Закон и беспорядок

Конь захромал, а потом и вовсе остановился. Томас Ветмор, королевский шериф, неохотно спешился узнать, что случилось. Сапоги его увязли по самые щиколотки в буром месиве: четыре дня кряду лил дождь и дорога размокла. — Ну, тихо, тихо, — пробормотал он дрожащему коню. Шериф склонился, разглядывая поврежденную ногу: сустав над копытом быстро отекал, увеличиваясь на глазах. Думы прервал плеск: стремительно приближался всадник. Томас поднял голову, посмотреть, кто едет. В тот же миг его окатило брызгами, наполнив глаза грязью. От неожиданности конь грянул в сторону. Томас пытался удержать его, но поскользнулся и упал на четвереньки. Ругань, которой разразился шериф вслед наглецу, донеслась, наверное, до самых гор, синевших на горизонте. Поездка не задалась с самого начала. Его величество, король Логан, посылая на задание, отказался дать отряд. Дескать, дело щекотливое, огласка ни к чему. Зато вручил документ, который обязывал любого олдермена оказывать всецелое содействие. Принимать помощь полагалось втемную, не открывая всей правды. Томас нашел чистое место на рукаве и утер лицо. Он представил, как явится на место преступления, облепленный с ног до головы комьями грязи как распоследний крестьянин, и вздохнул. Вообще-то, среди друзей он слыл везунчиком. К двадцати семи годам дослужился до помощника шерифа, а спустя три года, когда паралич приковал старика Неда к постели, был назначен на его место королевской жалованной грамотой. В первую же неделю на новой должности Томас освободил детей олдермена из лап разбойников. В благодарность тот обещал устроить брак со своей младшей дочерью. В приданое полагалась суконная лавка и большой дом в городе. Теперь удача повернулась спиной. Жизнь, словно в насмешку, выставила счет за прежние подачки: дочь скорняка, скрасившая несколько вечеров, икая от слез, рассказала, что беременна и хочет замуж. В тот же день пришло письмо от родителей, где сообщалось, что половодье вымыло кусок почвы под фундаментом; дом опасно повис над речкой, а денег укрепить берег нет. Денег и у Томаса не было — за белоснежного жеребца, о котором мечтал с детства, он выложил все до последнего райола. Срочный приказ короля не оставил времени для личных дел — пришлось бросить все и отправиться на поиски пропавшей святыни. Двадцать лет назад окончилась последняя война с эльфами; символом шаткого перемирия стал посох Лода, одинаково чтимый обеими расами. С величайшими почестями его разместили в часовне, что на границе двух государств, приставили охрану. Годы шли, никто не смел приблизиться к нему, чтобы осквернить прикосновением, паломникам дозволялось смотреть на святыню только издали. Но случилось то, чего давно не ждали. Утром солдаты, заступившие на дежурство, обнаружили, что стражи растерзаны, замок на дверях часовни взломан, а бронзовая подставка пуста… Вот почему вместо того, чтобы ночевать в уютной постели, наслаждаться мясными пирогами и горячим супом, заправленным сливками, Томас, уставший и грязный, третьи сутки почти без сна месил землю на размокшей от дождя дороге. Ничего хорошего впереди его не ожидало. Не доверяя друг другу, главы двух господствующих рас договорились, что в подобных случаях расследование должно проводиться сообща. Так что в напарники ему достанется эльф. Одна эта мысль приводила его в бешенство: с длинноухими он предпочитал дел не иметь. Вдобавок ко всему остаток пути надо идти пешком, а новые сапоги жали так, что на пятке кожу растерло до крови. Издали снова послышался плеск. Томас на всякий случай передвинулся ближе к краю дороги. Два рысака мчали легкую, выкрашенную в белое повозку. На козлах и скамье у задней стенки сидели вооруженные эльфы. На вид хрупкие юнцы, но Томас знал: внешность обманчива, остроухие необычайно опасны. Четверо сидели с каменными физиономиями, а пятый вдруг глянул на шерифа с таким злорадством, точно знал про него нехорошую тайну. На место Томас прибыл к полудню. Он сразу узнал лошадь, которая обдала его грязью. Тут уж не ошибешься, эльфийская: цацки вплетены в хвост, цацки блестят на гриве, цацки на седле и уздечке. А лошадка хороша, куда лучше той, что прикупил для себя новоявленный шериф, стоит, наверное, не меньше пятнадцати райолов. Знакомство пока не состоялось, а будущего напарника уже хотелось удавить. Поигрывая желваками на скулах, Томас толкнул дверь, вошел и осмотрелся. Вот и напарничек, собственной персоной! Патлы длинные как у девки. Тщательно рассматривал стены, показалось, что даже принюхивался. Мерзкий тип. — Нашел что? — спросил Томас, громко прокашлявшись. Остроухий тотчас прервал свое занятие. — Для начала, здравствуй, — поприветствовал он и выжидающе замер. Мерзкая надменная физиономия… Вместо ответа Томас протянул скрученную в