Шаг в будущее

На кухню вошел Кэн, и температура явственно подскочила. Ая прикрыл глаза и прислушался к небрежному обмену репликами: — Чего не спится? — Кэн залез в холодильник чуть ли не по пояс. — Секреты или так? — Какие у нас секреты на десяти квадратных метрах, — тоскливо вздохнул Оми. Ая промолчал. — Это точно, — хмыкнул Кэн, возвращая ополовиненную коробку сока на место. — Ладно, счастливо оставаться, полуночники. Брали бы пример с Едзи, он если и не спит по ночам, то и в трейлере не сидит. Он невозмутимо задрал футболку, почесал живот и, наконец, покинул кухню. Ая откашлялся, с усилием отвел глаза в сторону и натолкнулся на понимающий взгляд Оми. С разбором последней миссии возникли проблемы. — Как обычно, в туалете, или прямо здесь? — спросил Оми вполголоса. — Ты мне нужен соображающим. — К черту туалет, — Ая с хлопком задвинул ширму, отделяющую кухоньку от остального пространства трейлера. Действительно. Круглая задница Кэна, обтянутая спортивным трико, и кубики загорелого пресса, который он так ненавязчиво-откровенно им продемонстрировал, не оставляли выбора. Оми предложил это пару месяцев назад. Ая согласился. Для Оми всегда было первично чувство близости и родства и его накал, а не очевидные нормальным людям нюансы. Вот и сейчас торопливая дрочка напарнику «чтобы соображалось лучше», вроде совместной пьянки или спарринга, только эффективнее, явно не отличалась в его глазах от необходимости перевязать или накормить. В конце концов, когда-то Оми так же легко переключился с влюбленности в Оку на то, чтобы принять ее как сестру. Общая черта всех Такатори, что ли, это неумение дифференцировать, крутилась в голове навязчивая мысль, пока Ая подавался навстречу жестким, привыкшим натягивать тетиву пальцам. Оргазм, пустой и не принесший подлинного удовлетворения, сотряс тело, а Оми уже обтирал ладонь бумажным полотенцем и споласкивал руки. — Легче? Ая коротко кивнул. Разделенное почти не смущало — и в этом, пожалуй, была самая засада. — Тогда скажи, что думаешь, — Оми уселся рядом, побарабанил пальцами по стопке принесенных распечаток. — А что тут думать? — Ая от души потянулся. Спать не хотелось, но оргазм расслаблял. — Обрадуем Карасуму — Вайсс нужен мозгоправ, да из тех, кто посерьезней? — Не годится, — Оми чуть зевнул и привалился к плечу. Это полудетское желание ласки и лихорадочно работающий мозг всегда задевали в Ае что-то глубоко внутри. Оми не был ему братом, но и напарником, видимо, тоже. Просто… близким. Своим. — В Критикер нельзя, я понимаю. Не Шварц же искать. Оми заинтересованно поднял голову. — Что? Предложим их телепату халтурку? Оми поморщился и зевнул снова, уже не скрываясь. — Он тебе нужен. — Я знаю, — Ая не видел смысла отрицать очевидное. — Ты ему тоже, — убежденность Оми могла сдвинуть средних размеров гору. — Только понять он это должен сам, — отрезал Ая. Поднялся, поправляя одежду, и потянул Оми за собой. За пару шагов от ширмы до кровати тот как-нибудь определится, спит ли он сегодня рядом сразу или приползет среди ночи, наполовину спящий. Едзи мудро не вмешивался. И только Кэн ничего не замечал. *** Иногда Шульдих сам себе напоминал истеричную престарелую кокотку, но поделать с этим ничего не мог. Да и не хотел, если честно. В команде уже был один штатный сухарь, второго такого же не потерпел бы, в первую очередь, сам Кроуфорд. А с уходом Фарфарелло развлечений почти не осталось. Так что пусть уж лучше кокотка, чем вешаться со скуки. Последний месяц каждое утро начиналось с недовольного вопроса Шульдиха: — Кроуфорд, за каким чертом мы вернулись в Токио? Каждое утро Кроуфорд пропускал это мимо ушей, отделываясь невозмутимым «Ждем». Чего ждем, зачем, почему — это он оставлял без объяснений. Наконец, однажды рвануло. Ну, как — рвануло. За обедом Кроуфорд положил на