D20 Charming!

Темные залы библиотечной комнаты озаряли редкие огоньки света, идущие от настенных масляных ламп. Натуральными источниками света читальная комната не обладала, так что несмотря на время суток, казалось, что здесь был бесконечный вечер. Воздух здесь был прохладный, видимо, чтобы поддерживать нетленность книжных источников. Книжные шкафы, выстроенные рядами, вырастали вверх до потолка, образуя длинные тени на каменном полу, которые слегка колебались, движимые огоньками внутри стеклянных ламп. Несколько круглых деревянных столов с задвинутыми внутрь стульями были распределены по пространству, стараясь заполнить пустые места между книжными полками. Все столы были пустые, кроме одного. Тонкая рыжеволосая фигура сидела в крайнем углу комнаты, нависнув над дубовым столом. На столе были выложены стопки книг с потертыми корешками, черные чернила в стеклянной баночке, потемневшие со временем свернутые свитки, упрямо не желающие раскрываться. Калебу приходилось их придерживать, чтобы как следует прочитать. Он что-то отмечал и заносил в заметки в другую открытую им книгу, его фамильную драгоценность. Глаза юноши мелькали по свиткам и книгам, затем худощавая рука макала перо в чернильницу и быстро делала запись в книгу, затем процесс повторялся. Волшебник не следил за временем, но приблизительно понимал, что после его разделения с партией прошло около часу времени или чуть больше. В любом случае, он был рад оторваться от социальных взаимодействий и провести время наедине с собой, в тщательных молчаливых изысканиях, улучшая свои магические навыки или копируя уже изученные им заклинания в свиток – никогда не знаешь, когда окажешься в безвыходном положении, достигнув лимита, позволенного богиней магии. Мурашки пробежали по его спине, когда он вспомнил легенду о перерождении богини и одном высокомерном волшебнике, решившим занять место бога. Перо повисло в его руке, когда он окунулся в размышления о том, как много можно было бы достичь, если бы данного лимита не существовало. Его затягивало в очень темную сторону мыслей, волшебник был ведом жаждой знать и мочь больше, не замечая, что за этим на самом деле стояло желание превосходства не только над собой, но и власти над другими. Его тело дрогнуло, когда в один момент его мысли прервал образ человека из прошлого, и Калеб почувствовал, как он замер в одном положении, даже дыхание остановилось на пару секунд. Мужчина средних лет с длинными седого цвета волосами и ухоженной бородой, облаченный в красную робу и с застывшей холодной улыбкой на тонких губах. Немедленно мурашки пробежали по спине Видоугаста. Он сумел стряхнуть эти ощущения и избавиться от этого видения, но в руках его болезненно заныло. Юноша обнаружил, что уронил перо, потерявшее баланс с момента его замирания и сделавшее большую черную кляксу на одном из свитков. Он вернулся из своего подсознания, но не до конца, огненно-режущие ощущения под кожей его не отпускали, они заставили его скривиться на стуле еще сильнее, чем раньше. Перекрестив руки, Калеб запустил их под рукава своего плаща, гладя себя по бинтам, скрывавшие старые раны от запястья до локтей, которые начали болеть с новой силой. Делая массаж пальцами, он одновременно шептал, пытаясь успокоить себя: – Это прошло, этого больше нет. Их больше нет. Он никак не ожидал, что после его фразы в ответ ему послышится вопрос. По странному скрипучий знакомый женский голос спросил: – Кого больше нет, Калеб? – на тот момент Видоугаст не распознал этот голос и только факт того, что он находился в таком уязвимом положении сейчас заставило его испугаться еще больше. Инстинктивно подняв голову, он посмотрел в сторону вопрошающего. Перед ним стоял маленький синеволосый тифлинг, который не замечая напряженности текущей обстановки, продолжил говорить повышенным голосом: – Ты так сколиоз себе заработаешь, Вонючка! Фу, как тут холодно, – Джестер Лаворре отмахнулась от неприятной прохладной обстановки в комнате, закутавшись в свой плащ, уже вовсю оглядывая стол и содержимое на столе, явно заинтересованная магической книжкой, лежащей близко к волшебнику. – Джестер… – он не был готов что-то ответить, просто автоматически слегка раздраженно произнес ее имя в ответ на глупое прозвище, но это не значит, что он ее не слушал. После слов Лаворре неосознанно