Утопия

— Ты когда заселяться собираешься, Горелов? — раздался откуда-то сверху уставший голос Никиты. Максим лениво пожал плечами и продолжил вглядываться в черную пустоту за окном. Он сидел, откинувшись на спинку стула, водрузив ноги в тяжелых ботинках прямо на стол, грязный, сто лет нечищеный, с остатками присохшей к нему еды. Мокрый плащ Никита отнес сушиться, и Максим остался в плотных черных штанах и джемпере. Тяжелый жилет с множеством карманов и куртка аккуратно висели на спинке стула, рядом с которым кособоко стоял его походный рюкзак. Мужчина похлопал себя по бокам в поисках пачки, неспешно закурил, стряхивая пепел куда попало. Плевать ему было на возмущения хозяина таверны. Макс принес ему мешок консервов, ящик водки и некоторые мыльно-рыльные принадлежности. Этого должно было с лихвой хватить, чтобы оплатить пребывание его группы тут на пару дней. Макс провел ладонью по бритой налысо черепушке, закинул руки за голову и крепко зажмурился. Чертова головная боль! Но это меньшая плата за то, чтобы видеть и слышать. Казалось бы, за столько времени должен был привыкнуть, но нет, иногда башка болела так, что хотелось открутить ее к черту. — Снова болит? — участливо поинтересовался Никита — самый младший из пяти членов их отряда. Максим кивнул и отмахнулся: — Пройдет. Из уборной вернулся Борис, присел за стол и посмотрел на Криса, который отирался возле барной стойки. Покачал головой, подумав, что пока этот ловелас там флиртует с разносчицей, они тут сдохнут с голоду… Сегодня ровно два года, как наступил День Объединения, или День Коммунизации, как его еще называют. Объявление застало группу врасплох. Военный контракт закончился и все спешили домой, к семьям, когда словно гром раздался величественный голос: «Внимание!» Они с ребятами затормозили прямо посреди площади вокзала. «В городе чрезвычайная ситуация: Авария на подстанции, в воздухе наблюдается повышенный уровень химикатов. Введено военное положение. Всем гражданским проследовать к ближайшему медицинскому посту, которые организованы во всех муниципальных пунктах. Там вам окажут необходимую помощь. Просьба соблюдать спокойствие! Всем военнообязанным явиться по месту пребывания в военный комиссариат.» Парни тогда даже понять ничего не успели, как черный микроавтобус доставил всех пятерых в военкомат, где им срочно были вшиты под кожу капсулы с антидотом. Оказывается, никакая это не авария, а самый настоящий вирус, испытания которого вышли из-под контроля и правительство пытается провести экстренную вакцинацию в виде вшивания под кожу капсулы с антидотом. При попадании вируса в кровь капсула растворялась под кожей и позволяла иммунитету справиться. А также сделаны странные уколы, от которых периодически болела голова… — В оцепление, ребята. Никого не впускать, выпускать только спецтехнику. — чеканил слова военком, — людей грузить в машины по спискам. Каждому человеку присвоен номер. При погрузке одевать на запястье бирку, согласно списку. Рядом на стол шлепнулась внушительная пачка бумаги, испещренная мелким шрифтом. Возле стола обнаружилась огромная коробка, видимо, с номерками… И друзья отправились каждый на свой пост. Грузили в первую очередь детей, стариков и женщин, почти всех мужчин старше восемнадцати оставили в городе. И совершенно непонятно было — здоровых эвакуировали или зараженных изолировали. На площади бушевало людское море, того и гляди начнется давка. Макс механически помогал людям забираться в машины, пока пронзительный крик не вернул его в реальность: — Максим! Максим! Макс протянул руку и выхватил из толпы тощую женскую фигурку в голубом пальто, стиснул в объятиях и крепко зажмурился. — Куда они нас? Зачем? Максим, я… мне… так