стол перед Наги глянцевую брошюрку с торчащим оттуда билетом. Экскурсия в Токийский зоопарк на весь день. — Я мог бы просто не выходить из своей комнаты, если вам с Шульдихом приспичило потрахаться, — после случая с Тот и бессрочного отпуска Фарфарелло Наги уходил из-под контроля все явственней. Предотвратить это было нельзя, а значит, следовало возглавить. — Какой наглый ребенок. — Согласен. Но у нас несколько другие планы. Возвращайся к семи, Наоэ. Это приказ. — Я понял, — Наги без возражений ушел в свою комнату переодеваться. — Теперь ты, Шульдих, — Кроуфорд повернулся к нему. — Съезди в «Моримото» и закажи столик на завтра. На имя Наги. Нет, не по телефону. Нет, не внушением, — добавил он, предвосхищая вопросы. — Ну, знаешь… — Знаю. Ты жаловался на скуку, или я ошибаюсь? Кроуфорд прищурился, нахмурив брови тем особенным образом, который всегда означал: «неподчинение приказу равняется смерти». Любимая Шульдихом сценка «непонятый гений-телепат» откладывалась на неопределенное время. Впрочем, он еще ни разу не жалел о последствиях этого кроуфордовского взгляда. — Угадай, кого я встретил? — Шульдих нарисовался на пороге их квартиры через несколько часов. Не дожидаясь ответа Кроуфорда, он продолжил: — Помнишь тех чокнутых Вайсс? Этот среди них был любимчиком Фарфарелло. — Прекрасно. Надеюсь, он тебя тоже узнал? — Да он меня чуть не придушил. От радости, я думаю. — Отлично, — кивнул Кроуфорд и повторил: — Ты отлично справился. Шульдих фыркнул: — Он идет сюда, ты в курсе? — Как и запланировано, — Кроуфорд удовлетворенно улыбнулся. — Может, посвятишь меня в свои планы? — Потом. Иди встречай дорогого гостя, — Кроуфорд значительно встряхнул газету. Хидака, застывший в дверях, выглядел… ну да, раздраженным. Хищным. Опасным. Но не для тех, кому подвластны чужие мысли. Шульдих склонил голову набок и насколько мог ехидно протянул: — Herzlich willkommen! — Чего? — Заходи, говорю. Не отрывая от него настороженного взгляда, Кэн шагнул через порог — напряженный, готовый в любую секунду атаковать. Глаза его горели азартным огнем и совсем немного — жаждой убийств. — Ну-ну, спокойнее. Не забывай, что в гостях, и веди себя прилично, сделай милость, — Шульдих ухмыльнулся и отошел в сторону. Кроуфорд аккуратно сложил газету, убрал ее на журнальный столик и поднялся навстречу гостю. — Приглашаю тебя обсудить кое-что. Как деловые люди. Тебя и твою команду. В ваш магазин я уже позвонил. Кэн по-прежнему стоял, прижимаясь спиной к стене, и мрачно глядел на него исподлобья. — Какой серди-и-итый, — почти пропел Шульдих, покосившись на Кроуфорда. — Да не тронет тебя никто, Вайсс, расслабься. Кажется, мы сейчас на одной стороне. — В некотором смысле нам нужна ваша помощь. — А тебе — наша. Не так ли? Надо же, как удачно все совпало! — Шульдих, действуй. *** К звонку Кроуфорда Ая оказался не готов. Говоря откровенно, он даже не сразу узнал голос. В уши билась фраза: «Хидака у нас в гостях, приезжай, поговорим». Из оцепенения его вывел Оми: — Ая-кун, что случилось? Кто звонил? Что-то с Кэном? — напряженный взгляд заставил собраться. — Оставайся здесь, дождись Едзи. Потом закроете трейлер и приедете вот сюда, — он нацарапал адрес на клочке серой упаковочной бумаги. — Помяни черта, называется. Оми сощурился, припоминая, и сжал губы, поняв намек, когда Ая скользнул пальцами по брошенному Кудо под прилавком шварцкопфовскому воску для волос. Ая вышел в их общую комнату. В голове было до морозного хруста ясно. Кожаный плащ для миссий, укрепленный кевларом, с массой полезных карманчиков, пришлось оставить. Ая защелкнул на груди пряжки двух подмышечных кобур с пистолетами, прикрепил к запястью ножны с метательным ножом, и поверх всего этого набросил невзрачную серую ветровку. Катану он снял было со стены, но вернул обратно: как и