В омуте воспоминаний

       Трандуил уже долгие четверть часа, не мигая, откровенно пялился в пожелтевший, не самого лучшего качества, пергамент, в своих руках. Надпись, написанная витиеватым, немного корявым, не совсем разборчивым почерком гласила: «      У нас есть кое-что, что без сомнения заинтересует Вас, Король Трандуил. Приезжайте.       Правитель гномов народа Дурина, третий король Король-под-Горой, Трор сын Даина I, сына Наина II.»       «Каков наглец», — совершенно равнодушно скривился Трандуил. Отчего-то не было ни сил, ни желания злиться, тратя на это свое время       Это…послание, как и его отправитель уже успели попортить ему немало крови и теперь лишь один взгляд на косой почерк вызывал глухую вспышку раздражения.       И чего хотел добиться от него этот проклятый гном, присылая коротенькое, буквально в две строчки письмо, с подобным вызывающим содержанием? Чего такого может быть у этого жалкого камнееда, ценного для него, Короля Лесных эльфов Лихолесья?       Быть может, это лишь какая-то уловка, политический трюк, способный заставить его… Сделать что? На краткий миг выйти из себя, разозлиться, и с горяча натворить глупостей? Право слово, это даже звучит бредово.       Но эта…фамильярность, ненавистная Трандуилу с давних времен, вызывала довольно странную смесь чувств. Необъяснимую, почти забытую.       Никто, во всем Средиземье не позволил бы себе написать ему такое послание.       Никто, кроме этого наугрима, будь он проклят. Потомка тех, кто напал на Дориат. О, как же он хотел убить его, истребить весь это поганый род… Гномы думают, что они все забыли, что это — осталось в прошлом. Как бы не так.       Трандуил кривится. Давние воспоминания отзываются глухой, застаревшей болью, гостями расцарапывая грудь в том месте, где когда-то давно билось его глупое горячее сердце. Такое хрупкое, такое доверчивое...       Эльфы никогда ничего не забывают, так уж устроен мир.       И уж тем более — ни кому не прощают вероломного убийства. И он не забыл, отнюдь.       Играть гордого, алчного, но, впрочем, недалекого эльфийского короля, улыбаться, нашептывая сладкие как мед слова лжи, было забавно. Но любая, даже лучшая игра, со временем может наскучить.       Когда-нибудь придет время и он отомстит за каждую пролитую каплю крови, за каждую слезинку вдов и сирот. Отомстит и месть его будет страшна… Они пожалеют о том, что родились на свет.       Когда-нибудь.       Когда ему надоест играть по чужим нотам, когда боль в груди вновь вспыхнет ярким пламенем, сжигая все на своем пути. Не сейчас, но позже. Скоро, очень скоро, он знал это. Можно сказать — чувствовал.       Когда-нибудь.       Он улыбается, кривя уголки губ в подобии улыбки. Это будет в крайней степени забавно, он уверен. Но позже.

***

      Багряные лучи заходящего солнца танцуют диковинный танец на багровой кромке кроваво-алого вина в хрустальном кубке.       Это красиво.       Кровь всегда красива, пусть даже Трандуил прекрасно помнил, с чем под руку она появляется. Боль, тьма, смерть. Война.       Но ведь это правильно. Естественно, прекрасно.       Трандуил любил войну.       Любил захватывающий с головой азарт, холодящий жилы страх грядущей неминуемой смерти. Это заставляло чувствовать себя живым. Просто любил на каком-то странном, подсознательном уровне, пусть объяснить толком и не мог.       А жить Трандуил любил еще больше.       Из раздумий короля вырвал робкий голос слуги, с тихим стуком вновь появившемся на пороге:       — Владыка, будет ли ответ?       Ответ? Что за ответ?       О. Он, верно, ведет речь о том письме. Что ж.       Трандуил холодно усмехнулся.       — Собирай отряд. Мы поедем засвидетельствовать свое почтение Подгорному Королю.       — Что-то еще, Ваше Величество?       Король на мгновение замирает, погрузившись в раздумья и наконец отвечает:       — Ах да… Передай Леголасу, чтобы при первой же возможности явился ко мне.       — Но мой Король… — слуга натянуто вежливо улыбается, не решаясь продолжить начатую фразу, будто боится реакции повелителя, что, конечно, должна последовать незамедлительно.       — Что еще? — Трандуил хмурится, теряя терпение и раздраженно выстукивает пальцами такт по деревянной столешнице.       — Мы не получали вестей от Его Высочества, вот уже несколько месяцев, никто не знает, где он сейчас.       — Что ж, значит обойдемся без него, — король морщится, но удерживается от острого высказывания в сторону сына, как всегда, пропадающего в лесах. — Но по своему возвращению, я ожидаю увидеть его в своем кабинете.       — Как прикажете, Ваше Величество, — облегченно улыбается слуга, отвешивает церемонный поклон и быстрой тенью ускользает прочь из кабинета.

