Нас бьют — мы летаем

- Сонь, всё-таки я выскажу своё мнение ещё раз: я против того, чтобы ты работала. Тебе нужно беречь себя. Приторно слащавый голос Джековича в очередной раз бьёт по её слуху, остром серпом. Она крепко зажмуривается, мысленно считая до трёх, и судорожно пытается понять, как быть дальше. Что делать, в первую очередь. Низ живота предательски наливается тупой, знакомой ей болью. Хочется, как раньше, выпить таблетку обезболивающего и поехать на работу, особо не загоняясь, ибо всё в пределах нормы, но… Сейчас всё далеко не в пределах нормы. Более того – всё не так… - Наверное, ты прав, – до жути натянутая улыбка и учащённое сердцебиение. – Что-то мне не здоровиться – сильно тошнит. Ты поезжай в отель один, хорошо? Я Льву позвоню позже, объяснюсь… - Не надо ничего никому объяснять, – темнокожий мужчина спешно целует её левую руку, отчего к горлу Софии реально приступ тошноты начинает подкатывать. Не смотря на то, что секунду назад ничего подобного не было. – Я сам поговорю с Львом. Ты отдыхай. И не забудь принять витамины – согласно инструкции они улучшают самочувствие именно в первом триместре. - Хорошо, Миш, – выдыхает, с трудом сдерживая себя. – Хорошо. Ты иди – опаздываешь… Характерные шорохи, длинной в две минуты завершаются относительно громким хлопком входной двери. Не желая медлить, София спешно извлекла из нужного ящика паспорт, и, воспользовавшись мобильным приложением, вызвала к подъезду такси. Тело окуталось с макушки до пят ледяной дрожью. // - Простите, мне только спросить, – безжизненным, сиплым голосом обращается к многочисленным женщинам, что с медицинскими карточками в руках толпятся у знакомого кабинета. - Проходите, – несколько испуганно кивает ей юная брюнетка с удивительно большими глазами и видным округлившимся животом, после чего укоризненно поясняет двум возмутившимся подобному раскладу дамам из очереди: – неужели вы не видите, что она едва на ногах стоит?! . - София?! Так вы же у меня на завтра записаны на прерывание, – удивлённо хмурит брови без труда узнавшая пациентку врач, но тут же осекается – внешний вид блондинки действительно оставляет желать лучшего. - Вот, – дрожащей рукой выкладывает на стол календарик. – Утром появилась менструация. Ровно через семь недель после последней… - Так… – гинеколог панически хватается за телефонную трубку. – Сейчас в экстренном порядке на УЗИ, затем, если общая картина не прояснится, на МРТ. Сама дойти сможешь?.. Кивает. И отчего-то только сейчас начинает осознавать, что, скорее всего, планируемый на завтрашний день аборт ей делать не придётся. // Три часа проходят в беспросветном тумане. Бесконечное количество анализов и многочисленных процедур, семенящие друг друга лица в белых халатах. Ей выделили палату и для удобства попросили переодеться в казенную знатно выцветшую одежду. Ничего конкретного ни один врач не сказал, разве что хирург как-то подробно опрашивал. Или ей просто показалось – усталость от всего происходящего чувствуется колоссальная. Наконец, матовая дверь белого цвета распахнулась, и блондинка увидела уже хорошо знакомую ей гинеколога. - Соня, я не специалист в подобном, потому даже не знаю, как сказать… - У меня случился выкидыш? – сглатывает, чувствуя небольшую сухость во рту. Отчего-то вспоминает, что за сегодня практически не съела ни крошки. - Нет, – докторша присела на стул, ровно напротив Софии. – Дело в том, что ты не была беременна. - Как?! А УЗИ и осмотр?.. - К сожалению, такое бывает. Сильное воспаление женских половых органов, в редких случаях, можно принять за беременность. - То есть, я не беременна, но больна по женской части… – блондинка тесно переплела между собой пальцы рук, пытаясь осмыслить услышанное. - Соня, у тебя злокачественная опухоль, – гинеколог притупила глаза. – К сожалению, выявить это удалось только после детального обследования. - Опухоль?! Это…у меня что…рак?.. - Мне бы очень хотелось сказать сейчас «нет», но… Вот результаты обследования, – врач кивнула на относительно толстую стопку бумаг, что всё это время сжимали её руки. – Тебя ждёт онколог. Это на этаж выше, правое крыло… Я провожу тебя. - Не надо, – безжизненный, стальной голос. – Я сама дойду. Я в порядке… Мысли в голове улетучились самопроизвольно, ровно, как и дрожь в кистях рук унялась. Только лишь по вискам молотом одно, единственное, короткое слово стучит. Рак… // … В городском парке, несмотря на пасмурную погоду непривычно многолюдно и относительно шумно. Как-никак, а начало календарного марта влечёт за собой шаги и дыхание приближающейся весны. Её любимого