плащ, она была слишком заметной. Неизвестно, что его ждет у Шварц, мало ли, как придется уходить. Автоматически собрал мини-аптечку, наскоро утрамбовав в жесткий футляр самые необходимые лекарства, уже готовые к применению, только вонзи шприц в вену. Но все трезвые, расчетливые мысли перекрывала глухая тревога за Кэна: что случилось, почему, как… Кроуфорд предельно четко объяснил, как добраться до их жилища. Обыкновенный домик в одноэтажном квартале не из самых богатых, неприметный, угловой, с удобными калитками с обеих сторон примыкающего к нему садика. Повсюду стояли точно такие же дома, в окнах горел свет, ходили, жили своей жизнью люди — словом, это было идеальное место, чтобы, с одной стороны, не привлекать лишнего внимания, а с другой — обеспечить гарантированное живое прикрытие. Впрочем, моральными проблемами Ая сейчас не терзался. Проинструктированный Оми дожидался Едзи в трейлере, и оба они должны были отправиться сюда как только, так сразу. Даже электронное письмо для Бирман ждало своего часа, и в случае чего пришло бы к ней утром. Строго говоря, все было под контролем. Только упрямый червячок страха все равно точил изнутри, заставив бросить машину в нескольких кварталах ранее, и сейчас Ая то и дело прибавлял шаг, и в итоге чуть не прошел мимо нужных ворот. Кроуфорд стоял на крыльце дома, облокотившись на перила лестницы, и курил, разгоняя дымом мошкару. — Добрый вечер, — сверкнул безупречной американской улыбкой. Без очков и в домашнем темном джемпере он выглядел на удивление безобидным, для полноты образа ему не хватало только мягких клетчатых тапочек. — Проходи, а то у меня уже скоро сигареты закончатся. Ая сузил глаза: все выглядело слишком мирно — настолько мирно, что казалось подозрительным. А Кроуфорд беззаботно повернулся к нему спиной и пошел вглубь дома, предоставив Ае идти следом. Увидев в гостиной Кэна, живого и невредимого, спокойно сидящего в кресле, Ая облегченно выдохнул, но тут же снова напрягся. На полу, положив ладони ему на колени, сидел Шульдих и неотрывно смотрел ему в глаза. — Привет, Вайсс, — небрежно поздоровался он, не поворачивая головы. Кэн не шелохнулся. — Какого черта? — в этот момент Ая остро пожалел, что не взял катану. Впрочем, на такой дистанции было достаточно и метательного ножа. Он замер, остановленный мертвой хваткой Кроуфорда. — Считай это неотложной гуманитарной помощью, а меня — матерью Терезой. — Шульдих, не отвлекайся! Сколько тебе осталось? — Ая с досадой дернул плечом. Похоже, вместо мордобоя придется договариваться. — Минут пятнадцать, если меня больше не будут обзывать и пытаться убить. — Вот и работай. Я с ним поседею, — притворно пожаловался Кроуфорд уже Ае и наконец убрал руку. — Идем в кабинет. Выпьешь чего-нибудь? Говорю же, у нас исключительно мирные намерения. Слишком много суеты для мирных намерений. — Вот еще. Здесь говори. Кроуфорд пожал плечами, мол, как хочешь, а потом подошел к бару и плеснул в два стакана бренди. — Шульдих прав, — он снова покосился на него, — с поправкой на формулировки, конечно. Но сначала разреши задать тебе один вопрос. Как долго с ним это творится? Жажда крови, неоправданная жестокость… Ну, ты понимаешь. — Месяца два или около того, — Ая настороженно вертел в руках стакан, пока не понимая, к чему клонит Кроуфорд. — А когда, по твоим прикидкам, о его состоянии станет известно вашим, гм, нанимателям? Ая помедлил. Пока что удавалось удерживать Кэна от ненужных жертв, но с каждым разом это становилось все труднее, а его способы расправы с целями — все кровавее. — В любой момент, верно, — Кроуфорд не стал дожидаться его ответа. — Поэтому вам нужна наша помощь. Конкретно вот его, — он дернул подбородком в сторону Шульдиха. Тот, не оборачиваясь, показал ему фак. — Он сможет завязать агрессию твоего приятеля на