Фея моих снов

— Нужно забрать Зеркало Правды. Ты же согласна попробовать, Флора? Или… нет других вариантов. Бой с восставшими из тьмы Обсидиана Лилис, Тхармой и Белладонной не закончится победой. Если и сильнейшая после Прародительниц ведьма Магикса — Гриффин — неизвестно, на чьей стороне. Лучше бы его и не начинать, при текущем раскладе сил. Единственное разумное решение — уклониться от проигрышной битвы, чтобы накопить силы и попробовать в другой раз. А не терять все в отчаянной борьбе, как поставивший последние деньги игрок. И не путать осторожность с трусостью. Он не боится Прародительниц, просто хочет покончить с ними наверняка. С гарантией, что не вернутся. Как мечтал в детстве, полными дурных снов и удушливой темноты ночами. И днем тоже — под сводами Облачной башни они мало отличаются. А на то, о чем подумал запертый в чужом теле Великий Черный Маг, они не пойдут. Потому что… неважно, решения здесь принимает он, пока. А будущее туманно. Уже было и так себе мотивирующее напутствие, но «фигово» звучит ещё хуже. Гриффин, по сути, отдала книгу Легендариума глупым ведьмочкам. И пыталась все исправить, почти сразу же. Словно не знает, чего хочет… или борется с самым опасным врагом. С собой. Возможно, небытие, которого Гриффин в глубине души желает, ее спасение. Он понимает, как мало кто, но помогать его достичь не будет. Справится сама, если твердо решила, и желающие подтолкнуть найдутся. Некоторые душевные раны и болезни лечит только Обливион, как гильотина головную боль. Эффективно, но слишком радикально. Саладин тяжело вздохнул, еще больше наморщив прорезанный вертикальными складками лоб. Больше? Флора задохнулась от неуместного и невежливого удивления. Директор Красного Фонтана незаметно стал совсем не таким, как все привыкли видеть. Она пропустила момент когда. Прежде избороздившие лоб и все лицо глубокие морщины разгладились, остались лишь между бровей, седые волосы стали гуще и матово-черными, и… Вечно юным эльфийским красавцем, как Палладиум, Саладин не стал, все еще оставаясь заметно старше студенток. Не таким няшным… совсем не няшным. Но фантазировавшие и о нем тоже на вечерних посиделках с гаданиями девочки (а что, прикольно же, и все будут тебя бояться) попадали бы с кроватей. И их станет гораздо больше, а кто-то даже попробует сделать шаг к мечте. Окутанной ореолом пугающих слухов… всего лишь. Или нет? Она не сомневалась, что страшилки и офигительные истории с пижамных вечеринок придумывались на ходу. До сих пор. Неправда же, что Гриффин убила собственного новорожденного сына, мать не может так поступить. Юная ведьма просто не сумела защитить свое дитя от Белладонны. И что из-за Саладина спонтанно возникшая черная дыра поглотила целый мегаполис, а в закрытых лабораториях нигде не зарегистрированных институтов занимаются таким… нарушающим все законы и кодексы. Только с детьми Саладин ничего потенциально опасного не делает, никогда. Личный триггер, но со взрослыми и эмбрионами на разных этапах развития сколько угодно. И оставляет результаты себе, как козыри в рукаве, не делясь даже с теми, с кем положено. О простых гражданах Магикса и говорить нечего. Клонирование младенца из любой родительской (даже мертвой) клетки человек с улицы не закажет, ни за какие деньги. Нет в Магиксе такой медицинской услуги, как и тайных лабораторий — все открыто и прозрачно, по государственным программам. И коррекции личности — особо опасным для общества и тем, кто слишком много знал. Все в рамках Магического кодекса и законов, остальное интернетфейки. Флора до жути не любила страшилки, особенно с плохим концом, и старалась не слушать. А директор Саладин сам рассказал, что все так и было, только что. Со столицей Зенита, потому она самая новая и футуристичная из всех в Волшебном Измерении. Но, может, про секретные лаборатории неправда? Коллапсирующую червоточину директор создал не нарочно, и наверняка переживает из-за своего просчета. Текна сказала, что жители Футур-сити не погибли, а застыли во времени и вечно падают к центру схлопнувшейся сингулярности. Это же не смерть, а особая жизнь? Или попали в параллельную Вселенную… хочется верить, что все именно так. — Чтобы стать первой леди, а не женой обычного преподавателя? Довольно обеспеченного, но для желающих получить все и сразу ну такое. Как вы выражаетесь. Саладин