Трое в теле, не считая костюма

В кои-то веки они сражались молча — только Джокер довольно хохотал, когда ему удавалось достать Брюса. Тот же не произнес ни слова, сосредоточившись на том, в чем себе бы никогда не признался, — чтобы вырубить его максимально аккуратно и без тяжелых травм. И все-таки Брюс перестарался, когда, пытаясь защититься, оттолкнул Джокера. Тот пошатнулся, неловко взмахнул руками — и, как назло, взрезался головой в выступающую балку. И тут же рухнул навзничь, потеряв сознание. Брюс лизнул языком кровившую губу и подошел ближе. Присел на корточки, на всякий случай пощупал пульс. Живой. Джокер всегда был тем еще живучим гадом. И слава богу. Брюс еще раз внимательно оглядел его и, подавив тяжелый вздох, поднял на руки. Теперь дело за малым — оттащить его к машине и отвезти в Аркхэм. Да только бэтмобиль он оставил не так уж и близко — за Джокером пришлось побегать. Пешком. Уже на середине пути Джокер в его руках зашевелился. — Где я? — его голос звучал странно. И по-другому: испуганно, растерянно. — Кто вы? Брюс едва не запнулся и остановился. Посмотрел на Джокера — тот словно весь съежился и старался казаться еще меньше, и даже не шевелился. Замер, будто испуганный зверек в свете фар. — Не притворяйся, — попросил он. — Я не… сэр, пожалуйста, отпустите меня. Вы — Бэтмен? Я не преступник, я обычный клоун, я ничего не делал. — Как же, Джокер. — Я не Джокер. Меня зовут Карнавал. Брюс снова едва не споткнулся. Кажется, Джокер крепко повредился головой — хотя куда сильнее? Он почувствовал, как пальцы робко сжались на костюме. — Сэр… Тут какая-то ошибка. Я не Джокер. Брюс вздохнул и все-таки остановился. И что теперь с ним делать? — Тогда объясни, как ты тут оказался? Джокер зажмурился и растерянно признался: — Не знаю. Брюс прикрыл глаза и покачал головой. Сдавать его таким в Аркхэм было опасно. Наверное. По крайней мере, он старался убедить в этом себя, потому что такого Джокера — Карнавала — хотелось отвезти к себе домой. Стереть грим с лица и посмотреть на это растерянное, по-детски испуганное лицо без слоев краски. Обнять и успокоить. Он, видимо, тоже успел повредиться головой. — Хорошо, — вздохнул Брюс. — Я тебе верю. — П… правда? — на лице Карнавала отразилось удивление. Будто раньше подобные ситуации случались — но ему не верили никогда. Странно, но черт с ним. Брюс так и не выпустил его из рук, пока не дошел до машины. Ссадил только на заднее сидение и с удивлением обнаружил, что Карнавал послушно пристегнулся. — Часто у тебя такое бывает? — спросил он, выводя бэтмобиль на шоссе. — Да, — расстроенно признался Карнавал — с пугающей искренностью. — Я тоже клоун, сэр, и нас почему-то часто путают. — Можешь называть меня… — он запнулся, но все-таки продолжил: — Брюсом. — Хорошо. — И я тебя не обижу. Карнавал помолчал — будто переваривал то, что услышал, — и все-таки очень тихо произнес: — Спасибо. По дороге Брюс то и дело поглядывал в зеркало заднего вида: Карнавал едва не прилип к стеклу, разглядывая ночной Готэм, искрящий фонарями и вывесками, и вид у него был… наверное, восторженный. Будто раньше по ночам он крепко спал. — Как прекрасно, — выдохнул он. Брюс раньше слышал эту же фразу от Джокера, но звучала она теперь по-другому. В ней не было злорадства или безумного веселья — только искреннее, неподдельное восхищение. Поразительная разница — и как меняла одного и того же человека. — Я отвезу тебя к себе, — все-таки решил пояснить Брюс и поймал взгляд Карнавала в зеркале заднего вида. — Тебе не стоит в таком виде оставаться на улице. Карнавал в ответ как-то грустно кивнул и словно съежился. Сердце от этого едва не сжалось, и Брюс поспешно отвел взгляд. Завести Карнавала в дом так, чтобы это не заметил Альфред, стало той еще задачей — но они справились. Брюс на всякий случай запер дверь в комнату и прислонился к ней. Карнавал — дурацкое у него все-таки имя — обошел комнату, рассмотрел каждый дюйм, и в глазах у него едва ли не