что-нибудь другое, не знаю точно, на футбол, макраме, или, скажем, секс… — Зачем это вам? — Ая глубоко вдохнул, надеясь, что в сгущающихся сумерках его румянец будет не очень заметен. Эта привязанность все-таки слишком все осложняла. — Сущий пустяк, — Кроуфорд подмигнул ему. Все он, сука, заметил. — Не препятствовать одному знакомству. Ты, Фудзимия, наверное, знаешь, что Розенкройц сейчас на грани развала, а значит, для нас самое время подыскать новых хозяев. А кое-кому — и друзей. Снаружи, в саду послышался шум, возня и перепалка. В одном из голосов Ая с трудом, но узнал шварцевского психокинетика, а второй принадлежал… — Оми! — Ровно семь, — Кроуфорд удовлетворенно взглянул на часы. — Наги пунктуален. Как всегда. — Где Кудо, мать твою! — рявкнул Ая, не сдержавшись, вылетев на крыльцо. Кроуфорд за его спиной оперся плечом о косяк двери и, похоже, вовсю развлекался, наблюдая за ситуацией. — Я ему записку оставил, — просипел Оми, прижатый к земле чужой силой. Наоэ стоял у калитки и чистил ногти уголком красочного картонного билета. — Спасибо за экскурсию, Кроуфорд-сан, — вежливо кивнул он. — Только все это я уже видел в прошлый раз. Япония — слишком маленькая и неинтересная страна, особенно в смысле зоопарков. — Да что б ты понимал, дурак, — возмутился Оми и с усилием поднял голову. — Ая-кун, ты как? Что с Кэн-куном? Я не мог ждать… — Все нормально, — настороженно ответил Ая, прислушиваясь к происходящему в доме. Отмеренная Шульдихом четверть часа была на исходе, но и оставить так Оми он не мог. — Решение нашло нас само. Оми понимающе опустил ресницы, и Ая чуть расслабился. И потому едва не вздрогнул: — Оставь их, Фудзимия, сами разберутся, не маленькие, — негромко произнес Кроуфорд над его ухом и тут же охнул, чувствительно схлопотав локтем между ребер. Есть у гайдзинов хоть какое-то понятие о дистанции? — Пойдем обратно. То и дело оглядываясь, Ая ушел в дом. Двое мальчишек остались на улице, сверля друг друга такими взглядами, что казалось, еще чуть-чуть, и воздух вокруг них затрещит, заискрится. Машинально Ая глотнул из стакана. Бренди обожгло язык, горячей волной прокатилось по горлу и будто смыло тревожную шелуху последних недель. Он скользнул взглядом по комнате и, наконец, сформулировал для себя смутно царапавшую деталь: Фарфарелло блистал своим отсутствием. — Пристраиваешь свою мелочь в хорошие руки? — Ая иронически сощурился. — Уверен, будущий руководитель Критикер, потенциально — премьер-министр Японии — подходящая компания для приютского мальчика-гения с паранормальными способностями. Согласен? Кэн в кресле пошевелился. Ая бросил на него быстрый взгляд и, не колеблясь больше, кивнул: — Я не стану мешать. Но решать Оми будет сам. — Вот и прекрасно, — Кроуфорд отсалютовал ему стаканом. — Обойдемся устной договоренностью? Не жалую в последнее время бумаги с подписями, словам веры больше. — Согласен. Пожав протянутую руку, Ая заставил себя сначала поставить стакан на стол и только после этого подойти к Кэну и Шульдиху. —Что теперь? Что ты сделал? Шульдих сидел на полу, скрестив ноги, и массировал виски. Потом оперся затылком о бедра неслышно приблизившегося Кроуфорда и пожаловался, задрав голову: — Никто не ценит тонкое искусство телепатии. Всем подавай все, сразу и желательно вчера. — Я ценю. — Опустив руку, Кроуфорд медленно перебирал рыжие волосы. — И эти двое ценят. Еще как. — Стараешься тут, стараешься, и хоть бы кто спасибо сказал. — Он скажет. Только сначала сам ему расскажи все, что нужно, будь умницей. — Короче, Фудзимия, я его перемкнул. Когда он захочет убивать, нейроны переключатся, и вместо этого ему захочется секса. Долго объяснять, как и почему это будет происходить, да и ты не поймешь, наверное… — С кем? — перебил его Ая, выхватив только эту часть объяснения. — А это уж как