времени года. Ей нравилось наблюдать, как ежегодно природа пробуждается после зимней спячки. «А в этом году я могу аромата черёмухи не ощутить…», – выданная подсознанием мысль пугает, но вместе с тем будто в чувство приводит, заставляя очнуться. Мобильный, вибрирующий где-то на дне её дамской сумочки окончательно замолкает, полностью разрядившись, и София не придумывает ничего лучше, как ускорить шаги. Понимание того, что, не дозвонившись до нее, отец будет испытывать нешуточное волнение, несколько пугает. Как и тот факт, что родителя нешуточно подкосит её скорая смерть… Расплывчатый обзор и ставшие вмиг ватными ноги заставляют её притормозить у ближайшей свободной скамейки. Закрывает на полминуты глаза, стараясь ровно дышать. Чуть легче… Привычно тянется за таблетницей, где спрятаны несколько пилюль с седативным эффектом, приём которых она возобновила три дня назад. Видимо именно тогда организм стал потихоньку сдаваться в неравной борьбе с метастазами… В нескольких метрах девочка лет трёх-четырёх кормит булочкой птиц. Молодой папаша гордо снимает эту картину на камеру своего смартфона. Когда-то давно София тоже гуляла с отцом по похожему парку и кормила пернатых горбушкой белого хлеба… Сейчас ей тридцать один. У неё на руках результаты медицинского обследования, в которых чёрным по белому написан смертельный диагноз. И она одна. Совсем одна… . Джекович возвращается домой на час раньше обычного. Она не удивлена этому, но мысленно было бы рада переиграть ход событий. Но это невозможно, увы. Точно так же, как и невозможно отмотать назад время… - Милая, ты почему не берёшь трубку? Я звонил тебе мно… – едва преступив арочный проём, разделяющий кухню с прихожей, негр осекается, выхватывая из её рук тлеющую сигарету. – Соня, ты что?! Тебе нельзя курить ни в коем случае! - Можно, – донельзя тихий голос и безжизненный взгляд. – Я не беременна, Миш. - Как?!.. - Я была сегодня в больнице и мне сказали… В общем, это ошибка. Редко, но такое бывает. Молча и медленно покидает кухню. Нет сил на большее объяснение. Да и… Явно темнокожий не является тем человеком, которому следует доверять. Он для неё вообще никем не является, ибо поход в ЗАГС и официальная роспись с проставлением штампа в паспорта, у них должен состояться через пару дней. Но не состоится. Теперь уже – определённо. Заперев дверь спальни на ключ (замок ещё со времён их брака с Вадимом остался) она медленно оседает на постель, и впервые за сумасшедший, во всех смыслах этого слова день, даёт волю горьким слезам. Страшно… // … Час за часом, день за днём, проходит неделя. Сама не понимает как, но она держится. Она продолжает жить обычной жизнью, в прежнем режиме. Встаёт по утрам, собирается, едет на работу. Разве что вес теряет стремительно – почти все вещи на ней «висят». Онколог предупреждал о такой вариации развития событий. К счастью, подчинённые не придают внешнему виду начальницы большого внимания. Более того, после последних событий, персонал «Grand Liona» смотрит на Софию несколько косо. Для чего-то Джекович всем растрепал, что она сделала аборт, непонятно как и почему придя к такому выводу. И даже будь всё именно так, она бы имела на принятие подобного решения полное право, не подозревая о том, что в знакомом коллективе они моралисты, живущие глупыми стереотипами. Даже некогда хорошая подруга, которой она совсем недавно помогла с работой, трудоустроив на солидную должность шеф-повара, в один из ведущих ресторанов Москвы, не постеснялась вставить свои «пять копеек». И только лишь новоиспечённый владелец отеля, мужчина в самом расцвете сил, не имеющий комплексов, даже не думал скрывать переполняющую его радость. - Молодец, Белоснежка! На фига тебе эти пелёнки и бессонные ночи с соплями и слюнями?.. Живи для себя – работай, дыши полной грудью и кайфуй. Жизнь одна, и подчинять её кому-то – самоубийство. Как жаль, что я это понял недавно, – Лев то и дело вздыхал, даже не пытаясь скрыть того факта, что уже относительно взрослые дети висят на нём, как некий балласт. А она едва сдерживала себя, чтобы не прокричать на весь отель о том, что нет ничего глупее, чем судить кого-то и жаловаться на бытовые мелочи. Костя и Настя опять поругались, непонятно для чего состоя в браке, где давно царят явно нездоровые отношения. Дядя Боря снова принял с утра пораньше своей фирменной наливки, из-за чего Валентина косо на него смотрит весь день… «Мне бы ваши проблемы!», – невесело усмехаясь, восклицает София, ибо, когда у тебя диагноз «рак», всё, что раньше казалось непоправимым и важным, теряет ценность в