Никогда не бойтесь что-то изменить в своей жизни. Иногда это полезно. Иногда необходимо, а иногда - чертовски приятно.
Моя жизнь была странной и непонятной, в какой-то степени даже несчастной. Но начнём по порядку. Во-первых. Что бывает у каждого мальчишки или девчонки с самого рождения, или практически у всех? Игрушки? Близко, но не то. Одежда? Тоже рядом, но и в том, что нет. Семья и близкие родственники? Самое яблочко! Но у Гарри Поттера их нет. Нет, они были когда-то давно, но, как говорит тётя Петунья по материной линии, в семье которой он теперь живёт без малого больше девяти лет, практически десять, что они погибли по вине отца Гарри в автокатастрофе и оттуда и шрам в виде молнии на лбу. После этих вопросов Тётя ходила нервная и все говорила, чтобы он не приставал с дурацкими вопросами к ней. Но тем не менее есть и остальные члены семьи. Это Вернон Дурсль, родной законный муж тёти Петунии и отец их общего ребёнка. К нему, к Гарри, относится больше как к пустому месту, стараясь не замечать вообще лишний раз, пока племянник не набедокурит или на него никто не пожалуется. Что ж, это, похоже, устраивает их обоих. И последний член семьи - это общий ребёнок тёти Петунии и дяди Вернона - сын Дадли Дурсль, являющийся двоюродным братом Гарри, затюканный донельзя и закупанный в родительской любви по самое не балуй. Закупанный так, что скоро в дверь не влезет, а от наглости и вседозволенности по отношению к кузену чуть не взорвётся... Для старших Дурслей он всегда останется идеальным ребёнком, в то время как на племянника, найдутся лишь упрёки. Ему нет места в этой маленькой семье, тем более он, если хорошо поразмыслить, самый настоящий подкидыш. Да-да, когда его родители умерли, а умерли они 31 октября, его кто-то, как котёнка, подбросил под дверь холодной ноябрьской ночью в возрасте чуть больше годика. В следствии чего было много разбирательств и много лечения, а Гарри, как магнит, в младшем возрасте притягивал различные болячки и приходилось тёте ездить с ним часто в больницу и тратиться на дорогущие лекарства и это притом, что у них уже был Дадли в том же возрасте! О том, как они много тратят на него тётя и дядя любят говорить во время сильного гнева, чаще всего называя нахлебником и дармоедом, а тётя Мардж, сестра дяди Вернона и родная тётка Дадли, так и вообще говорит, что надо было сдать того в детский дом. Но он все равно часть семьи, хоть только по кровной связи между ним и тетушкой Петунией с Дадли, хоть и самой недолюбленной частью. Да, Гарри в этом доме никто не любил, это проскальзывало во всем. Он жил, сколько себя помнил, в чулане под лестницей в компании пыли, пауков немногочисленных вещей, больше состоящих из учебников, чем из одежды, да с маленькими, еле заметным сломанными Дадлиными игрушками, которыми Дадли уже не играет (хоть у них и есть нормальная вторая комната на втором этаже, но она была отведена для старых поломанных и не интересных игрушек Дадли. Большую часть из них составляют книги, да старые ломаные-переломанные бойцы, что быстро наскучили наглому поросёнку, да и он уже, наверное, забыл их, все равно в основном сидит либо возле телевизора, либо возле компьютера. Носит Гарри одежду тоже двоюродного брата, что очень сильно ему велика и смотрится на нем, как висячий мешок картошки, но тётя не намерена часто покупать ему что-то новое, так что приходится терпеть. Одевают, кормят и крыша есть - спасибо и на этом. Дальше идут нюансы, что есть, как Гарри думает по своему усмотрению, различные наказания и работа по дому: в саду повозиться, уборку сделать и помочь с готовой. Нет, он не жалуется, ему же это в жизни пригодиться и он в будущем сможет выжить в мире, ведь он не Дадли, у которого есть заботливые папочка и мамочка. Везде, на взгляд одинокого ребёнка, есть плюсы. А то, что работу дают, да одежду не покупают специально для него, для Гарри - это мелочи жизни, как и то, что его не берут чаще всего веселиться вместе со всеми, стараясь оставить с кем-нибудь, чаще всего это оказывалась старая кошатница со стажем миссис Фигг. Вот эту дамочку Гарри опасался. Всё время вместе с котами так пристально наблюдает за его и родственников жизнью на Тисовой улице, как ни за одной другой. И взгляд у неё такой, злой и не добрый, в какие-то моменты даже... злорадный. Интересно, что он успел сделать такого, что взрослая женщина злорадствовала над неудачами маленького мальчика? Или он в ещё раннем детстве сильно обидел её любимца, наступив тому на хвост? Похоже, этот вопрос останется нерешенным. Во-вторых. Он был незапланированным и нежданным дополнением к семье, принесшим с самого своего появления одни убытки, что уже не добавляет очков симпатии со стороны родни. А Дадли, видя холодное отношение со стороны родителей к кузену, сделал его грушей для битья. Для себя и для своих друзей-дураков, что могут обижать только тех, кто слабее их и не может дать сдачи. Так началась игра под название "Охота на Гарри". В этой игре есть только один победитель - все зависит от того, как сильно и быстро Гарри сможет убежать от своих преследователей. Благо, что возглавлял и вёл шайку именно Дадли, а он и бег - понятия мало знакомые друг с другом. Хоть один плюс есть - он научился быстро бегать и пользоваться обстановкой. Очень редко, но какие-то учителя видят это безобразия и прекращают эту травлю, жаль что это помогало ненадолго, и через несколько дней мальчишки снова терроризировали Гарри, стараясь не попадаться на глаза взрослых. Один раз Гарри, убегая от кузена с его дружками каким-то чудом переместился на крышу школы. Из-за чего тётя и дядя, когда узнали, были очень-очень злы на него. И не только на него! Прилетело даже ненаглядному Дадли, так что хоть что-то хорошее из той истории было... В-третьих. Вокруг Гарри всегда происходило что-то необыкновенное, что никогда не происходило ни с тётей, ни с дядей, ни с Дадли, ни со старой кошатницей, ни с кем-то ещё. Это можно было бы назвать даже...