страшно, Макс! — сбивчиво кричала Маша, хватая его за руки. — Соседка наша, Юленька, оглохла почти, а ей всего тринадцать! И я… Макс… мне кажется, я не чувствую вкуса и запаха… Максим… Мне сделали прививку, но так плохо. Голова, мне кажется что она лопнет сейчас! — Жена была напугана, она пыталась сказать все и сразу, но то и дело всхлипывала и срывалась в истерику. Её поведение сбивало с толку, но он должен был отправить ее прочь из города, чего бы это ему ни стоило. Макс схватился за список, высматривая ее фамилию, но не находил, начинал сначала, затем еще и еще раз. Тщетно. — Никитос! — гаркнул он, — посмотри у себя. Горелова Мария. — Есть! Он навсегда запомнил момент, когда её смыло людской волной, оторвало от Максима и понесло в неизвестность. Ее перепуганный взгляд помутневших глаз выжгло на сердце чувством бессилия и безнадежности. Словно покрытые пеленой, они смотрели на него, а теперь и преследовали каждую ночь. — Маша! — орал Макс, что было сил. — Маша-а-а! Он спрыгнул с подиума и двинулся в самое месиво, ему казалось, что мелькнуло впереди то самое голубое пальто. Он расталкивал людей локтями, и двигался, словно ледокол. Толпа нарастала, и если недавно он мог докричаться до соседнего поста, то теперь, кроме людского гула было не слышно ничего. На груди зашипела рация: «Капитан Горелов, вы покинули пост, немедленно вернитесь! Капитан Горелов!» И Макс, поняв что совсем потерял Машу из виду, вынужден был вернуться. Рация зашипела вновь, когда он уже забрался на подиум: «Макс, она у меня! Номер ГМ13851А. Слышишь? Ко всем нашим, они в группе «А» Сердце радостно встрепенулось, он посмотрел на Никиту, который на руках держал его жену. Та послала воздушный поцелуй в пространство и аккуратно села в кузов грузовика. Там же он заметил и семьи всех членов его команды. «Внимание! — снова раздался на площади низкий бархатный голос. — Граждане, соблюдайте очередь! Вы будете разделены на коммуны. Всем будет оказана помощь. Соблюдайте очередь!» В тот день и многие последующие, они с ребятами до поздней ночи эвакуировали людей. Кто-то из гражданских после того объявления ринулся прочь, считая что он в толпе зараженных, кто-то наоборот, старался быстрее попасть в машины… Ночью город совсем опустел и было принято решение оставить военных и дружину патрулировать город, дабы пресечь мародерство. После, их должны были перекинуть в другой город, но видимо забыли, или нарочно оставили, как ненужный хлам. Через два дня у всей группы полопались подкожные капсулы, вызвав невыносимый зуд в месте укола. А еще через пару ночей Макс понял, что больше им не нужно спать по девять часов в день, чтобы быть отдохнувшими и полными сил. Странные приливы энергии, которые позволяли бегать с немыслимой скоростью, поначалу пугали. А потом, когда запал проходил, начиналась головная боль такой силы, что лопались сосуды в глазах. Из оставленных гражданских не выжил почти никто. Вирус выкашивал всех, кому не сделали подкожную блокаду. И капитан искренне надеялся, что те, кто уехал в коммуны, живы. — Мы найдем их, — вырвал из воспоминаний голос Никиты. — У нас есть их номера… — С каждым разом это звучит все более уныло… — Сказал Илья, посмотрел на ребят и покачал головой. — Мы даже не знаем, живы ли они. За два года мы обошли и объездили все, что только можно. — Сколько бы твоему сейчас было? — Десять, — с болью в голосе проговорил Никита. — Сына больше нет, и жена одна там во всем этом барахтается, пока мы тут бесполезно шляемся по подземкам. — Глупо, ребята, пытаться что-то найти там, где побывали мародеры. Там уже давно ничего нет, — лениво протянул хозяин таверны, не отрываясь от подсчета банок в коробке. — А ты про это много знаешь. Откуда? — спросил