— Есть ли какие-то моменты, которые тебя пугают? — Мне трудно контролировать свой гнев, сэр. Я чувствую себя истощенно с каждым его приливом. — Давно это? — Бóльшую часть осознанной жизни, сэр.
***
Запрет на пользование компьютером на две недели и на какие-либо прогулки после школы — не самое страшное, что настигло Эрика Харриса после поучительной лекции отца. Страшнее было прикасаться к напухшей скуле и вынужденно доставать трясущимися руками заживляющую мазь из комода, обрабатывая уже не сбитые плохой ездой на велосипеде коленки, а красные и болезненные следы от отцовского ремня, благо, что не стороной с металлической бляшкой. Каждое прикосновение вызывало жжение, что мгновенно притупляло иные чувства и обостряло приливы крови к увечьям. Шрамов не останется: удары были скорее хаотичными из-за взрыва ярости отца, а не направленные исключительно на маркирование поясницы и спины собственного сына в отвратительных белых полосах. Одной ему уже хватает на груди — мерзкой, противной, которая вселяет в него только ненависть к своему телу и желание разбить кулаком любую зеркальную поверхность, где мелькает его обнаженный торс. Это напоминание о том, что он родился дефектным, что он родился тем, кого сам считал отребьем. Эрик понимал, что виноват сам, что виноват только он, что он сам доверился этим глупым затейщикам, а потом сам же и прокололся. Он недостаточно умен, недостаточно хорош, недостаточно достойный пример для подражания, особенно в глазах родителей. Эрик не забудет этих разочарованных глаз матери, что просто пыталась найти хоть какое-то оправдание происшествию; не забудет этого стального молчания, когда Уэйн впервые прибег к использованию физического наказания. Эрик понимал, что заслужил. Он сам виноват, никто иной. Эрик сам виноват, что плачет, потому что он слабак, которому легко досталось за эту выходку. Эрик сам виноват, что хочет исчезнуть в данную же секунду, чтобы не чувствовать горение кожи там, где останавливался ремень. Ему теперь не вернуть авторитет в глазах отца, который он упорно старался зарабатывать, послушно выполняя все поручения и становясь всё более отличным кандидатом для набора в морскую пехоту. Теперь же, его отец будет думать о нем, как о конченном имбециле, что в свои годы занимается хуетой и алкоголем, а не учебой, хоть та не хромает вовсе. Эрик старается: он приносит все задания вовремя, верно отвечает на уроках, нередко выполняет дополнительные упражнения, что вовсе необязательно, но Эрик старается, правда старается. Оставшийся день субботы он проводит у себя в подвале. Честно не прикасается к компьютеру, поскольку понимает, что отпор во второй раз дать не сможет, а наказание лишь увеличится. Отбивая по изголовью кровати ритм некой песни, услышанной утром на магнитоле приехавшей машины с родителями этих несносных придурков, Харрис хотел забыться насовсем. Это только начало, а ему уже наскучило сидеть без какого-то дела. Нет возможности переписываться в AOL с какими-либо ребятами, никакого троллинга неизвестных собеседников в анонимных чатах, никаких раундов в Doom. Это только суббота, а даже выйти на улицу уже нельзя. О каких двух неделях может идти речь, если он загнется в первый же день? — Чтоб вы сдохли, а, — Эрик вымученно вздохнул, закидывая голову назад, пялясь в потолок. Если бы не инцидент с падением, то Эрик всё ещё остался бы паинькой и хорошим сыном в глазах предков. Дилан никогда не был аккуратным — он всегда был хаотичным пиздецом, который умудрялся спотыкаться о воздух, разбивать себе колено, нос, зарабатывать синяки на голени или предплечье. — Я бы молился, чтобы он тогда не встал, если это помогло бы мне избежать позора, — для него общение с самим собой было некой отдушиной: кто поймет тебя лучше, нежели ты сам? — Как можно быть таким долбоебом? Ещё и водиться с такими же ублюдками. Брукс Браун отныне занял исключительно негативное место в жизни Эрика Харриса, а если это случалось хоть с кем-то, то этому человеку стоило бы обходить его десятой дорогой. Если он был равен ему физически, конечно, ибо ненавидеть здоровяков под два метра хорошо, а вот сможешь ли ты увильнуть от них — вопрос иной. — Боже, за что мне это всё? — Эрик закрыл лицо ладонями, простонав прямо в них. — Каждый раз всё идет по пизде из-за других, а достается мне! В какие-то моменты он проклинал тот день, когда связался с Диланом Клиболдом и ко.***