волшебством, так горячо не любимым старшими Дурслями, что для них приравнивалось все необычное, выходящее за рамки человеческого понимания, к ненормальности. А ненормальности происходили довольно часто с Гарри, в связи с чем Дурсли наказывали его при помощи запирания в чулан, выпуская только для определённых действий и, в какой-то степени, морили его голодом, не давая ужинать по несколько дней. Вследствие чего он является низким ходячим скелетом, "Кожа да кости!" - говорят люди. В связи с чем очень редко кто угадывал его возраст, принимая за младшеклассника, чем за десятилетку. У Гарри было худое лицо, да и весь он был худым, и острые коленки. Единственной гордостью были тёмные непослушные волосы, которые трудно расчесать и, как говорит тётя, они ему достались от его отца. Да глаза, необычного чисто-зелёного цвета, оттенка свежей травы или изумруда, но больше плюсов в глазах у него нету. А что, кому нравится плохое зрение? А темнота чулана не улучшала погоду на его и так плохом зрении. В связи с чем Гари приходится носить старые, склеенные-переклеенные скотчем очки-велосипеды, что совсем ему не шли, да кто бы его послушал.. Но вот Гарри через месяц уже одиннадцать, а у кузена День Рождения, значит будет большой праздник и его поднимут помогать к его подготовке. Чего очень не хочется, но против тёти Петунии не попрешь. А пока есть возможность, можно и поспать.***
Его подняли в этот день ни свет, ни заря. Точнее, его разбудили душераздирающие крики тёти Петунии, по ошибке зовущиеся голосом, чтобы он встал и помог ей на кухне приготовить завтрак. Пришлось подчиниться, а ведь ему такой красочный сон снился, вот бы его ещё увидеть, жаль что в жизни такое мало возможно. Подгоняемый криками тёти, мальчик быстро оделся и пришёл на кухню, где тут же стал у плиты присматривать за беконом. В это время пришли две свинь..., то есть, дядя Вернон и Дадли. Только один сразу уткнулся в газету, буркнув Гарри, чтобы он расчесался, то второй принялся считать подарки. И по мере того, как лицо кузена вытягивалось, все понимали, что будет, скоро, жарко всем. — Тридцать шесть, — произнес он грустным голосом, укоризненно глядя на отца и мать. — Это на два меньше, чем в прошлом году. — Дорогой, ты забыл о подарке от тетушки Мардж, он здесь, под большим подарком от мамы и папы! — поспешно затараторила тетя Петунья. — Ладно, но тогда получается всего тридцать семь. — Лицо Дадли покраснело. Гарри, сразу заметив, что у Дадли вот-вот приключится очередной приступ ярости, начал поспешно поглощать бекон, опасаясь, как бы кузен не перевернул стол. Тетя Петунья, очевидно, тоже почувствовала опасность. Тут начались уговоры и обещания купить ещё два или три подарочки ещё в городе. Истерика прекратилась, но тут зазвонил телефон, и тетя Петунья метнулась к аппарату. А Гарри и дядя Вернон наблюдали, как Дадли разворачивает хорошо упакованные подарки. Короче, смотрели на картину, что повторяется из года в год, меняя число подарков и возраст именинника, или вообще каждый месяц. С Петунии и Вернон станет я подарить Дадли новую игрушку за просто так. А ведь у самого Гарри в день рождения нету ни вкусного завтрака, ни торта, ни даже нормального подарка, хорошее, если ему подарят старые дядины носки или один пенс. На данный момент зазвонил телефон. Пока тётя слушала говорящего на том конце связи, её лицо становилось все темнее и прискорбнее. Интересно, почему? - Вернон, миссис Фигг сломала ногу и теперь лежит в больнице, так что она не сможет взять этогок себе сегодня. - обратилась тётя к мужу. И что это за ужасная привычка обращаться ко мне так, будто меня рядом нет или словно он был настолько туп, что все равно не мог понять, что речь идет именно о нем. Спокойно, Гарри, дыши и успокаивайся. От возмущения на обращения погода не улучшится, да и сам он может получить по самое не балуй. И начался совет что же со мной делать: посыпались предложения кому меня можно сдать на один день. Иногда мне кажется, что они говорят не об мальчике, а об чемодане. С чего бы я, они меня всерьёз не воспринимают. Что взять с ребёнка. Но может высказать свое мнение, а что, вдруг прокатит? Мне терять нечего. — Вы можете оставить меня одного, — вставил Гарри, надеясь, что его предложение всем понравится и он наконец посмотрит по телевизору именно те передачи, которые ему интересны, а может быть, ему даже удастся поиграть на новом компьютере Дадли. Вид у тети Петуньи был такой, словно она проглотила лимон. И посыпались после этого возмущенные взгляды, как из рога изобилия. Люблю их за это. За каждый косяк по сто ушибов. — Может быть... — медленно начала тетя Петунья. — Может быть, мы могли бы взять его с собой... и оставить в машине у зоопарка... — Я не позволю ему сидеть одному в моей новой машине! — возмутился дядя Вернон. Дадли громко разрыдался. То есть на самом деле он вовсе не плакал, последний раз настоящие слезы лились из него много лет назад, но он знал, что стоит ему состроить жалобную физиономию и завыть, как мать сделает для него все, что он пожелает. Что, собственно, и произошло. - Дадли, мой маленький, мой крошка, пожалуйста, не плачь, мамочка не позволит ему испортить твой день рождения! — вскричала миссис Дурсль, крепко обнимая сына. — Я... Я не хочу... Не хоч-ч-чу, чтобы он ехал с нами! — выдавил из себя Дадли в перерывах между громкими всхлипываниями, кстати абсолютно фальшивыми. — Он... Он всегда все по-по-портит! — Миссис Дурсль обняла Дадли, а тот высунулся из-за спины матери и, повернувшись к Гарри, состроил отвратительную гримасу. В этот момент раздался звонок в дверь. — О, господи, это они! — В голосе тети Петуньи звучало отчаяние. Через минуту в кухню вошел лучший друг Дадли, Пирс Полкисс, вместе со своей матерью. Пирс был костлявым мальчишкой, очень похожим на крысу. Именно он чаще всего держал жертв Дадли, чтобы они не вырывались, когда Дадли будет их лупить. Увидев друга, Дадли сразу прекратил свой притворный плач. Полчаса спустя Гарри, не смевший поверить в свое счастье, сидел на заднем сиденье машины Дурслей вместе с Пирсом и Дадли и впервые в своей жизни ехал в зоопарк. Тетя с дядей так и не придумали, на кого его можно оставить. Но прежде чем Гарри сел в машину, дядя Вернон отвел его в сторону. — Я предупреждаю тебя! — угрожающе произнес он, склонившись к Гарри, и лицо его побагровело. — Я