трубочку бумагу, подтверждающую назначение. Эльф взял документ, но разворачивать не спешил. — Прежде такого рода задания выполнял Нед Дарем. Мне доводилось с ним сотрудничать. — Немощь помешала ему приехать. — Он еще не стар, — удивился эльф, затем прикрыл глаза: очевидно, подсчитывал в уме. — Лет пятьдесят, не более. Разговор не складывался. Томасу дали понять, что он мальчишка, который мешает двум взрослым работать. — Свой документ для начала покажи. — Лучший документ — личная рекомендация, а подпись и печать можно подделать. Впрочем, вот он. — Эльф вытянул из рукава продолговатый кожаный чехол, извлек бумагу, развернул, придерживая двумя пальцами, и выставил так, чтобы шериф мог прочесть содержимое. — Ладно, проехали, — легко согласился Томас, не углубляясь в изучение витиеватых буковок. — Смотрю, ты тут облазил уже все. Нашел чего интересного? — Рано делать выводы, но кое-что для меня прояснилось. — Слушай, как там тебя, мы теряем время. Это точно гоблины сделали. Я видел их помет неподалеку. И потом, стражников загрызли, мебель перевернута. Кто еще мог так накуролесить? Это банда Раху. Знаю, где они сейчас прячутся, если поспешим — успеем схватить! Новость не произвела на эльфа впечатления. Он внимательно выслушал человека и ничего не ответил. Для пущей убедительности Томас повысил голос: — Соображай быстрее, что ли. По уговору наших королей я не могу принять решение один! Но эльф не сдвинулся с места. — Сомневаюсь, что твой план приведет к успеху, — выговорил он, словно объяснял ребенку очевидную истину. Затем снисходительно добавил: — Осторожно, ты топчешь улики. — Да какие тут улики! Все смотрено-пересмотрено и разжевано в рапорте! — Держи себя в руках. — Соизволив ответить, остроухий вернулся к прежнему занятию. — Дерьмо! — выдохнул Томас. Только этого сейчас и не хватало в довершение неприятностей. Ну и напарничек же ему достался! — Какого хрена я тут что-то пытаюсь втолковать этому индюку?! — Возмутился шериф, старательно отчеканив каждое слово. И без того узкие губы эльфа сжались в прямую линию, глаза блеснули затаенной яростью. — Мне до одного места твое мнение! — разошёлся шериф. Накопленное раздражение требовало выхода. — Я ухожу. Сделаю все сам. Так будет куда проще. И быстрее. — Томас крутанулся на пятках и решительно шагнул в сторону выхода. — Вернись сейчас же. Если только не хочешь новой войны, — невозмутимо напомнил эльф. — Да кто ты такой?! Приказы тут вздумал раздавать?! Томас подошел к эльфу, схватил за воротник и пару раз сильно встряхнул. — Послушай-ка… Но сразу почувствовал нож, упершийся под ребра. — Нет, послушай меня ты, — проговорил остроухий спокойно и тихо. — Наши народы на грани войны, нужна только искра. Тебе мало той крови, что уже пролилась? Ответь мне, человек. Нож шерифа не испугал, но глаза эльфа вблизи показались ему жутковатыми, словно в гиблое болото посмотрелся. Томас разжал кулаки. Эльф отступил на шаг, поправил воротничок, застегнулся на все пуговицы.  — Вот так, уже лучше. Теперь, когда ты в состоянии рассуждать, я изложу свою версию. Первое — беспорядок в комнате выглядит неубедительно. — Интересно, как должен выглядеть убедительный беспорядок? — Вначале и мне показалось, что здесь буйствовали гоблины, — продолжил эльф, оставив без внимания иронию, — но более тщательная проверка этого не подтвердила. В том, как лежат упавшие предметы, есть упорядоченность, словно тот, кому несвойственно подобное поведение, пытался выдать себя за низшую расу. На стенах и мебели нет следов когтей, а на полу — грязи. Гоблины не настолько аккуратны. Второе. Охранники мертвы, их шеи будто разорваны клыками, но на ранах почти нет растекшейся крови, а на телах — следов борьбы. Значит, повреждения нанесли после смерти. Отчего они погибли на самом деле, можно лишь предполагать. Дверь и окна не повреждены. Возможно, через замочную скважину кто-то запустил летучий яд, собранный в кожаный мешок. К примеру, дым от листьев лаолемы — в закрытом пространстве он может вызвать сонливость, приводящую к смерти. В день, когда свершилось преступление, шел сильный дождь. Быть может, стража укрылась в помещении, притворив двери наглухо, чем поспособствовала замыслу похитителя. Хотя, — смутился Агнор, — мне трудно понять, как эльфы могли пренебречь долгом ради того, чтобы укрыться от непогоды. Должно быть логичное объяснение их поступка, но пока я его не нахожу. Кроме того, — продолжил он, — лошадей в конюшне не тронули, на животных нет следов укусов. Совсем нетипично для гоблинов. — Хм, действительно. Молодец, хорошо поработал, — снисходительно похвалил эльфа шериф, словно какого-нибудь услужливого подчиненного. — Посмотри еще снаружи, а я пока пойду раздобуду себе новые сапоги. — Не смей… говорить… со мной …в таком