получится. Нет, можно, конечно, завязать его на ком-то конкретном. Очень важен первый контакт, чтобы закрепить реакцию… Не, если ты вдруг против, могу я, мне не жалко. Такой красавчик, сложно удержаться, — Шульдих вытянул руку, коснулся ключицы, выступающей из ворота толстовки, погладил Кэна по шее, пощекотал под подбородком, как кота… Когда он убрал пальцы, тот потянулся вслед за лаской, не отрывая от Шульдиха затуманенного взгляда. — Какой чувствительный, а?.. Эй, больно же! Кроуфорд невозмутимо улыбался, продолжая наматывать на кулак рыжую прядь. — Забирай своего приятеля, Вайсс, — произнес он светским тоном. — У телепатов после внушения пропорционально повышается уровень либидо, долго я его не удержу. — Кэн! — Ая наклонился к нему, оттеснив Шульдиха. — Как ты? Ты меня слышишь? Это я, Ая! — Да слышит он, слышит, — пробурчал Шульдих, тяжело дыша. — А еще видит, осязает и хочет. Внезапно Кэн закинул руку Ае на шею и потянул к себе, а потом прижался губами к губам. Неожиданный поцелуй вышиб воздух из легких, скрутил, завертел и швырнул с размаху в пропасть. Ая подчинился ему, чувствуя, как воплощаются наяву все его давние желания. Кэн охренительно целовался — неловко, жадно, яростно, до крови — словом, охренительно. Надо было остановиться, вытащить отсюда их всех, но Ая тонул в этом жарком мареве все глубже, словно от телепатии Шульдиха перепало и ему. Краем уха, как сквозь толщу воды, Ая уловил приглушенное бормотание. — Вызови им такси. — Да у него тачка в паре кварталов! — И кто из них поведет? — Угу… А может, пусть у нас? Комната свободная есть… — Не дури. Вызывай машину. А то знаю я тебя… Спустя вечность Аю осторожно постучали по плечу. С неохотой он оторвался от Кэна, тот протестующе замычал. — Не хочу показаться навязчивым, но, думаю, вам пора домой. — Да, действительно. Приношу свои извинения. И… Спасибо. Серьезно. Ая рывком поднял Кэна из кресла, ухватив под мышки. Тот с готовностью прижался к нему, жарко задышав в шею, и Аю опять чуть не повело. Кажется, Кроуфорд распахнул перед ними и дверь, и калитку, и помог даже сесть в машину, хотя за последнее Ая не поручился бы. Зато жадный, тоскливый, голодный взгляд Шульдиха запомнился ему очень хорошо, к сожалению. Вроде бы, Оми и Наги успели куда-то исчезнуть: позднее Ая нашел в телефоне смс-ку от Оми, дескать, извини, пока что не жди, все хорошо. Значит, с ним, по крайней мере, все было в порядке. Дорогу до дома Ая тоже помнил смутно, единственным четким воспоминанием была ладонь Кэна в его собственных штанах. *** Водитель то ли оказался понимающим мужиком, то ли Шульдих заморочил его на славу, но довез он Аю с Кэном ровно до набережной, где был припаркован их трейлер, а от протянутых денег отказался. — Да рассчитались со мной уже ваши друзья. Хорошего вечера, — пробормотал он и резко газанул, едва только они выбрались. Похоже, и впрямь заморочил. Кэн с трудом переставлял ноги, то и дело повисая на Ае, и что-то бормотал себе под нос. Бессвязность его речи, как при опьянении, не особенно тревожила Аю, а вот реакции собственного тела — очень даже. Сотня метров до трейлера показалась вдруг непреодолимым препятствием. В маленьком окошке горел свет. Едзи ждал их, сидя на диване и куря одну сигарету за другой — в пепельнице на полу у его ног скопилась уже изрядная горка окурков. Он вскинул на открывшуюся дверь настолько встревоженный взгляд, что Аю окатило ледяной волной: сам он никогда бы не стал так переживать за напарников, ну, разве что за Кэна. — Все живы? Оми с вами? Что с Кэном? — тут же обрушил он на Аю гору вопросов. Слишком много паники, слишком много суеты, как он вообще выдерживает ритм жизни наемника? — Все в норме, — Ая бесцеремонно отпихнул его с дороги и осторожно уложил Кэна на диван. Пожалуй, со стороны тот вполне мог сойти за