август, 1993 года
Адаптироваться к новым местам всегда трудно, но ещё труднее это дается тринадцатилетнему подростку, который уже не первый раз был вынужден бросать друзей в одном городе, переезжая в совершенно иной. Прощаться с Платсбергом было больно: чувствовать последние объятия друзей, собирать вещи и заклеивать коробки казалось настоящим унижением. Почему они вообще не остались в Канзасе? Да, работа отца, да, обстоятельства, да, ещё много других причин, но почему взрослых заботят только собственные переживания, а не волнение и страх их детей перед новым коллективом или целым обществом? — Я не облажаюсь, ма, — Эрик засунул руки в карманы худи с названием родного штата, из объема которого он практически месяц не вылезал, разве что на период стирки. Эта голубая надпись на груди отливалась в сердце неким теплом тут, в прохладном горном Колорадо, а это было то, чего так не хватало Эрику. — Я не говорю, что ты облажаешься, дорогой, но если что-то пойдет не так, то не принимай всё слишком серьёзно, хорошо? — Кэтти мягко потрепала того по щеке, из-за чего Эрик недовольно вздохнул, отстраняясь. — Ма-ам, — он схватил лежащий на стуле рюкзак, а затем закинул его на плечо. — Я буду молодцом, вот увидишь. — Я в тебе ни капли не сомневалась, сынок, — Кэтти взглянула на мужа, который крутил на пальце ключи от автомобиля. — Ты готов? — Уэйн отошел от стола, на который опирался, а затем пошел к входной двери. — Так точно, сэр! — Эрик отсалютовал отцу, становясь в стойку смирно. — Тогда пойдем, — Уэйн улыбнулся, пропуская сына вперед в открытый проход. Когда они сели в машину, Эрика прошибло током впервые. — Мне страшно, пап, — честно признался он, даже прикрыв глаза, чтобы не видеть дорогу впереди. — Вдруг они меня не примут? — Тебе нечего бояться, Эрик. Это... это проходят многие дети твоего возраста. Я уверен, что ты найдешь там немало таких же ребятишек, которые переехали. Может, даже из Канзаса или Платсберга, — Уэйн Харрис прекрасно понимал настрой сына. Он помнил себя в его годы, а потому осознавал, как трудно дается Эрику перестраивание себя всего на что-то чужое и ранее неизвестное. Вкупе с пубертатом и с накалом страстей и эмоций, это выглядело крайне опасно. — Если что-то произойдет — ты говоришь мне и матери, договорились? Я не хочу, чтобы ты скрывал и таил что-то в себе. Неправильно это, понимаешь? Я... Нет, не только я, мы волнуемся за тебя. Кевин уже взрослый, он вполне самостоятельный, а ты... — Уэйн пытался подбирать наиболее удачные слова, из-за чего складность его речи пестрила некими запинками и неудачными паузами. — Я не такой, как Кевин, да, я понял, — резко прервал того Эрик, подперев щеку кулаком, — за мной глаз да глаз, ибо сам я не справляюсь. — Я не это имел в виду, Эрик, — тон отца приобрел явные нотки холода и даже недовольства из-за очередных выходок младшего чада, когда речь заходит о малейшем сравнении его со старшим братом. — Вы оба — самостоятельные молодые люди, но Кевин прошел ту фазу, в которую сейчас вступаешь ты. Он это пережил, мы это пережили, остался только ты. — Я тоже это переживу. Иначе и быть не может, чтобы я чего-то не пережил, до чего-то не дожил или не прожил столько, сколько планировал, — с отстраненным видом произнёс Эрик, вплетая философские нотки в собственное изречение. — Вот увидите. Вы все увидите. Оставшуюся дорогу никто из них не решался прервать нависшее молчание в салоне.***
