Сборник рецептов (о еде и не только)

— Книга рецептов? Серьёзно? — Дженсен с улыбкой наблюдал, как ползают дети вокруг песочницы на заднем дворе и переспрашивал у Миши в сотый раз. — Вы реально решились? — А что тебя удивляет? Или это вызов? Думаешь, мы не потянем? — О, Боже, только не пари. — Идёт, Дженс. Никто тебя за язык не тянул. — Мишаааа, — простонал Дженсен в трубку и поймал левой рукой бегущего сына. — Ты опять? — Тебе понравится, Дженс. Условия прежние, но я придумаю кое-что, чтобы разнообразить твой проигрыш. — Я вообще не понимаю о чём речь и на что мы спорим, но я всеми руками и ногами за разнообразие. — Ты один? — Присматриваю за мелкими. А что? — Просто хотел сообщить тебе, что у моего члена виды на твою аппетитную задницу. — У него всегда эти виды, не удивил. — Хорошо, — Миша подошёл к двери в спальне и убедился, что рядом никого нет. — Тогда не только у моего члена. Помнится, ты намекал мне на анилингус. — Миш, — у Дженсена тут же вспотели ладони, и он слегка смущённо отвернулся от детей. — Ты серьёзно? — Более чем, дорогой. — Так в чём суть спора? — Твой альбом против моей книги. — Это слишком, ты садист, — но Дженсен уже предвкушал всё, что получит в итоге. — Ладно, сволочь синеглазая, пари. И за тобой разнообразие. — Принято, сучка. Отбой. И Миша нажал на красный значок на смартфоне и улыбнулся сам себе. Эклзу понравится абсолютно всё. *** Идея сделать фото с мармеладными мишками принадлежала, конечно же, Мише. Он обнаружил их в трейлере, когда упал с диванчика, на котором они весьма жарко целовались с хозяином этого самого трейлера. Эклз вцепился в него как клещ и утащил в своё логово. И не то чтобы у них было много времени перед съемкой совместной сцены, но разве Дженсену можно отказать? — Дженс, — со смехом извлёк Миша завалившийся пакетик из-под дивана. — На чёрный день оставил? — Очень смешно, — сидел на нём Эклз и пытался расстегнуть ремень на брюках. — Как это дерьмо вообще снимается? Почему каждый раз проблемы с этим ремнём? — Ты слишком нетерпелив. И не мог бы ты с меня слезть? В любую минуту может кто-нибудь войти, и ты не захочешь услышать вопросы по поводу нашей позы. — Дерьмо, — слез с него Эклз и протянул руку, чтобы помочь встать. — Почему всегда одно и тоже? — Потому, что это жизнь? — Ты зануда. — Не правда, идём. И теперь уже Коллинз тащил за собой коллегу, но прочь из трейлера. Идеи не уставали генерироваться у него в голове, а эта была просто отличной. — А могли бы и пошалить, — шипел ему Дженсен в спину. — На квартире, — парировал Миша и притормозил около кухни. Подготовка заняла минимум времени, как и поиск того, кто сделает фото. Девушка с раздачи согласилась запечатлеть их на Мишин телефон и вот они обладатели прекрасного рекламного фото, которое можно запостить в соцсетях. — Ты помешался с этой своей книгой. — Я молчу про твой альбом, — Коллинз одним глазом посмотрел на любовника. — Ты не вылезал из студии, я из кухни. Это всё ещё жизнь, детка. — Я знаю. Ты обещал мне разнообразие. — Оно будет, я всегда держу своё слово, — Миша убрал телефон в карман плаща. — Условия простые, Дженс. Мы берём книгу и рандомно открываем на любой странице. То блюдо, что попадётся первым, за исключением тех, что уже были, я буду тебе готовить. — И в чём фишка? Хочешь откормить меня, чтобы я стал толстым, и ты смог бы с чистой совестью меня бросить? — Господи, откуда ты берёшь свои фантазии? Нет, конечно. — Тогда не понимаю. — Это проще показать, чем объяснить. Пошли. Джаред с интересом наблюдал как оба его приятеля и по совместительству коллеги по работе носятся от одного трейлера к другому и пытаются что-то доказать друг другу. При этом они то хмурятся, то весело и беззаботно ржут. — Не знаешь, чего они опять не поделили? — спросил он у Рут, переписывающуюся с кем-то в телефоне, но та пожала плечами. — Лишь бы не придумали мне опять какую-нибудь мину-ловушку. — Придумают, даже не сомневайся, — заметила женщина и Джаред обреченно вздохнул. *** — Ты серьезно? — Дженсен изогнул бровь, когда Миша попросил остановить около ночного супермаркета. Через несколько минут он вышел оттуда с пакетом, в котором Эклз обнаружил несколько упаковок мармеладных мишек и не только. Становилось немного не по себе, ибо Коллинз умел из простого