презрительно скривил губы, не добавив больше ничего. Слишком грубого для невинной и доброй феи природы. Что все они меркантильные шлюхи, как были, так и остаются, ничего нового. И феи, и ведьмы, и обычные девки, в Волшебном Измерении и не только. Слишком много возомнившие о себе дурочки. Что стоит им снять трусы, мужчины теряют волю, и от одной мысли туда залезть тоже. Какие-то им под стать может быть, но не все. Нет там ничего особенного, ни у одной, три тысячи лет одно и то же, и пять золотых монет — щедрая плата. Ближе чем на парсек не подойдут к Зеркалу Правды. И с радостью готовы выбрать способного всех нагнуть, подарить ветролет именной сборки, виллу на берегу тропического океана и платиновую кредитку, каким бы гадким старикашкой он ни был. Вот уж глупости, как будто он не найдет, кого трахать за меньшую цену. Совсем невыгодная сделка. — Нет, я не… — Флора смущенно замолчала, не понимая, что не так. Саладин прочитал ее мысли — наверняка ему виднее, когда можно нарушить Магический Кодекс. И… ничего обидного в них не было, и плохого. Только что он стал симпатичным… красивым, если бы лицо другое сделал, подобрее, и не кривил губы. Слишком тонкие, если поджимать их до предела, как он любит. Зачем? — К Зеркалу Правды лучше идти в истинном облике, убрав все лишнее. Ты же не расскажешь любопытным подружкам, да? Конечно нет, она никогда не выдаст чужую тайну. Саладин скрывает свой настоящий облик, зачем? Так он совсем не старый, как папа… и тоже мог бы иметь любимую жену и детей. Грустно, когда не с кем встретить день Розы, вручить подарок и получить свои. — Спасибо, обойдусь. Ничего бы не было, если бы я сомневался в ответе. И результате. День Розы не помечен у него в напоминаниях на смартфоне. Пусть молодежь обогащает торговцев сувенирами. А его мать умерла так давно, что и памяти не осталось, за тысячелетия. Наука может не меньше, чем магия. А если их объединить… Власти наделённых от природы чарами придёт конец и наступит новое время. Фей и ведьм слишком много, глупых и безответственных. Для работы в его институтах особенно. А глупость и звериная кровожадность при огромной силе — это Белладонна и ее лучшая подруга Тхарма. Давно не виделись, но уже скоро. Пусть никто и не скучал. И тоже девушки, заметьте. Совпадение? Не думаю. — Попробовать? То есть ты не уверен в успехе… и в последствиях для Флоры? — В последнем не вполне, но другие варианты еще хуже. И губительнее. Флора прикусила губы, теснее прижавшись к подруге… она пока будет считать Мелькора за нее. Так спокойнее и лучше соображается. С Миртой они не раз непринужденно брались за руки, за время их недолгой дружбы. А теперь узкая ладонь, совсем не похожая на руку ее… любимого, ощущается иначе. Но целоваться с Миртой она больше не будет, наверное. Это слишком странно, и нехорошо по отношению к ней. И да, конечно согласна попробовать, даже если это опасно. И за малыша тоже не боится, не будет бояться. Светлые силы не могут погубить невинное дитя, даже если сочтут ее недостойной. Об этом лучше пока никому не говорить, и получше контролировать сознание. Мелькор беспокоится за нее, по-настоящему… она ужасно ошибалась, считая его бесчувственным и бессердечным. В Ангбанде слишком много концентрированной душной тьмы и негатива, чтобы почувствовать что-то еще. Что его хозяин любит тебя на самом деле. Но хорошо ли это для Магикса и для нее, она по-прежнему не знает. Особенно для Магикса и колыбели светлой природной магии — ее Линфеи. Мелькор ненавидел все дорогое и близкое сердцу фей природы, пугающе страстно и разрушительно. В своем мире, и вряд ли изменился. Ему будет сложно… невозможно все время подавлять свою сущность ради нее. Как и ей. — Все еще боишься меня… и за свое Королевство Природы? — Да… — честно призналась Флора, с прежним трепетом заглядывая в совсем другие, и такие же глаза. Затененные уколовшей обидой. Ей безумно не хочется делать ему больно и портить очарование. Но они не смогут остаться вместе, наверное. И нельзя не сказать, она должна. — Пообещай оставить живым и невредимым мое королевство… только это. Требовать слишком многого от Повелителя Тьмы Арды нельзя, она понимает. Но он может… Флора смущенно замолчала. Произносить «забрать ее назад, как он хотел» не стоит, если он сам молчит? И прозвучит обидно, словно она скрепя сердце решила