Крис, не отрывая взгляда от разносчицы. — Оттуда. Сам туда ходил, когда понял, что нас тут бросили. Туда все ходили. Как раньше было, хлебнешь утром кофейка и на работу, через метро. Правда, ни кофе больше, ни работы, ни метро нету, но сила привычки… Лучше оказаться в одной из этих клятых коммун, тьфу, придумали же названьице, чем прозябать вот так. Я даже, хе-хе, присмотрел себе местечко в одной такой, в минуту горести, но отлегло. — Так бы тебя туда и взяли, старый. Брешешь. Найти коммуну это только половина дела. Вокруг этого Зажопинска только болота и есть. — усмехнулся Макс, с тщательно рассчитанной долей насмешки. Однако, старый лис на его уловки не повелся, отложил банки в сторону и внимательно осмотрел группу еще раз: — Мягко стелете, братцы… С чего это я вам рассказывать должен? — Хлебецкий. Всего одно слово заставило мужика пошатнуться и побледнеть. — Откуда… — Оттуда… — отрезал Макс, и достал из-под стола увесистый конверт. Не соврал этот Хлебецкий, когда посоветовал добраться именно сюда. Видно и правда крепко дружили. — Это наша плата за информацию, Игнат. Тут тебе от него презент. Мужчина протянул руку, но Макс ловко убрал конверт обратно под стол. — Вечером деньги, утром стулья тут не работает. Сначала ты нам, потом мы вам. — И я должен вам верить? Если бы вы сразу сказали зачем пришли… — Антон сказал, что ты нормальный мужик, жизнь ему спас, детей его крестил. — Макс замолчал, ожидая, что скажет хозяин заведения. Игнат задумчиво смел невидимые крошки со стола, вздохнул тяжело и согласился. Не стал бы Антоха кому попало трепаться, значит, нормальные ребята. — Скажите хоть, где он… — В одной из коммун, — подал голос Борис. Все это время ребята внимательно следили за их диалогом, подмечали реакции и язык тела. — За два года мы объездили достаточно много мест, — хмуро ответил Максим. — Даже нашли одну коммуну в старом военном городке, в котором творились странные вещи. Нас там приютила одна женщина. Сказала, что может Господь все видит и кто-то так же поможет и её сыну, который где-то там… Они вообще живут очень странно — огромное поселение. Всех, кто старше пятидесяти, сослали на окраину, их почти не трогают. Стариков там совсем нет, вроде как вирус убил всех, но мы не уверены. Макс нахмурился, уперся кулаками в стол и посмотрел на хозяина таверны. — Эта женщина рассказала нам многое о новом устройстве мира. О том, что вирус выкосил многих, не всем успели вшить под кожу капсулы. А те, кто выжили, никогда больше не станут прежними… Эта женщина, к слову, не чувствует запахов. Обоняние отключено полностью. Зато слух и зрение у нее улучшилось в разы. Муж ее потерял все чувства разом и его забрали якобы лечиться, но… Макс не стал говорить о том, что в другой коммуне, где они и нашли этого Хлебецкого, мутации были такие, что люди теперь почти не походили сами на себя. Это были двухметровые великаны, у которых рвались мышцы и сухожилия от быстрого роста. Понятно теперь, где почти все население — большая часть из них просто умерли. После такого, команда Макса и он сам были готовы ко всему, но все же надеялись на чудо.  — Ты вспомни, как мы пошли побродить по городу, когда нашли первую коммуну! — подал голос Никита, — Хоть и оделись в гражданку и вообще старались не отсвечивать, нас чуть постовые не загребли. Еле отмазались! — Как они вообще теперь живут? — Ну, — Борис почесал небритый подбородок. — Стремно живут. У многих мужиков при обследовании нашли мутировавшие ДНК. Соседа бабкиного и его дружков, полностью потерявших зрение, забрали служить на благо родине — осеменять яйцеклетки. Они это там на поток поставили. У многих, как мы поняли, за три месяца пребывания там, полностью отключилось либидо вместе