Семейная реликвия Малфоев

Люциус Малфой, ученик пятого курса, староста факультета Слизерин, сидел в уголке директорского кабинета ни жив ни мертв. Лицо было бледным даже для аристократа, на коже проступали мурашки, а сам ученик нервно теребил прядь своих длинных платиновых волос. За время беседы отца с директором, его аристократизм дал трещину. Иногда Абраксас Малфой кидал на сына суровые и даже грозные взгляды, от которых по телу юного наследника пробегала лёгкая дрожь. " Почему отец так на меня смотрит? Неужели исключат? Может просто значок заберут? Не хочется терять отдельную комнату и другие привилегии старост. А главное за что? Она же грязнокровка, кому есть до неё дело вообще? Ну может её родителям, но на них тоже плевать, они же обычные магглы, или нет? " Люциус тут же начал вспоминать всех известных магллов с фамилией Кэррол, но тут же отец резко вырвал его из размышлений холодным голосом: - Люциус, подойди сюда. Малфой вздохнул, тон отца явно не предвещал ничего хорошего, и собрав всё своё мужество, медленно направился к столу, жалобно опустив голову, словно был напроказившим щенком. Подойдя к столу, Люциус встал рядом с отцом и сделал самую жалобную гримасу в надежде вызвать сочувствие к своей персоне. - Извинись перед директором за свое недостойное поведение. - Прошу простить меня, - начал было уже извиняться мальчик, но был беспардонно прерван крепким ударом отцовской трости по спине. - Выпрямись, подними голову, говори громко и четко, и во время разговора смотри в глаза собеседника. - щеки слизеринца покрылись розовым румянцем . Отец отчитывает его как маленького, ещё и при директоре. Люциус выпрямился и, стараясь придать голосу как можно больше уверенности, принял ещё одну попытку извиниться: - Прошу извинить меня, Профессор Дамблдор, за мой необдуманный поступок. Обещаю, что подобное больше не повторится. - Мистер Малфой, Вы полностью осознаёте вину своего поступка? - голос директора был мягким( особенно на контрасте с отцом, у которого от природы был жёсткий и холодный с нотками металла) и одновременно строгий, а проницательный взгляд голубых глаз заставлял юношу нервничать. - Да, сэр. Я превысил свои должностные полномочия, а на отказ подчиняться, мне следовало снять баллы или в крайнем случае обратиться к преподавателю. А проклинать студентов было моей ошибкой. - Видишь, мой мальчик, сам всё знаешь, а почему же так дурно поступаешь? - Я просто не подумал, сэр. Это была ложь, конечно он думал об этом. Только вот снятие баллов юный наследник считал недостаточным наказанием, прямое неповиновение он считал личным оскорблением, тем более она посмела усомниться в статусе его семьи. А возиться с преподавателем, ради этой глупой гриффиндорки, он считал нерациональным использованием времени. Но теперь всё намного хуже. - Надеюсь, это послужит тебе уроком, Люциус. Впредь будешь обдумывать свои поступки. За нарушение кодекса старост я счёл разумным лишить тебя этих привилегий, - сердце юноши пропустило удар, глаза вылезли на лоб, а с губ чуть не сорвалась парочка ругательств в адрес директора, - к твоему счастью, Лорд Малфой настоял на том, чтобы данный инцидент не вышел за стены моего кабинета, следовательно забрать значок без лишних свидетелей не получится. Люциус расслабился, но ненадолго, суровый взгляд Малфоя старшего заставил сына покрыться мурашками. - Но за свой поступок, мой мальчик, тебе всё же придётся ответить.- продолжал Альбус Дамблдор, - молнии и удушье это уже не шутки, у Миранды остались следы от твоих проклятий. Ещё она рассказала, что ты её также унизил: облил грязью и заявил, что так она соответствует своему статусу. Такое поведение не должно остаться безнаказанным. Также ты должен будешь попросить у неё прощения. Люциус только сейчас понял, что перегнул палку, не стоило обливать грязью, нужно было попробовать обливейт. Вдруг получилось бы. Но теперь уже поздно, не исправишь. Слизеринец искоса взглянул на отца. Он попал, конкретно. Хоть внешне Абраксас Малфой казался спокойным и даже безразличным к ситуации, но Люциус знал, что отца выдают только глаза. В его взгляде читалось слово " порка" . Конечно, не мог же он остаться совсем безнаказанным, но извинения тоже вполне жёсткое наказание, разве для чистокровного мага распинаться перед грязнокровкой не постыдно? С приходом Дамблдора к посту директора в Хогвартсе начал творится бардак. Одно радует: значок не забрали. - Не волнуйтесь, господин директор, я разберусь с этим безобразием, - вставил своё слово Абраксас.