разы. Ей хочется жить, как никогда. Хочется успеть сделать хоть что-то. … Отцу о диагнозе она так ничего и не сказала. Не смогла. Тем более видя и зная тот факт, что у родителя будто открылось второе дыхание – знакомство Яна и Вячеславовича и Элеоноры на «свадьбе», оказалось далеко не флиртом на один вечер. Всё держит внутри себя и переживает неизбежное приближение необратимых событий в одиночестве. Днём как-то спасает и отвлекает работа. А ночью все страхи активно себя проявляют… Не помогает даже самое сильнодействующее снотворное. Она знает и понимает, что скоро умрёт. . - София, я позвонил вам и попросил вас приехать не просто так, как вы, наверное, уже догадались, – онколог окидывает её внимательным, отнюдь не врачебным взглядом – неестественная бледность лица и худоба до того очевидны, что даже далёкий от медицины человек в силах понять, что блондинка явно не здорова. - Да… Что-то не так с моими анализами? – девушка изо всех сил старается ровно дышать и храбрится. Вроде бы получается. - Нет. К счастью, повторные анализы не показали никаких изменений. Я хочу вам рассказать о клинических испытаниях. Это исследования новых лекарств, которые, как правило, ещё не выпустили на рынок. В редких случаях их [лекарства] первично используют для других целей – например предотвращение болезни. Эти лекарства можно приобретать «нелегально», но цены у препаратов очень высокие. В клинических же испытаниях изучается эффект этих препаратов, токсичность, дозировки, переносимость… Вступив в эти испытания, вы, грубо говоря, станете «подопытным кроликом», но за это исследователь выдаст вам бесплатно препараты на курс лечения. - А… Это допустимо на моей стадии? – сказать, что услышанное было для Софии полнейшей неожиданностью – не сказать ничего. За крайние несколько дней она изучила массу информации о злокачественной опухоли в интернете, но никаких статей или упоминаний на многочисленных форумах о клинических испытаниях, ей на глаза не попадалось. - Только на вашей стадии, согласно критериям, которые выдвигают соответствующие госпитали, клинические испытания допустимы. Я выпишу вам реквизиты клиник. Две из них находятся в Германии, одна в США. Вам нужно будет написать письмо, прикрепив выписки из медицинской карты – снимки УЗИ, результаты анализов. Чем быстрее вы это сделаете, тем лучше. - Вы действительно считаете, что это мой шанс? – блондинка многозначительно посмотрела на доктора. - Шанс, – мужчина в белом халате твёрдо кивнул. – И в вашем случае, этот шанс единственный. За окном не по мартовскому яркое солнце. А по её телу густой патокой растекается леденящая дрожь. Слова врача пульсируют в подсознании гулким эхом. У неё появился шанс… Из поликлиники София вышла на ватных ногах, но такси вызывать не стала. Ибо, как никогда ранее, ей захотелось пройтись по объятым солнечными лучами московским улицам и подышать бодрящим весенним воздухом. Просто дышать. // Ответы на составленные минувшим вечером письма долго ждать себя не заставили. В клинике США Софии отказали т.к. набирают группу пациентов с более ранней стадией. Иными словами, испытуемые там препараты ей уже не помогут. В одном госпитале Германии её готовы принять, но с условием внесения депозита размером в тридцать тысяч евро. Причём деньги нужно внести срочно. Разумеется, таких сбережений у неё нет, а для того чтобы продать недвижимость, нужно время и силы. Третье по счёту письмо блондинка открывала без всякой надежды, смирившись со своим положением и чётко поняв, что данные вчера ей онкологом надежды, не оправдались. Но судьбе было чем её удивить – ответ из крупнейшего известного госпиталя Европы оказался положительным. Там депозит был не нужен – препараты готовы предоставить абсолютно бесплатно. Единственное условие – кратчайшие сроки на приезд. Заявление в визовый центр, заранее забронированный авиабилет, медицинская страховка… Голова шла кругом весь следующий день, и к вечеру она едва могла передвигать ноги. Но страшнейший упадок сил с лихвой компенсировался, когда следующим утром в дверь позвонил курьер и протянул Соне папку с готовой одобренной визой. Это было настоящее чудо. В её душе снова пробудился луч невесомой надежды. Надежды на то, что она будет жить. . Через три дня, набрав нужную высоту, белоснежная «металлическая птица» парила среди облаков, держа курс на Берлин. Весь перелёт София спала – самочувствие оставляло желать лучшего (сильно закружилась голова, стоило блондинке подняться по трапу; плюс уже ставшая привычной ей слабость). Некогда эффективные таблетки, назначенные психотерапевтом, в