тоне, — четко произнес эльф вдогонку уходящему напарнику, казалось, он давится каждой фразой. Поддерживать твердокаменное выражение на лице для остроухих — вопрос чести, а этот явно потерял самообладание. Томас почувствовал себя победителем. Он устало отмахнулся и, прихрамывая, вышел из часовни. Дорожка, выложенная гладкими камнями, вывела его прямиком к посту охраны. На приземистом каменном здании с плоской крышей располагался наблюдательный пункт — хрупкий навес без боковых стен. Здесь охранники по очереди несли вахту. В ту ночь наверху никого не было — все прятались от разразившейся бури. Должно быть, преступник, прежде чем решиться напасть, следил за стражами, изучал их привычки. Интересно, почему для охраны выставили так мало солдат? Хотя, пожалуй, ответ совершенно ясен. Если бы на крохотном клочке земли собралось по полсотни с обеих сторон, они бы просто поубивали друг друга. В здание вела одна дверь, но помещение внутри делилось надвое перегородкой. По обстановке сразу можно было догадаться, где жили эльфы, а где — люди. Правда, вонь от изуродованных разлагавшихся тел стояла одинаковая. Сперва Томас, не без затаенного злорадства, навестил эльфов. — Что, съели? — тихо пробормотал он и показал павшим солдатам неприличный жест. Мальчишество, конечно. Хорошо, что никто не видел. Томас пригляделся к ногам эльфов. Сапоги получше тех, что шьют портные в людских городах. Жаль, не по размеру: в узкие голенища едва пролезут его руки, а уж ноги ни за что не поместятся. Пришлось заглянуть и к людям. Тела действительно лежали так, будто их убивали спящими. Ничто не указывало на борьбу. Лица спокойны, глаза закрыты. Бедняги. Семьи могут не получить денежной помощи — охрана нарушила устав. Томасу не хотелось тревожить покой мертвых, но продолжить путь в своей обувке он не мог. Приметив подходящие сапоги, он стянул их с трупа и примерил. Старье. Зато разношенные и нигде не давит. Шериф обернулся — у двери стоял эльф и глядел на него сверху вниз, не скрывая презрения. — Чего уставился? Я поменял новые сапоги на старые. Отправится в посмертие щеголем. — Человек… — Резко брошенное слово прозвучало как ругательство. — Лучше скажи, ты следы снаружи нашел? — Нашел. — Отлично. Веди. Глава 2 Впервые за несколько дней разошлись тучи, солнце впилось в землю жаркими лучами, наверстывая упущенное. От остывшей влажной почвы валил пар. Через сто шагов от сторожевого поста поросший лесом холм резко уходил под откос. — Будь осторожен, спускаясь. Ступай точно по моим следам, иначе сотрешь отпечатки, — предупредил эльф, с легкостью переместился вниз по склону и застыл, поджидая напарника. Томас, едва ступив на край, поскользнулся на мокрых листьях, плюхнулся на зад и проехался, оставив за собой широкую полосу сломанных стеблей лопуха, вмятых в грязь. — Проклятые подошвы из кожи. Предпочитаю деревянные с крепким каблуком. Сделав вид, что не заметил неловкости напарника, эльф пустился в объяснения. — Обрати внимание, с этого места следить за охранниками удобнее всего: ветви склоняются к земле, прикрывая наблюдателя. А вот и ложбина, где он долгое время прятался. Заломов на травинках много и все они коричневые, значит, преступник находился здесь долгое время. — А это что такое? На кончике листа повис размокший катышек шерсти. Томас подобрал его и поднес к самым глазам эльфа. — Не надо так близко, я хорошо вижу. — Тогда пораскинь мозгами. Гоблиновская волосня на том месте, откуда убийца следил за сторожкой, тебе ничего не говорит? — Убивал не гоблин. — Но выслеживал-то он самый. — Не думаю. Обрати внимание на угол следа — он оставлен ногой, обутой в сапог. — Как я посмотрю, у тебя на все есть готовый ответ. — Томас поднял указательный палец вверх и тоном лектора проговорил: — Гоблин может превратиться в человека, но три вещи сохраняются за ним неизменно: длинные уши, когти и кошачьи глаза. Похоже, мы имеем дело с перевертышем. — Нет, они не способны к этому. Все перечисленное тобой им приписывает невежественная молва. Кстати, о плодах молвы. Знаю, у вас так принято, но я буду благодарен, если, говоря о моем народе, ты воздержишься от слова «эльф». Крохотные злые существа из ваших легенд не имеют с нами ничего общего. Давай отложим выяснение расовой принадлежности. Прежде всего следует узнать, каким путем преступник ушел. Эльф (Томас дал зарок, что специально будет его так называть) выудил из кармана небольшую, сложенную в несколько раз карту, развернул и положил на землю. — Часовня находится здесь. Вот проходит граница между королевствами. Дорога вблизи удобная, но сомнительно, что ею воспользуются: рубежи тщательно охраняют с обеих сторон. В Анат-Линэн беглец тоже не пойдет. Населенные области отделены обширной пустошью, следуя по ней, он станет удобной