# # #
это входит у вас в привычку — дурачиться, пока ты ждешь занятий. и если раньше грамматика и пунктуация были всем, о чем ты могла думать даже за три часа до начала французского, то сейчас ты можешь думать лишь о ней. и, вероятно, о том, что тебя даже не раздражает ваша небольшая разница в возрасте и то, что она иногда ведет себя абсолютно по-детски. возможно, тебе это даже нравится, но ты в этом не признаешься: просто улыбаешься самой себе так, чтобы она не видела — иначе расспрашивать начнет. расспросы — это последнее, что тебе нужно, потому что даже она не раз отмечала, что ты не особо умеешь держать язык за зубами. тем не менее, меняться ты в любом случае не собираешься. перемены тебе вообще не очень-то нравятся, и ты просто надеешься, что все будет оставаться прежним как можно дольше. особенно когда это касается ее-тебя-вас, если «вы» вообще существуете. тебе нравится то, как она может поймать своим ртом шесть рыбок-крекеров подряд, или неумело заговорить на немецком, когда злится, или начать танцевать под какой-то глупый рингтон даже не ее телефона. и бадлон с ободком тебе тоже нравятся, потому что они нравятся и ей. у тебя не то чтобы много друзей, но ты думаешь, что это, вероятно, дружба.# # #
кислотно-фиолетовый бадлон и не-дурацкие ободки сменяются растянутыми, местами рваными майками и потертыми светло-голубыми джинсами, когда ты в седьмом классе, а она — в шестом. и длинные светлые волосы тоже пропадают: она стрижется очень коротко и прекращает ездить на море с родителями, выбирая европу, из-за чего волосы перестают выгорать каждые несколько месяцев. это перемена, да, но она не слишком глобальная, чтобы потрясти весь твой мир, поэтому ты не думаешь, что все так плохо. на самом деле, все отлично: вы по-прежнему проводите время вместе, и ты немного готова расплакаться, когда в конце мая она сообщает тебе, что уезжает на полтора месяца. ты не помнишь, чтобы со времени вашего знакомства вы расставались на столь долгий промежуток времени, и это шокирует тебя. отпускать ее совершенно не хочется, но ты делаешь это — выбора у тебя особого нет. она оставляет тебе несколько своих любимых книг и чуть менее любимую, но все же очаровательную маленькую черепеху, от которой чуть ли не открестилась ее бабушка (непонятно, почему). ты заботишься о ней (о черепехе, не о бабушке), как о своей собственной. с двумя другими подругами, которые не она, взаимоотношения так себе, а все одноклассники разъехались на лето, поэтому ты преимущественно читаешь и болтаешь с матильдой (в самом деле, только она могла назвать так это бедное, очень медленное создание. но потом ты узнаешь, что вторым вариантом было имя «пантера», и, что ж… если сравнивать, то матильда — не так уж и плохо. очень даже хорошо. все что угодно — только не пантера). ты носишься со своим новым сенсорным телефоном последней модели и переписываешься с ней практическки ежесекундо. она скидывает тебе популярные в это время сигны на фоне пляжей франции и италии, и перед сном ты обязательно смотришь на фотографию белой бумажки с твоим именем на ней, написанным ярко-бирюзовым маркером (слава богу, что не кислотно-фиолетовым).# # #
она выше, когда возвращается в город, и вы уже почти одного роста. ты думаешь, что, возможно, всего через пару месяцев она тебя перерастет. вы валяетесь на твоей кровати, обсуждая ее родителей и их семейный тур по европе, после чего ты рассказываешь, как провела эти полтора месяца лета. вы начинаете говорить о планах, когда ты упоминаешь, что хочешь постричься: волосы практически до плеч мешают уже очень давно; тебе надоело постоянно убирать их в конский хвост, который никогда не получается достаточно идеальным, чтобы им можно было гордиться. она воодушевляется этой идеей и поддерживает тебя всеми возможными способами. ты ценишь это куда больше, чем говоришь.# # #
этим же днем вы возвращаете матильду к ней в дом. правда вы немного забываете о том, в каком городе живете, и, что ж… здесь даже для людей может быть чертовски холодно, пусть и в середине июля. матильда не выдерживает, заболевает и умирает через четыре дня после своего переезда. ты не знаешь причины, когда ее мама сообщает тебе, и думаешь, что это твоя вина. ты на всех парах мчишься к ней домой и застаешь ее рыдающей в комнате, сжимающей подушку обеими руками и с по-смешному гиперактивной таксой рядом. вы лежите с переплетенными друг с другом конечностями, кажется, часами, и тебе кажется, что это самое интимное, что вы когда-либо делали. ты знаешь, что тебе нравятся девушки, но именно в этот день ты начинаешь задаваться вопросом, нравится ли тебе она.# # #
та подруга, которая не-она, уходит, а другая слишком далеко и слишком занята, чтобы с тобой увидеться. ты слишком сломлена, чтобы выдержать и ее уход тоже (тебе почему-то кажется, что она обязательно уйдет, и, вероятно, это нормально. все всегда уходят). поэтому ты исчезаешь. меняешь время занятий на более позднее, прекрасно зная, что в это время у нее рисование-барабаны-что бы там ни было (у нее слишком много факультативов, хотя она и на год младше тебя) на другом конце города. это значительно сокращает количество ваших встреч, поэтому она начинает больше писать. сначала ты отвечаешь сухо и неохотно, а потом перестаешь отвечать вообще. несколько недель спустя ее мама ненавязчиво интересуется, все ли у вас в порядке, когда ты приходишь в языковую школу на французский. конкретный ответ, вероятно, находится где-то под руинами того, что от тебя осталось. ты слишком сломлена/устала, чтобы искать его, поэтому просто неопределенно пожимаешь плечами и проходишь в класс. ты знаешь, что скучаешь по ней, но думаешь, что, вероятно, переживаешь это. вы были не-лучшими (?) друзьями три года, и это — одно из лучших событий в твоей жизни. но всему когда-то приходит конец… ведь так?# # #