сияло восхищение. Брюс наблюдал — и кивнул, когда тот с мольбой взглянул на него, протянув руку к оставшейся еще с детства фигурке супермена. — Всегда о такой мечтал, — с тихой, почти пугающей искренностью признался он, и Брюс ощутил легкий укол ревности, когда Карнавал нежно погладил пластиковый торс. — Иди сюда, — позвал он. Вытащил из ящика тумбы салфетки, и кивнул на кровать. Карнавал послушно опустился на нее и умилительно сложил ладони на колени. Весь открытый, доверчивый — и как такой уживался в одном теле с Джокером? Брюс взял одну салфетку и аккуратно провел ей по щеке, стирая грим. Еще раз, снова и снова, достал новую и продолжил. Замер на мгновение на губах, но стер помаду и с них, стараясь не смотреть Карнавалу в глаза. И все-таки не удержался. Карнавал в этот момент моргнул, и заляпаннные гримом белые ресницы на секунду отбросили тень на лицо. Посмотрел на Брюса — чистыми, абсолютно невинными глазами. — Сколько тебе лет? — будто между прочим спросил Брюс. Коснулся бровей, и Карнавал поспешно зажмурился, позволяя стереть грим и с глаз. — Двадцать один, — ответил тот. Удивительно. Он оказался еще младше Брюса. Похоже, он и впрямь делил это тело с Джокером — раздвоение личности? А может, их было еще больше? Странно, что Брюс только сейчас узнал об этом. Стоило потом проверить историю болезни Джокера — там наверняка будет больше информации. Закончив с гримом, Брюс достал из шкафа одну из своих пижам. Деликатно отвернулся, пока Карнавал переодевался — а потому для него стало неожиданностью, когда тот обнял его со спины. — Спасибо, — Карнавал говорил куда-то ему в лопатки. Удержаться было сложно, и Брюс все-таки развернулся. Обнял одной рукой и погладил по ядовито-зеленым волосам. — За что? — Ко мне редко бывают так добры. Брюс вздохнул и — снова не удержавшись — коснулся губами прядей. И, к своему удивлению, услышал смех — тихий, робкий, но отчего-то даже счастливый. Он осторожно повел Карнавала к кровати — все равно в комнате класть его больше было некуда. Тот юркнул под одеяло, перед этим как-то неловко подтянув спадающие пижамные штаны, забился на край, стараясь занимать как можно меньше места. Но, стоило Брюсу лечь, как тот доверчиво прижался к нему, будто ластился. Странно, но в эту ночь заснуть получилось гораздо быстрее обычного. *** На ухо шумно дышали. Брюс осознал это не сразу, как и не сразу почувствовал на бедрах тяжесть чужого тела. Он чуть приоткрыл глаза, но не увидел ничего, кроме зеленых прядей, закрывавших обзор. — Бэтси-и-и-и, — шепнули ему на ухо, — доброе утро. А следом зубы игриво сомкнулись на мочке уха, и Брюс едва не подскочил. Вместо этого он поднял руки и попытался оттолкнуть… кого? Это все еще Карнавал? Или кто-то другой? — Кто с тобой был вчера, а? Кто пришел ко мне на смену? — едва не промурлыкал голос. Похоже, Джокер. — Кто урвал этот сладенький цветочек вместо меня? — Ничего не было, — твердо ответил Брюс. — Ну конечно, — Джокер хмыкнул, — и именно поэтому я проснулся в обнимку с тобой. С кем ты трахался? С Артуром? С Карнавалом? — Ничего не было, — повторил Брюс. Джокер мягко лизнул его ухо и предложил: — А теперь ответь еще раз, мышка. — Я отвечу то же самое, — голос все-таки дрогнул, и Брюс закусил губу. Но Джокер неожиданно выпрямился — правда, с бедер так и не слез. Вместо этого он заелозил и сложил руки на груди. И если с последним можно было смириться, то первое было очень даже не к месту. Потому что вся эта возня, это чертово издевательство над ухом Брюса сделали утренний стояк еще тверже. — Клянись, что не изменял мне, — Джокер криво ухмыльнулся, — и тогда я подумаю, простить тебя или нет. — Слезь с меня, — вместо этого потребовал Брюс. — Не-а, — ухмылка стала еще шире. — Джокер. — Бэтси? Брюс вздохнул. Знал бы он, чем закончится эта идея не везти Карнавала в Аркхэм, а оставить у себя, точно бы не стал приводить ее в исполнение. Джокер, похоже, явно издевался над ним. — Вставай. — Я-то встал, — Джокер