он обратил внимание на то, что в комнате было прохладно. Волшебник сосредоточился на реальных ощущениях и старые ощущения из прошлого достаточно быстро его отпустили. Он разжал свои пальцы и опустил свои руки, положив их на стол, закрывая тем самым свою книгу заклинаний и качая головой. – …зачем ты пришла? – спросил он после небольшой паузы, поднимая на нее глаза. По сравнению с голосом тифлинга голос человека был тихий, но земнианский акцент все еще был при нем. Смотря на юношу, Джестер кажется что-то поняла, посмотрев в его глаза и оценив в целом обстановку, включая беспорядок на столе, его странные движения рук до этого, но видимо не стала настаивать, продолжая быстро и громко говорить, пытаясь донести много всего одновременно: – Ну просто уже вечер, мы сегодня узнали много деталей по текущему делу, но пора идти спать, и я думала, что тебя рано или поздно должны отсюда выгнать.. но не выгнали, – она быстрым движением открыла свою поясную сумку, хотев продолжить, но Калеб отрезал ее. – Черт возьми, я не спросил почему ты пришла, я спросил зачем ты пришла? – он не понимал в момент, откуда у него поднялось так много раздражения к ней: потому что она нелогично отвечала, прервала его уединенную атмосферу, была громкой, подошла так близко, оскорбила его..? Постепенно вместе с чувствами Видоугаст анализировал ее слова, спрашивая у себя, действительно ли он просидел в этом помещении с утра до столь позднего вечера? Он был удивлен и до этого считал, что прошло не так много времени с тех пор, как он сел за этот стол. Движения Лаворре стали менее уверенными. Она подняла глаза с сумки и медленно протянула ему свежевыпеченный кексик: – Держи.. я подумала, что тебе не помешает поесть. Тут же резко какое-то чувство кольнуло голубоглазого волшебника в грудь, все предыдущее чувствование к ней у него улетучилось, и он обнаружил себя в неловком положении. Он был готов отказаться от выпечки из-за обиды и стеснения, ведь это было бы более последовательной реакцией с его стороны, однако его живот был с этим не согласен и предательски проурчал, заставив Джестер улыбнуться. Видоугасту и правда хотелось есть, просто он все это время глушил это сосущее под ложечкой ощущение. Протянув свою забинтованную руку на встречу, он взял кексик с розовым кремом, посыпанным какими-то блестками из рук маленького тифлинга, молча принимая этот знак заботы, неловко еле заметно улыбаясь. – Это вообще точно можно есть? – он усмехнулся, разглядывая кекс на предмет того, насколько было бы безопасно съесть данные блестки. В ответ послышался смех: – Конечно, это просто клубничный крем и декоративные блестки! Ну.. они все равно как-то выйдут из твоего организма, если ты понимаешь о чем я, – и она мерзенько так задвигала бровями, заставляя Калеба улыбнуться одним уголком губ еще яснее. – Ох.. а я-то желал бы, чтобы мой желудок выглядел, как пестрая вечеринка во дворце, – они оба рассмеялись. Джестер громче, а Калеб слегка приглушенно. Их смех прервал кашель смотрителя библиотеки, после чего их смех прекратился. Старый бородатый дворф в ночном колпаке, одетый в длинную робу стоял перед дверью в читальный зал, прохрипев в тот конец комнаты: – Бибилотека закрывается. Прошу освободить помещение, – он повернулся, уходя, волоча конец своей робы, повсюду протирающей за ним каменные полы и на этом закрыл за собой скрипучую дверь, слегка прищемив между полом и дверью кусок ткани своей робы. Дварф легко смог выдернуть ее из-под двери, после чего последовало поспешное удаление, которое можно было понять по звукам ускоренного шуршания тапочек. Эта забавная ситуация дала их беззаботному смеху продолжение. Калеб заедал свой голод кексиком, собирая свободной рукой принадлежащие ему вещи, закрывая чернильницу, кладя набор для письма в отдельный сектор в своем рюкзаке. Он стряхнул крошки с его руки и плаща, не зная, как можно обойтись с ними иначе. Они направились вместе к выходу из читательской, проходя уже пустую стойку библиотекаря, закрывая входную дверь в библиотеку за собой. Как ни странно, снаружи было более тепло, чем внутри помещения. Калеб напоследок повернулся к зданию библиотеки, как будто бы уважительно прощаясь со старым другом – темная каменная башня с багровой крышей-колпаком все так же стояла на своем месте, уменьшаясь по удалению от