пожертвовать собой. А это не так, совсем, хотя в Ангбанде ей очень тяжело. — Только? Значит остальной Магикс тебе не жалко? «Можно будет его сжечь, или съесть… вместе с тобой?» Она не это имела в виду, совсем… он смеется над ней, как раньше? И прочитал мысли. Замечательно, что силы ее… парня восстанавливаются, и очень вовремя. Но не во всем. Флора смущенно улыбнулась, не зная, как сгладить неловкость. Она все время говорит не то, что ему приятно слышать… и хотелось бы сказать. И думает. Шутку насчет сожжения Королевства Природы и «я тебя съем» (совсем глупо), она поняла не сразу, успев на секунду испугаться. И ужасно обрадовалась, что Саладин пришел на помощь. Случайно, конечно, их отношения — последнее, что волнует Великого Мага. Просто недолгий полет к Барьерным горам подошел к концу. Ветролет мягко приземлился на каменистую площадку у подножия сливающихся с небом серебристо-голубых пиков. Красивых и вызывающих необъяснимо неприятное чувство. Сейчас, когда все стало так хрупко и опасно. Царство золотящегося на солнце тысячелетнего льда слишком чуждо всему живому и цветущему. И похоже на милое сердцу Белладонны… колючему куску льда, его заменяющему. — Как поэтично. У нее обычное сердце, настоящее, и его можно проткнуть мечом. Я мечтал об этом… неважно где. Но в остальном ты права. Решите потом, если останется возможность торговаться. И предмет торга. Оденьте пока, тут не жарко, как в Магикс-сити. Чтобы не отвлекаться и не тратить зря силы на поддержание температуры тела. В магических школах это умение осваивают на младших курсах, но проще одеваться по погоде. Саладин без тени улыбки оглядел свои творения, на скорую руку скрафченные трансфигурацией. Издеваться он и не думал, разумеется, и розовое манто со стразами из искусственной норки подарил Мирте… Мелькору случайно. Нельзя огорчать принцессу Линфеи натуральным мехом, он помнит. И ее светло-серебристая шубка получилась гораздо элегантнее, даже мама бы одобрила. Достойной юной леди из королевской семьи. Что это… нет! Флора замерла в дверях, с ужасом рассматривая разверзшуюся в безмятежно голубом линфейском небе черную трещину. Уродливый бездонный провал с багровыми краями. Сон наяву накрыл вязкой сетью кошмара, заставив забыть, кто она и где. Пока не отступил от щекочущего ноздри колючим холодом разреженного горного воздуха. — Ты что-то увидела? Рядом с Зеркалом Правды барьер между прошлым и будущим истончается, позволяя увидеть возможные варианты. Которые не обязательно станут реальностью. Или тебе показалось, от недостатка кислорода и сильного стресса. Хорошо бы. Ужаснее дышащей одновременно леденящим холодом и огнем черной жути она еще ничего не видела. Похожей на неумолимо открывающуюся все шире огромную пасть. Флора глубоко вздохнула, разглядывая хрустально-синий лед, скрывающий под собой лишь камень и тайную глубину пещер. Почувствовать себя счастливой и защищенной в такой момент — обман чувств. Дающий силы и живительный, как воздух. Мелькор не стал вспоминать обидный разговор и успокаивающе крепко сжал ее ладонь, поглаживая дрожащие пальцы. А второй рукой обнял за талию… глупо и странно со стороны, наверное. Но видящим суть все равно. Саладин плотнее поджал губы и отвернулся к убегающим за горизонт снежным склонам. — Пещера Ледяных духов здесь. Нет нужды прятать неподвластное никому. И дорого обходящееся любопытным. Не двигайтесь! — Что… — Флора замолчала на полуслове, прижимаясь к обледенелому камню. И другу… слово наконец нашлось, пусть пока будет так. Саладин знает лучше и накрыл их пологом защитного заклинания не просто так. Только поспешил или берег силы, не сделав барьер непроницаемым с двух сторон. Знакомая фигура сгустилась из тени густой темно-серой тучи, цокнув по камню каблуками учительски строгих туфель. — Что ты хочешь здесь найти? И… — Отвечать «а ты» глупо? И бесполезно. Ей ничего не нужно искать. Гриффин знает наизусть, где Зеркало Правды и проклятый портал к темнице бывших наставниц. И что они не зря находятся рядом. Светлый артефакт не оставляет ни шанса почувствовать фон темной магии. И впустившим в душу слишком много тьмы плохо рядом с ним. Не как вампирам на солнце — в сказках все сильно утрируют, — но дискомфорт налицо. Недаром Саладин морщится, как от сладких дамских коктейлей, и Гриффин… непохожа на себя и тоже чем-то