мишенью. На его месте, я бы выбрал город людей Скипторн — только треть его расположена за крепостными стенами, остальная часть представляет собой кварталы ремесленников, рынки… — Можешь не продолжать, я бывал там. — Тогда ты знаешь, что рядом проходит река, запруженная судами. Спрятавшись в одном из них, проще преодолеть большее расстояние, чем по суше. Опасаюсь, что преступник уже там, он значительно опережает нас во времени. У тебя есть грамота от короля с приказом о содействии его подданных в поимке вора? — Конечно. — Замечательно, у меня такая же. Тогда тебе стоит послать гонца, чтобы тот предупредил людей, контролирующих заставы на реке. — Уже послал, — соврал Томас. — Думаешь, ты один такой умный? — Тогда — в путь? — Да. Есть одно небольшое дело, я быстро. Мой конь вывихнул колено, поручу его кому-нибудь, а сам возьму чужого. Обмотав лица до половины платками, чтобы защититься от нестерпимой вони, эльфы выносили укутанные в белый саван трупы и бережно складывали в крытую повозку. Рядом громко стучал молотком пожилой коннетабль. Из-под седых усов его выглядывало несколько длинных гвоздей, зажатых во рту для удобства, одной рукой он придерживал дощечку, другой — прибивал ее к ставням часовни. — Отец, чего это ты делаешь? — спросил Томас. Имени его шериф не помнил, видел только мельком, но знал, что до старости тот просидел в низком звании, хотя и служил честно. — Приказано заколотить окна и двери. — Кем? Что за… бардак. Ладно, потом разберусь. Позаботься о моем коне — прихрамывать начал, скотина. Хорошо бы припарок из отрубей к суставу приложить. Ну, ты сам знаешь, как лучше. Что поиздержишь на него — возмещу вдвое. Лады? — Хорошо. У моего брата ферма неподалеку, туда и отведу. Больную ногу лучше не трудить дальней дорогой. — Спасибо, я в должниках долго не хожу. Мимо них два эльфа невозмутимо пронесли последнего покойника. Укладывая свою ношу в повозку, один из остроухих украдкой взглянул на беседующих людей. — Ты видал, как зыркнул на нас? — пробормотал старик. — Как голодный волчонок. Ох, чувствую, жахнет. Посох едва пропал, а слухи, что эльфы сами его украли, чтобы получить повод напасть, уже вовсю гуляют по народу. Я помню последнюю войну. С ними сражаться непросто. Смотришь — вроде тощий доходяга, а снует быстро, не разобрать. Замахнешься мечом — а он, бац, уже с другой стороны вынырнул. Мы их в последней битве только числом и задавили. — Не все так безнадежно. Мой батя тоже воевал, еще как! Он этих остроухих штук пятьдесят за одно сражение порешил. Принес домой эльфийский череп. Я, когда мальцом был, камешки речные в нем хранил, а вечером поджигал внутри свечной огарок. Из глазниц на стену свет так чудно падал. — Собеседник смущенно прокашлялся, но Томас, ведомый воспоминаниями детства, продолжал: — Потом, когда вырос, сменял черепушку на кольчужные перчатки. Старик красноречиво кивнул головой, указывая Томасу куда-то за спину. Оглянувшись, тот увидел напарника, полностью собранного в дорогу. Как ни пытался эльф сохранить невозмутимость, было заметно, что рассказ о черепе его взбесил. — Да что ты все время ко мне подкрадываешься?! — прикрикнул Томас. — Время. Не ждет, — сухо обронил он в ответ. — Сейчас, бегу за лошадью, — заверил Томас и уже на ходу ободряюще пообещал: — Не боись, отец. Мы найдем посох! Войны не будет! Старик недоверчиво покачал головой и тихо добавил. — Ох, чую, жахнет. Глава 3 Елозя копытами по скользкой дороге, лошади взобрались на очередной холм. По мере приближения к горной цепи земля дыбилась взгорками все чаще и выше. Парило. Томас давно снял кафтан, закатал рукава рубахи до самых локтей, развязал тесемки на воротнике. И все равно пот тек по спине, заливал глаза. Утерев липкий лоб, шериф с завистью глянул на остроухого и подумал, что тому жара нипочем: застегнут на все пуговки, приосанился, будто древко от алебарды проглотил. Нелюдь поганый… На вершине ветер свежим порывом развеял духоту, дышать стало легче. В прореху между низких туч проглянуло солнце. Эльф с восхищением впился глазами в открывшийся простор. — Удивительно, — задумался он вслух. — Горы на востоке словно тронуло золотым пламенем. — Но, принюхавшись, неожиданно добавил: — Запах прогоркшего масла! Никогда не понимал, почему в центре самых прекрасных уголков мира — у водопада или в цветущей долине — люди обязательно ставят свои уродливые, дурно пахнущие харчевни? Пропустив мимо ушей болтовню эльфа, Томас решил уточнить: — Как там, говоришь, тебя звать? — Агнор. Остальную часть моего имени тебе все равно не вымолвить. — Так вот, Агнор, скоро мы поравняемся с замечательной харчевней «Сытый старец». Не знаю, как ты, а я когда голодный — очень злой. Скажу честно, раздражаешь ты меня очень. Надеюсь, хороший обед сделает меня добрее. А