пьяного — тем лучше. Ая пока не чувствовал себя готовым к разъяснительным беседам. — Кудо, — заставил он себя сказать как можно небрежней, — тебя сегодня никакая пассия не ждет? — Едзи недоуменно нахмурился. — С Хидакой все в порядке. — Ну, в принципе, есть одна красотка… Да понял я, понял, не дурак, мне Оми сообщение прислал, — морщины на лбу Едзи вдруг разгладились, и он как-то сразу просветлел лицом. — Счастливо оставаться. Эх, вот бы хоть одну девицу вело от меня так, как его от тебя сейчас. Он осекся под сумрачным взглядом Аи и благоразумно попятился к двери. Через пару секунд Ая остался с Кэном наедине. К этому времени Кэн словно бы очухался. Во всяком случае, сел на диване и позвал Аю он, как вполне вменяемый человек. На мгновение захлестнуло страхом: момент упущен, внушение не подействовало, во второй раз Шульдих точно не согласится поработать с Кэном, и самому Ае больше нечего предложить им взамен, остается справляться своими силами. Раньше он берег сестру, теперь придется беречь Кэна — от него самого, от Критикер, от всего мира… Одним прыжком он оказался рядом с Кэном и бережно взял его за плечи, сам не зная, что пытаясь разглядеть в сине-зеленых глазах. — Ты как? Кэн облизнул пересохшие губы, не став вырываться: — Нормально вроде, голова только болит. Ая, знаешь… — Он подался к нему навстречу, оказавшись так близко, что Ая чувствовал его теплое дыхание на губах. — Ты ужасно красивый. Признание ошпарило изнутри. И взорвалась в груди ослепительно счастливая мысль: все хорошо, действует проклятое внушение… Внушение. И все сразу потухло. Дерьмовая это была затея. Он закостенел под ладонью Кэна, гладившего его по щеке. — Эй, ты чего? Обиделся, что ли? Ты правда красивый, мне всегда так казалось. Только думал раньше: ну как я скажу, это ж фигня какая-то, неправильно это. А сейчас не думаю почему-то. Небывалое Кэново красноречие потихоньку начало подтапливать лед, и Ае вдруг стало ужасно тяжело стоять — кровь прилила к голове, ноги ни с того ни с сего сделались ватными. Он опустился, почти рухнул перед Кэном на колени, угодив случайно одним в оставленную Едзи пепельницу. Легкая боль немного отрезвила, но только немного: Кэн улыбался обезоруживающе, как умел он один, глядя прямо Ае в глаза, и от нее внутри ворочался дикий зверь, вдруг почувствовавший себя домашним. — Ничего, если я тебя сейчас поцелую? — шепотом спросил Кэн и, не дожидаясь ответа, поцеловал его — так же требовательно, как и в прошлый раз. Ая разрывался между желанием отпустить себя и страхом что-то резко поменять, он позволил Кэну целовать себя. Позволил сползти на пол рядом. Расстегнуть молнию ветровки, пряжки кобур и ножен. Стянуть с себя джемпер. Прикосновение ладоней к голой коже обожгло, вырвало из теплого блаженного оцепенения. А потом Кэн, глядя на Аю потемневшими глазами, толкнул его на пол и уселся сверху. Он гладил и ласкал, сжимал и теребил, и каждое касание отзывалось в Ае электрическим разрядом. Это была пытка — но прервать ее он бы не решился ни за что на свете. Зверь внутри встряхнулся. Ая рывком сел на полу и попытался подняться, не выпуская Кэна из объятий. Из этой затеи предсказуемо ничего не вышло. Тело не слушалось разума, жило какой-то собственной жизнью, и эпицентром ее был Кэн. Горячий, тяжело дышащий, тянущий с себя футболку через голову, ерзающий на коленях Аи Кэн. Некстати в памяти всплыл взгляд Шульдиха, которым тот провожал Кэна, и зверь глухо и ревниво заворчал. Ни за что. Никому в этом мире Ая не позволит замкнуть Кэна на ком-то, кроме него самого. Никогда. Совместными усилиями они перебрались на диван. Ая спихнул ногой на пол комок из двух пар штанов, прижался к Кэну всем телом — возбуждение, наконец выпущенное на волю, захлестнуло с головой, закружило, лишило памяти и сузило мир до крохотной