последнее время не помогали от слова «совсем». Организм медленно, но верно, отторгал «слабые» медикаменты, принимая их за плацебо. - Девушка, вы случайно не в положении? – участливо обратилась к ней женщина средних лет – одна из пассажирок рейса Москва-Берлин. – У меня в первом триместре точно такое же состояние было: вечная слабость, тошнота, потеря аппетита и веса… Потом нормализовалось всё к четвёртому месяцу. - Нет, я не беременна, – Соня едва заметно кивнула, показывая всем своим видом, что не намерена продолжать бессмысленный диалог с незнакомкой. «Если бы действительно был просто «залёт», – она обречённо вздохнула, – всё бы решилось без труда небольшим хирургическим вмешательством и парой визитов в поликлинику». А ныне ей предстоит борьба. Борьба за жизнь. За право быть и свободно дышать на этой земле. … Отцу София так ничего и не рассказала – не смогла. Честно, два раза звонила родителю с твёрдым намерением серьёзно поговорить, и оба раза в интимный и важный диалог кровных родственников вмешивалась Элеонора. Не специально, конечно, но всё же. Исходя из того факта, что Галанова переехала жить к возлюбленному, их (не) случайный поцелуй с Яном перерос в серьёзные близкие отношения двух взрослых людей. И Соня этому рада. Ибо теперь её душа относительно спокойна – есть кому поддержать отца в случае её стремительного ухода. И потом… После долгих мысленных дискуссий и раздумий, блондинка пришла к выводу, что так родителю будет проще и легче. Ничего не знать о её смертельной болезни, чтобы не сводить себя с ума бесконечным потоком мыслей и невозможностью как-то помочь. Когда ей было двенадцать, умерла мама. Перед этим шесть ночей и пять дней пролежала [Сонина мама] в реанимации, в глубокой коме, после серьёзного ДТП. Она только-только вступала в период подросткового возраста, но понимала более чем осознано, что теряет обоих родителей, ибо на отца тогда невозможно было смотреть. Некогда сильный и здоровый мужчина угасал на глазах. Не физически – морально. Выкарабкаться и пережить тот непростой период Яну Вячеславовичу помогла работа. Только занимаясь любимым делом, мужчина мог забываться, глуша на непродолжительные промежутки душевную боль. А Соня, вмиг повзрослев сразу на несколько лет, неустанно заботилась об отце и старательно гладила ему рубашки и кители. Сейчас же она питала надежду на то, что при самом худшем раскладе рядом с родителем будет Элеонора. И любимое дело. Ибо служба, как говорится, ежедневно зовёт. . Не желая медлить ни единой секунды, она прямо из аэропорта едет в клинику. Знание немецкого языка у Софии не настолько отменное, как английского, но её уровня вполне хватает для общения. По меньшей мере, таксист и работающая в регистратуре госпиталя женщина, понимают её и спустя полтора часа после прибытия в Берлин, у неё на руках заполненная должным образом амбулаторная карта, а также ряд других нужных бумаг. Однако для окончательного утверждения, то бишь включения Сони в группу испытуемых, требовалось пройти контрольное обследование всего организма: сдать анализы крови, сделать компьютерную томографию, перепроверить гистологию. На всё про всё доктора отвели два ближайшие дня, что можно назвать рекордно коротким сроком. Между больничной суматохой, связанной с её оформлением, София нашла подходящий ей вариант съёмного жилья в интернете. Едва не потеряла сознание три или четыре раза, напрочь позабыв тот факт, что с начала текущих суток ничего не пила и не ела… Наконец, врач сообщает ей, что на сегодня все процедуры окончены. Выдыхает, вызывая такси, и уточняет в регистратуре, во сколько ей завтра нужно быть в госпитале. Пока всё хорошо. Всё идёт согласно её незамысловатому плану. … Первое, что делает Соня, преступив порог съёмной квартиры – это звонит по скайпу отцу. Ян Вячеславович думает, что у дочери новое место работы, высокая должность и жизненные перемены в лучшую сторону. Отчасти, безусловно, он прав, сам о том не подозревая… Элеонору, с которой мужчина ужинает в одном из цивильных ресторанов Санкт-Петербурга, несколько напрягает стремительное решение Софии уехать работать в Германию, но не более. Женщина твёрдо решила завязать с отельным бизнесом, и вдаваться в те или иные нюансы, у неё нет ни желания, ни сил. И ей это только на руку. // Череда ясных дней в Берлине прерывается утром, когда для неё должно всё решиться. Дождь льёт стеной, а в её багаже не находится актуальной в такую погоду верхней одежды. На электронную почту приходит письмо (рассылка всем потенциальным испытуемым), что при хорошем раскладе уже сегодня