то, чую, быть драке. — Что ж. Я и сам намеревался посетить это заведение. Нужно расспросить хозяина и служащих, — вежливо подтвердил эльф, и — что особенно задело Томаса — оставил без внимания явную угрозу. Окна таверны из-за духоты были распахнуты. Здесь останавливались только люди, пожелавшие совершить паломничество к святыне, эльфы обходили местечко стороной. Пригнувшись перед низким дверным проемом, путники вошли. Агнор настороженно осмотрелся: видать, ни разу здесь не был. Закопченный потолок, шаткие немытые столы, люди в грязных рваных одеждах, с раскрасневшимися обветренными лицами, его не воодушевили. Сев за первый попавшийся столик, Томас развалился на стуле, жестом пригласил эльфа последовать его примеру и внимательно оглядел зал. — А, вот она, — сообщил Томас и жестом подозвал к себе девушку. — Дочь трактирщика, — пояснил он, — девочка что надо. К ним приблизилась миловидная блондинка. Томас невольно загляделся: вырез ее блузки открывал куда больше, чем требовали приличия. — Как дела, Лика? — Пока не жалуемся. Почему так редко заходишь? — упрекнула она Томаса, но, переведя взгляд на эльфа, тут же кокетливо прощебетала: — Ой, какой у тебя друг красивый! Эльф принял комплимент с любезной, но слегка напряженной улыбкой. — Шлюха, — пробормотал Томас. — Что? — Спешу тебя огорчить, подруга, он женщинами не интересуется. Вот что. — Правда? — огорчилась девушка. Но тут же, многозначительно подмигивая, добавила: — В таком случае, что ты делаешь в его компании? — Твою ж… — Томас ругнулся, досадливо хмурясь. — Лика! Ты такая милашка, пока рта не раскроешь. В общем, чего я хотел сказать, быстренько собери пожрать и позови сюда Кнута: есть серьезный разговор. Да, еще овса лошадкам распорядись подкинуть. Равнодушно проводив глазами дочь трактирщика, эльф процедил: — Ты оскорбил меня осознанно или по недомыслию? — Это шутка такая. Что, не нравится? — Нет. Юмор, который мне по нраву, для тебя слишком сложен. — Полегче, дружок. Будешь задирать нос — сломаю. Агнор пристально посмотрел на Томаса, будто увидел в первый раз. — Странно… Почему для этого дела выбрали именно тебя? — Потому что я лучший. Вместо ответа Агнор лишь покачал головой, но до объяснения не снизошел. — Больше не угрожай мне. Я не боюсь. Томас нахмурился, быстро соображая, как ему поступить. Такое нельзя оставить без ответа. Самое время исполнить угрозу, но что-то его остановило. Может, вспомнилось обещание старому солдату. Кто знает. Из кухни маняще пахло жареной свининой со специями, сосед за ближайшим столом с аппетитом уминал печеную форель под соусом из чеснока и петрушки, похрустывал золотистыми гренками из овсяного хлеба, жадно запивал съеденное пивом. Есть хотелось ужасно. Томас решил сперва пообедать — разобраться с обнаглевшим эльфом еще успеется. Лика, подоспевшая с подносом, изрядно отяжеленным кушаньями, избавила от необходимости отвечать. Выставляя блюда на стол, она трещала без умолку. — Нрав у поварихи вздорный, прям спасу нет. Но дело свое знает. Лучше, чем у нас, этот пирог с рубленой свининой мало кто делает! Все дело в тонком слое теста. Томас подтвердил ее слова кивком головы, так как рот был занят. По щекам потек бульон, спрятанный до времени в хрустящей корочке. Макая уголок пирога в яичницу на добром сале, Томас чувствовал, что силы и приятное расположение духа возвращаются. Агнор наблюдал за напарником с ухмылкой, полной снисхождения к ничтожеству рода людского. Сам он удовольствовался одним яблоком, непонятно как оказавшимся на подносе с жирной снедью. Хозяин заведения, трактирщик Кнут, торопился к ним, обнажив зубы в заискивающей улыбке. Вытерев пот с большой выпуклой лысины полотенцем, висящим на плече, он присел на край стула, словно сам был в гостях. — Господин шериф! Как хорошо, что вы приехали! Одни говорят одно, другие — другое. Мы тут все в тревоге: не знаем, что и думать. Скажите, про часовню правду толкуют? Посох — того? — Сделав видимое усилие, он добавил еще одно слово: — Пропал? — Посох одолжили, — авторитетно сообщил Томас. — Скоро вернется на свое место, будь уверен. — Можешь ли припомнить события семидневной давности? Чем ты занимался в тот день, что видел? — встрял в разговор эльф. — Много чего, все не припомню, — уклончиво ответил Кнут. — День раньше — день позже, я за временем не слежу, зарубок на косяках не делаю. — Тогда еще дождь сильный шел, — помог ему Томас. — Проклятый дождь, от него суставы ноют, спасу нет. Как же, помню, был один странный случай. На рассвете гоблин пытался украсть лошадь из конюшни. О, это страшная история, — таинственно завел трактирщик. — До сих пор вздрагиваю коленями, вспоминая то утро. — А! Что я тебе говорил! — возглас Томаса предназначался эльфу. — Тот самый день. И гоблин! Это не