Два года в средней школе Кен-Кэрил были единственным периодом, когда Эрик и Дилан были наравне, и Эрику не приходилось задирать голову наверх для приветствия. Знакомство для обоих было невероятно трудным, ещё и неизвестно как вымученным. Эрика вообще изначально не привлекла нескладная фигура Клиболда, который ошивался у шкафчиков с закинутым на плечо рюкзаком и учебниками в руках. Покрутившись в десятке шагов от него, Эрик хмыкнул, быстро обгоняя суетившегося подростка. Осторожно обойти его без каких-то происшествий Эрик, естественно, не смог. Задев покачивающим рюкзаком не вовремя ступившего вперёд Дилана, Эрик обернулся только на звук упавших вниз книг, столкнувшись взглядами с непонимающим подростком. — Смотри за дорогой, растяпа! — выпалил Эрик, хотя логичнее было бы сказать эти слова Клиболду, после чего махнул рукой, уже убегая прочь. Конечно, он поступил неправильно, ведь вина была полностью на нем, но возвращаться обратно и извиняться было слишком поздно, поэтому пришлось продолжать свой путь нахально крутого парнишки. Дилан же ошарашенно хлопал ресницами, пытаясь собрать в кучу все события за последние пару секунд. Книги всё ещё лежали у его ног, ибо ступор охватил полностью всё тело. — Ты в порядке? — из транса его вывела рука Брукса, что оказалась на его плече. — Сейчас будет звонок, ты чего тут топчешься у учебников? — Я... Мимо меня пролетел какой-то дебил и выбил все мои книги, — Дилан повел плечом, сбрасывая руку Брауна и возвращая себя обратно в реальную жизнь. — Ещё и сделал меня виноватым. — Опять из восьмого? — Брукс заметил, что Дилан не особо и волнуется по поводу лежащих на полу школьного коридора книг, поэтому с тяжелым вздохом наклонился сам, сгребая их в охапку и вручая обратно Клиболду. — Я вообще его первый раз вижу. Я уже наизусть выучил все рожи восьмиклассников, а этого раньше не видел, — Дилана и Брукса оглушил школьный звонок, который, к несчастью, висел у них прямо над головами, вынуждая обоих зажмуриться от противного трезвона. На уроке английской литературы Клиболд не поверил своим глазам. — Блять, Брукс, не поверишь — вон он! — Дилан ткнул мальчугана впереди него в спину, кивком указывая на уединенно сидящего возле окна подростка с короткими русыми волосами, что меланхолично стучал ручкой по дереву, пялясь совершенно в противоположную от учеников сторону, явно думая о чем-то своем. — Этот? Так он что, наш? — Брукс прищурился, пытаясь как-то извернуться, чтобы увидеть побольше, нежели половину профиля. Эрик, скорее всего, прочувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, а потому, как по команде, обернулся, заставая обоих врасплох. Дилан отпрянул от Брукса, пытаясь сделать невиновный вид, тогда как Брукс открыл тетрадь, уткнувшись в неё. Эрик узнал мальчишку, которого неудачно сбил утром, а потому тоже не был особо рад этому повороту событий. Что ж, теперь его будет терзать вина за нахальство, а деться он никуда уже не сможет. Подойти после урока и извиниться? А если его эти двое публично пристыдят в первый же день нахождения тут? Недопустимо! Нужно оставаться тем Эриком Харрисом, которым ты зарекомендовал себя при первой встрече, и нести эту тяжелую ношу сквозь все иные взаимодействия в дальнейшем с этим человеком. А коль они учились в одном классе, то этот крест будет с ним ещё ближайших два года. Остается пожелать лишь терпения себе и осторожности этому малому. За оставшийся день они ни разу не пересеклись, и Эрик облегченно выдохнул, слыша последний на сегодня звонок. Он пережил этих скребущих на душе кошек, поэтому завтра всё будет под контролем. — Не могу поверить, что меня так знатно опустил какой-то новенький хер не пойми откуда, — Дилан всё не унимался, недовольно сложа руки на груди. — Типа, я сам виноват, что не предъявил ему ещё тогда, но ты же знаешь меня, чел. Я не... по этим делам. Я тот, кто ищет вариации развития событий уже после того, как они произошли. Человеческая сущность сосет. — И не говори. Обосраться можно, — Брукс перевязывал шнурки