после обеда будет первая капельница. Допивает свой терпкий кофе на бегу, мысленно думая о хорошем. . - София, вам лучше присесть, – врач с первых секунд даёт ей понять, что что-то явно не так. Ноги вмиг становятся ватными, грудь сковывает болезненный спазм. - Пришли результаты вашей томографии, и, к моему огромному сожалению, мы обнаружили новые очаги опухоли. Помимо матки метастазы поразили яичники… Воды?.. Это был самый худший из всех возможных вариант развития событий. Все её надежды и планы рухнули вмиг. Стало ясно одно – ей остаётся жить даже меньше, нежели предполагал консилиум московских онкологов… - София, вам нельзя опускать руки. Спустя пару часов, придя в себя в одной из свободных палат германского госпиталя, находясь под воздействием сильного успокоительного, она увидела знакомого врача, который бесшумно присел на самый край казенной больничной кровати. - У нас в клинике не набирают группы людей для испытания новейших лекарств с такой стадией рака, как у вас. Но есть другие клиники. Где испытывают более сильные препараты. Я подскажу вам реквизиты, чтобы вы не тратили дополнительное время на поиск. И «Айболит» написал на листе уже хорошо знакомый ей адрес – того самого госпиталя, ответ из которого она получила ещё в Москве. Там, чтобы тебя взяли в группу испытуемых, нужно внести депозит. Но ведь попытка не пытка… Так?.. . … Спустя три дня она возвращается обратно в Москву. В её душе, на самом дне, теплится блёклый луч невесомой надежды. Ей удалось договориться с немецкими врачами о некой отсрочки, а потому в запасе имеются пятнадцать дней, чтобы продать московскую квартиру и внести на счёт клиники средства. Тогда её возьмут в группу испытуемых, и появится шанс. Шанс, на дальнейшую жизнь. Она не понимает откуда, но у неё есть силы. Буквально заставляет себя есть по утрам хоть что-то, ибо знает, что это необходимо, чтобы не падать в обмороки. Вес по-прежнему стремительно падает, ненормированную дрожь в кистях рук уже не унять ничем… Покупатель квартиры находится быстро, что вполне себе объяснимо объявленной ею, умеренно низкой, ценой. Сделка у нотариуса оформляется на следующий день, и к вечеру приходит заветное sms сообщение, что банковский счёт пополнен. Мгновенно переводит нужную сумму на реквизиты немецкой клиники, и бронирует на послезавтра авиабилет. Почти двое суток, чтобы освободить квартиру, в которой она старательно обустраивала каждый угол и наполняла уютом стены и потолки. Сердце предательски щемит, слёзы катятся ненормированным потоком из глаз… «А что если всё закончить здесь и сейчас?.. Всё равно ведь умру, зачем вести бессмысленную борьбу?», – минутная слабость прерывается телефонным звонком. Словно что-то почувствовав, Ян Вячеславович, не подозревая о том, спас дочь от рокового непоправимого шага. Соня глубоко вздохнула, предварительно умывшись прохладной водой, и крепко сжала в левой ладони кольцо. То самое обручальное, что на безымянный палец её правой руки когда-то надевал Павел… Она нашла его в дальнем шкафу комода, при этом, совершенно не помня и не понимая, как туда попало это кольцо.

–––

Полгода спустя. - У меня для вас не утешительные новости. Мне жаль, но лекарства не приносят того результата, который мы прогнозировали. Препараты дают только иммунную терапию, но при этом очаги ваших опухолей значительно увеличились. Она это чувствовала. Она понимала всё это на уровне подсознания. Но…отказывалась в это верить. Без официального вердикта врача отказывалась. Просто в крайние пару месяцев её общее состояние ухудшалось всё больше и больше. Появились регулярные боли внизу живота, ненормированные кровотечения… Она похудела на двадцать один килограмм, в общей сложности. Кости, да кожа остались. Неестественную бледность лица уже невозможно скрывать толстым слоем румян или пудры, а потому приходится применять ряд фильтров и прочих компьютерных хитростей, прежде чем звонить по скайпу отцу. Ян Вячеславович уверен, что дочь активно работает в Германии управляющей пятизвёздочного отеля. А то что за полгода она не смогла выкроить пару дней, чтобы приехать в гости… Ну, бывает. Сильная занятость, насыщенная донельзя жизнь. Никаких тревожных мыслей не возникает даже отдалённо. - Сколько? – спрашивает доктора сиплым до ужаса голосом. Всё ещё не верит, что сегодня ей капельницу ставить не будут. - Если оставить всё, как есть, то месяц – не более. Но есть вариант – экстренное хирургическое вмешательство. Гистерэктомия. При вашем диагнозе подобные операции проводятся только в одном госпитале и платно, но случаи полного выздоровления