сделать настолько пошлое, что оставалось только краснеть. Хотя именно это ему ведь и нравится в их отношениях. Миша генератор идей, он никогда не останавливается, но при этом умудряется не причинять дискомфорта в своих изысканиях. Дженсен прекрасно помнит, как у них всё начиналось. Все эти заигрывания, и не только с ним. Миша фонтанировал сексуальной энергией и казалось, что ему не терпится затащить в постель каждого на съемочной площадке и вне неё. Однако это было ошибкой. Вся его настоящая сексуальность была направлена на одного человека, который, впрочем, долго этого не понимал. Водитель служебной машины не стал удивляться, что они оба вышли около квартиры Дженсена и пожелал им доброй ночи. — Ты ведь понимаешь, что это странно? — спросил Эклз в лифте. — Что именно? То, что я решил остановиться у тебя на ночь или как это выглядит в глазах общественности? Наплевать, Дженс. Про нас столько всего написано, что тебе и не снилось. Но! Они могут только предполагать, тогда как мы знаем наверняка. — И что же мы знаем? — они уже входили в квартиру, и он закрыл за гостем дверь. — То, что сегодня я буду трахать твою упругую задницу, — самодовольно и нагло заявил Миша и для убедительности сжал любовника за оную. — Так что быстренько в душ. — Раскомандовался, — проворчал Дженсен, но отправился туда, куда было велено. Подчиняться Мише было приятно и волнительно, в конце концов будучи мужчинами им приходилось в чём-то уступать друг другу, но именно это отзывалось внутри щемящим ощущением счастья и желанием продолжать. Было пикантно, если не сказать больше. Таких эмоций и ощущений Эклз не испытывал ни с кем и никогда. Миша прошёлся по уютной квартире, в которой не раз бывал, как тет-а-тет с хозяином, так и с шумными компаниями. Хотя Дженс и не любитель устраивать попойки, но порой это нужно, чтобы расслабиться. В холодильнике нашлись сливки в баллончике, он прекрасно знал, что Дженсен редко, но балуется ими, добавляя в какао. В спальне он немного приглушил свет, высыпал желейные конфеты в большую миску, которую захватил из кухни, и начал неспешно раздеваться. Дженсен заглянул в комнату через полчаса. Миша за это время уже успел принять душ в другой ванной комнате и лежал на постели в одном полотенце, читая что-то в телефоне. — Я иногда ревную тебя к этой фигне, — бросил Дженсен взгляд на девайс и начал развязывать пояс на халате. — Дитя прогресса. — Нужно было ответить, — улыбнулся в ответ Коллинз и легко встал с постели, чтобы приблизиться к любовнику. — Я сам. Он помог ему развязать пояс, медленно вытянул из шлёвок, куда Дженсен педантично его всегда вставлял, и распахнул края халата, любуясь всей гаммой эмоций на чужом лице. Ему нравилось рассматривать Эклза, подмечать все особенности его мимики и знать, что вот это выражение лица у него бывает только, когда они наедине. Полное доверие, восторг, трепет. Дженсен мог быть гениальным актером на экране и в жизни, но он никогда не играет в чувства с ним. Его тело выдаёт все его мысли, он уже предвкушает безумие этой ночи, но всё ещё не знает, что его ждёт. И вот именно этот восторг, это предвкушение чуда и завораживает их обоих. Им до сих пор интересно. — Безупречно, душа моя, — заключает Миша и притягивает Эклза за талию, чтобы припасть к его губам. Это симфония. Это шёлк и нежность бутона. У мужика не должно быть таких губ, но хвала Господу, они есть. Целовать их, жадно сминая и слегка прикусывая. Нежить, наслаждаться стоном, а затем и ощутимым стояком, что начинает упираться в собственный пах. Миша не медлит, но и не торопит события. Он аккуратно подводит любовника к постели, снимает с него халат, а с себя стряхивает полотенце, чтобы опрокинуть Дженсена навзничь и залезть сверху. Им приходится разорвать сочный поцелуй, но соприкосновение пенисов компенсирует эту досадность. Миша с улыбкой притирается собственным достоинством и наблюдает за реакцией. Это его личный фетиш, помимо всех остальных, что они уже нашли друг у друга. Но сейчас Дженсену предстоит кое-что новенькое. Коллинз склоняется над любовником, чтобы снова терзать его идеальные губы, пальцы же игриво перебирают косточки рёбер на боках, от чего Дженсен елозит под ним, но не сильно сопротивляется. Милая возня заканчивается, когда Миша ставит Дженсена