совпадение! — Хотелось бы услышать подробности, — невозмутимо вымолвил Агнор. — А было так. Той ночью все постояльцы дрыхли у себя в комнатах. А у меня ломота в ногах началась такая, хоть караул кричи. Потом я вспомнил, как жена моя, пока еще жива была, делала для меня отвар измельченной соломы овса. Вроде помогало. Так вот, спустился я в конюшню с фонарем: овсяной, значит, соломы поискать. Глядь, а там — гоблин. Мохнатый весь такой, морда черная — надевает уздечку на Беляша. Я как заору: "Что ж, ты, тварь поганая, делаешь!" А он как увидел — бросил в меня нож. Это я уже потом понял, сразу не разобрал. Я вступил в свежее конское яблоко и упал на клетку с поросятами, предназначенными для убоя на следующий день. Нож пролетел и воткнулся в стену. Прутья клетки совсем были сухие, лопнули. Поросята спросонья как завизжат, стали метаться, все переворачивать! Я закричал — лошади начали ржать! На шум прибежала Лика, за ней Одо. Одо парень здоровый, что твой кабан, но неглупый, сразу смекнул, что делать. Схватил дрын и давай ко входу двигать, чтобы перекрыть зверине отступление. Я, пень старый, тоже былое вспомнил: взял палку, ту, которой двери обычно подпираю, и давай подкрадываться сзади, пока Одо его отвлекает спереди. Замахнулся я, но он, стервец, обернулся, палку перехватил и пнул по голени. Я упал, корчусь, мне много не нужно. Одо с ним тоже не совладал. Хорошо, что Лика по номерам пробежалась с криком «конокрады!». В конюшню высыпали постояльцы кто в чем, но при ножах. Наверное, гоблин испугался. Шмыгнул в дверь — и поминай как звали… — Можно взглянуть на синяк? — уточнил Агнор. — А чего ж нет? Конечно, гляди, если интересно. Кнут закатал штанину до колена и с гордостью продемонстрировал боевое ранение. Агнору пришлось встать со своего стула и склониться над трактирщиком, чтобы рассмотреть ушиб внимательнее. — Тут еще шишка была, уже почти рассосалась, — Кнут явно наслаждался вниманием важных господ. Любопытная Лика, под предлогом забрать грязную посуду, подошла к столу, послушать, о чем ведутся разговоры. Томас, пользуясь моментом, приобнял ее за талию и, чтобы сбить спеси с напарника, выдал очередную остроту: — Запомни, девочка, этот момент — нечасто увидишь, как эльфийский сыскарь кланяется трактирщику. Лика звонко расхохоталась. Агнор выпрямился, положил ладонь на рукоятку меча, но, поколебавшись, снова повернулся к Кнуту и непринужденно спросил: — Какого роста был нападавший? — А вот примерно как вы, только ниже на пол-локтя. — Еще что-нибудь особенное в его внешности удалось приметить? — Темновато там было. Все, что запомнил, я рассказал… Хотя… В мешке за плечами у него что-то звякало. А больше ничего не помню. Мне, это, комнату готовить? На ночь здесь останетесь? — Нет времени, заночуем на перевале, — отрезал Томас. — Надо гоблина догонять. Встав из-за стола, Томас подтянулся, хрустнув костями, выложил из кармана горсть медных монет. — Пойдем мы, наверное. Бывай, Кнут. — Последний вопрос, — медленно выговорил Агнор, не двинувшись с места. — Нож, брошенный в тебя, сохранился? — Нож? Конечно. Лика, сбегай в чулан — под корзиной с яблоками лежит сверток, перевязанный ниткой. Принеси сюда. Качнув юбками, девушка резво скрылась в подсобном помещении и вскорости возвратилась, неся оружие ночного грабителя, завернутое в пеструю засаленную тряпочку. Эльф быстро освободил нож от нехитрого чехла и с надеждой принялся его разглядывать. — Обычный корд, с односторонней заточкой, рукоятка простая. Такой можно купить на любом рынке, — не смог скрыть своего разочарования Агнор. — Нож мы возьмем с собой, — распорядился Томас. Наскоро попрощавшись с Кнутом и его дочкой, напарники двинулись в путь, рассчитывая оказаться у перевала до того, как солнце сядет. Глава 4 — Полагаю, нам необходимо разделиться, — неожиданно заключил Агнор, когда за сосновым лесом показалась подошва горы Хитворт. Теперь от перевала их отделял лишь пустынный скалистый подъем. За перевалом пролегало ущелье с тонкой речушкой на дне. Вдоль русла тянулась хорошо утрамбованная дорога, достаточно широкая, чтобы в ряд там могли проехать две телеги. — С чего бы это? — подозрительно поинтересовался Томас. — Дорога, выходящая из ущелья, удобна для всадника, но ведет в Скрипторн окольными путями. Идя пешком, путник потеряет на ней много времени. Есть и прямой путь — тропа на гребне меж вершинами. Грабителю не удалось раздобыть лошадь, поэтому он мог избрать именно этот участок — опасный, но короткий. Неразумно отказываться от возможности исследовать путь, пролегающий по высокогорью. — Мне король лично приказал приглядывать за тобой, чтобы ты не выкинул какой-нить фортель. Вот сейчас ты смоешься от меня, натворишь дел, а я буду за все отвечать? — Исключено. Сейчас мы пойдем разными дорогами, а