на своих конверсах, пока Дилан всё ещё продолжал изливать тому душу. — Давай завтра подстроим что-то, чтобы в этот раз он полетел? — неожиданно произнёс Клиболд, сам удивляясь сказанному. — Зачем? А если опять всё обернется против тебя? — Брукс закатил глаза на предложение друга, чему тот оказался не очень рад. — Ну, я хотя бы попытаюсь, — пожал плечами Дилан, вставая со ступеней около входа в школу, едва завидев желтый автобус, что традиционно развозил детей по домам. Впрочем, Дилану приходилось петлять пешком от конечной высадки последнего городского ребёнка, поскольку персонально за город его никто не вез. Раньше его забирали родители на машине, но Дилан заметно распоясался с темой самостоятельности и приближающего взросления, а потому сам напросился идти домой без чьей-либо помощи. В дождливую погоду и снегопады акция на самостоятельного мальчика не распространялась: его всё так же забирали на машине. — Смотри, его увозит папка, — Брукс ткнул в окно, где виднелся пикап, принадлежавший Уэйну Харрису, на подножку которого со стороны пассажирского сидения уже залезал сам виновник утреннего инцидента. — Каждый день будет привозить и увозить, как думаешь? — таинственным голосом спросил Дилан, хитро усмехнувшись. Внутри он уже самозабвенно потирал руки, но старался сохранять спокойный вид. И откуда в этом ребёнке тяга к придумыванию пакостных планов, в состоятельности которых он сам до конца не уверен? — Посмотрим. Завтра и будет наш День Икс, — Брукс уткнулся носом в стекло автобуса, внимательно наблюдая за уезжающей машиной Харрисов, которая направлялась, однако, в сторону дома Браунов. По стечению обстоятельств, автобус резко двинулся с места, поэтому Брукс красиво проехался по запотевшему от дыхания стеклу вниз, ударяясь лбом о выступ непосредственно под стеклом. — Ай! — Если не убьешься раньше времени, — Дилан осторожно усадил его обратно. — Не время, Ди. Не время. У нас есть важная миссия, — Браун шмыгнул носом, потирая покрасневший кончик. Дилан усмехнулся, а затем они оба вновь уткнулись в окно, внимательно наблюдая за отдаляющейся от них машиной Харрисов.***
— План перехвата активирован, — уже утром Брукс кивнул Дилану, что сидел на задних сидениях, заняв ещё дополнительное рюкзаком, чтобы Эрику не было куда деться, едва ли оба завидели его входящим через переднюю дверь автобуса. Брукс жил дальше от школы, а потому его подхватили раньше, нежели Эрика. Когда Эрик вошел, он разочарованно вздохнул, заметив лишь одно свободное место рядом с не подающим никакого вида Брауном. В целом, Харрис думал метнуться на заднюю площадку, где было тише и спокойнее, но оттуда на него зыркнул Дилан, поэтому Эрик молча прошел к Бруксу, собираясь уже класть рюкзак на сидение. — Тут свободно? — для пущего убеждения спросил Эрик, на что Браун кивнул, сдвигаясь ближе к окну. — Эй, ты же со мной учишься, разве нет? — с наигранно удивленным видом произнёс Брукс, поправляя вечно мешающую челку с глаз. — Судя по всему. Тебя как зовут? Ну, чтобы я ориентировался хоть немного, — Эрик крепче прижал к себе рюкзак, впиваясь пальцами в черную материю. — Брукс, — Браун даже протянул тому руку в честь знакомства, хотя не планировал этого делать вовсе. — А ты?.. — Эрик, — Харрис неуверенно ответил на рукопожатие, всё ещё чувствуя себя не в своей тарелке. Не этот ли пацан вчера смотрел на него с тем дружком так, словно Эрик был причиной всех их бед на протяжении целой жизни? — Будем знакомы. Ты новенький, да? — Брукс незаметно для самого Эрика показал жестом "ок" Дилану, подтверждая, что вся ситуация находится под контролем. — Типа того. Переехал сюда из Платсберга. Туда из Огайо. А так я из Канзаса. Как-то так, — Харрис вжался в сидение, ощущая шум крови в ушах. — Всю жизнь в переездах? — Брукс даже влился в диалог, хотя изначально не планировал. — Папа вообще военный, но сейчас он в отставке, так что да. — Военный? Так у тебя и пушки, может, есть? — Брукс вытянул шею, оказываясь в непосредственной близости к Эрику, но тот лишь отрицательно покачал головой. — Нет. А даже если и есть, то я о них не знаю... — Приехали! Хорошего учебного дня! — оповестил учеников чуть хрипловатый голос водителя, отчего многие повскакивали со своих мест, пробираясь к дверям. Дилан выжидающе остался сидеть на сидениях, давая Бруксу и Эрику фору. Всё идет по плану.***