предупреждаю тебя, мальчишка, если ты что-то выкинешь, что угодно, ты просидишь в своем чулане взаперти до самого Рождества! —Я буду хорошо себя вести! — пообещал Гарри. — Честное слово... Но дядя Вернон не поверил ему. Ему никто никогда не верил. Как обычно. Всю дорогу дядя Вернон жаловался тете Петунье на окружающий мир. Он вообще очень любил жаловаться: на людей, с которыми работал, на Гарри, на совет директоров банка, с которым была связана его фирма, и снова на Гарри. Банк и Гарри были его любимыми — то есть нелюбимыми — предметами. Однако сегодня главным объектом претензий дяди Вернона стали мопеды. Из-за того, что их обогнал мопед, дядя стал ворчать. Хоть Гарри и понимал, что надо молчать сейчас, но это было выше его сил и он выпалил то, от чего засмеялась и Пипс, и Дадли: ему приснился летающий мопед, и он сказал запретное слово на "В" - волшебство. Из-за внезапной ярости дядя Вернон чуть не въехал в идущую впереди машину. К счастью, он успел затормозить, а потом рывком повернулся к Гарри — его лицо напоминало гигантскую свеклу с усами. — МОПЕДЫ НЕ ЛЕТАЮТ! - проорал он. Дадли и Пирс дружно захихикали ещё сильнее. — Да, я знаю, — быстро сказал Гарри. — Это был просто сон. Как обычно, Дурсль стал ужасно раздражительным. Как бы Гарри не пытался узнать из-за чего его родственники так ненавидят волшебство и все упоминания на нем, он ничего, кроме новой порции криков и воплей не получил. Больно-то и хотелось. Совершенно лишние и очень опасные идеи. Но к моменту, когда Поттер вынырнул из своих мыслей, машина подъехала к зоопарку. Воскресенье выдалось солнечным, и в зоопарке было полно людей. На входе Дурсли купили Дадли и Пирсу по большому шоколадному мороженому, а Гарри достался фруктовый лед с лимонным вкусом — и то только потому, что они не успели увести его от прилавка, прежде чем улыбающаяся мороженщица, обслужив Дадли и Пирса, спросила, чего хочет третий мальчик. Но Гарри и этому был рад, он с удовольствием лизал фруктовый лед, наблюдая за чешущей голову гориллой, — горилла была вылитым Дадли, только с темными волосами. У Гарри давно не было такого прекрасного утра. Правда, он был настороже и старался держаться чуть в стороне от Дурслей, потому что к полудню заметил, что Дадли и Пирсу уже надоело смотреть на животных, а значит они могут решить заняться своим любимым делом — попытаться избить его. Но пока все обходилось. Они пообедали в ресторанчике, находившемся на территории зоопарка. А когда Дадли закатил истерику по поводу слишком маленького куска торта, дядя Вернон заказал ему кусок побольше, а остатки маленького достались Гарри. Впоследствии Гарри говорил себе, что начало дня было чересчур хорошим для того, чтобы таким же оказался и его конец. После обеда они пошли в террариум. Там было прохладно и темно, а за освещенными окошками прятались рептилии. Там, за стеклами, ползали и скользили по камням и корягам самые разнообразные черепахи и змеи. Гарри было интересно абсолютно все, но Дадли и Пирс настаивали на том, чтобы побыстрее пойти туда, где живут ядовитые кобры и толстенные питоны, способные задушить человека в своих объятиях. Дадли быстро нашел самую большую в мире змею. Она была настолько длинной, что могла дважды обмотаться вокруг автомобиля дяди Вернона и такой сильной, что могла раздавить его в лепешку, но в тот момент она явно была не в настроении демонстрировать свои силы. А если точнее, она просто спала, свернувшись кольцами. Дадли прижался носом к стеклу и стал смотреть на блестящие коричневые кольца. — Пусть она проснется, — произнес он плаксивым тоном, обращаясь к отцу. Дядя Верной постучал по стеклу, но змея продолжала спать. — Давай еще! — скомандовал Дадли. Дядя Вернон забарабанил по стеклу костяшками кулака, но змея не пошевелилась. — Мне скучно! — завыл Дадли и поплелся прочь, громко шаркая ногами. Гарри встал на освободившееся место перед окошком и уставился на змею. Он бы не удивился, если бы оказалось, что та умерла от скуки, ведь змея была абсолютно одна, и ее окружали лишь глупые люди, целый день стучавшие по стеклу, чтобы заставить ее двигаться. Это было даже хуже, чем жить в чулане, единственным посетителем которого была тетя Петунья, барабанящая в дверь, чтобы тебя разбудить. По крайней мере, Гарри мог выходить из чулана и бродить по всему дому. Внезапно змея приоткрыла свои глаза-бусинки. А потом очень, очень медленно подняла голову так, что та оказалась вровень с головой Гарри. Змея ему подмигнула. Гарри смотрел на нее, выпучив глаза. Потом быстро оглянулся, чтобы убедиться, что никто не замечает происходящего, — к счастью, вокруг никого не было. Он снова повернулся к змее и тоже подмигнул ей. Змея указала головой в сторону дяди Вернона и Дадли и подняла глаза к потолку. А потом посмотрела на Гарри, словно говоря: «И так каждый день». — Я понимаю, — пробормотал Гарри, хотя и не был уверен, что змея слышит его через толстое стекло. — Наверное, это ужасно надоедает. Змея энергично закивала головой. — Кстати, откуда вы родом? — поинтересовался Гарри. Змея ткнула хвостом в висевшую рядом со стеклом табличку, и Гарри тут же перевел взгляд на нее. «Боа констриктор, Бразилия», — прочитал он. — Наверное, там было куда лучше, чем здесь? — Боа констриктор снова махнул хвостом в сторону таблички, и Гарри прочитал: «Данная змея родилась и выросла в зоопарке». — А понимаю, значит, вы никогда не были в Бразилии? — Змея замотала головой. В этот самый миг за спиной Гарри раздался истошный крик Пирса, Гарри и змея подпрыгнули от неожиданности. — Дадли! Мистер Дурсль! Скорее сюда, посмотрите на змею! Вы не поверите, что она вытворяет! — Через мгновение, пыхтя и отдуваясь, к окошку приковылял Дадли. — Пошел отсюда, ты, — пробурчал он, толкнув Гарри в ребро. Гарри, не ожидавший удара, упал на бетонный пол. Последовавшие за этим события развивались так быстро, что никто не понял, как это случилось: в первое мгновение Дадли и Пирс стояли, прижавшись к стеклу, а уже через секунду они отпрянули от него с криками ужаса. Гарри сел и открыл от удивления рот — стекло, за которым сидел удав, исчезло. Огромная змея поспешно разворачивала свои кольца, выползая