точки, где было место только двоим. Кэн потерся твердым горячим членом об Аино бедро, отвлекая от посторонних мыслей, стирая вообще все мысли из его головы к чертовой матери. И это было правильно: к дьяволу рефлексию, так недолго и вторым Едзи стать. И Ая принялся ласкать и целовать Кэна еще отчаяннее. Тело его отзывалось на сперва осторожные, но потом все более смелые ласки с тем жаром и пылом, которые только заводили Аю еще больше. Было удивительно видеть и чувствовать, как он реагирует на самые разные прикосновения. Кэн мотал головой, глубоко дышал и шипел сквозь зубы, и Ая благоговейно трогал его еще и еще, везде, где только мог дотянуться. Под диванной подушкой хрустнули упаковкой презервативы. Какие у них рассеянные напарники, оказывается, Или предусмотрительные, как знать. — Ая… — удивительно трезвым голосом сказал вдруг Кэн. — У меня скоро яйца лопнут, мать твою, будь человеком, вставь мне уже! Ая охнул, чувствуя, как от этой фразы все волоски на теле встали дыбом, будто наэлектризованные. Сам он тоже чувствовал, что долго не продержится, но тянул до последнего, предоставляя Кэну самому выбрать. И тот выбрал. Облизав пальцы, просунул руку между их телами, закинул ноги Ае на поясницу и приставил его член к наспех смазанному анусу. Решительность и беспощадность всегда были свойственны Кэну, а Ая об этом как-то забыл. Забыл он благополучно и про смазку, и про осторожность, толкнувшись внутрь сразу, без подготовки. Кэн скривился, зашипев, но тут же удовлетворенно вздохнул. Сделав мысленную пометку, что он, видимо, любит пожестче, Ая начал двигаться — резко и размашисто. Кэн уже не стонал — хрипел. Зарождаясь в области солнечного сплетения, этот хрип вибрацией проходил до горла, щекоткой отзываясь в Аиной груди и заканчивался обжигающе горячим выдохом ему же в шею. Нервные окончания от такого плавились и плясали чечетку. И когда Кэн стиснул его задницу, впиваясь ногтями глубоко в кожу, Ая кончил, чувствуя, как на грудь и живот ему брызгают теплые капли спермы. Отдышавшись, он оттолкнулся от дивана, чтобы перекатиться с Кэна к спинке, но ноющие от напряжения руки подвели и вместо этого он полусполз-полускатился на пол, под пяткой зазвенела все та же многострадальная пепельница Едзи. Ни сил, ни желания выругаться не было, он просто лежал, пялясь невидящим взглядом в потолок, и приходил в себя после оргазма. Наверное, лучшего оргазма за последние хрен знает сколько лет. Вслепую он вытянул руку вверх — проверить, как там Кэн — и на полпути столкнулся с его пальцами. Стиснул до хруста и успокоенно выдохнул, прикрывая глаза, чувствуя, как греет щеку искоса устремленный взгляд. Время словно застыло на идеальном моменте, и страшно было что-то делать, из опасения разрушить это хрустальное равновесие. По теплу другой ладони, по уверенно сжатым пальцам Кэна, переплетенным с его собственными, Ая чувствовал, что Кэн испытывает сейчас то же самое. Хотелось в это верить, по крайней мере. — Как ты? — Ая рискнул нарушить молчание. Кэн хмыкнул в ответ сыто и сонно. Мирно. Будто из него вынули к чертям всю прежнюю агрессию, ранее всегда ощущавшуюся слабым привкусом железа на языке. И тут Ая ощутил, в каком кошмарном напряжении он жил до этого. Он — а Кэн, наверное, и подавно. Но теперь, кажется, все изменится. Господи, только бы изменилось. Под головой глухо зажужжал виброзвонком мобильник, оставшийся в кармане штанов. Жужжал и жужжал, не умолкая, как назойливый шмель. — Возьми, все равно вставать придется, — хрипло посоветовал Кэн с дивана и откашлялся, прочищая горло. Ая забросил руку за голову, из второй боясь выпустить ладонь Кэна, и завозился, вытряхивая телефон на пол. Там обнаружилась ммс-ка, присланная с неопределившегося номера — схематично нарисованное рукопожатие и одно-единственное слово: «Удачи».