- и ещё я бы попросил забрать сына на время беседы в поместье, побеседовать так сказать в семейной обстановке. - Хорошо, только верните Люциуса к понедельнику, ему ещё на занятия идти. - Обязательно. Обещаю, завтра он вернётся в школу. Вы не будете против, если мы воспользуемся вашим камином? - Конечно нет, летучий порох на полке, над камином. - Люциус, ты первый. Юноша взял щепотку пороха и вошёл в камин. Может сбежать? Отправится в Косой переулок, а потом рвануть в Лютный? Отличный план. Для тех, кто собирается умирать. Поняв, что принять наказание достойно - лучший вариант, Люциус переместился в поместье. Выйдя из камина, Люциус осмотрелся. Дом оставался таким же мрачным, новых вещей не прибавилось, по крайней мере в гостиной, зато прибавилось пыли, а так с его отъезда ничего не изменилось. Вдруг Люциус почувствовал, как отцовская рука сжала его плечо. - Пойдём ко мне в кабинет, там удобнее будет говорить.- с этими словами он подтолкнул сына к лестнице. "Конечно, ведь все свои инструменты для пыток этот садист хранил в кабинете." - Вот скажи мне, Люциус, чем ты думаешь? Прекрасно знаешь про то дело, с грязнокровным Министром Магии, и всё равно нарываешься. - Но насколько я помню, вас оправдали, отец. Ты так искусно вывернулся, что никто не смог доказать твою причастность к делу. - отец любил похвалу, поэтому слизеринец решил его попытаться задобрить таким образом. - Да, но есть те, кто не верит мне, они как раз ищут любой повод, чтобы обвинить меня, тем самым " восстановить справедливость". - последняя фраза была сказана таким тоном, будто носила негативный оттенок. Весь оставшийся путь Люциус выслушивал нотации отца по поводу его поведения. Это было несправедливо. Отец всегда отчитывал его за провинности, при этом сам никак не переносил критику в свой адрес, даже когда дела идут не по плану и у самого Малфоя - старшего. - Раздевайся и располагался, - Малфой старший махнул рукой в сторону массивного стола. Люциус тяжело вздохнул и направился к столу. Он аккуратно начал расстёгивать мантию, и на пуговице четвертой услышал спасительное предложение отца. - Не хочешь воспользоваться правом на доказательство своей невиновности? - Вынужден отказаться. - Неужели твои аргументы настолько ничтожны, что даже не облегчат тебе наказание? Ударов так на пять. - Лорд удивлённо взирал на сына. - Или в своё оправдание тебе совсем нечего сказать? - Нет, отец. Я виноват. Мы можем побыстрее закончить с наказанием? - Люциус старался придать своему голосу раскаяние. - Тогда моё предложение остаётся в силе. Думаю, дюжины ударов вам хватит , юноша. Внутри юноши что-то сжалось. Он почувствовал, что к горлу подступает тошнота, а ноги не в полной мере способны удерживать Люциуса в вертикальном положении. Эти ощущения были знакомы, каждый раз сопутствовали Люциуса во время наказаний. Порка тростью - очень болезненное наказание. Трость выглядела устрашающе: она была черного цвета, рукоять в виде дракона была сделана из золота, и только глаза - два изумруда. Больно будет до чёртиков. Вероятнее всего сидеть он на выходных не сможет. Радовало одно - трость зачарована. На ней был установлен лимит по количеству ударов, если он нарушался, то дракон обжигал руку родителю. Правда, ситуацию это не сильно спасало. Лимит был установлен на полсотни ударов, а отец не стал бы его так сильно избивать. Абраксас Малфой был жёстким( а может и жестоким). Затаив дыхание, Люциус направился к столу, на ходу расстёгивая оставшиеся пуговицы. Затем, освободился от мантии, небрежно бросив её на спинку стула. Осталось обнажить место, на которое впоследствии обрушатся удары тростью. Два варианта: добровольно или насильно. Во втором случае отец, грубо тащил за волосы, нагибал над столом. Лучше самостоятельно и желательно без промедлений, чтобы отец не счёл за попытку тянуть время. Выбрав меньшее из зол, Люциус повернулся к столу и начал расстегивать свой ремень. Руки дрожали, и унять эту дрожь парень никак не мог за что мысленно карал себя. Брюки вскоре были освобождены от ремня и отправились вниз. Из-за плеча Люциус бросил мимолётный взгляд на отца, который уже успел вооружиться вышеупомянутой тростью. По укоризненно у взгляду отца, юноша понял, что медлить в его ситуации