— Три, два, один! — Брукс жестом указал Дилану, что пора выдвигаться: жертва на подходе. Браун спрятался за угол, упираясь боком в железные локеры, отсчитывая на пальцах дополнительные секунды, после чего махнул Клиболду рукой. — Давай, давай! Дилан отошел в сторону, а затем, ускорив шаг, чуть ли не выбежал навстречу Эрику. Буквально доля секунды — и тот уже лежит на спине с книгами поверх и возле него. — Смотри за дорогой, растяпа, — Дилан процитировал ранние слова Харриса, пока тот всё ещё оставался в неком прострационном шоке. — Полагаю, вы квиты? — с хитрым прищуром из-за угла вышел Брукс, держа руки в карманах. — Ага, — неожиданно отозвался Эрик, пытаясь встать с пола. — Ладно, это должно было случиться. Извини меня за вчерашнее, я как-то сам запутался, что хотел сказать. Не специально, в общем. — Сильно приложился? — Дилан подал руку понемногу поднимающемуся на ноги Харрису, который уже отряхивал одежду. — Немного. Не совсем честно валить меня всего, когда я задел только книги, — Эрик неловко улыбнулся, поправляя лямку рюкзака на плече. — Перестарался, извини, чел, — Дилан выдержал небольшую паузу, а потом оба громко расхохотались, вгоняя теперь уже рядом стоящего Брукса в ступор. — А я надеялся на бравый мордобой. И куда теперь жаловаться и сдавать билеты, а? — он недовольно надулся, сложа руки на груди. — С радостью могу устроить тебе лично, — вмешался Эрик, пихнув Дилана в бок. — Жаль, что в Kirby’s Adventure нет возможности игры вдвоем, ибо там мне нет равных. — Ты серьезно? — прыснул от смеха Брукс, вновь смахивая челку. — Тебе тоже родители подогнали Kirby’s? — Дилан заинтересованно посмотрел на Эрика, а тот, явно не ожидая такого поворота, закивал головой. — Да что с вами такое, ребят? — Браун смотрел то на одного, то на второго, что по-дурацки улыбались друг другу, а затем закатил глаза, снова опускаясь на пол и подбирая оставшийся блокнот черного цвета, обложка которого была пробита в одном и том же месте с разных сторон, стягиваясь верёвкой через проделанные отверстия, создавая подобие замка защиты. — Это тоже твое? — Да, — Эрик буквально вырвал его из рук Брукса, подложив его под остальные книги. — Советую не трогать, если стало уж больно интересно. И Эрик буквально полоснул Брукса взглядом, оставляя двух друзей стоять посреди школьного коридора, тогда как сам поспешно убежал прочь.***
— Ты спишь? — дверь, ведущая в подвал, со скрипом открылась, и туда заглянула Кэтти. Её материнское сердце истошно ныло после процесса бичевания, на который она, увы, повлиять никак не могла. Эрика не было слышно после громкого хлопка дверью в подвал, и Кэтти дала ему время успокоиться и прийти в себя. Он требует отдыха. В течении ещё шести часов Эрик всё так же не выходил даже перекусить, а потому она всё же решила заглянуть к нему, чтобы убедиться, что он ничего с собой не сделал. Она оказалась права — Эрик действительно уснул. Сам он, видать, и не заметил, как его четкая речь понемногу переходила в монотонное гудение, а потом и прекратилась вовсе, давая подростковому организму восстановить физические и психологические силы для следующих подвигов и испытаний. Кэтти осторожно спустилась, стараясь не скрипеть половицами, а затем так же осторожно опустилась на край кровати у изголовья. Казалось, что только во время сна Эрик выглядел абсолютно спокойным, умиротворенным, и что его не терзают никакие негативные мысли. Женщина ласково погладила сына по слегка влажным от пота волосам, улыбаясь уголком рта. Она прекрасно ощущала эти моменты отдаленности, когда