в колено-локтевую и тот замирает, понимая, что именно сейчас с ним будут делать. Секс с коллегой, пусть он и является любимым человеком уже несколько лет, всегда сопряжен с ограничениями и редкими возможностями. Именно поэтому у них чаще всего случаются разного рода перепихи на конах и панелях. Вот так, на собственной постели, зная, что никто не потревожит — бывает весьма редко. Но сегодня они слишком поздно закончили и для всех Дженс просто пригласил коллегу к себе, чтобы тот не мотался за город, теряя драгоценное время на сон. Только вот сна-то у них и не предвидится. Миша любовно оглаживает крепкий тыл, сминает и раздвигает ягодицы, чтобы насладиться видом поджавшийся вмиг дырки. Дженсен пытается расслабиться, но смущение заставляет его нервничать. Они ведь часто видели друг друга голыми, оба были как сверху, так и снизу, про минеты в туалетных кабинках и говорить нечего, их было больше, чем самого секса. Но когда Миша вот так детально и вдумчиво рассматривает, становится не по себе. — Надеюсь, ты не собираешься делать фото? — волнуется Дженсен, имея подобный опыт в прошлом. — Пока нет, ты ещё не готов для этого, — ухмыляется Коллинз и нежно массирует темную звёздочку большим пальцем. Дженсен шумно втягивает воздух ноздрями и утыкается головой в сложенные руки. Миша же проводит пальцем вдоль колечка мышц и по тонкой ниточке, что тянется от ануса к висящим яйцам. Сминает их ладонью, и пока Дженсен наслаждается этим ощущением, припадает губами к его дырочке. На Эклза сходит настоящая лавина, он резко покрывается потом и тут же остывает, чувствуя, как его яйца держит крепкая Мишина рука, а ловкий язык нежно лижет самое сокровенное. — Блядь, — выдыхает Дженс и пытается зажаться, но ему не позволяют. Миша не зря взял в руку именно яйца, он сжимает их крепче и оттягивает немного, тормозя Дженсена. Его язык сочно и нежно лижет смущенную дырку. Постепенно, с каждым новым мазком языка Дженсен успокаивается и начинает постанывать от удовольствия. Он представляет, как это выглядит со стороны и полностью отпускает себя. Слишком развратная и желанная картинка проявляется в мозгу. — Хороший мальчик, — чувствует его настроение Миша и отрывает лицо от задницы, чтобы выпрямиться. — Стой так, детка. — Врежу. — Утром, — легко соглашается искуситель и тянется за миской с мармеладом. Дженсен пытается подсмотреть, но сильная рука всё ещё сжимает его причиндалы, и он не рыпается. — Скоро всё узнаешь, любопытный. Миша ставит миску рядом на постель, в ней же лежит и баллончик со сливками, но это на попозже, когда ему будет лень доводить Дженсена, и он просто выльет их на этот идеальный зад и слижет. Пока что его диета идёт к чёрту. Он облизывает большой палец и приставляет его к уже расслабленной дырочке, чтобы проверить готовность. Туго, но кончик пальца входит в Дженсена, а тот в свою очередь отпячивает зад ещё сильнее и просто напрашивается на лёгкий и звонкий хлопок. Однако они не для этого нарушили сегодня кучу собственный правил и позволили себе совместную ночь. Миша берёт несколько мармеладных мишек, оценивая иронию, что его имя на русском языке созвучно с этим лакомством, и выкладывает три штучки на обе ягодицы и крестец. Дженсен ждёт. Он чувствует эту медлительную пытку и не знает, что именно задумал любовник. А тот мягко языком слизывает разноцветные мармеладки, оставляя сочные поцелуи после них. — Мм, вы такие вкусные, Дженс. Только представь, что теперь поедая этих крошек, ты будешь всегда помнить, как я слизывал их с твоей задницы. И не только так… Загадка повисает в воздухе, а Дженсен внезапно ощущает, как что-то прохладное втискивается в его проход. — Миш? — Шш, просто доверься мне, всё хорошо. Миша гладит его по пояснице, а второй рукой вкручивает в дырочку желейного мишку. Как бы это не выглядело со стороны, ему плевать, ведь здесь только они вдвоём. И ему безумно хочется, чтобы Дженсен сошёл с ума вместе с ним. Пытка — любить человека так сильно, но трахать его так редко. А тут… Всё сошлось. Он раздвигает ягодицы посильнее и любуется, как торчит мармеладка в тугом колечке. Опуская лицо ниже, он сначала облизывает все морщинки ануса, а затем припадает губами к центру и высасывает мишку, чтобы лизнуть пустоту после него языком. — Миша, блядь, — не