Пустота

Два эспрессо по 0,3, пожалуйста, - проговорил молодой человек в куртке, которая была явно ему не по размеру. - Хорошо, с вас 250 рублей, - ответил бариста грубым голосом, и поспешно добавил: Ожидайте 10 минут. - Я никуда не тороплюсь, не беспокойтесь. Но бариста, по-видимому, уже не мог его слышать, поскольку был отвлечён процессом приготовления кофе. Молодой человек глубоко вздохнул, и оперся руками на стол. Ожидание постоянно его тревожило, но сейчас он был преисполнен спокойствия, причём такого, каким обладают люди преклонного возраста: мудрые, познавшие жизнь и прошедшие долгий жизненный путь. Казалось бы, обычно в 18 лет сознание людей не посещают глобальные мысли. Однако Рим не являлся таким же, как и его ровесники, поскольку был вечно замкнутым в собственном сознании, на котором висел замок, отлитый из крепкого металла и надёжно охраняющий разум подростка от непрошеных гостей. Обычно он не пускал людей в своё личное пространство, так как считал свои раздумья своей собственностью, и больше ничьей, а значит, он мог распоряжаться ей, как было ему удобно. Вздохнув ещё раз, молодой человек перестал смотреть сквозь реальность, убрал руки со стола и взглянул на окружающую его обстановку. Обстановка была до жути знакомой, так как он часто посещал это место. Лампы всё также горели тусклым жёлтым светом, мебель вроде стульев, угловых диванчиков и столиков, выполненных в одном стиле, имели одну и ту же расстановку, а из колонок, стоявших за стойкой бариста, всё так же раздавался джаз, медленный, умиротворяющий, без слов, какой обычно и играет в подобных заведениях. В кафе пахло сладким карамельным сиропом, как он и любил, и этот соблазн постоянно притягивал посещать это место. Хотя юноше не очень нравилось разбавлять непосредственно эспрессо чем-то вроде сахара. Рим был редким извращенцем, полагавшим, что кофе необходимо пить в девственном виде. Горький, обжигающий дёсны, но оставляющий невероятное послевкусие и дающий чудесный ароматный кофе. Молодой человек взглянул на часы. Электронное табло часов хорошей марки показывало 20:38. «Что ж, - подумал он про себя, - у меня есть ещё куча времени». И действительно: время, которое он мог тратить на себя, начиналось где-то с шести часов вечера и продолжалось до полуночи. И для Рима 3 часа не проходили незаметно: он старался вытягивать своё удовольствие из каждого часа, каждой минуты, каждой секунды. Он не следил за ходом времени, потому как имел необычное чутьё на его угадывание, будто кто-то внутри него сидел и следил за своими часами, и в случае чего давал юноше знать, когда уходить. Наконец, бариста подал заказ клиенту. От двух пластиковых стаканчиков исходил терпкий аромат молотых кофейных зёрен. «Спасибо», - звонко произнёс Рим, жадно протягивая руки к двум ёмкостям, которые в скором времени растворять его вместе с атмосферой вечернего города. Кстати, о городе. Скатный можно было безоговорочно назвать верхом мысли архитектора, который возводил его дома собственными руками. Это средний по размерам, но красивый, уютный город, располагающийся на склоне холма и расстилающийся далее по его протяжённой и плоской вершине. Сам холм обладает исполинскими размерами, имеющий с одной стороны продолжительный подъём, а с другой – резкий обрыв, за которым располагается порт, примыкающий к большой воде. Порт «Авантюрист» являлся фактическим сердцем Скатного, поскольку в прошлом столетии сюда частенько заходили большегрузные суда, забиравшие из района, богатого рыбой, товар, и увозившие его на другой конец мира, где рыбные изделия расхватывались частными крупными компаниями и ресторанами с мировым именем как горячие пирожки. Это было золотое время, когда маленькое и несуразное поселение выросло в гигантского монстра, который мог давать постоянно плюс в местный бюджет. Люди съезжались из соседних городков поменьше и деревень в поисках лучшей жизни, и, наткнувшись на золотую жилу, как пиявки, присосались к городу, обучившись ремеслу отлова. Город набирал невероятные темпы в строительстве и рос, как на дрожжах, как и сам порт. У входа в «Авантюрист» даже сумели отлить из бронзы человеческую статую высотой 3 метра, державшего в двух могучих руках символ самого порта – синего тунца, и широко улыбавшегося во все 32 зуба. Но со временем рыбный промысел начал приносить меньше дохода, чем обычно, начиная с 70-х годов, поскольку популяция не смогла обуздать силу человеческого вмешательства. Окончательный крест на жизни «Авантюриста» поставил закон, запретивший вылов рыбы в данном районе во избежание местной экологической катастрофы. Но никто не отменял браконьерства, и пока была возможность копать, а точнее, черпать деньги голыми руками, втайне от государственного надзора, некоторые рыбаки продолжали отлов прославившегося на Западной стороне скатного тунца, надеясь на удачу. Не без рисков, конечно, поскольку такая деятельность обычно приводила к лишению свободы сроком до 10 лет. Так или иначе, отлов продолжался до тех пор, пока в 1992 году экологическая экспертиза не постановила о том, что тунец как вид, обитавший здесь долгие тысячелетия, полностью исчез. К этому времени порт уже официально считался закрытым. Это произошло немногим ранее, в августе 1990 года. Закрытие объявили не основатели порта, братья Глинские, поскольку за 2 года до этого события они оба пропали без