высшая сила (ее мама, на самом деле) сталкивает вас снова больше года спустя, когда ты в начале девятого. у тебя завал в математике и свисающая с шеи табличка: «кто-нибудь, найдите мне репетитора, иначе я завалю этот дурацкий экзамен». репетитора тебе, конечно, находят (спасибо), но заниматься два раза в неделю ты начинаешь именно с ней (# # #
совместные занятия два раза в неделю снова сближают вас, и вы снова смеетесь вместе и улыбаетесь друг другу, как тогда, в старые времена. это необычно, и ты не замечаешь, что начинаешь светиться. замечают все остальные. говорят, что ты не такая серьезная, не такая холодная (= не такая стерва). ты улыбаешься всем как-то натянуто, но вот ей — искренне. вопрос, который ты задавала себе после кончины несчастной черепахи до сих пор остается без ответа. искать его по-прежнему не хочется и нет сил, поэтому ты не ищешь.# # #
остается три недели до ее четырнадцатого дня рождения (на который ты, кстати, приглашена), когда она сообщает тебе, куда вы едете. это база отдыха в пригороде, и хотя обычно ты не очень хорошо относишься ко всему, что хоть как-то связано с природой, в этот раз ты радуешься. вероятно, потому что это связано с ней. или нет.# # #
ты по-прежнему не знаешь, что чувствуешь к ней (или чувствуешь ли хоть что-либо), когда она пишет тебе, что решила, какой подарок хотела бы получить на свой день рождения. ты ожидаешь чего угодно, но не того, что она попросит, чтобы ее первый в жизни поцелуй был с тобой. ты не говоришь «нет», но и «да» не говоришь тоже.# # #
тебе не кажется, что ты когда-либо чувствовала себя такой свободной. и ты не знаешь, в чем именно дело: в загородной базе отдыха, ее безбашенно-придурковатых друзьях или в ней самой, такой свободной и улыбающейся и смеющеейся над всеми твоими шутками, хотя ты и являешься обладательницей самого дерьмового чувства юмора во вселенной. вы набиваете животы пиццей, запеченными роллами (которые тебе вроде как нельзя, но не столь важно) и двумя тортами, привезенными из города, после чего все идете гулять. она показывает тебе домашних птиц и всяких животных вроде коров и свиней, потому что как-то раз ты рассказала ей, что никогда не видела их вживую. после она отводит тебя к вольеру с енотами, беря за руку, и тебе так тепло-приятно на душе от того, что она запомнила, какое у тебя любимое животное. ваши руки остаются переплетенными остаток вечера: вы с ней гуляете вместе по пляжу, проходитесь по пирсу и наблюдаете за садящимся солнцем тоже вместе. у тебя создается впечатление, что все это словно из книг джона грина, и хотя его вряд ли можно назвать твоим любимым автором (нравится он как раз-таки ей), ты вовсе не возражаешь против этого сравнения. к домику вы возвращаетесь тогда, когда становится слишком темно для того, чтобы разглядеть то, что находится на расстоянии вытянутой руки от вас (ну и из-за того, что каждого из вас покусали комары, конечно же). она держит тебя за руку, пока вы идете, а после падает на диван рядом с тобой, пока ее друг включает заранее скачанный фильм, а лучшая подруга открывает бутылку белого вина. вы пьете дешевое вино, втихую стащенное у взрсолых, и смотрите какой-то дурацкий ужастик о шести друзьях, которые приезжают в загородный дом и практически сразу же начинают умирать. одна из ее подруг трясется от страха, а друг не может перестать смеяться, но ты не в силах обращать внимание на что-то или кого-то, кроме нее. когда ваши взгляды пересекаются в четвертый раз за последние полторы минуты, ты понимаешь, что и она тоже.# # #
ты думаешь, что тебе действительно не стоило пить, когда вместо того, чтобы разойтись по своим спальням, вы вшестером заваливаетесь в комнату с самой большой кроватью, на которой превращаетесь в человеческий сэндвич. ты, конечно же, лежишь с краю, и, конечно же, она лежит рядом с тобой. ты перекидываешь свою руку через ее талию чисто по привычке и неосознанно хватаешься за край ее футболки, когда она касается твоей руки своей. это, вероятно, первый раз за последние два года, когда вы были так близко друг к другу, и ты не можешь сказать, что не скучала по этому. это приятно — обнимать ее.# # #
вы просыпаетесь посреди ночи, напиваетесь (снова) и идете жарить шашлыки и маршмеллоу. даже огонь у вас получается разжечь с трудом, после чего выясняется, что никто на самом деле не знает, как сделать это правильно. вы смеетесь над этим, едите подгоревшие и недожаренные маршмеллоу, приготовленные в ярко-зеленом пламени, а ты сидишь у нее на коленях. ни один из ее друзей не комментирует, за что вы обе очень благодарны. если тебя спросят, что между вами, то ты ответишь, что не знаешь, но что возможно, только возможно, она тебе и правда нравится. ты думаешь, что нравишься ей тоже.# # #
«думаешь» и «что» исчезают из предыдущего предложения несколькими часами спустя. вы все встаете по пяти установленным будильникам незадолго до четырех утра, чтобы иметь возможность лицезреть рассвет. когда солнце наконец восходит, заливая своим мягким светом все вокруг, она говорит тебе, что ты нравилась ей столько, сколько она себя помнит. ты так и не находишь смелости поцеловать ее, но понимаешь, что хочешь.