с обонянием. Там всем управляет какое-то долбанное НИИ, каждое утро все жители сдают кровь. Жесть, конечно… — Ага, — наконец отвлекся от барменши Крис, — будто попал в параллельную реальность, или в книгу про утопию… — Ладно, есть у меня кое-какие данные… Скажите, Антоха, он жив? — Жив. — не соврал Макс. — Недалеко отсюда есть военная часть, и если бы прятался где народ, то там лучшее место, — проговорил Игнат. Пять пар глаз пристально уставились на него. — Что? Я там служил, там дохрена места для убежищ. — Всю страну там не спрячешь, — проворчал Никита. — Нет, конечно… но вообще, я как думаю, надо под землей искать. Не в метро конечно… Дай-ка мне карту. Максим развернул огромную карту местности на столе, придавив углы пивными кружками. Хозяин подошел к столу и стал расставлять на ней солонки, перечницы и все, что попадалось под руку. — Так, значит, слушайте… А где ваш пятый? Вас же пятеро было? — Андрюха-то? — усмехнулся Макс. — Дрыхнет он, как сурок. У него все по часам. Мужчина вернулся к карте, удовлетворенный ответом. Не хватало еще, чтобы всякие бродили тут без пригляда. — Вот тут находимся мы, — парни дружно хмыкнули, — вот тут лес и топи, а там, — мужчина провел пальцем по засаленной бумаге, — после них, есть такое местечко, как будто воронка от снаряда. Там шахты были рядом, оцепление. Сейчас эта воронка осыпалась, но, — мужичок поднял палец вверх, — никогда не обращали внимания на толстые трубки, торчащие из земли? Тут их просто куча. А значит, под землей что-то есть. Но вы ищете иголку в стоге сена, потому что ваши родные могут вообще оказаться на островах в Ледовитом океане. Сами посудите. — Ладно, — Макс еще раз хмуро окинул взглядом карту, подмечая мелкие детали, и прикидывается, хватит ли патронов и провизии, чтобы добраться до туда. — идти нам туда примерно сутки, если поднапрячься, можно и быстрее. — Я вас отвезу, — сказал хозяин таверны. — У меня машина на ходу, правда, стоить это вам недешево будет, но и доберетесь за несколько часов. А теперь идите отдыхать, даже таким биороботам покой иногда нужен. Через три часа пути, когда карта была изучена вдоль и поперек, а команда мирно посапывала в кузове ЗиЛа, Максим, наконец, услышал рассказ Игната о том, как его семья погибла от вируса в страшных муках. Сам Игнат имел отношение к силовым структурам, потому был привит, а вот семью обезопасить не успел, на пару дней опоздал… — Наших привили… Но вот найти бы теперь… — Найдете. Сейчас открой бардачок. — Игнат дождался, пока Макс достанет оттуда сверток. - Это схема части. Бери ручку и записывай. Около часа Максим выводил и помечал все объекты, где стоят посты, где могут находиться нужные им терминалы и документы. — Ну все, чем мог, помог, а теперь поспи, еще пару часов ехать, все равно делать нечего… И Макс, прикрыв глаза, мысленно вернулся в те времена, когда еще был счастлив. Когда они с Машей, беспечные, жили в свое удовольствие… Проснулся он оттого, что кто-то тормошил его за плечо. — Приехали, ребятки, — сказал Игнат. — Дальше сами. — Как и обещал, — Макс протянул мужику конверт. — Там не только послание, но и карта, ты сможешь его найти при желании. Только реши для себя, готов ли ты… Мужчины гурьбой вывалились из машины, потягиваясь, похватали рюкзаки, поблагодарили Игната за помощь и двинулись в путь, периодически сверяясь с картой местности и с той, что дал им Игнат. План был прост — затаиться в лесу до наступления сумерек, проработать детали, а там уж попытаться проникнуть на территорию части… Пока Андрюха с Максом пошли в разведку дабы убедиться, действительно ли есть лазы там, где указал Игнат, Боря, Никита и Крис стали настраивать технику, чтобы вовремя подключиться к системам части. Ребята