из темницы, а люди с жуткими криками выбегали из террариума. Гарри готов был поклясться, что, стремительно проползая мимо него, змея отчетливо прошипела: — Бразилия — вот куда я отправлюсь... С-с-спасибо, амиго... Владелец террариума был в шоке. — Но тут ведь было стекло, — непрестанно повторял он. — Куда исчезло стекло? — Директор зоопарка лично поднес тете Петунье чашку крепкого сладкого чая и без устали рассыпался в извинениях. Пирс и Дадли были так напуганы, что несли жуткую чушь. Хоть Гарри и видел, что это была простая имитация со стороны змеи, но разве идиоты в это поверят, особенно ему. Немного успокоившись Пипс выдал главную тайну Гарри Поттера о сегодняшнем дне: он умеет говорить со змеями. Услышав это, мальчик сразу понял, что дома его будет ждать разбор полётов. По возвращению на Тисовую улицу его отправили в чулан, как и обещалось перед поездкой, без еды. А в это время дядя расположился в гостиной, пытаясь успокоить нервы. Много позже, лежа в темном чулане, Гарри пожалел, что у него нет часов. Он не знал, сколько сейчас времени, и не был уверен в том, что Дурсли уже уснули. Он готов был рискнуть и выбраться из чулана на кухню в поисках какой-нибудь еды, но только если они уже легли. Иной раз он вспоминал про родителей и представлял их общую счастливую жизнь. Иногда, часами лежа в темном чулане, он пытался хоть что-то извлечь из памяти дня их смерти, ведь и он тоже был в той машине, когда произошла катастрофа, и перед его глазами вставало странное видение: ослепительная вспышка зеленого света и обжигающая боль во лбу. Видимо, это случилось именно во время аварии, хотя он и не мог объяснить, откуда там взялся зеленый свет. И своих родителей он тоже не мог вспомнить. Тетя и дядя никогда о них не рассказывали и, разумеется, ему было запрещено задавать вопросы. Фотографии его родителей в доме Дурслей отсутствовали. Когда Гарри был младше, он часто мечтал о том, как в доме Дурслей появится какой-нибудь его родственник, далекий и неизвестный и заберет его отсюда. Но этого так и не произошло — его единственными родственниками были Дурсли — и Гарри перестал мечтать об этом. Но иногда ему казалось — или ему просто хотелось в это верить — что совершенно незнакомые люди ведут себя так, словно хорошо его знают. Надо признать, это были очень странные незнакомцы. Однажды, когда они вместе с тетей Петуньей и Дадли зашли в магазин, ему поклонился крошечный человечек в высоком фиолетовом цилиндре. Тетя Петунья тут же рассвирепела, злобно спросила Гарри, знает ли он этого коротышку, а потом схватила его и Дадли и выбежала из магазина, так ничего и не купив. А как-то раз в автобусе ему весело помахала рукой безумная с виду женщина, одетая во все зеленое. А недавно на улице к нему подошел лысый человек в длинной пурпурной мантии, пожал ему руку и ушел, не сказав ни слова. И что самое загадочное, эти люди исчезали в тот момент, когда Гарри пытался повнимательнее их рассмотреть. Хотя это очень странно и он полностью поддерживает позицию тёти в этой вопросе - держись от этих личностей подальше и целее будешь.***
После истории с удавом из зоопарка последовало самое жестокое наказание, которое только было за жизнь Гарри. И свободно выходить из чулана, а не только в школу и по некоторым домашним делам, он не мог. Уже начались летние каникулы, чему не был рад мальчик, ведь это значит, что у Дадли и Ко появилось больше возможностей испортить ему жизнь, чем они и занимались. Потом тётя с мужем и сыном поехали в Лондон, чтобы купить школьную форму для Дадли в "Вонингс". На время их отсутствия его сдали на поруки миссис Фигг, что уже выписали из больницы и старушка стала более чише по отношению ко всему, что происходило на улице и к жизни самих Дурслей и Поттера (или ему просто так кажется? Так, прекрати, Гарри, Фигг - простая старушка, а не агент под прикрытием!). По приезду Дадли специально прошёлся в гостиной в новенькой школьной форме, состоявшейся из темно-бордового фрака, оранжевых бридж и плоской соломенной шляпы, которые называются канотье, в добавок к комплекту шла деревянная трость, чем Дадли все время пользовался...кхм...игрался, что ещё больше добавил тому сходство со свиньёй в алом фраке с тростью наперевес. И смех, и грех. Самому же Гарри, старую форму Дадли красили в серый цвет на кухне в кастрюле в одно утро. Эх, а ведь день так хорошо начинался...А ведь в голову сразу стали лезть мысли о будущей школе и всех байках, ходивших вокруг неё. Одна из таких - старшекурсники засовывали в первый же день головы новичков в унитаз. Приятного в этом мало. Потом его отправляют во время завтрака за письмами, где и начинает полная вакханалия. На коврике лежали открытка от сестры дяди Вернона по имени Мардж, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, в котором, судя по всему, лежал счет, и письмо для Гарри. Это было первым личным письмом в жизни Гарри, естественно оно вызовет интересен, а уж как ему обрадуется родственники, когда увидят...Нет, надо сразу сдать, а-то ещё больше будут сердиться, когда правда выйдет наружу. "Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей" — вот что было написано на конверте. Конверт, тяжелый и толстый, был сделан из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелеными чернилами. Марка на конверте отсутствовала. Дрожащей (от нервов, ведь для Поттера, что ни день - пара сотен убитых нервов, а нервные клетки, как правило, не восстанавливаются. А сейчас так и вообще. Похоже, в теле Гарри умерло так много клеток, что можно было бы из них выложить слона.) рукой Гарри перевернул конверт и увидел, что он запечатан пурпурной восковой печатью, украшенной гербом, на гербе были изображены лев, орел, барсук и змея, а в середине — большая буква "X". Интересно, а что внутри там?... — Давай поживее, мальчишка! — крикнул из кухни дядя Верной. — Что ты там копаешься? Проверяешь, нет ли в письмах взрывчатки? - и, видимо, доволен своей шуткой расхохотался в голос. Гарри вернулся в кухню, все еще разглядывая письмо. Он протянул дяде Вернону счет и открытку, сел на свое место и начал медленно вскрывать желтый конверт. Дядя Верной одним движением разорвал свой конверт, вытащил из него счет, недовольно засопел и начал изучать открытку. — Мардж заболела, — проинформировал он тетю Петунью. — Съела какое-то экзотическое местное блюдо и... — Пап! — внезапно крикнул Дадли. — Пап, Гарри тоже что-то получил! Гарри уже собирался развернуть письмо, написанное на том же пергаменте, из которого был сделан конверт, когда дядя Верной вырвал бумагу из его рук. — Это мое! — возмутился Гарри, пытаясь завладеть бумагой. — И кто, интересно, будет тебе писать? — презрительно фыркнул дядя Верной, разворачивая письмо и бросая на него взгляд. Стоит ли говорить, какой кипишь поднялся после этого? О-о...