зафиксированы. Малый процент, но они есть. - Это не мой вариант, – невесомо кивает. Все сбережения, что оставались после продажи московской квартиры, практически иссякли. Съёмная квартира оплачена, включая следующий месяц, и… Больше она не сможет продлить. Да и не нужно это будет. Просто не нужно. … Из больницы выходит опираясь на трость. Передвигаться без какой либо опоры потеряла возможность три недели назад. Дома ходит, держась за стены; до такси/клиники/магазина с посошком пешехода. Умом понимает, что это конец… Ровно, как и понимает то, что закончить всё здесь и сейчас, у неё сил не хватит. Потому, как обычно, садиться в такси и диктует заученный донельзя адрес. Водитель смотрит на пассажирку с нескрываемой опаской – её глаза настолько пусты и безжизненны, что реально пугают… А некогда облегающий плечи пиджак, висит на блондинке, как на несуразной вешалке. - Soll ich sie begleiten? [может, вас проводить?] – участливо предлагает мужчина, едва машина с шашечками притормаживает у названного Софией универмага. - Nicht wert, danke [не стоит, спасибо], – едва заметно кивнув, она покинула душный салон авто, при этом едва передвигаясь, в прямом смысле этого слова. Но в магазин зайти нужно. Ибо румяна закончились, а звонить отцу без «грима» она не может. Только… Дышать с каждой секундой, предательски, тяжело. И обзор расплывается перед глазами… * - Ты зачем мне звонишь?! Мы всё уже выяснили. Дарья, забудь этот номер и, пожалуйста, освободи к моему приезду квартиру. Я не знаю, куда ты пойдёшь! К bell-boy ли, с которым вы так громко «развлекались», что переполошили целый этаж отеля; или к кому-то ещё. Меня это не волнует. Хоть в Волчанск возвращайся, откуда когда-то приехала. Я просто не хочу иметь с тобой ничего общего. Не падай в моих глазах ещё больше. Прощай. Разговаривающий по мобильному чистом русском, но с явственным балканским акцентом мужчина, невольно приковывал к себе повышенное внимание посетителей и работников ничем не примечательного Берлинского магазина. Немецкий язык Павел изучал в школе, но все его знания ограничивались лишь набором простейших фраз, типа «здравствуете», «доброе утро» и «хорошего вечера». Но есть же ряд мобильных приложений и онлайн словарей с «голосовым переводчиком», которые значительно облегчают туристам жизнь. Да и совсем не обязательно знать в совершенстве немецкий, чтобы купить в Германии бутылку элитного коньяка. Достаточно просто приветливо улыбнуться сидящей за кассой женщине и оплатить безналом покупку, что собственно он и проделал. - Пахан, ты чего трубку-то не берёшь? – услышал серб слегка взволнованный голос давнего друга. – Мы с Радмило до тебя дозвониться не смогли – всё время занято. Давай ещё пару бутылок шнапса возьмём?.. Всё же покончалось, а девчонки будут требовать «продолжения банкета». Кстати, Эмма запала на тебя. Не упусти красотку. Ответить что либо другу Павлу помещало образовавшееся на входе в магазин столпотворение и характерная паническая возня. Словно некое шестое чувство ему подсказало подойти ближе… - София! – заветное имя самопроизвольно вырвалось из уст мужчины. Он опустился перед Ней на коленья, панически схватив руками тонкие хрупкие плечи. - Sie hat den Namen Sofia Tolstoi im Pass. Kennen Sie Sie? [У неё в паспорте имя София Толстая. Вы её знаете?] - Пахан… Знакомая? – пребывая в неком оцепенении, обратился к нему приятель, на что серб утвердительно кивнул. - Да. Знакомая. . … Всю дорогу до ближайшего госпиталя, он держал Её за руку. Неотрывно смотрел на свою некогда не состоявшуюся жену и не верил. Не верил своим глазам, ибо сейчас Она напоминала тень, в прямом смысле этого слова. Врачи «неотложки» переговаривались между собой многозначительно и серьёзно, да и вид приятеля, что поехал с ним сопровождающим в качестве переводчика, несколько Павла пугал. - Не паникуй раньше времени, – только и сумел выдавить из себя парень, дотрагиваясь ободряюще до плеча серба. – Сейчас в больницу приедем, и врачи скажут, что к чему. Он уже тогда понимал, что не скажу ничего хорошего, отдалённо вспоминая недавний диалог с тётей, в котором она [тётя] обмолвилась как-то вскользь о том, что София работает сейчас управляющей в Берлине. // Сорок минут, что минули с момента их прибытия в госпиталь, кажутся веком. Словно кто-то нарочно растягивает до предела временную петлю. Друг целенаправленно раскупоривает купленный им коньяк, дабы он несколько глотков сделал. Отказывается. Ему необходимо и важно пребывать в здравом уме. Наконец, дежурный врач на ломанном русском просит пройти в его кабинет. - Вы