протянул руку и провел пальцем по груди Брюса. Начал рисовать только ему ведомые узоры и продолжил, — и не только я. — Хватит издеваться. — А я издеваюсь? И снова заелозил. Да черт бы его побрал. — Тогда чего ты добиваешься? — обреченно спросил Брюс. — Хочу урвать свое, — едва не пропел Джокер. Ловкие пальцы уже подобрались к соску, и все равно Брюс вздрогнул, когда Джокер сжал и потер сосок. — Если ты не в курсе, то знай: спать ты можешь только со мной. Во всех смыслах этого слова. Брюс вновь поднял руки — чтобы попытаться оттолкнуть, но Джокер с неожиданной быстротой поймал его за запястья и жестко пригвоздил их к подушке. И засмеялся. Его смех звучал иначе, чем у Карнавала: самодовольный, игривый и жестокий одновременно. — Ну же, Бэтси, — Джокер склонился ниже, посмотрел в глаза, едва не соприкасаясь губами, и выдохнул в рот, — не хмурься так. И укусил за губу, а следом — начал целовать, при этом еще успевая ритмично тереться об Брюса. Теперь тот чувствовал — под пижамными штанами, в которые он нарядил Карнавала, прятался такой же крепкий стояк, как у него. Издевался Джокер, похоже, не только над Брюсом, но и над самим собой. — Перестань, — умудрился проговорить Брюс между поцелуями, — я все равно… не буду… Почувствовал болезненный укус. — Не будешь? — протянул Джокер и снова зашептал на ухо: — Что, принципы не позволяют? А чего же ты про них не вспомнил, когда в постель малютку-Карнавала затаскивал? Или… — ухо обвели языком, и Брюс вздрогнул, — или ты меня боишься? Брюс понимал, что это была чистой воды провокация — но не повестись все равно не смог. Он мгновение ока вывернулся из хватки и подмял Джокера под себя, повторив тот же фокус с теперь уже его руками. — О-о-о, — протянул Джокер и призывно вскинул бедра, — да малыш-Брюс распалился. — Заткнись, — обреченно посоветовал Брюс. — Заткни меня, — предложил Джокер и показал язык. Терпеть все это больше не было ни сил, ни желания. Брюс пересел на кровать, поймал разочарованный взгляд — и потянул с Джокера пижамные штаны вместе с нелепыми семейниками. Тот довольно осклабился и тут же согнул ноги в коленях, раздвинул их как можно шире. — Серьезный подход, — прокомментировал он. — Давай-давай, Бэтси, ты же давно этого хотел. — Вовсе нет, — хмуро ответил Брюс. Положил ладони Джокеру на колени и надавил, заставляя прижать их груди. — Врунишка, — хохотнул Джокер. — А ты… — начал Брюс, но тут же замолк. Потому что дырка у Джокера поблескивала смазкой. — А я тебя жду, — промурлыкал Джокер. — Скотина. — Я тоже тебя люблю, Бэтси. Брюс покачал головой и вновь развел его ягодицы. Пересел поближе, примеряясь, и Джокер неожиданно завозился. — Что такое? — настороженно уточнил Брюс. — Так — не хочу, — неожиданно капризно ответил Джокер и сел — и от этого Брюс неожиданно для самого себе испытал жгучее разочарование. Но ненадолго, потому что Джокер вновь оседлал его колени и обхватил руками за шею, глядя в глаза. — В этот раз мы будем играть по моим правилам. Его глаза словно гипнотизировали, а потому Брюс не сразу осознал, что Джокер с неожиданной мягкостью поглаживал его шею. Одной рукой — а вторая, заведенная назад, оказалась на члене. Происходящее завораживало. Брюс, сам того не заметив, устроил ладони у Джокера на талии, поддерживая, и зажмурился, когда тот опустился на член. Качнулся, словно сам себя растягивал — Брюсом, — и снова начал опускаться. — Ну уж нет, — шепот обжег ухо, — смотри на меня, Бэтси. Брюс послушно раскрыл глаза. Уловил самодовольную ухмылку на лице, прежде чем Джокер вновь поймал его взгляд, почувствовал дыхание на губах. Все-таки сомкнул ресницы, когда Джокер начал не то, что целовать — едва ли не вылизывать его рот, и застонал ему в губы, когда член вошел в задницу полностью. — Хорошая мышка, — мягко похвалил Джокер между поцелуями — и сорвался на стон, когда Брюс в отместку сам толкнулся в него. Соображать сейчас стало донельзя тяжело. Увидь кто его сейчас — никогда не