нее. Ночь в городе была особенно темной, позволяя увидеть звезды в небе и даже кажется другие небесные тела. Они вместе шли в приблизительно одном и том же темпе, разве что Джестер шла немного быстрее, чтобы поспевать за волшебником. Они шли какое-то время молча плечом к плечу, но не касаясь друг друга. Мимо них шли редкие прохожие, пространство улицы постепенно сужалось, они повернули вместе с дорогой направо, сокращая свой путь через узкие тропки. Дома вырастали друг за другом все теснее. Было уже отчетливо видно, как хозяева закрывали ставни своих окон, даже были слышны приглушенные щелчки затворов дверей и провороты ключей. В итоге они вышли на центральную площадь города: фонтан, ранее работавший во всю, теперь отдыхал, что нельзя было сказать о заведениях рядом с ним, только начинавший свой ночной разгул. Джестер указала пальцем на небольшое двухэтажное деревянное здание, внешность которого была типичной для городской таверны: сено, плотно сложенное в виде крыши, деревянные конструкции, поддерживающие каменные стены под разными углами и вывеска в виде бочки, поскрипывающая на ветру. – Мы остановились тут! – сказала клирик, и волшебник кивнул. Они вместе продолжили движение. По приближению к таверне, в которой остановилась «Великая Девятка», звуки кутежа также становились более явными. Но тут Джестер внезапно свернула и направилась к фонтану. Калеб встал в нерешительности, куда ему стоит направляться, но Лаворре поманила его приглашающим жестом к себе рукой, сев у изголовья фонтана в форме, выпрыгнувшей из воды, рыбы. Волшебник, сняв с плеча свой рюкзак присел рядом с ней, понимая, что сиденье было слегка влажным, но его сейчас это не беспокоило. Он внимательно следил за маленьким тифлингом, который смотрел вниз в свое отражение в воде. – Я бы не хотела говорить об этом там.. и тот старик не позволил бы нам поговорить там наедине, поэтому я хотела бы спросить сейчас, пока ты снова не отмахнул это от себя, сказал, что все на самом деле хорошо, – рыжеволосый юноша внутренне стал постепенно напрягаться. – Скажи мне, что произошло с тобой тогда? Когда ты держался за свои руки, – она подняла глаза от своего отражения, наклонив голову вбок; ее побрякушки на рожках немедленно забренчали, стукаясь друг о друга и о твердую плоскость рогов. В начале юноша хотел промолчать, потому что он не очень любил говорить о себе, но ее голос звучал успокаивающе, понимающе и спокойно. Сейчас Видоугаст понимал, как никогда яснее, что та реакция в библиотеке была продолжением реакции на человека, который причинил ему так много боли в прошлом, поэтому он просто ответил: – Это никак не связано с тобой, Джес, поэтому я хотел бы.. попросить прощения. После небольшой паузы, когда он было хотел что-то дополнить, синие тонкие пальцы потянулись к его рукам. Она держала его за руки и внимательно смотрела на него. – Калеб, все хорошо. Может быть все было не хорошо когда-то.. – она на секунду прервалась, видя, что выражение лица юноши снова сменяется на задумчивое и снова заглянула ему в глаза, наклонив голову и бренча своими украшениями. –…что бы ты ни скрывал, мы никогда не отвернемся от тебя, и я в том числе. Так что, пожалуйста, если что-то произойдет, не бойся рассказать мне об этом, ладно? – она улыбнулась, продолжая смотреть ему прямо в глаза. Он долго смотрел ей в глаза, не замечая, как от подаренного ею тепла его лицо растекается в болезненной, но улыбке – ему было приятно такое внимание, и он хотел бы ей поверить, но и не мог поверить ей одновременно. Если он сам уже отвернулся от себя и ненавидел себя за то, что совершил с помощью того человека из прошлого, точнее.. многих людей из того круга его жизни.. то как бы не отвернулись другие, в том числе и она? Тем не менее, Джестер все же услышала робкое «спасибо». Она была очень рада этому спасибо, понимая, что это хотя бы какой-то шаг их навстречу друг другу, но не представляла, как много им еще предстоит впереди. – Ну отлично, а теперь давай присоединимся к остальным? Что ты любишь пить? – Я предпочитаю вино, – ответил Калеб. – Отлично, тогда вино! А оно сладкое? – Вообще-то оно редко бывает сладким, но существуют и пряные сладкие вина. – Правда!? – яркое удивление вместе с предвкушением звучало в голове тифлинга, когда они заходили навстречу своим друзьям в таверну.