в курсе Её диагноза?.. - Нет. Мы не виделись несколько месяцев, я оказался рядом случайно. В тот момент, когда она потеряла сознание, – сердцебиение Павла зашкаливает. В связи с колоссальным волнением, ладони потеют. - А кем вы приходитесь пациентке? – мужчина в белом халате суетливо принимается наполнять одноразовый стакан успокоительными каплями. - Брат. Сводный, – озвучивает первую пришедшую мысль. - Крепитесь. У вашей сестры онкология. Четвёртая стадия, рецидив. Он молча понимается на ноги, не в силах поверить в услышанное. Смотрит скептически на врача, затем невесело, истерически, ухмыляется. - Это… Не может быть! Это неправда! Скажите, что это неправда! – вне себя от рвущих на мельчайшие кусочки душу эмоций, хватает доктора за грудки. После, помедлив где-то с полминуты, принимается кулаками бить в бетонную стену… - Выпейте. Выпейте, слышите? – тихим голосом обращается к нему «Айболит», протягивая стакан с каплями. «Я не могу Её потерять, – пульсирует молотом по вискам актуальная мысль. – Я же только нашёл Её… Не могу!». Слёзы ненормированным потоком катятся из глаз серба, друг едва ли не силой заставляет его сделать ещё один глоток коньяка… - Павел… Пришли немного в себя? – знакомый доктор опускается рядом с ним на скамейку, протянутую вдоль больничного коридора. – Я не хотел вас обнадёживать понапрасну, не выяснив все нюансы, потому сразу не решился на разговор. Сейчас можно. Мужчина в белом халате делает мерную паузу, дабы у него была возможность как-то осмыслить услышанное. С трудом, но он всё же заставляет себя приподнять голову, устремляя на собеседника вопросительный взгляд. - Сейчас у Софии есть только один единственный шанс – экстренная гистерэктомия. Но операция платная и стоит немалую сумму… - Любые деньги. Я достану. Смогу! - В нашем госпитале такие операции не проводят. Я дам вам координаты клиники и от себя лично поговорю с хирургом. Также могу поспособствовать организации транспортировки больной. - Я всё оплачу, – набрав полные лёгкие воздуха, Павел с огромным трудом заставил себя собрать в кулак последние силы, умом понимая, что нужно держаться. Ради Неё. - Идёмте за мной. Я всё расскажу вам подробно. . … Через два с половиной часа одно здание с красным крестом на фасаде сменяет другое. Он знает о Её последних месяцах жизни всё, не понимая лишь одного – почему всё вышло так плачевно? Ей могли сделать операцию гораздо раньше, и тогда шансы на успех были бы выше. Да, операция платная, но эту сумму по силам собрать. Неделя, максимум десять дней, активной работы умеренно успешного бизнесмена или две серьёзные сделки. Господи, да на его счетах сумма в два раза больше «крутилась»! А тут на кону жизнь… Жизнь женщины, которая навсегда забрала Его сердце. - Тётя Эля! Какого чёрта ты мне ничего не сказала?! – кричит слова в телефонную трубку, даже не пытаясь сдерживать эмоциональный порыв. – Я о Софии и её онкологии. Почему я совершенно случайно узнал об этом?.. На другом конце провода воцаряется кромешная тишина, и лишь спустя примерно с минуту, он слышит мужской сиплый голос: - Паш… Повтори, что ты сказал?.. # Время бежало с бешеной скоростью, и одновременно тянулось, неминуемо приближая минуты окончательного вердикта. Прошло шесть часов с того мига, как началась операция. Хирург предупреждал Его, что гистерэктомия, в отдельных тяжёлых случаях, к которым смело можно отнести положение Сони, длится около десяти часов. В данный момент, минул примерно экватор… Временами, Павел до посинения сжимал те или иные участки кожи на своём теле, ибо до сих пор с трудом верил в череду недавних событий, главным участником которых ему довелось стать. Ничего не менялось. И ничего более не оставалось ему, как принять неопровержимые факты, первый из которых гласит о том, что София скрыла от всех свой смертельный диагноз. В том числе и от родного отца. Ян Вячеславович и Элеонора вылетели в Берлин ближайшим рейсом, и в скором времени уже должны оказаться здесь. Серб же слаженно и без сбоев (слава Всевышнему!) перевёл деньги со своего бизнес счёта на реквизиты госпиталя, в котором сейчас, в эти самые минуты, велась борьба за жизнь Сони. Женщины, ради которой он, без единого миллиграмма преувеличения, готов на всё. На всё абсолютно. . - Состояние стабильно-тяжёлое. Пока рано делать какие-то прогнозы, но то что Она перенесла операцию – большая победа. Всё могло быть хуже в разы, – устало проговаривает фразу врач, а Он бессильно опускается на своё прежнее место, обхватывая ладонями голову, и стараясь хоть как-то выровнять ненормированное дыханье. Ж И В