Он был знатный. Такая реакция была у Верона Дурсля, ну, похожая реакция, только месяц назад в истории с удавом и зоопарком. — П-П-Петунья! — заикаясь, выдохнул он. Дадли попытался вырвать у него письмо, но дядя Вернон поднял его над собой, чтобы Дадли не смог дотянуться. Подошедшая Петуния, что с любопытством заглянула в письмо разве что чуть не упала, благо силы и выдержка нашлись, и она устоял на ногах. И только выражение лица и голоса выдавали её волнение. — Вернон! О боже, Вернон После же, супруги переглянулись и отправили вон из кухни. Что самое удивительное, Дадли тоже выгнали на пару со мной и даже не дали прочитать письмо. Так что, у кухонной двери толкались уже мы оба, пытаясь услышать хоть слово из того, что мистер и миссис Дурсль обсуждали. Дадли досталось место у заочной скважины, а Гарри уже пришлось улечься на пол, несмотря ни на какие неудобства, и приложиться ухом к узенькому пространству, разделяющему кухонную дверь и пол. — Вернон, — произнесла тетя Петунья дрожащим голосом. — Вернон, посмотри на адрес, как они могли узнать, где он спит? Ты не думаешь, что они следят за домом? — Следят... даже шпионят... а может быть, даже ходят за нами по пятам, — пробормотал дядя Верной, который, кажется, был на грани помешательства. — Что нам делать, Вернон? Может быть, следует им ответить? Написать, что мы не хотим... — Гарри видел, как блестящие туфли дяди Вернона ходят по кухне назад и вперед. — Нет, — наконец ответил дядя Вернон. — Нет, мы просто проигнорируем это письмо. Если они не получат ответ... Да, это лучший выход из положения... Мы просто ничего не будем предпринимать... — Но... — Мне не нужны в доме такие типы, как они, ты поняла, Петунья?! Когда мы взяли его, разве мы не поклялись, что искореним всю эту опасную чепуху?! Поняв, что больше ничего не услышит для себя нового и полезного, Гарри, от греха, что его заметят, ведь Дадли-то простят, а ему - нет. Этим же вечером Гарри спал в своей собственной комнате. Да, она была грязная и играла большую роль в качестве склада для Дадлиного бар...то есть старых и ненужных игрушек Дадли. Но это была уже его комната. Увы, но даже тот факт, что мне отдали вторую Дадлину комнату не спас, к сожалению, моих дражайших тетушку и дядюшку с Дадли. Письма все продолжали приходить. Тётя и дядя находили их практически повсюду, даже в яйцах! Интересно, как они туду попали, все-таки? Совы все чаще стали оставаться на нашей улице. Пока не случилось ЭТО. Дело было в воскресенье. Дядя был в приподнятом настроении, так как по воскресениям никакой почты нет. Пока внезапно из камина со скоростью пули не вылетели тридцать или даже сорок писем для него, для Гарри. Одно письмо, пока Дурсли были, так скажем, заняты, попало в руки к ребёнку, но его все же сумели забрать раньше, чем мальчик что-нибудь прочитать. Дядя был очень рассержен, тётя встревоженная, а Дадли не понимающие цеплялся за материнскую юбку. Дядя Вернон принял безоговорочно решение: Уезжаем. Считай побег от писем. Меня терзают смутные сомнения, что это поможет нам, но попытка, как говорится, не пытка. Кто бы знал, что я был так близок к правде. В гостинице, к которой мы подъехали, нас уже ждали письма. Письма с моим адресом, письма с числом номера, в котором меня хотели поселить. Это ещё сильнее разозлило дядю. Мы остались в машине, пока дядя решал какие-то вопросы с ресепшеном. Всё было бы тихо и спокойно, если бы Дадли не начал хныкать о том, что сегодня, в понедельник, должно проходить его любимое телешоу. А это значит, нет, не то что Дадли пропустит шоу, а то, что завтра у Гарри будет День Рождение и ему исполнится во вторник одиннадцать лет. Хотя, скорее всего, в такой суматохе никто и не вспомнит о нем, либо, что мало вероятно, подарят какую нибудь безделушку что-то типа старых носков дяди Вернона, как в прошлом году. Дядя Вернон вернулся довольно быстро и в приподнятом настроении, объявив что нашёл прекрасное место для ночлега. Только он забыл предупредить о том какое оно. Когда мы наконец добрались до этого самого ночлега мы и подумать не могли, что оно воспроизведет такое впечатление. Не в лучшую сторону. Само наше временное пристанище находилось на огромной скале посреди моря. На вершине скалы приютилась самая убогая хижина, какую только можно было представить. Понятно, что ни о каком телевизоре не могло быть и речи. Кто-то будет расстроен. Внутри был настоящий кошмар — сильно пахло морскими водорослями, сквозь дыры в деревянных стенах внутрь с воем врывался ветер, а камин был отсыревшим и пустым. Вдобавок ко всему в домике было лишь две комнаты. Как только стемнело, начался шторм. Брызги высоких волн стучали в стены домика, а усиливающийся ветер неистово ломился в грязные окна. Тетя Петунья нашла в углу одной из комнат покрытые плесенью одеяла и устроила Дадли постель на изъеденной молью софе. Они с дядей Верноном ушли во вторую комнату, где стояла огромная продавленная кровать, а Гарри пришлось улечься на пол, накрывшись самым тонким и самым рваным одеялом. Неудивительно. Гарри не мог заснуть из-за сильного ветра, он поеживался от холода и переворачивался с боку на бок, стараясь устроиться поудобнее, а в животе у него урчало от голода. В это время Дадли уже спал и храпел, вторя грому и ветру. Пока время шло, Гарри успел нарисовать на пыли торт с одиннадцатью свечками и решил хотя бы так, когда наступит новый день порадовать себя. Время шло. Уже было без трех двенадцать. Снаружи раздался непонятный звук, словно море громко хлестнуло по скале. А еще через минуту до Гарри донесся громкий треск — наверное, это упал в море большой камень. Еще одна минута, и наступит день его рождения. Тридцать секунд... двадцать... десять... девять... Может, имеет смысл разбудить Дадли, просто для того что-бы его позлить? Три секунды... две... одна... БУМ! Хижина задрожала, Гарри резко сел на полу, глядя на дверь. За ней кто-то стоял и громко стучал, требуя, чтобы его впустили. Но кто?***
