***
Нет. Я пыталась, но не успела. Он просто не смог это сделать, ты не сгорел. Дракон из Волшебного измерения пытался сжечь его и чуть было не преуспел — обидно и очень некстати. Совсем не на такой эффект рассчитывал Саладин и, главное, он сам. Да и их переоцененное Зеркало Правды зачем-то показывало обманчиво знакомых чудищ. Как путь к спасению — Магикса, или хотя бы их с Флорой. Логично — зачем великому артефакту не относящуюся к делу ерунду показывать? Но пока всё такое себе, только одна ложка сладкого нектара в бочке нечистот. Две. Что опасные создания природы признали свою фею. А она рада почесать огнедышащую тварь за ушком, как милого домашнего питомца. Почему он почти не удивлен — меньше, чем мог бы? Невольно задумался, а не захотят ли и его драконы ласки доброй феи? Не должны, они совсем другого происхождения, но кто их знает. Вдруг захотят стать ближе к природе, и ее фее? Если в них есть нечто от создателя. И он даже не уверен, что против. И драконье пламя не причинило ему вреда и не обожгло болью, только гордость задета. Но обижаться нет смысла и времени. Не на кого — прекрасно, что Флора не пострадала. А он по-прежнему совсем не тот, вот и не впечатлил ящеров. Мелькор глубоко вздохнул, рассматривая скользящие по колючей шее чудовища пальцы. Не державшие ничего опаснее цветка, до сих пор. Его невеста не слабая и никчемная девчонка, он всегда это знал. Просто особенная… иногда слишком. Главный враг Флоры — она сама. Спасать от него слишком добрую и не видящую зла принцессу растений нужно постоянно. И он тоже особенный, несмотря на гадкое превращение. Если не сгорел в драконьем пламени — самом настоящем, как у его творений. Что дает некоторую надежду. Флора не ошиблась, и ему не послышалось? Это же… не то, чего больше всего хочется, но наконец хоть что-то хорошее. Мирта вряд ли обладала даром несгораемости, наверняка нет. А он в своем нормальном и долгожданном облике не проверял. Не было повода — собственные драконы на жизнь и целостность повелителя не покушались ни разу. Может быть, перемены к лучшему… прежнему произойдут постепенно. Сначала одно, потом другое. Мелькор со смесью надежды и раздражения вспомнил, как в начале не мог совсем ничего. После отвратительного превращения. Ни проникать в сознание, ни испепелить на месте наглого эльфа Палладиума. Пришлось набить профессорскую морду силами Мирты, без всякой магии. А теперь что-то получается, пусть для местных драконов он и не авторитет. Пока. Не смогли зажарить, как дичь на вертеле, и на том спасибо. — Ты станешь прежним, обязательно. Неуловимо нежно пахнущая цветами, как и она вся, ладонь вновь ласково скользнула по лицу и зарылась в волосы, перебирая стриженые пряди Мирты. Как же он скучал по этому аромату и слышал в самых неожиданных местах, где нет и никогда не было ее. Когда несносная фея природы его покинула. Обидно и коварно. Но он не станет вновь ее в этом упрекать и млеть на травке, наслаждаясь прикосновениями, — пора заканчивать. Надо двигаться дальше. Всё пошло не так, как он надеялся — прийти, увидеть драконов и показать всем, кто тут владыка… босс. Остается только срочно придумать другой план. По спасению ее дорогого Магикса и Королевства Природы, благо он лежит на поверхности. С самой желанной частью сложнее. — Командовать ими придется тебе… или уговорить помочь. Пока он не в состоянии, придется доброй фее открыть в себе новые грани. Или не такие уж и новые — при первой встрече Флора вырастила опасный зубастый цветочек, он помнит. Отлично справилась. Милое растение чуть его не пожевало, было бы не смертельно, но очень досадно. И прекрасная фея так очаровательно пылала гневом, один миг или два. Из-за наглых приставаний, только как-то она поздно спохватилась. Когда успела насладиться его ласками и подарить свои. Замечательно, что Флора все-таки умеет злиться и кидать в обидчиков кусачие цветочки. Придется вспомнить и повторить, когда речь о спасении любимых друзей, кустов и зверюшек. Королевства Природы и родных, как он мог забыть. «Какой бы ты ни была… пацифисткой». — Еще одно новое слово, совершенно никчемное, он бы их по-другому назвал. Другими новыми словами, Мирта знала много подходящих. И нужных, а не как он сначала подумал — для слащавых эльфийских профессоров, пацифистов и не только. Кроме Флоры, и так выражаться при ней не стоит, хотя Мирта не стеснялась. Мелькор поспешил подняться — голова неприятно болела после падения и на затылке налилась шишка, но ничего страшного. Некогда разлеживаться. Хотя местечко отличное. Словно специально для них. Спрятанный в кольце вулканов зеленый оазис для Флоры и сами дымящиеся огненные вершины для него. Возможно, драконы здесь тоже разные, двух видов? — Да, она