недовольна. Совсем не похожа, она бы не узнала директрису Облачной башни без привычного темно-коричневого костюма и аккуратно уложенной высокой прически. Гриффин стала намного моложе, как Саладин, и гораздо более живой. Кожа утратила пугающе мертвенную желтизну, став просто очень бледной. Они могут быть хорошей парой? В спасшемся от черного ужаса мире. Если хранят множество общих тайн и так друг на друга смотрят… особенно он. — Ты же поклялась не пить омолаживающее зелье. Передумала? Саладин прислонился плечом к двери ветролета, разглядывая новый облик старой знакомой. Подозрительно ничего не выражающим взглядом, только глаза и зрачки заметно расширились. Неестественно, как от настойки наркотического гладиолуса, заполнив всю радужку. — Нет. Зелье по рецепту Белладонны я не пила. Другие не столь эффективны, как видишь. Но… — Для того, что тебе нужно, хватит? Для чего, мы же все обсудили? «И тебе опять нездоровится, все забыла и занимаешься непонятно чем». Зелья из крови принесенных в жертву младенцев строжайше запрещены в новом Магиксе. Если хорошо забытый старый не вернется. Гриффин соблюдала этот запрет, наплевав на испортившуюся за три тысячи лет внешность. Это оказалось легко — ей стало все равно. На отражение в зеркале и нелепые телодвижения. Но разработала некоторые аналоги, отнюдь не затем, чтобы создать анкету в Лабиринте сердец. Полученный при аборте материал прекрасно подходит для синтетического зелья молодости и не нарушает клятву. От этих детей избавились собственные матери, все честно. Она только использует еще живые клетки, пока не пропали зря. Жертвоприношения помогают лучше, конечно. Можно стать неотличимой от юных учениц, телом. Душу омолаживающие зелья не восстанавливают. — Тогда они перестанут тебя бояться. Зачем тебе это… говори давай! Покосившись в сторону надежно скрывшего беглецов купола, Саладин схватил директрису Облачной башни за руку и притиснул к ветролету. Гриффин прищурилась и замерла, расслаблено прогнувшись в пояснице. Обтянутая строгим наглухо застегнутым жакетом грудь коснулась лица нарушившего этикет коллеги. Заставив вновь воровато оглянуться и отступить на шаг. И что делаешь у портала. Даже не думай сказать, что гуляешь в горах… в таком виде. — Ты сам знаешь. Ведьма счастливо улыбнулась, наслаждаясь очевидной неловкостью. С некоторых совсем просто сбить апломб… с первой встречи. — Это бесполезно, Гриффин, не слушай ее. У них нет того, что тебе нужно. А если бы и было… это все равно будет другой ребенок. Не тот же самый. Лучше просто родить еще раз. Старым проверенным методом, без всех этих извращений. Саладин досадливо поморщился, вспомнив о последствиях жертвоприношения. Ведьмы приобретают вечную защиту от нежелательной беременности, лично убив на алтаре младенца. Одним радость, другим наказание. Но получить желанное дитя можно клонированием, обманув природу и древнее проклятье. Наука сильнее, он всегда говорил. Создать эмбрион легко, отцовскую клетку можно взять любую, и… — Только не выпускай их сейчас! И не помогай вернуть прежние порядки. Ты же была готова на все, чтобы их низвергнуть. — Ты даже не представляешь, на что! И прекрасно воспользовался результатом. Все воспользовались. Пусти меня. Чего ты хочешь сделать? И правда, чего? Запереть Гриффин в ветролете, чтобы не сделала… что-то очень плохое и необратимое? Если еще не стало поздно. А потом? Прежде, чем Флора успела подумать, что же такое наотрез отказался делать Саладин — ей не хотелось ничего предполагать, — Гриффин мягко вывернулась из захвата. Коснувшись на прощание губ. Саладин разжал удерживающую запястье ведьмы руку, с раздражением взглянув на халтурно сделанную защиту. — Стой, ты не понимаешь… «Что делаешь». Но поразить боевым заклинанием скрывшуюся в туманном облаке Гриффин не смог. Или не захотел. Только долго смотрел ей вслед и, словно очнувшись от сна, снял скрывающее спутниц заклинание. — Будешь делать, что считаешь верным. Когда сможешь. Проходите. Саладин раздраженно махнул рукой, ответив вслух на невысказанное. И поспешил спрятать противно дрожащие пальцы в кармане пиджака. — После меня. Если боитесь. Что такой лживый и циничный тип, как он, хочет на них проверить — нет ли на входе в пещеру охранного заклинания? Или диких зверей. И, не оглядываясь, шагнул в поросший достающими до земли сосульками проем.