События ночи и последующего утра со днем смешались в голове мальчика. Ещё бы, с такими-то потрясениями и открытием главных тайн твоей жизни. Но все по порядку. Внезапным ночным посетителей оказался Рубеус Хагрид, хранитель ключей школы чародейства и волшебства Хогвартс. Именно он принёс с собой последнее письмо и праздничный торт, на который случайно сел по дороге сюда. Именно Хагрид рассказал о том, что он волшебник и что его родители были волшебниками и умерли не в аварии, а от того, что их убил тёмный колдун, который в свою очередь...ох,не будем забегать вперёд. Как же Гарри был возмущён тем фактом, что тётя и дядя лгали ему всю его сознательную жизнь вместе с ними, что они не говорили всей правды, хотя могли. Стоит ли говорить, что все закончилось мини скандалом, что завершился тем, что колдун наколдовал Дадли поросячий хвост? Ох, как же Гарри в душе радовался этому чуть-чуть, пусть его зазнавшийся кузен ощутит на своей шкуре то, как плохо бывает, когда не можешь сопротивляться сильному! Каким же я был идиотом... После этой ночи, мы с Хагридом отправились в Лондон за покупками к школе. Самое удивительное, что отправились мы на той самой лодке, на которой мистер Дурсль переправился на маяк. Мысли о том, как тётушка и её семья обратно вернутся даже не посетила мою голову. За что мне стало ещё стыднее, ведь они не маги, в отличии от Хагрида, который добрался до скалы своим, магическим образом, но по непонятным для меня причинам не может сделать точно также и переправить нас в Лондон. Уже это заставило насторожиться, но, может быть, я делаю слишком поспешные выводы... Перед тем как попасть на магическую улицу нам пришлось пройти через паб "Дырявый котёл". Как объяснил мой сопровождающий, этот паб могли видеть только маги, а маглы, то есть люди не маги, не могли его видеть. Уже в самом здании я понял, что Хагрид - не лучший вариант для сопровождения ребёнка, что является победителем самого Тёмного Волшебника всех времен и народов. Что тоже странно, но я об этом даже не подумал, так как был занят новым миром и знакомством с магами, что находились в пабе. Одним из таких магов и оказался новый профессор по Защите от Тёмных Сил - профессор Квиррелл. Профессор, увы, заикался. Надеюсь, что на занятиях ему будет лучше, так как предмет видимо важен в жизни магов. С профессором Зоти мы распрощались быстро, так как ему надо было пойти и купить себе книгу о вампирах. После паба Хагрид отвёл меня в банковское хранилище Гринготтс, где маги Англии хранят свое золото. Как мне объяснил Хагрид, гоблины, а именно они и являются хозяевами Гринготтс, владеют всеми активами и золотом волшебников. Как так получилось я должен буду узнать на уроках истории в Хогвартсе. Потом пошла не знаю какая по счету хвалебная Ода в честь Дамблдора. Который не даёт мне надежду на что-то, так как именно он и отправил меня к тётке, что ненавидят магию до чёртиков, сулит мне судьба беды вместе с этим стариком, чует моя пятая точка это... В банке мы посетили моё личное хранилище, в котором находился мой ученический сейф для обучения, и в котором находилась целая гора золота. Нет, не так. Целая ГОРА золота! И как же так? Ведь мои тетя с дядей всю мою недолгую жизнь попрекали каждым куском хлеба и каждой Дадлиной старой вещью. Они лгали мне, забирая деньги мои, или им наоборот никто ничего не давал? так много вопросов, и так мало ответов. Можно уже начать вести список и первым же пунктом можно поставить: кто мне друг и враг, а дальше по убывающей, отплясывая от этой информации. Пока надо держать в уме информацию от Хагрида, да попробовать расспросить поверенного семьи Поттеров, может он что расскажет? Увы, но поговорить с гоблином мне не дал тот же Хагрид. Взяв горсть для его рук, и для меня целую монет, она рассказал мне про галеоны, сикли и кнаты. Главное не забыть про это. Это ведь не привычные мне фунты и стерлинги. После этого меня и моего сопровождающего привели к какому-то хранилищу и Хагрид оттуда что-то взял завернутое в ткань. На выходе он сказал, что это большой секрет, как с хвостом у Дадли, и при этом посмотрел таким взглядом, что я сразу пообещал себе не вспоминать и не трепаться про этот сверток, чтобы там не находилось. После повторных американских горок уже наверх, Хагрид сказал, что ему надо...кхм...отдохнуть. И я заверил, чт справлюсь с покупками, он отвел меня в магазин одежды Мадам Малкин и ушел в паб. Отдыхать. А я ушел за одеждой. С учетом того золота, что мне дали, думаю, что мне хватить скупить пол магазина. Пойдем, посмотрим на товар и цены. В магазине уже были покупатели моего возраста, по виду, может, это мои будущие однокурсники?, так что мне пришлось тихо ждать своей очереди. Так бы и продолжилась эта тихая закупка, если бы один из детей не обратился ко мне. -Привет, тоже в Хогвартс?-спросил платиноволосый мальчик, смотря прямо на меня. -Да,- подождем, что скажет дальше. -Ты уже знаешь на какой факультет попадешь? Я попаду на Слизерин. Самый лучший факультет. Если меня отправят в Пуффендуй, я уйду из школы. А ты? -Я не знаю. Возможно, ты и прав. - странно, Хагрид говорил, что все факультеты равны, но Гриффиндор немного лучше остальных, в то время как Слизерин хуже. Посмотрим что будет дальше. Похоже, мое молчание было принято за нерешительность и ко мне обратился уже второй ребенок. Уже девочка, похожая на первого. -Здравствуй, меня зовут Селестина Малфой, а это мой брат Драко Малфой, — максимальное дружелюбие и легкая улыбка, может она не так уж и ужасна и не напориста как ее брат. -Так похожи...- и тут меня озаряет - они же близнецы!