рассказала мне. Кто? Глупый вопрос, но сходу поверить, что дракон не только пожалел цветочную фею, но и поделился тайными знаниями, трудно. Маги природы чувствуют и понимают без слов всех живых созданий, даже таких. Не вполне добрых и светлых. И замечательно, он и сам догадался, почти обо всем. Что на Пиросе не так всё просто, как казалось самым умным. И без Древних Ведьм или кого-то не менее темного и древнего не обошлось. В незапамятные времена на заре творения, когда не было ни Древних Ведьм, ни фей, только Древняя Тьма клубилась за гранью материального мира равнодушной изнанкой мироздания. Противоположной Чистому Свету первостихией. Вдвоем они и породили всё сущее, или сначала Великого Дракона. Насколько прав древнейший культ Магикса, не знают точно даже Прародительницы. Как и то, действительно ли драконы Пироса — потомки сотворившего Волшебное измерение из своего дыхания божественного создания. Но они всегда были сильны и стояли особняком от других живых существ. Древние Ведьмы с их безудержной жаждой крови и власти (Лилис больше тяготеет ко второму, а ее сестрички к первому, но не суть) не могли оставить огнедышащих ящеров без внимания. Не попытаться***
— Она ничего не хочет — ни есть, ни пить, ни жить. Становится только хуже. Мадам, может быть, вы… — Ты хочешь стереть сестре память, о некоторых вещах? В ее случае это проблематично, его слишком много в ее жизни. И может получиться… не то, на что ты надеешься. Мозг и сознание получат необратимые повреждения. Или твоя сестра перестанет быть собой. Тем, кем ты ее знаешь. — Я не знаю, что еще делать. С ней? Помочь проснуться в другой реальности, где всё сложилось иначе. Неправда, она хочет… жить, и есть, иногда. Чтобы бедные малышки не погибли. И у них была дружная семья. Пусть и без того, кого она очень любит, и отказывается поверить в непоправимое. Только не может, не получается. Что это за противный голос… кого Мэлько привел? Или ей кажется, как многое другое? И понимать, что реально, а что нет, не хочется. Когда только в заблуждениях есть что-то хорошее, и надежда вырваться из дурного сна. Миели перевернулась набок, закрывая глаза рукой от раздражающе яркого света. Лучше бы брат опять набросил на нее пелену, как в ужасный миг, непроницаемо и безнадежно черную. И не убирал. Она не станет протестовать и пытаться освободиться, как тогда. А сейчас ни к чему. Во тьме можно спрятаться, раствориться и потеряться. Запутаться в милосердно скрывающих всё плотных складках и никогда не выходить. Души выбравших темную магию уходят в Древнюю Тьму, как вода под землю, и растворяются, сливаясь с родной первостихией. Звучит соблазнительно. Не настолько, как в почти ускользнувшие из памяти дни отчаяния, но еще да. Чем они ее напоили, или брат перестарался с целительными фейскими заклинаниями? Что всё стало, как в тумане — и чувства, и мысли. Боль притупилась и отошла на задний план, но не сменилась ничем. Кроме мутной пустоты и равнодушия. И она прекрасно всё помнит и понимает, почти. Не надо относиться как к повредившей разум. Звать к ней гадких личностей и планировать какую-то стремную фигню. Кажется, она поняла кого. И если это не глюк, сейчас им всем покажет. — Она чувствовала себя хотя бы живой. На самом деле. Ты зря не дал сестре пережить горе. Или немного новой надежды. Противный — кому-то приятный, но для нее мерзкий навсегда — голос звучал непривычно сочувственно. Словно гадкой ведьме реально жаль, без приколов и лицемерия. Она совсем плоха, получается? Зачем Мэлько приводит тех, перед кем стремно и обидно быть жалкой? Он что, предатель? И… надежды? На что? Миели резко — не очень, как получилось, но для нее да, — села и задохнулась от возмущения. Это уже слишком, и так ее жизнь стала… хуже, чем полное говно — говно звучит весело. Немного. Лучше бы маму привел, или она сама… Где мама? Ее не было рядом в последнее время, только Мэлько. И папа, братишка что-то говорил о нем, перед тем, как всё стало неважно. — Я знал, что это тебя взбодрит. Мама заслужила немного счастья, только своего. Я решил за всех нас, извини. Мэлько виновато улыбнулся и поспешил протянуть руки, на всякий случай. Миели не в лучшей форме, чтобы подскакивать с кровати, как в прежние времена. Гневно сверкая глазами. После того, как долгие недели лежала, отказываясь от всего. Умыться, причесаться, поесть… даже пошевелиться и повернуть голову. Столько пыльцы феи он не потратил за всю предыдущую жизнь. Но всё равно недостаточно. Хотя его сестренка и воспрянула духом, хорошо бы надолго, у нее мало сил. Для родов и заботы о малышках. Миели переживала, что слишком поправилась из-за беременности и старалась меньше есть. Безуспешно. Теперь у нее нет этой проблемы, как же жаль.