опасно для жизни. Поэтому быстро опустил чуть больше ста тридцати фунтов* на стол. Тонкие пальцы подцепили резинку трусов, и нижнее бельё составило компанию брюкам. Понадобилось собрать всё своё самообладание, чтобы не залиться краской, особенно, когда над тобой возвышается человек. Люциус вцепился руками в край стола. Первый удар не заставил себя ждать. Сопровождаемый неприятным свистом, удар пришелся по верхней части ягодиц. Люциус только резко выдохнул. На коже вспыхнула первая полоса. Резкая боль быстро распространяется по всем нервным окончаниям. - Один, - голос отца врезается в голову, напоминая об остальных ударах и что Люциус забыл считать. - Но в следующий раз удар не будет засчитан. И вновь послышался противный свист и второй удар прилетел чуть ниже первого. Несмотря на дикую боль Люциус крепко сжал зубы, не позволяя крикам сорваться с его губ. - Два. Последующие удары опускались всё ниже, друг за другом. Отец клал удары ровно, в этом деле он был профессионалом. Зад горел, как в адском пламени. Но Люциус всё равно старался сдерживать крики. А отец, сволочь, специально делал паузы между ударами, чтобы боль успела распространиться по всей заднице. С каждым ударом при счете, Люциус повышал тон, пока на шестом ударе, голос сорвался на крик. А прошла только половина наказания. Люциус задался немым вопросом: как стерпеть молча оставшуюся часть наказания, если уже сейчас хотелось выть волком. Ещё удар. На этот раз свист был громче, удар сильнее, боль острее. Люциус понял что к чему и закусил губу. Это помогло не только сдержать крик, но и отвлечься от пульсирующей боли. Только вот он забыл и про счёт. Опомнился Люциус, когда в воздухе просвистела трость оповещая о следующем ударе. - Семь,- быстро спохватился юноша, ещё до того как трость в восьмой раз опустилась на его задницу. Восьмой удар пришелся по низу попы, заставляя парня приподняться на цыпочках. - Восемь. - дрожащим голосом прошептал Люциус, надеясь, что отец засчитал предыдущий удар. Хвала Мерлину, он засчитал и даже не сделал замечание, только нанёс ещё три удара, прямо по болезненной складке. От таких манипуляций на глазах юноши начали наворачиваются слёзы, но тот не прекращал подсчитывать удары. Правда, голос его опустился до кошачьего шипения, но ни один из указов отца не был нарушен. Поэтому Абраксас позволил сыну вернуть одежду и подняться. - Присядь, нам нужно поговорить. Люциус скептично осмотрел стул, на который ему придётся поместить свою израненную задницу. И прикинул в уме, насколько это будет больно. Абраксас устроился напротив места, предполагаемо занятого сыном. Люциус занял положенное место, о чём пожалел. Следы от трости вспыхнули новой волной боли. - Итак, Люциус, - отец привлек к себе внимание. - У меня две новости: хорошая и плохая... - Плохая: ты балбес, а хорошая: это лечится. - перебил родителя юноша. - Почти. Твоя репутация была запятнана, но для каждой грязи есть своё моющее средство. - Абраксас пошёл по любимому пути наставления сына: метафоры, сравнения, фразеологизмы...- И в следующий раз, если захочется высказать свою несомненно умную мысль, выбери момент, когда твой собеседник слушает, а не вещает. Люциус мысленно настроился на скучную беседу. Попа ужасно ныла и горела так, что задерживать диалог не было никакого желания. - Во-первых, извинения нужно принести двум деканам, сам догадаешься каким, и той девке. Во-вторых, отличников любят больше, так что я жду таких же результатов. В-третьих, неукоснительное соблюдение всех правил. И поверьте, я узнаю, если вы меня ослушаетесь, юноша. И тогда ты так легко не отделаешься, ты понял меня, Люциус?- теперь отец перешёл на более действенный метод внушения - запугивание. И у него это отлично получалось. Спокойный, властный голос, без намёка на эмоции в совокупности с проезжающим, леденящим душу взглядом пары серых глаз могли наводить если не страх, то чувство опасности. Люцу оставалось только кивнуть. За что он почти поплатился: рука отца взметнулась вверх, намереваясь отвесить пощёчину. Люциус рефлекторно отклонил голову от траектории, по которой должна была двигаться рука отца. Пощёчины не последовало, только гневное замечание: - Я с тобой не на языке жестов общаюсь, Люциус, будь добр и ты вербально излагать свои мысли. - Да, я понял вас, отец. - Хорошо, ты понимаешь, что позоришь фамилию своей