её общение с Эриком заметно сократилось и стало возможным лишь при содействии отца. И не потому, что она плохая мать, и не потому, что Эрик плохой сын, а просто из-за определенных обстоятельств, точную оценку которым не смог бы дать никто из них. В такие моменты на неё накатывала мощная волна ностальгии, которая калейдоскопом различных воспоминаний врезалась в память: от первого взгляда на младшего сына в роддоме до перемазанного вовсю в праздничном торте четырёхлетнего мальчишки; от увлеченного в недавно вышедший Doom тринадцатилетнего подростка до вполне себе взрослого девятиклассника с подружкой Тиффани. Эрик был послушным ребёнком, хотя иногда его бунтарская натура давала о себе знать. Эти приливы она списывала на перестройку детского организма на зрелость, а потому не воспринимала редкие истерики и неповиновение с опаской. Отец считал так же. В конце концов, они сами переживали все эти моменты, и пережили ведь. Другое дело то, что в свое время они не обустраивали свою комнату для попойки с другими друзьями, а затем не ставили на уши весь дом, не разбирались с родителями нерадивых школьников, и именно поэтому терпение отца подошло к концу первым. Кэтти с печалью посмотрела на лежащий тюбик заживляющей мази на прикроватной тумбочке. Она понимала, что Эрику больно теперь не только морально, но и физически. Она не хотела устраивать ему расспрос и нянчиться с ним вновь: Эрик не любил такого отношения к себе. — Прости меня, в этом есть и моя вина, — женщина прикрыла глаза, к которым уже понемногу приливала влага, всё ещё поглаживая сына по волосам. Тот мирно сопел, даже не собираясь просыпаться. — Я хочу, чтобы ты не держал зла на меня и не обвинял меня в том, что я плохая мать... Первая капля предательски потекла по щеке, и Кэтти поспешила её вытереть свободной рукой.***
— Я не собираюсь ждать, пока он вскроет себе вены или что-то ещё, и только потом звонить во все колокола, Том! Какая я после этого мать, если не могу позаботиться о собственном сыне, и он, вне моего поля зрения, травмирует свою душу и тело? — Сью нервно копошилась в аптечке, доставая оттуда бинты, ватные диски и перекись. Она не услышала скрип двери в комнату Дилана после того, как он должен был вернуться туда из ванной, зато отчетливо услышала звуки ударов и оглушительные крики. А затем обнаружила сидящего на кафеле Дилана, что судорожно пытался слизать кровь с разбитых рук, переводя полный слёз испуганный взгляд на мать, которую как током прошибло. Дальнейшие пятнадцать минут ушли на успокаивание Дилана, который, как в припадке, только и твердил о том, что ему страшно от самого себя и как он ненавидит всё случившееся. Сью не сдерживала слёз вместе с ним, всячески поглаживая сына по спине и твердя, что всё скоро будет в порядке и ни в коем случае не нужно совершать ошибки под действием эмоций, о которых он пожалеет. Она не кричала на него, не винила в содеянном, не называла его эгоистом, что думает только о себе и своем состоянии, а не о родных и близких, которых также травмирует. Когда его руки оказались перебинтованы, Клиболд всё ещё чувствовал себя отстойно. Хотелось спать, но в то же время и нет; энергия то появлялась, то пропадала, вынуждая его весь оставшийся день провести в кровати, словно он был болен гриппом, а не своими собственными переживаниями. Есть не хотелось вовсе, что для его зверского аппетита было в новинку, видеть кого-то тем более. Завтра учебный день, и даже если ему дадут дополнительный выходной, то сдача работы по математическому анализу не должна заставить себя ждать. А ещё нужно извиниться перед Эриком, которому досталось вдвое больше и сильнее — Дилан чувствовал это. Если у Дилана болит душа, то в это же время у Эрика появляется очередной синяк или новая красная полоса. Они могли заместить это, просто попарно ударяясь лбами о любые поверхности, чтобы страдать физически вместе, но Клиболд был уверен, что за свою жизнь Эрик достаточно