быстро нашли старую траншею, сделанную, по всей видимости очень давно, так как частично ее засыпало пожухлой листвой и ветками. По верху забора шла колючая проволока, а в метрах двухстах по обе стороны от лаза были посты. Пустые. — Совсем у них, видимо, с волками худо, раз посты пустые стоят… — Андрюха задумчиво чесал затылок, глядя вдаль. — Может народ не в курсе, что можно свалить по тихому? — А может, они просто не хотят? — озвучил свои страхи Максим. Он сидел на земле, прислонившись к дереву спиной. В зубах была зажата травинка. — А что, если никто не ждет спасения? Ты же видел, что стало с теми людьми? — Блядь, Макс, заткнись! — Андрей ударил кулаком ему в плечо. — Ты че городишь? Ты думаешь, я хочу чтобы мою сестру использовали там как инкубатором для яйцеклеток? Или чтобы моего сына разобрали на органы? И так тошно, и ты решил тут сопли распускать? К лагерю мужчины пробирались, короткими перебежками, постоянно озираясь по сторонам. Подогрели при помощи сухого горючего нехитрый ужин из консервированной гречневой каши, и переместились в палатку, где Крис уже во всю стучал по клавиатуре. — Через три часа выступаем, — скомандовал он. — Я подбил сюда все ваши заметки и понял вот что, — он приблизил снимки со спутника. — Что мы имеем? А вот что, военных почти нет в городе и караула тоже нет, зато на каждом метра камеры. — Но это херня и мы их отключим, — сказал Борис, усмехаясь. — Так, план такой, — отчеканил Горелов, — Крис с Никитой остаетесь тут, на связи, а мы вечером делаем пробную вылазку с Андрюхой и Борей. Если все гуд, если подключаетесь сразу, то как только получаете данные, подтягиваетесь к нам. Мы будем вот тут, — Макс указал пальцем на большой продовольственный ангар. Сумерки, три часа напряженной работы, и Макс с Андреем и Борей уже встречают ребят в ангаре, попасть в который не составило труда. Рюкзаки с вещами и едой были закопаны недалеко от лагеря, с собой ребята прихватили только необходимую технику и ноутбук. Друзья облепили Криса со всех сторон и с интересом вглядывались в небольшой дисплей. Свет от него падал на их сосредоточенные лица. — Короче, народ, — Крис задумчиво пожевал губу, глядя в маленький экран коммуникатора. — Есть список, но! Все помнят номера? Тут ни одной фамилии. Мужики по очереди назвали Крису номера. Казалось, эти цифры были вытравлены у них под кожей. — Гоу-гоу, ребятки, пока еще темно. Все помнят, где чьи? — Парни кивнули в ответ, а Крис заблокировал коммуникатор и убрал его в нагрудный карман. — Они в секторе «А». Все вместе. — То есть в том секторе получается только наши? Там всего пятьдесят человек, это даже меньше, чем в многоквартирном доме. И друзья покинули ангар как и прибыли, короткими перебежками. Периметр поселения периодически прорезали лучи прожекторов, где-то вдалеке был слышен лай собак. Ребята добрались до огромного здания с большой табличкой «Сектор А». Макс бежал впереди и давил в себе желание сорваться на бездумный бег, прорваться через главный вход и ломиться в каждую дверь. Мужчины действовали строго по оговоренному плану. Заходили тихо с черного хода. Еще с улицы посчитали количество этажей и рассредоточились по зданию, договорившись об условных знаках. Макс остался исследовать первый этаж. Широкий коридор и шесть дверей. По три с каждой стороны. Он светил фонариком на двери в поисках нужной. — Тринадцать восемьсот пятьдесят один. — прочитал Максим и застыл напротив двери. Схватился за ручку. Дверь оказалась заперта. Макс посмотрел на часы — флуоресцентные стрелки показывали час ночи. Через десять минут надо подать условный знак. За дверью послышались шаги и тревожный шепот: — Кто? — Маша? — в полгода отозвался Максим. — Это я, Максим. На