***

      — Что это? — отрешенно вопрошает эллет, осторожно поглаживая пальцами синюю бархатную шкатулку.       — Открой и узнаешь, — чуть усмехается Трандуил, качая головой. И снова эта ее извечная паранойя.       — Я не люблю сюрпризы и ты знаешь это.       Она поджимает губы, требовательным взглядом пронзая футляр, будто он нанес ей личное оскорбление.       — Элениэль, ты веришь мне? — щурится он, внимательно глядя на девушку. — Можешь считать это моим подарком в честь нашей свадьбы.       — О.       — Удивлена?       — Тебе не стоило...       Трандуил чуть улыбается. Разумеется, ему не стоило пытаться порадовать собственную жену.       — Позволь решать это мне. Просто открой уже наконец.       Элениэль недовольно морщится, и, кажется, хочет сказать что-то еще, но в последний момент проглатывает уже готовый сорваться с языка упрек, и аккуратно поддевает пальцем бархатную крышку.       Чтобы тут же пораженно хмыкнуть.       — И зачем?       — Неужто не нравится? — вскидывает бровь Трандуил, медленно поднимаясь со своего места и направляясь к ней.       Он осторожно берет в пальцы тончайшее кружево ожерелья, чуть убирает на бок золотисто-каштановые волосы жены, аккуратно касаясь светлой кожи шеи.       Элениэль слышит, как тихо щелкает застежка и рвано вздыхает, когда сотни холодных бриллиантов, сияющих в сто крат краше настоящих звезд, обжигают кожу.       — Ты прекрасна, — удовлетворенно выдыхает, разворачивая ее к себе лицом и жадным взглядом окидывая тонкую фигурку.       — Ах, благодарю мой король, — насмешливо усмехается Элениэль, приседая в шутливом реверансе. — А у вас, мой Владыка, насколько помню, всегда была страсть к красивому?       — О да, — тихо шепчет он, странно ухмыляясь. — В противном случае, я никогда не выбрал бы вас, моя королева.       Она тихо смеется и Трандуил думает, что ее смех он тоже любит.

***

      Трандуил молча стоит в главной зале дворца Короля-под-горой. Он равнодушно скользит взглядом по каменным колонным, несоответствующе высокому трону, излишне горделивому выражению лица короля Трора и его...внука, кажется? Что стоял у подножья трона.       Сын же короля, — юный наследник, который, скорее всего скоро займет место своего отца, как отрешенно отметил он, — замер сейчас прямо напротив, крепко стискивая в пальцах выточенную из камня шкатулку.       Эру всемогущий, здесь есть хоть что-нибудь не из камня? По всей видимости — нет.       Трандуил морщится, покачивая головой. Желания первым прерывать изрядно затянувшееся неловкое молчание у него не было, ровно, как и простоять здесь зря целый день.       Но, похоже Трор понял его и без слов. Короткий кивок головой — Траин, — его ведь так звали? — делает шаг вперед и с тихим стуком раскрывает шкатулку.       Трандуил молчит. Он устало вздыхает, чувствуя как вес всех прожитых тысячелетий враз опускается на плечи, придавливая его к земле все ниже и ниже, и с величайшим трудом подавляет желание потереть переносицу.       Наугламир сияет, переливаясь, в дрожащем пламени факелов, точь-в-точь такой же, как и три тысячелетия, назад, сверкая холодным ровным счетом мириадов белоснежных драгоценных камней.       Память услужливо дорисовывает темные липкие капли крови на острых гранях, медленно потухающие невозможно синие глаза и хриплый, сбивчивый шепот.       И этого достаточно для него, чтобы до побелевших костяшек сжать пальцы в кулаки, и развернувшись, так и не произнеся ни слова, быстрым шагом покинуть прочь каменный чертог.       Достаточно, для того, чтобы столетиями позже с легкой довольной улыбкой наблюдать за огромным драконом, сеющим хаос и страх в проклятом гномьем царстве.       Достаточно, чтобы равнодушно наблюдать за огнем, сжирающим все на своем пути и гномах, стоящих пред ним на коленях, в мольбе о помощи.       Достаточно, чтобы отказать, достаточно, чтобы убить.       Личных мотивов всегда было достаточно для него.       В конце концов, Трандуил действительно был гордым, алчным и бесконечно жестоким эльфийский королем. Который действительно умел ждать.