Стас пришёл

Я не ревнивый, но хату спалю. Федя смеется и не верит, пока я присматриваюсь к керосину для зажигалок, чтобы при виде любого более или менее подходящего соперника побрызгать его и незаметно поджечь. С другой стороны, зачем мне керосин, я бармен или кто? Я что, не умыкну текилы для хозяйственных нужд? Если не подожгу, то выпью, для храбрости. Федю страшно целовать, он наэлектризованный, искрит стоит руку протянуть, от этой картины у меня стабильно отказывает сердце. Бьется то через раз, то через два, а ему, наверное, кажется что это романтично. Приворожил, не моргнул и глазом, а потом еще удивлялся полгода: мы точно, точно вместе? Вместе, иначе зачем переться незваным гостем с букетом цветов для матери. Внушительный такой букетик получился, Федя честно поверил — это ему. — Мама дома? — Дома…а ты это зачем? Хочу честно сказать: чтобы женщина не волновалась и не звонила в морги, когда сыночка не заночует дома. Рано или поздно я досовращу ее ненаглядного ребенка и лучше ей быть к этому готовой. — Федя, кто там? Как меня представить Федя не знает, только вертит головой, размышляя куда метнуться: за дверь ко мне или на кухню, предупреждать родительницу чтобы иконы несла и фамильные кольца вытаскивала. — Ольга Евгеньевна, я Стас и я с цветами! После этой фразы, видимо очень важной, Ольга Евгеньевна появляется в поле видимости. Безупречная, тонко-звонкая, кажется, она меня убивать будет голыми руками, полиция не поможет. Отец у Феди «Тюфячок», мама «Нимфа», в кого сын пошел не понятно, с его то скулами и железобетонным прессом. Надо добраться до семейных альбомов и провести сличительный анализ. Но сначала выжить, потому что не я один такой, боязливый собственник, оказывается. — Проходи, Стас с цветами, у нас чаепитие с тобой будет. Федю отправляют за хлебом, тем самым, чрезвычайно нужным, дело жизни и смерти! Он ретируется, без денег и не дослушав поручения. Ольга достает сигареты, свои, не хватает всего парочки. Я уверен, обе она прикончила из-за сына, и вот, пришла пора третьей. — Будете? — Не курю, простите. Ответ ей нравится, она протягивает массивную зажигалку, не удивлюсь, если именную. — Тогда помогите даме, пока дама размышляет. Размышляет Федина мама молча, с короткими, но сильными затяжками. Я успеваю заметить маленькие золотые сережки, чуть смазанную в уголках губ помаду и морщинку у переносицы. Нет, они похожи, очень похожи. — Еще не привыкла, не знаю как говорить, чтобы не обидеть его. Вы старше, не будете горячиться. Сейчас скажет, что нам с ним все показалось, пора заканчивать детский сад. Скажет, а я оставлю букет и не оставлю Федю. — Все серьезно? Цветы, знакомство...можно было и без этого обойтись, но вы пришли и за это спасибо. Мне приятно. Она оттягивает какую-то важную деталь, хочет предупредить, поэтому глаза у нее влажно блестят. Или это от дыма слишком крепкой, не кончающейся, сигареты. — Оля, могу я вас так называть? — Ну, для мамы еще рановато. Валяйте. — Оля, что не так? Пахнет жжённым фильтром, мы оба считаем секунды до появления нашей общей проблемы. Проблемы нет, хлеба нет, надежды почти нет. — Вы же видели его руки, Стас? Татуровку дурацкую, ну и… — Я видел. Это проблема? — Не знаю. Вы мне скажите. Он еще боится, когда вы слишком быстро подходите? Или случайно замахиваетесь обнять? Ей хватает взгляда, чтобы понять - все еще. Нам с ней одинаково больно. — Не курите, но выпьете? Без фанатизма, я же вижу, сейчас надо. Что предпочитаете? Красивая женщина спрашивает что я предпочитаю, как бы не сорваться и не сказать, что я предпочитаю зажимать Федю по углам и в открытых пространствах. Брысь наваждение. — Коньяк? Замаскируем кофе. — Хорошая идея. Мы трещим ни о чем, пьем коньяк и «маскирующий» кофе, путая последовательность. Феди нет и не предвидится. Оля опытней, у нее не заплетается язык, когда она признается, что ее сын все еще ходит к психологу, пьет таблетки, а ей страшно отпускать его в ванну с не закрытой дверью. Я говорю: — Мне тоже. — Тогда мойтесь вместе. Он раньше плавал, вы знали? — Не знал. — Перестал, а ведь мог стать чемпионом. Теперь Денис чемпион… Она замолкает резко, как человек сболтнувший государственную тайну. Федя стоит, прислонившись к дверному косяку, с несчастной булкой хлеба. В долг что ли взял? — Гляжу, вы поладили. — Более того, сына, я развожусь с твоим отцом и выхожу за твоего парня. Он же твой парень? Понятия не имею кто такой Денис и в чем он там чемпион, зато, я могу даже сквозь пьяный шум, продекламировать с рукой у сердца. — Я его парень. И я за вас не пойду, Ольга Евгеньевна. — Обидно. Отвергнута старость, снова выбрали молодость. Федя, не будь статуей, твой бармен наклюкался, неси его спать. — У нас? — У нас. Надо же с чего-то начинать.