А. // … Она приходит в себя на следующий день. Голова жутко кружится, с макушки до пят окутывает страшная слабость, низ живота словно обложен льдом; зябко… - Ты, родная, только сил набирайся. Всё уже позади, – отдалённым эхом пронзает слух знакомый до щемящей боли в груди родной голос, и, собрав в едино остатки имеющихся в ослабленном организме сил, Она открыла глаза. - Папа… - Сонечка… – мужчина ласково провёл дрогнувшей ладонью по Её волосам, украдкой смахивая скупую слезу. - Не думай ни о чём, милая, – с улыбкой обратилась к девушке подошедшая на максимально близкое (возможное) расстояние Элеонора. – Всё самое страшное позади. Она несмело осматривается вокруг, постепенно привыкая к новым ощущениям и незнакомой обстановке, что в целом ничуть не пугает. Сглатывает, относительно крепкой хваткой сжимая в ответ руку отца. - Пап… Хочет, было, сказать что-то ещё блондинка, но некую идиллию прерывает ворвавшийся, подобно ураганному вихрю, в палату Павел, который держит в руках плюшевого медвежонка среднего размера, а также шикарный, попросту необъятный, букет из целого микса роз. - Светлячок! – повинуясь порыву души, серб опускается перед Ней на коленья, принимаясь зацеловывать женственную ладонь. – Родная моя, любимая… - Простите меня за всё, если сможете, – шепчет Соня одними губами, не обращая внимания на непрерывно бегущие по бледноватым щекам дождевые дорожки. - И ты нас прости, – с неприсущей ему обычно эмоциональностью, произносит в ответ Ян Вячеславович, после чего нежно целует дочь в щёчку, и, добавляя вполголоса, словно боясь как-то невольно вспугнуть воцарившуюся относительную идиллию: – всё теперь будет хорошо. И Она, как и все присутствующие в палате, безукоризненно, родителю верит.

***

Два года спустя. Питер. - Вас можно поздравить, моя ненаглядная совладелица построившегося по самым последним технологиям и ноу-хау отеля, который через несколько дней распахнёт свои двери для посетителей – с нескрываемыми нотами нежности в своём голос обратился Павел к жене, протягивая Ей бокал с игристым напитком. - И я вас поздравляю, мой дорогой совладелец – улыбается блондинка, не оставшись без ответа и охотно поправляя ворот Его рубашки. Молодые, полные сил и энергии, глаза обоих неподдельным счастьем искрятся… Красивая гармоничная пара. И только лишь Они, а также самые близкие Им люди, знают, через что пришлось пройти Соне и Паше, чтобы обрести безоблачное настоящее. Чтобы просто жить и любить, имея возможность заниматься тем, что приносит радость и нравится. … Сейчас Она совершенно здорова. Это подтверждено многочисленными обследованиями в самых современных ведущих клиниках мира. В это сложно поверить, но это так. У Неё был рак с римской цифрой четыре рядом и сложнейший, случившийся рецидив. Но Она смогла – Она выкарабкалась. Чувствуя Его безграничную любовь и колоссальную поддержку, выкарабкалась… Реабилитация была непростой, учитывая прогрессирующее ОКР, но с поддержкой родных и близких людей, Соня сумела встать на ноги. Маленькими шажками, неуверенно, но чувствуя родное тепло, Она возвращалась к жизни, учась заново дышать в прямом смысле этого слова. Было всё: слезы и смех, бессонные ночи и радостные дни, панические атаки и моменты безграничного счастья. Но каждый миг, каждую минуту, Он был с Нею рядом. Неизвестно, смогла ли Она вернуться к полноценной жизни, не будь у Неё Пашки. Да и вообще, просто не будь Его. Ведь именно серб тогда Её спас. И с того самого дня и до скончания тысячелетий, Они – неделимое. - Давай отпразднуем нашу первую большую победу ужином в ресторане? – озвучивает своё предложение серб, трепетно целуя в макушку любимую. - Можно, – Она слегка пожимает плечами. – Но… Ты же сам обещал утром Рею, что мы все вместе вечером погуляем в парке. Её взгляд самопроизвольно падает на стоящее на рабочем столе (ИХ общем рабочем столе) в рамочке фото. На снимке запечатлены Они с Пашей в обнимку, а также Их домашний любимец – золотистый ретривер по кличке Рей. - Ну, ничего – я думаю, он простит, – мужчина охотно расплывается в умиротворённой улыбке. – Попросим наших с ним погулять. Рей обожает «бабушку Элю» с «дедушкой Яном». А мы погуляем с ним завтра. - Ну, хорошо, – блондинка одобрительно кивает, параллельно обвивая свои женственные руки вокруг шеи любимого. – Бронируем столик?.. - Бронируем. Но после одного срочного важного дела, – несколько интригующе произносит Павел в ответ, после чего требовательным поцелуем впивается в сладкие губы любимой, мысленно понимая, что всё происходящее с ними здесь и сейчас, и есть настоящее счастье.