глупостью, безответственностью, пренебрежительным отношением к правилам... - Люциус усердно делал вид внимательного собеседника. Ему вся эта ситуация осточертела до предела, ещё и декан обещал беседу. - После того, что ты сделал, нельзя было просто оставлять девушку. Нужно позаботиться, чтобы история ни в коем случае не просочилась в массы. Всё ясно? - Да, отец. - Глупо требовать от неопытного подростка такой же ход действий, что и от намудренного опытом взрослого, но как иначе научить думать вас, несносных детей? Отец продолжал разводить демагогию, которую Люциус предпочитал пропускать мимо ушей. Пока один фрагмент не врезался в голову. - У меня к тебе есть ещё один разговор. Люциус занервничал. О чём отец собирался говорить парень и понятия не имел, поэтому судорожно перебирал в голове все действия, которые по мнению родителя могут быть серьёзными нарушениями. - Разговор довольно деликатного характера. - голос Лорда Малфоя казался невозмутимым, как обычно, но Люциус был готов поклясться, что уловил нотки смущения. Люциусу самому стало интересно, что же он такого натворил. - Я понимаю, у тебя такой возраст, когда хочется. Но существуют также и правила приличия. Одно из которых гласит, что до помолвки партнёрам запрещено вступать в сексуальные связи. Теперь юноша понял,к чему этот разговор. Осталось только понять с кем? С какой девушкой был обнаружен? Если бы Белла, то отец начал разговор совсем с других слов... Лизабет? Всего то за грудь ущипнул, о каких сексуальных связях может тогда идти речь? Только если эта стерва в отместку не извратила факты. Если это она, то теперь точно трахнуть придется. Или Шарлотта? Кто-то мог заметить, что Пуффендуйка зачастила к Слизеринскому старосте ходить за конспектами, да задачки по арифмантике решать. - Да и правила Хогвартса предписывают, что ученики противоположного пола не должны находиться наедине в личных покоях, просто находится...- Люциус чувствовал, как нарастает напряжение в комнате. По идее, ему сейчас должно быть страшно или стыдно, но воспоминания о тех приятных моментах, вызывали у парня приятное наслаждение, отодвигая на второй план другие эмоции и даже боль, источаемую рубцами, оставшимися после порки. - а не то, что вы там вытворяете! А школа закрывает на это глаза, мол детишки развлекаются. Жёсткая дисциплина - вот, что вам нужно!- Лорд Малфой хлопнул ладонью по столу, да так, что Люциус не ожидавший таких действий от отца, схватился за сердце. - Вы чего, отец? - с неподдельной искренностью поинтересоваться Малфой - младший. Внезапно щёку парня обожгла хлёсткая пощёчина. Люциус приложил к воспаленной плоти кисть. Холод облегчил боль, но в душе оставалось недопонимание ситуации и какая-то глупая обида. - Ты ещё смеешь в таком наглом тоне со мной разговаривать? Посмотрим, как ты запоёшь, через несколько минут. - Абраксас Малфой состроил настолько злобно - довольную гримасу, что Люциусу показалось, что отец даже рад сложившейся ситуации. - Ещё полдюжины ударов тростью, юноша. За вульгарное поведение, за то, что выходит за рамки ваших отношений. Недостойное поведение для наследника. - В последней фразе Люциус уловил чёткую угрозу лишить наследства. В такие моменты юношу особенно радовало отсутствие родных братьев и сестёр. - Неужели, ты не способен договориться с девушкой? Для этого нужно низко приставать к ней? Ущипнул, предлагал деньги... Ты хоть представляешь, как своими действиями оскорбил девушку? - Люциус откровенно не понимал, о ком идёт речь? Никогда он не предлагал денег девушкам, в крайнем случае дарил подарки, якобы в знак любви. - С последним обвинением я не могу согласиться. Никому и ничего я не предлагал. - То есть настолько обнаглел, что даже на подарок скупился? - сделал вывод отец. - Я не это имел ввиду. Я не предлагал никому секса. И поговорить не включает в себя наказание. - Люциус не понимал к чему сказал последнюю фразу. Получать ещё, конечно, не хотелось, но подобные слова только распаляли отца и помимо порки можно было словить пощёчину. - Что-то не устраивает, юноша?