в Скрипторне снова объединимся. Поиски могут завести далеко в земли людей, поэтому твое содействие неоценимо. Чтобы исключить всякое сомнение, я отдам тебе в залог свою лошадь. Она мне очень дорога: я выкормил ее своими руками после смерти неудачно ожеребившейся кобылицы. Очень преданная. Животное под эльфом, словно в подтверждение слов хозяина, два раза кивнуло головой и фыркнуло. Агнор ласково погладил лошадь по шелковистой гриве. — Давай завтра утром все обсудим на свежую голову, — уклончиво ответил Томас. — А сейчас, пока не вышли из лесу, нужно набрать дров для костра. — Не дожидаясь возражений, он быстро спешился и нырнул в густую поросль можжевельника. Скоро послышался громкий треск сухой древесины. — Потеря времени. Я могу идти ночью! — крикнул ему вдогонку Агнор. — Я сказал — завтра, — отчеканил Томас, выглянув из кустов. Эльф закрыл глаза и глубоко вдохнул, пытаясь сохранить спокойствие. Поразмыслив, он кивнул и тихо проговорил: — Пусть… Тропа круто поднималась в гору. Спешившись, они повели лошадей под уздцы. Огромная охапка веток, привязанная к седлу, сильно кренилась вбок. Томас не поправлял — идти недолго. Вскорости лесные дебри остались далеко внизу, скрытые клочьями облаков, вдоль тропы ютились только чахлые хвойные кусты. Зато сюда не наведывались тучи мелких жалящих мошек, обгладывавших до кровавого мяса тех, кто опрометчиво решил остаться после захода солнца в лесу. Для ночевки выбрали относительно ровную площадку у самого перевала. Агнор расседлал лошадь и накрыл шерстяной попоной — высоко в горах холодает быстро. Жители долины наверняка изнывают сейчас от духоты, здесь же от стылого ветра не было спасения даже под плотным плащом. Закончив свою долю дел по обустройству ночлега, он демонстративно сел поодаль от Томаса и долго рассматривал алые блики садящегося солнца, словно силился отыскать в них что-то жизненно важное. Затем достал из внутреннего кармана миниатюрный портрет, задумчиво провел пальцем по изображению и печально вздохнул. — Что у тебя там? — спросил Томас, заглянув через плечо попутчика. — Скучаешь по хорошенькому эльфийскому мальчишке? Рука Агнора потянулась за отстегнутыми ножнами, лежащими рядом в траве. Медленно, словно сомневаясь, он вытянул меч. «Припугивает. Вряд ли нападет», — уверенно подумал шериф. Но на всякий случай меч тоже достал. Как бы Томас ни готовился, атака произошла совершенно неожиданно для него: только что эльф сидел у обрыва, потом приблизился так быстро, что отдельных движений глаз даже не различил. Спасибо отцу, что не поскупился в свое время на хорошего учителя фехтования. — Это Латиэнь… прекраснейшая из женщин… моя невеста, — жестко выкрикивал эльф, обрушивая удар за ударом. — Низкородный чурбан…готовься… к смерти. — Бешеный взгляд выдавал, что эльф не шутит, он готов убить. Агнор продолжал наступать, нанося быстрые точные удары. С такой скоростью Томасу еще не доводилось сражаться: он отбивал выпады, не успевая подумать. «Черт, черт, черт, — лишь мелькало в голове, — Сейчас он меня прикончит». Вдруг Агнор остановился и отпрыгнул в сторону. Будто прикидывал, как лучше поступить. Затем снова ринулся в атаку. Томас готовился к удару под немыслимым углом, но остроухий допустил странную для опытного воина ошибку: скрестив клинки у рукоятей, вышел на прямое противостояние, забыв, что противник тяжелее и превосходит физической мощью. Томас резко оттолкнул его локтем, отбросив назад. Эльф приземлился, не утратив равновесия, но пропустил атакующий выпад. Закрученным движением Томас выдернул меч из рук эльфа и приставил острие клинка к его шее. Агнор отступил на шаг, но уперся в нагромождение камней сзади. — Лады, я согласен, шутка получилась неудачная, — великодушно признал Томас, затем убрал меч и, пятясь, отошел на безопасное расстояние. Эльф так и остался стоять, бессмысленно глядя перед собой, затем медленно сполз на землю. — Сегодня утром должна была состояться наша с Латиэнь свадьба, — зачем-то разоткровенничался он. — Но четыре дня назад она ушла в лес за цветами для венка и пропала. А я, вместо того чтобы искать ее — обязан находиться здесь. Что если ее украли люди? Может, ее изнасиловали. Или даже убили… Он как будто не обратил внимания на свое поражение. Все, что его занимало в данный момент — судьба своей женщины. Эльфийки нередко становились мишенью работорговцев. На черном рынке за них охотно платили огромные деньги, хотя к неволе гордячки приспосабливались плохо, чахли и раньше срока умирали. — Подбери сопли. Найдешь себе другую, — неуклюже посочувствовал Томас. Было странно видеть всезнайку Агнора в растерянности. Куда только вся надменность подевалась. — Другую… У вас, людей, все иначе, эльфы любят только раз в жизни. Поколебавшись, Томас отстегнул поясную