поверил бы, что это он, Бэтмен, позволяет сейчас Джокеру делать с собой все, что тому заблагорассудится. А самое ужасное — ему это нравилось. Как Джокер то гладил его по плечам, то крепко обнимал за шею; как двигался на нем, будто улавливал за каждым едва заметным жестом то или иное желание; как целовал — требовательно, жадно, не давая толком даже вдохнуть; как сжимался на нем, будто и правда всей душой стремился доставить как можно больше удовольствия. — Ну же, Бэтси, — выдохнул Джокер ему в губы, — помоги мне. Брюс понял, о чем он — и просунул ладонь между ними, обхватил его член. Джокер застонал, не разрывая поцелуя, тесно прижался к нему и словно весь обмяк. Брюс толкнулся в него на пробу — поймал довольный стон и повторил маневр. Еще раз, еще, быстрее и быстрее, пока не почувствовал, что уже не в силах сдерживаться. Попытался снять его с члена, но Джокер оказался очень даже против — вцепился в шею и, наоборот, опустился так, чтобы стояк вошел до основания. И уткнулся лбом в плечо. Отчего-то именно этот жест — до странного доверчивый, усталый, не по-Джокерски мягкий, и стал отправной точкой оргазма. Не только для него — на пальцы почти сразу же брызнула сперма. Брюс, едва соображая, что делает, осторожно погладил Джокера по голове. Ссадил с себя — и с удивлением обнаружил, что тот смотрит не как обычно, а… удивленно? Пожалуй, так. — Карнавал? — позвал он. — Привет, — как-то стеснительно ответил тот. Брюс зажмурился и на всякий случай тряхнул головой. Лег рядом и, с секунду поколебавшись, притянул Карнавала к себе. — Извини. — За что? — За… ну… Карнавал растерянно улыбнулся и неожиданно пылко прижался губами к его губам. В отличие от Джокера, целоваться он практически не умел — и Брюс взял инициативу на себя. — Я рад, — тихо проговорил Карнавал. — Хорошо, что это ты. — Почему? — Ты первый, кто так хорошо ко мне отнесся. Брюс закусил губу и погладил его по голове. Обнял покрепче, поцеловал в плечо — и почувствовал, как Карнавал осторожно высвободился из объятий. — У тебя можно курить? И снова голос звучал по-другому. Брюс прищурился, внимательно вглядываясь в лицо — выражение тоже было иное. Какое-то уставшее, немного рассеянное… умудреное годами тяжелой жизни. — Открой окно, — осторожно произнес Брюс. — Ты?.. — Артур, — меланхолично отозвался тот. — Артур Флек. Он поднялся, нашарил на кровати пижамные штаны, натянул их и шагнул к стулу, на котором висел его пиджак. Достал из него пачку, распахнул окно и высунулся в проем. В комнате запахло табаком. — Я… — Я привык, — перебил Артур — с усталым спокойствием. — С Джокером можно ожидать чего угодно. Брюс глубоко вдохнул и медленно выдохнул. — В Аркхэме знают? — уточнил он. — Да, — ответил Артур и обернулся. — Нас стоит отвезти туда. И побыстрее. — Но… — Так будет лучше. Там пытаются помочь. Он издал смешок и тут же зажал себе рот рукой, но смех рвался из него неудержимой лавиной. И снова звучал по-другому — болезненно, неумолимо; так, словно Артур рад был бы сдержаться, но никак не получалось. — В пиджаке… — выдавил он, — карточка. В кармане пиджака действительно лежала потрепанная временем самопальная карточка, и Брюс пробежал взглядом по тексту. Смех — последствие травмы головы. Черт. Он опустил голову и ждал, пока приступ пройдет. Наконец Артур успокоился и снова затянулся трясущейся рукой. — Спасибо, — негромко поблагодарил он, когда Брюс протянул ему карточку, и с горькой усмешкой признался: — Их редко возвращают. Брюс не знал, что на это ответить. Артур докуривал в молчании, после чего затушил сигарету в подставленной Брюсом пепельнице и принялся одеваться. — Поехали, — попросил он. — И… Он помолчал с секунду, словно не знал, стоит ли это говорить, но все-таки продолжил: — Ты очень нравишься им обоим. — А тебе? — осторожно уточнил Брюс. — И мне, — ровно ответил Артур. — Именно поэтому я и прошу отвезти нас в Аркхэм. Наверное, это было самым странным признанием, которое Брюс когда-либо слышал.