следа. Никто не знает, что с ними произошло, но их общий близкий друг со школьной скамьи, Сергей Иванович Полонский, который был так же заинтересован в деятельности, не справился с большой для себя утратой, и после объявления о закрытии, сошёл с ума в поисках хоть каких-то следов Владимира и Валентина. По загадочным обстоятельствам он также пропал без вести, а все попытки найти хотя бы тело или напоминание о трёх бывших гигантах рыбного промысла увенчались неудачей. Позже местный участковый, майор Николаев, скажет: «Они будто бы провалились сквозь землю. Никаких следов, поэтому дело зашло в тупик». Сам порт утратил былую мощь – теперь он ничем не отличался от других портов, соседствующих с ним в относительной близости. Гигантский штат работников, некогда насчитывавший 5 тысяч человек, постепенно сократился до 10 вольных между собой надсмотрщиков, засекавших издалека большегрузные корабли и подававших сигнал в случае, если они разворачивались в сторону городка, но обычно игравших в дурака на деньги, поскольку свободного времени у них было предостаточно. Остальные же люди были брошены на произвол судьбы, и на протяжении трёх лет бывшие работники перебивались с одного места на другое ради покупки простого куска хлеба. Со временем «Авантюрист» был стёрт с морских карт, поскольку через 100 километров от Скатного находился ещё один город, Авдотьев, удобно располагавшийся на полуострове и располагавший портом «Луч». В то время как в одном городке процветал рыбный промысел, в другом медленно, но верно разворачивали производство зернового кофе. Плантации располагались вдали от Авдотьева, но начинающая компания «Коффплекс» смогла организовать их охрану и добиться расширения первоначальной территории под засадку, которая в самом начале не была такой уж и маленькой. За сравнительно короткие сроки – 10 лет – организация из, казалось бы, молодого и не слишком перспективного предприятия выросла в надёжного поставщика спонсора бессонных ночей. Её продукцией интересуются как на Северных землях, где климат не настолько щадящий, по сравнению с Восточной стороной, так и в Южном архипелаге, жители которого являются страстными любителями кофе. Компания не отмывает баснословных денег, но члены организации получают крепкий и стабильный заработок, в котором они могут быть уверены в долгой перспективе. Так, постепенно и неожиданно, южная часть побережья Восточной стороны стала на порядок выше уже исчерпавшего себя севера. Часть населения Скатного, потерявшая места в порту и не сумевшая найти себе ремесла лучше рыбной ловли, утекла в Авдотьев, где по счастливому стечению обстоятельств были необходимы свободные руки на сбор кофейных зёрен. Жители были согласны на любой заработок, даже на любой вид работы, а освоение дела не вызывало особых затрат и усилий. Постепенно происходило развитие технологии производства, и ручной труд заменился машинным, но трудовой коллектив не потерял работы, а был переквалифицирован на собственные средства, половину из которых компенсировал «Коффплекс». Часть добросовестных трудяг смогла набить себе стаж, достаточный, чтобы работать не на плантациях, а переместиться на производственный объект непосредственно. Компании всегда были нужны профессиональные руки, и здесь как сами рабочие, так и главные руководители проекта, ушли в плюс. Идейным вдохновителем организации был ранее никому не известный господин Фридрих Кальт, по всей видимости, искавший в этих местах своё «вдохновение». Сейчас Авдотьев является крупнейшим прибрежным городом во всей Восточной стороне. А Скатный, некогда ранее сам занимавший по масштабам первые места, утратил своё влияние и превратился в недостроенный, наполовину опустошенный и никому не нужный, но красивый и известный своими строениями городишко, жители которого теперь богато не живут, а, в основном, выполняют ту же работу, что и другие жители тысячей подобных городов. Теперь он стал таким, по сравнению с громадами постиндустриального Авдотьева. Но Рим не был заинтересован в прошлом и его изучении, хотя его семья, так или иначе, была связана с золотым периодом в жизни городка. Отец, Эдуард Анатольевич Виноградов, вёл контроль над загрузкой палуб кораблей свежим продуктом, и не имел особых навыков в своей работе, в то время как мать, Арина Викторовна Неясова, была крановщицей, хорошо знавшей свои обязанности и четко выполнявшей указания руководства порта. После краха «Авантюриста», будучи мужем и женой, они решили открыть маленькое дело по производству и продаже выпечки. Конечно, большой популярности маленький магазинчик не снискал, но у Арины были золотые руки, и если не по всему городу, то уж точно по Мокрой улице разносились запахи свежего хлеба, и своих покупателей он имел. Эдуард, чудом отбивший у порта старенький УАЗ, привозил из Авдотьева необходимые ресурсы, потому как в Скатном даже не было собственной мельницы, а все необходимые товары в основном привозились большегрузными кораблями в обмен на тунца, если денежного расчёта было недостаточно. В общем, сейчас семья не живет настолько бедно, насколько бедно себя чувствовали люди, которым объявили, что порт не может в дальнейшем организовать им выплату за их труд. На собственное обеспечение и обеспечение их сына Рима им хватает, даже какую-то часть денег они могут позволить отложить на будущие расходы, если таковые возникнут.