прикладывался головой. И не по своей воле. Их общение было... странным. Сам Эрик был странным. Он был своеобразным маятником, что покачивался из стороны в сторону: то он твой друг и трется вокруг тебя, всячески обхаживая, то в следующий момент проходит мимо тебя с крайне брезгливым лицом, даже не здороваясь. Эти перемены настроения стали заметными с переходом в старшую школу Колумбайн из Кен-Кэрил, хотя и там за ним случались такие грешки. Дилан списывал это на неловкость и неадаптированность. Он и сам был таким, поэтому понимал Эрика, особенно в те моменты, когда Брукс не приходил в школу, из-за чего Дилану приходилось делать всё в одиночку, иногда прибегая к общению с Эриком. Эрик в какие-то моменты тянулся к Клиболду, но почему-то словно давал себе пощечины каждый раз, когда замечал данную особенность. Словно боялся обжечься. Так или иначе, их дружбу и нельзя было назвать таковой. Поверхностное общение, которое иногда перерастало в совместные вылазки покурить и побеситься, будто им не по пятнадцать, а по пять. Эрик был крайне неплохим парнем, пусть и со своими замашками. В девятом классе они тесно сошлись на теме игры в Doom по сети, и в какой-то момент Дилан даже потеснил Брукса, который ладил с Эриком получше. Но в розыгрыше Тиффани, которая отказалась от дальнейших джентльменских проявлений Эрика Харриса в виде прогулки до дома, Эрик всё же остановился на помощи именно Брауна. Так что Дилан остался лидером лишь в виртуальности.***
— Ты что собираешься сделать? — Брукс пару раз моргнул, не веря своим ушам. — Можешь считать меня конченным, но я хочу подобраться к нему ещё ближе, чем ты можешь себе представить. Понимаешь... мне стыдно перед ним за субботу, и я хочу понять, что у него может быть на душе, чтобы в будущем попытаться сориентироваться и понемногу радовать его хоть чем-то. Он кажется мне замкнутым и невеселым, такое чувство, что у него порой на каждый день чьи-то похороны выпадают, — Дилан потирал перчатки без пальцев, которыми теперь ему приходилось маскировать бинты на руках. — И как ты себе это представляешь, Эйнштейн? Всё время общались на отъебись, а тут после такого он тебе будет душу изливать? Мне кажется, что он тебя скорее убьет, чтобы ты не был ходячим напоминанием его собственного позора. Это мёртвый ход, чувак, ты определенно обосрешься перед ним во второй раз, — Брукс периодически оборачивался, надеясь заметить худощавую фигуру раньше, чем та настигнет их обоих и изобьет до смерти одновременно. — А кто сказал, что мне? — Дилан загадочно усмехнулся. — Я не буду донимать его со своего профиля в AOL, ибо он сразу просечет фишку. Тут нужно что-то позаковыристее. С минуту оба молча стояли, а затем Брукс издал гениальную идею: — Напиши с профиля бабы. Они его отшивают будь здоров. А тут хоть самооценку поднимешь. А если постараешься, то и не только самооценку, — Брукс подмигнул, а затем получил тычок в бок. — Сколько раз повторять, что я был пьяный, когда лазил в том анонимном чате! Откуда мне было знать, что строка с определением ориентации из списка остается на последующих заходах тоже?! — Клиболд зарделся, нахмурив брови. Брукс всё же подымал эту тему, как только подворачивалась возможность, хотя и понимал комичность любых упрёков в сторону Дилана. — Предлагаю тебе воспользоваться моей идеей, Дил. Он никого кроме баб не пустит так близко к себе, будь уверен, — Браун положил ладонь на плечо Клиболда, стараясь заверить и одновременно успокоить друга. — Если что-то пойдет не так, то просто кидай в черный список, тут нетрудно. — Если он не сделает этого раньше, — менее оптимистично подметил Дилан. — Только пиши ему не под воздействием алкоголя, чувак. Это будет палевно и провально, — Брукс в который раз обернулся, замечая таки в конце коридора Харриса. — Я завязал, у меня вчера был просто пиздецовый день, — мгновенно возразил Дилан, а затем Браун оказался позади него. — Вон он. Дерзай, я в тебя верю, Водка.