некоторое время все стихло, затем шепот повторился вновь. — Я не знаю кто вы, но уходите, иначе я вызову дружину! — Мышка, ну это я. — назвал он жену любимым прозвищем. Дверь тихонько открылась, совсем немного, не разглядеть ничего. Максим напряженно вглядывался в темноту, пока не понял, что прихожая пуста. Он перешагнул порог и плотно прикрыл дверь, закрыв замок, замер. К голове придумалось что-то холодное и твердое. Пистолет. — Руки так, чтобы я видела, — голос Маши звучал непривычно твердо и жестко. В комнате загорелся свет, и Максу понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть. Он медленно повернулся, держа руки перед собой. — Макс, — Маша прикрыла рукой рот, и отшатнулась в сторону, пистолет выпал из ослабевшей ладони. Маша смотрела и не верила. Неужели он? Нашел… Плавно сползая по стене, она чувствовала, как ускользает сознание. Очнулась Маша в комнате, на своей кровати. Рядом с ней сидел Максим и напряженно вглядывался в любимое лицо. — Я изменилась… — Немного. Да и я… — Чуть-чуть… Она улыбнулась и села рядом. Аккуратно коснулась его плеча, провела пальцами по шее, подбородку, носу и губам. Поцелуй вышел ласковым и таким нежным. А секундой спустя, когда Макс уже готов был сорвать с жены одежду, рация зашипела и умолкла.  — Сейчас не время… — прошептала Маша. — Мне надо столько тебе рассказать… Ты один? — Крис, Андрюха, Никита и Боря своих ищут. — Это хорошо, потому что вам надо срочно отметиться, как вновь прибывшим. И поговорить. Нам надо поговорить. Решено было собраться на общей кухне этажа. Разговор их продлился до самого утра, из которого мужчины узнали, что как только в народе прошел слух, что вирус — проделки государства, была подготовлена и спланирована диверсия. — Руководство НИИ свергли около полугода назад, и их косяки придется разгребать еще много лет, прежде чем все смогут вернуться к себе домой, — проговорила Инна, жена Андрея. — Слишком много побочек у нас всех выявлено. Сейчас наши ученые разрабатывают ко всему этому антидот, но скорее всего нам так и придется жить с этим. — Ну, так наведем тут порядок и домой… — предложил Крис, обнимая худенькую сестренку. Она совсем потеряла зрение и теперь мучилась оттого, что чувствует слишком много запахов. — Нет, ребята, домой теперь никак, — Маша посмотрела на Макса с тоской. — Теперь тут наш дом. — О чем ты? — Боря скривился. Его явно не устраивало такое положение дел. — О том, что смысла возвращаться нет. Города пусты. Какой толк? А тут работы непочатый край… — Так, — Макс хлопнул себя по коленям, и прервал зарождающийся спор. — все, спать ребята, расходимся. — Да, а утром надо отметиться. Здесь никто никого не держит, но военные дежурят, так, для безопасности… Наутро команда отправилась в местную администрацию и дружинный пункт, где их допрашивали несколько часов, задавая одни и те же вопросы. Власть НИИ была свергнута далеко не во всех коммунах. Кое-где люди добровольно сдались, в надежде вылечить мутировавшие гены. Их, и еще несколько коммун в округе изолировали и теперь люди здесь питаются только тем, что вырастили сами, создав торговые отношения между поселениями. — Если вы останетесь, ребята, будет зашибись. — проговорил майор после допроса, когда собрал их всех вместе в одном кабинете. — Нам тут много чего разгрести надо, наворотили они дел. После долгого совещания, они решили остаться. До тошноты уже надоел им кочевой образ жизни! А тут — хоть какой-то дом, семья под боком, работа… на самом деле не было никакого «долго и счастливо», многие женщины больше не могли иметь детей после всего, что пережили, а многие дети не выжили. Каждый из них потерял кого-то, каждый о ком-то грустил, но лишь дружба и вера в себя смогли им помочь.