- вопросил Абраксас суровым тоном, словно аврор допрашивал предполагаемого преступника. - Не хочется получать за действия, которые не совершал. - ядовито процедил Люциус. Малфой - старший едва сдержался, чтобы не надавать пощёчин этому недоразумению, по ошибке являющееся его сыном. Своё Люциус получит позже. - Доказательства своей невиновности имеются? - Нет, но у вас так... - Если нет, то прошу принять предшествующую позу. - Лорду Малфой надоел этот разговор. В глубине души он понимал, что воспитательной беседой это не назовешь. Паршивец так ничего и не понял. Но времени у родителя было в обрез. Через два часа должна была состояться важная встреча, нужно поскорее закончить с сыном. Люциус не стал возражать. Отец не был расположен к спорам. И любые аргументы приведут только к дополнительному наказанию. Вновь расстегнув свой ремень, Люциус услышал от родителя просьбу отдать ремень. Грустно вздохнув, юноша протянул отцу свой ремень, одновременно боясь как ударов ремнём, так и того, что последует после невыполнения прямого указа отца. По классике жанра Люциус наклонился над столом и спустил к брюкам бельё. По ранее обработанным половинкам прошёлся небольшой сквозняк, даруя приятное охлаждение. Но его заднице суждено было загореться вновь. В воздухе раздался свист, и только Люц успел подумать, что ремень не создаёт таких звуков, как его задница вновь была охвачена острой болью. Первый удар пришелся по самой верхней части ягодиц, практически по спине. - Один,- на выдохе произнес юноша. Второй удар пришелся значительно ниже, видимо отец выбирал наимение повреждённые участки, хотя по ощущениям наоборот. Третий, четвертый последовали потом и приземлились на бедра. Люциус едва подавлял вскрики, задачу осложняло то, что приходилось считать. Порка была куда болезненней, чем в первый раз: вместе с новой волной открывались старые удары. Малфой - младший почувствовал, как по ягодице заструилась кровь. С пятым пришествием трости в глазах стали скапливаться слёзы от боли и унижения. Лежать на столе с голой задницей не пристало его возрасту. У отца на этот счёт другое мнение. Однако, стоит заметить, что, несмотря на глупость наказания, оно имело хороший эффект. Люциус был готов поклясться, что сделает всё возможное, чтобы вновь не оказаться на этом месте. Заключительные удары легли на чувствительную складку. Отец просто не мог закончить порку иначе. Числительное Люциус прокричал. По щекам скатилось парочка слезинок, но в целом наказание было перенесено очень неплохо. Жгучая боль стала сильнее охватывать пятую точку и ощущения были сродни сдиранию кожи. Хотя по сути так оно и было: на той же складке кожа была порвана и Люциус не представлял, как будет сидеть. В других местах наливались кровоподтёки. А самое ужасное: экзекуция не была окончена. У отца ещё оставался ремень. Трость глухим стуком опустилась на стол. Люциус вздрогнул. Юноша продолжал лежать на столе, ожидая первого удара ремня. Но его не последовало. Вместо этого отец разрешил одеваться. - Подожди, полежи пока, - отец заклинаниями убрал кровь. Лучше бы избавил от боли. Внутренне ликуя, Люциус вернул одежду на место, тихо зашипев, когда изодранная плоть коснулась ткани. Юношу не смутило, что ремень так и не был задействован. Возможно отец решил сменить гнев на милость. Или устал пороть. Но ремень тоже сыграл свою роль, став основным компонентом отцовской поделки. Ремень был прикреплён к дощечке с надписью: " Профилактика отвратительного поведения". Люциус, глядя на шедевр, изверженный специфичным чувством юмора, только закатил глаза. - Я гляжу подарок тебе не пришёлся по вкусу? - издевался отец. - Нет, что вы? Замечательный презент. Повешу в комнате. - в тон родителю съязвил Люциус. - Пока это просто напоминание о наказании с целью профилактики, но если ещё раз подобное выкинешь,- голос отца снизился до угрожающего шёпота.- Я зачарую этот ремень, чтобы он наносил по 15 ударов каждую неделю в течение определённого периода. Понятно изъяснено требование? - Да, отец, - Люциус внутренне сжался от ужаса. В голове стучала мысль, что отец только угрожает. Но с другой стороны, юноша мог вполне этого ожидать от человека, чья строгость порой граничит с жестокостью. - Я жду эссе с разбором ошибок до конца следующей недели. Люциус, ты не так глуп, чтобы не разобраться самому в своих прорехах и не предложить альтернативный вариант действий. Свободен. И никаких целебных зелий. - Абраксас похлопал по плечу сына и всучил бывший ремень с улыбкой победителя. - До свидания, отец. Люциус вышел из кабинета. В голове сразу поставил пунктик: спрятать это убожище. А ремень был почти хороший, только бил больно. Ещё зайти в комнату: там большой запас заживляющих мазей.