Я за всю свою жизнь видел мало близнецов, а тут еще разнополые. -Это все потому, что мы с Селестиной близнецы. А как тебя зовут? Драко, видимо, решил проявить терпимость и не стал высокомерить сильнее, хотя не прекратил растягивать гласные. Спасибо еще, что издеваться не начал, от этих волшебников еще не известно что ждать. А они еще, кажется, родились и выросли в этом мире. Никто не знает, что в их головах творится. Надо держать уши востром. -Меня зовут Гарри, Гарри Поттер. - хотелось посмотреть на их реакцию и сравнить с реакцией других людей из паба. Эта реакция меня приятно удивила. -Ясно. Если честно, я не так тебя представляла. Это доказывает то, что нельзя верить всему, что пишут в книгах и газетах. Да неужели! Хоть кто-то из вменяемых людей! Стоп, про меня писали книги и газеты? Про то, что я сделал, да не помню что? Да и люди...кто-то специально слил мою внешность. Наверное, так как темноволосых мальчиков с зелеными глазами много, но шрам был скрыт челкой. Ох, если бы только Хагрид был тише. -Верно-верно. Если вспомнить, какой чушь написали в последнем выпуске, то да. Особенно нашу семью поливают грязью, как только могут. А вот тут поподробнее. У нас есть фавориты в министерстве - гриффиндорцы, а есть опальные, но со связями - это слизеринцы. Так как Драко говорил, что поступит на Слизерин, а сестра явно пойдет за братом, то и их родители тоже были слизеринцами, а значит они богатые со связями. Почему богатые? Да потому, что богатых чаще бедных, а особенно опальных богатых, пытаются очернить. Не все так радужно в этом вашем мире, Хагрид, не все... -Это правда?- но вопрос решающий надо задать, так, для подстраховки. -Да. Самая горькая правда. Но людям присуще стадное чувство. Проще идти в одном потоке мыслей, нежели против него. Так и с нашей семьей. Так и с факультетом Слизерин. Ты сам должен думать своей головой, а не слушать кого-то. Мне показалось, или это было снисхождение? Хотя, в ее глазах - я ничего не знающий слепой котенок, что натыкается на все углы какие только можно. -Короче говоря, не суди книгу по обложке. Вот что хотела сказать моя сестра. Этим Драко показал, что он и его сестра не хотят говорить на такую щепетильную тему. А точку в разговоре поставила сама продавщица. -Кстати, забыла сказать. Бабушка-то у тебя училась на Слизерине. Может ты пойдешь по её стопам? Что это? Рука помощи? Хотя совет полезный. Не будет глупым разбрасываться им. А ведь я не знаю своих родственников со стороны отца. Неужели никого нет, или никто не захотел меня брать к себе? Хотя Малфои явно что-то знают. Если бы я мог их расспросить поподробнее. Еще один пункт плана: найти отцовскую родню. А пока я должен пойти к Хагриду, что уже ждет меня около магазина, вопросы ему я задавать не буду. Пока просто сделаем покупки к школе. После этого мы пошли дальше по магазинам и купили все что нужно, кроме палочки и, возможного, домашнего питомца, хотя я вряд ли захочу его заводить, да и деть мне его некуда. И вот я один стою около магазина волшебных палочек мистера Оливандера. Хагрид куда-то ушел, да и он бы тут явно мешался бы. Хотя бы своими параметрами. И вот я в лавке. Меня встречает чудаковатый старик с седыми волосами. — Здравствуйте, — выдавил из себя Гарри. — О, да. — Старичок покивал головой. — Да, Я так и думал, что скоро увижу вас, Гарри Поттер. — Это был не вопрос, а утверждение. — У вас глаза, у вашей матери. Кажется, только вчера она была меня, покупала свою первую палочку. Десять дюймов с четвертью, элегантная, гибкая, сделанная из ивы. Прекрасная палочка для волшебницы. — Мистер Олливандер приблизился к мальчику почти вплотную. Гарри ужасно захотелось отвернуться просто моргнуть. От взгляда этих серебристых глаз ему стало не по себе. — А вот твой отец предпочел палочку из красного дерева. Одиннадцать дюймов. Тоже очень гибкая. Чуть более мощная, чем у твоей матери, и великолепно подходящая для превращений. Да, я сказал, что твой отец предпочел эту палочку, но это не совсем так. Разумеется, не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника. — Мистер Олливандер стоял так близко к Гарри, носы почти соприкасались. Гарри даже видел свое отражение в затуманенных глазах старика. — А, вот куда... — Мистер Олливандер вытянул длинный белый палец и коснулся шрама на лбу Гарри. — Мне неприятно об этом говорить, но именно я продал палочку которая это сделала, — мягко произнес он — Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Это была мощная палочка, очень мощная, и в плохих руках.. Что ж, если бы я знал, что натворит эта палочка, я бы... Он потряс головой, и вдруг, к облегчению Гарри, который больше не мог выдерживать этот взгляд, заметил Хагрида. — Рубеус! Рубеус Хагрид! Рад видеть вас снова... Дуб, шестнадцать дюймов, очень подвижная, не так ли? — Так и было, да, сэр, — ответил Хагрид. — Хорошая была палочка. Но, как я понимаю, ее переломили надвое, когда вас отчислили? — Мистер Олливандер внезапно посуровел. Интересно, что же послужило причиной отчисления? Ещё один пункт к плану. Что-то Хагрид перестал мне ещё больше нравиться. Хотя, куда уж там... Так, слушаем дальше. — Э-э-э... Да, так и было, сэр, — согласился Хагрид, изучая свои ноги и зачем-то вытирая их об пол. И вдруг просиял. — Но зато у меня остались обломки. — Надеюсь, вы их не используете? — строго спросил мистер Олливандер. — О, конечно нет, сэр, — быстро ответил Хагрид. Гарри заметил, что Хагрид очень крепко сжал свой розовый зонтик. Значит, он нарушает правила. Само по себе использование Волшебной палочки - большая ответственность, а тут обломки... Бедный Дадли... И врагу не пожелаешь быть жертвой магии не пойми кого, который использовал поломанную палочку. — Гм-м-м, — задумчиво протянул мистер Олливандер, не сводя с Хагрида испытующего взгляда. — ладно, а теперь вы, мистер Поттер. Дайте мне подумать — Он вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями. — Какой рукой вы держите палочку? — Я?.. — замялся Гарри, наконец спохватившись. — А, я правша! — Вытяните руку. Вот так. Старичок начал измерять правую руку Гарри. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, колена до подмышки, и еще зачем-то измерил окружность головы. — Внутри каждой палочки находится мощная магическая субстанция, мистер Поттер, — пояснял старичок, проводя свои измерения. — Это может быть шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона. Каждая палочка фирмы «Олливандер» индивидуальна, двух похожих не бывает, как не бывает двух абсолютно похожих единорогов, драконов или фениксов. И конечно, вы никогда не достигнете хороших результатов, если будет пользоваться чужой палочкой. — Гарри внезапно осознал, что линейка сама его измеряет, а мистер Олливандер давно отошел к полкам и снимает с них одну коробочку за другой. — Достаточно, — сказал он, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер Поттер, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Девять дюймов. Очень красивая и удобная. Возьмите ее и взмахните. — Гарри взял палочку в правую руку и, чувствуя себя полным дураком, немного помахал ей перед своим носом, но мистер Олливандер практически тут же вырвал ее из его руки. —Эта не подходит, возьмем следующую. Клен и перо феникса. Семь дюймов. Очень хлесткая. Пробуйте, — Гарри попробовал—хотя едва он успел поднять палочку, как она оказалась в руках мистера Олливандера, — нет, нет, берите эту — эбонит и шерсть единорога, восемь с половиной дюймов, очень пружинистая. Давайте, давайте, попробуйте ее, — Гарри пробовал. И снова пробовал. И еще раз попробовал. Он никак не мог понять, чего ждет мистер Олливандер. Гора опробованных палочек, складываемых мистером Олливандером на стул, становилась все выше и выше. Но мистера Олливандера это почему-то вовсе не утомляло, а, наоборот, ужасно радовало. Чем больше коробочек он снимал с полок, тем счастливее выглядел. —А вы необычный клиент, мистер Поттер, не так ли? Не волнуйтесь, где-то здесь у меня лежит то, что вам нужно... а кстати... действительно, почему бы и нет? Конечно, сочетание очень необычное — остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая прекрасная палочка. — Гарри взял палочку, которую протягивал ему мистер Олливандер. И внезапно пальцы его потеплели. Он поднял палочку над головой, со свистом опустил ее вниз, разрезая пыльный воздух, и из палочки вырвались красные и золотые искры, яркие, как фейерверк, и их отсветы заплясали на стенах. — О, браво! Да, это действительно то, что надо, это просто прекрасно. Так, так, так., очень любопытно... чрезвычайно любопытно... — Мистер Олливандер уложил палочку обратно в коробку и начал упаковывать ее в коричневую бумагу, продолжая бормотать: — Любопытно... очень любопытно... — Извините, — спросил Гарри, — что именно кажется вам любопытным? Мистер Олливандер уставился на Гарри своими выцветшими глазами. — Видите ли, мистер Поттер, я помню каждую палочку, которую продал. Все до единой. Внутри вашей палочки — перо феникса, я вам уже сказал. Так вот, обычно феникс отдает только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два, как это известно тем, у кого эти палочки, как ваша, но на самом деле феникс даровал три своих пера. Поэтому мне представляется весьма любопытным, что эта палочка выбрала вас, потому что ее сестра, которой досталось второе перо того феникса... Что ж, зачем от вас скрывать — ее сестра оставила на вашем лбу этот шрам. — Гарри судорожно вздохнул. — Да, тринадцать с половиной дюймов, тис. Странная вещь — судьба. Я ведь вам говорил, что палочка выбирает волшебника, а не наоборот? Так что думаю, что мы должны ждать от вас больших свершений, мистер Поттер. Тот-Чье-Имя-Нельзя-Называть сотворил много великих дел — да, ужасных, но все же великих. — Гарри поежился. Он не был уверен, что ему нравится мистер Олливандер. И тут он вспомнил про третье перо. - Сэр, а как же третье перо? - Гарри посмотрел в глаза старшего волшебника. - А третье перо, юный мистер Поттер, по традиции стало сердце виной третьей палочки, чья основа была сделана из деревьев, от двух её старших сестёр. Нынешняя палочка, одна из немногих тройняшек, очень сильно связана со своей владелицец... Или владельцем. Говорю честно, мистер Поттер, что лучше вам друг-друга не искать. - Но, мистер Олливандер! Сэр,вы ведь говорили, что сердцевина и каркас... - тут Гарри перебил вщам руки. - Да, я говорил, но всему есть исключения. И такие палочки тройняшки ими и являются. Третья сестра выбирает в себя чаще всего именно добро, несмотря на то, что использовалось два вида древесины при её создании. Так что, я совсем недавно продал палочку, что является практически точной копией вашей, кроме, разве, возможно, характеров. Но это уже от хозяина зависит. Покупатель и его сопровождающие не знают полной истории, да и к лучшему это. А теперь ступайте, вас заждались. И да, мистер Поттер, держите эту информацию при себе. И не волнуйтесь на счёт мистера Хагрида, он ничего не узнает о нашем разговоре. Мальчик заплатил за палочку семь золотых галеонов, и мистер Олливандер с поклонами проводил их с Хагридом до двери. Когда мы вышли Хагрид сказал, что что-то мы долго были. Он не помнил ничего. Либо, что скорее всего, ему нечего было и запоминать. Все, что надо хранить в тайне, будет окутано тайной и защитой. А Гарри добавил ещё один пункт к своему плану: не злить создателей палочек. В частности Олливандера. - Так, Гарри, тебе нужно взбодриться, пошли посмотрим тебе питомца. Тут на Косой Аллее самый лучший зоомагазин во круге и можно многое найти. Хватить грустить! - Да-да, Хагрид, пошли, - и все же надо не терять бдительность. И держаться подальше от незнакомых личностей.***
А где-то в девять часов вечера в компании крепкого чая создатель палочек Олливандер размышлял вслух, не боясь быть подслушанным. - Селестина Малфой... Как интересно было посмотреть на ребёнка, который не должен был даже увидеть этот свет живым, а тут и палочка вновь собралась на глазах, хотя и была расколоться, и девочка родилась магический одаренной у рода, что в последние столетия её хвастался обилиями девушек....-здесь старый волшебник отхлебнул чая и продолжил; - Магия и Смерть благоволят вам, мисс Малфой, вас ждут приключения, но пока вы дитя, так и живите как ребёнок, пока есть время. Удачи вам. - а потом колдун как будто обратился к кому-то - Всё фигуры на месте, Альбус, можно начинать новую партию судьбы магического мира Великобритании.