флягу и протянул напарнику. — На, возьми. Пара глотков приведет в чувство. — Что это? — Ячменная водка. Агнор взял флягу, отпил немного. Первый глоток заставил его скривиться, но затем, запрокинув голову, он разом осушил весь сосуд. Томас принял обратно флягу, поболтал оставшиеся на дне капли, вздохнул и отправился разводить костер. Стемнело. Небо заволокло облаками, скрыв звезды. Томас разогрел над огнем кусочки вяленого мяса и поужинал в одиночестве. После доброй порции водки эльф затих у каменной насыпи и почти не проявлял признаков жизни… Томасу не спалось. Вспомнились родители — молодыми, сильными и веселыми; дом, в котором он вырос. Сейчас они, как никогда, нуждаются в своем сыне, а он торчит здесь и ничем не может помочь. Он ярко представил, как ночью, когда все мирно спят, дом проседает и падает в реку. Вода подхватывает обломки и несет быстрым течением к порогам. Мать же совсем не умеет плавать, в потоке ей не выжить, а отец слишком слаб, чтобы ее спасти! Томас яростно встряхнул головой. Да нет же. Скорее всего, родители перебрались в соседнее селение, к племяшкам, пока не укрепят берег. Но, даже если так, старикам жить в чужом доме тяжко. Решить их проблемы он сможет не раньше, чем закончится катавасия с посохом. А если не закончится? Тогда его мобилизуют, и на несколько лет про это вообще придется забыть. А если он погибнет — родители умрут в нищете без опоры на старости, потому что других детей не нажили. Ух, надо подумать о чем-то другом, так можно и умом поехать. После драки Томас если не зауважал напарника, то хотя бы стал меньше ненавидеть. Наверное, потому что из поединка сам вышел победителем, хотя противник и превосходил его мастерством. Прежде напарник не реагировал на подколки, чем как бы показывал свое превосходство. Ха, теперь он поймет, кто здесь крут. В любом случае, как бы ни пошли дела в будущем, мысль о том, он смог навалять эльфу, а не наоборот, Томаса всегда будет согревать. А то, что тот расхныкался, то вполне понятно и простительно: бабы еще никого до добра не доводили. Интересно, какая из себя его невеста? Наверное, такая же, как и все эльфийки — смазливая мордашка и непривлекательное худосочное тельце. То ли дело Тина, дочь скорняка. Груди у нее как две тыквы, круглые и упругие на ощупь. Ласковая. Вот это настоящая женщина. Да… Жаль, приданое невелико. Оно, конечно, хорошо бы сторожить по очереди. Хотя, зачем?.. Места здесь отродясь тихие. В кустах самозабвенно выводил брачную песенку одинокий сверчок. Ветер шелестел листьями кривых низкорослых кустов. Томас ощутил, что проваливается в сон. Из тяжелого забытья его вырвал резкий окрик: — Вставай! Нападение! Томас резко сел и протер лицо ладонями: никак не мог отличить явь от тени. Догоравший костер выхватывал из тьмы мелькающие части огромных тел, но главное происходило где-то дальше, вне приделов угасающего света. Что-то, влажно чавкнув, шлепнулось о землю, в лицо Томасу брызнуло теплым. Кровь? Хорошо, что ножны на ночь не отстегивал. Едва он успел расчехлить меч, как перед самым лицом увидел оскаленную, искаженную ненавистью морду гоблина — тварь тянулась к шее… Получай! Столкнув с себя здоровую тушу трепыхающегося в агонии врага, шериф вскочил и швырнул охапку хвороста в костер. Огонь с гудением взвился к небу, ярко осветив место сражения. Гоблины, вооруженные кто секирой, кто дубиной, тесно сгрудились вокруг Агнора и напористо пытались достать, но тот, судя по всему, успешно уворачивался от ударов. Томас наскочил на гоблинов с тыла, успев проткнуть мечом двоих, пока уродцы не смекнули, что к чему. Когда смекнули — стало не до шуток. Шериф махался мечом почти вслепую, красноватых бликов едва хватало, чтобы разглядеть в последний момент и отбить лапищу, занесенную для удара. Не желая рисковать понапрасну, гоблины прибегли к хитрости. — Эй, они сцут в мой костер! Я же теперь ни хрена не увижу! — возопил Томас. Раскаленные дрова яростно зашипели, в воздух поднялось облако вонючего дыма. Тьма сгустилась, но только для шерифа. Вертясь на одном месте с выставленным вперед мечом, он чувствовал себя слепой лисицей, которую охотники травят собаками. — Я вижу! Бьемся спиной к спине! — Из темноты вдруг вынырнул эльф и стал рядом. Вдали испуганно ржали лошади. Помочь им не было возможности — самим бы не сгинуть. Томасу однажды приходилось иметь дело с гоблинами, но эти по свирепости превосходили в разы. Скоро Томас приловчился угадывать колебания воздуха: несколько раз он удачно увернулся от чего-то тяжелого, мощно рассекшего пространство вблизи. Ткнув наугад клинком, он глубоко проколол жилистый торс нападающего. Раненый гоблин зашелся громким злобным рычанием. Последнее, что успел ощутить шериф — скала обрушилась на его голову и придавила к земле.