может поверить Эклз и пытается зажаться, но ему снова не позволяют. — Ты с ума сошёл? — И давно, душа моя, давно. Тебе неприятно? Если да, то мы прекратим сейчас же. — Не-ет, — признаётся сам себе и любовнику Дженсен и расслабленно прогибается в спине. — Хороший мальчик, — улыбается Коллинз и втискивает большой палец в дырку, чтобы пошевелить им. А затем он берет несколько мишек и выкладывает их вдоль позвоночника, по ягодицам и одного засовывает в анус. — Я не смогу их больше есть, — стонет Дженсен, чувствуя, как от возбуждения у него капает с конца. — Сможешь, я буду сам их тебе покупать. — Садист. — Я знаю, — Миша наклоняется, чтобы медленно и плавно собирать мишек с любимого тела губами. К последнему он очень долго приноравливается, вылизывая и сжимая ягодицы, а затем надавливает на анус, и мишка выпрыгивает ему прямо в рот. Дальше в ход идёт мармеладный червячок и Миша ввинчивает его весьма деликатно, лаская Дженсену член время от времени. Мужчина не сопротивляется, а только стонет и течёт на постель. У самого Коллинза стоит как в пубертатном периоде, но он не отвлекается на себя. Он максимально деликатно, но напористо доводит любимого до точки невозврата. Так они часто называют тот момент, когда Дженсен становится одной сплошной эрогенной зоной, но кончить может только от точных ударов по простате. Право ебать его в таком состоянии принадлежит только Мише и это греет сердце, особенно когда они в долгой разлуке. Дженсен понимает, что ещё немного, и он сорвётся, начнёт умолять Коллинза трахнуть его, поэтому он сжимает зубами подушку и мысленно просит Мишу самому залезть в него, но этот сукин сын медлит. Он прекрасно знает, чего хочет, ему нравится доводить Дженсена, нравится смотреть на то, как всегда собранный мистер Эклз рассыпается в его умелых руках на части и просит собрать его назад. В этом и есть их особенность, они доверяют друг другу не только тела, но и души. — Трахни меня, ну же, — хрипит Дженсен, после того, как пятый или шестой мишка побывал у него в заду. — Хватит меня конфетами трахать. — А это идея, любовь моя, — Миша наклоняется к уху, старательно пристраиваясь к разработанному и сладкому входу. — Трахну тебя леденцом в следующий раз. — Трахни, — согласен на всё Эклз и тут в него наконец-то упирается толстая и горячая головка. Миша плавно, не торопясь втискивает в проход свой стояк, забыв обо всём на свете. Он наконец-то внутри, там, где ему хочется быть каждый день. То, чего они лишены в силу обстоятельств. Но здесь и сейчас они единое целое. Один оголённый нерв, который требует, чтобы его ублажили. Коллинз потихоньку двигается назад и начинает задавать ритм этому акту. Дженсен полностью деморализован предыдущими заигрываниями и отдался в его руки. И Миша не может подвести любимого. Он начинает с медленного и ритмичного такта, вынимая не сильно и вставляя не глубоко. Но через несколько минут и Дженс начинает ворчать, да и сам он желает большего. Поэтому вскоре движения становятся всё более размашистыми, резкими и напористыми. Эклз в таком состоянии, что его хочется отлюбить до потери сознания, чем Миша в сущности и занимается. Он сжимает его за бока, гладит по пояснице, вдалбливаясь в упругий зад. Он склоняется над его спиной и целует позвонки, а затем дотрагивается до пульсирующего желанием члена. Дженсен стонет. Так громко, так требовательно, а затем кричит, когда умелая рука разряжает его. Он заливает спермой постель, наплевав на это. Миша же догоняет его буквально через пару толчков и замирает, пока семя заполняет проход. Они выдохлись, им уже далеко не по двадцать, но у Миши всё ещё есть силы, чтобы прийти в себя, разложить любовника на постели и завершить этот ночной десерт взбитыми сливками. Он размазывает их весьма медленно, тогда как Дженсен проваливается в сон. Несколько мишек на подтаявшие сливки, пара фото на память и можно закругляться. Миша идёт в ванную комнату за мокрым полотенцем, обтирает любимую задницу от сладких сливок и собственной спермы, целует упругие ягодицы и старается не начать всё заново. Дженсен устал, да и ему самому нужно отдохнуть. Поэтому он гасит свет и залезает под одеяло к любимому. Такая нужная им обоим ночь, пусть уже и рассвет за окнами. Впереди у них ещё будут эти мгновения наедине.