У Шпака магнитофон, у посла медальон...

– И тишина. И мёртвые с косами стоят, – привычно откомментировала Лена Свеколт. Достаточно громко, чтобы успокоиться от звука собственного голоса. Конечно, не ей было бояться заброшенных кладбищ, даже ночью и в кромешной тьме, и почти всего, что там могло водиться. Но всё же… Лена взяла в руку амулет, и он засветился, стараясь показать хозяйке затаившиеся сущности. Высвечивалось странное. Таких умертвий Лена ещё не встречала. Вроде и поднятые, а вроде и при разуме. И пока сидели тихо, затаившись в старой часовне. И ведь не вышвыривало же их оттуда… Что тут вообще происходит? Медальон Лены поймал блик. Какой-то золотой отсвет со стороны часовни. Очень, очень странная магия. – Кто здесь? – спросил чей-то голос. – Ведьма? Голос был мужской, молодой – и с противным, а-ля Пуппер, акцентом. – Ты сам-то кто? – Лена присмотрелась истинным зрением, даже слегка «подзеркалила». Закрываться этот типчик явно не умел, да и вообще собственной магии у него не было. Даже не артефакт, а… вот гадость-то редкостная! – И часовню тоже ты? Или ещё до тебя, в четырнадцатом веке? – Хейзель Гросс. Изыди, это мой храм. Где я оберегаю этих людей. – Елена Свеколт. А когда, прости, эта земля и эта церковь отошли Ватикану? – Лена подходила всё ближе и уже разглядела облачение на странном парне. Хотя вот чего на нём не было – так креста. – А там не знают, – с маху разоткровенничался этот Гросс. – Личная инициатива. – Даже не контракт? – Лена, сощурившись, разглядывала его слишком смазливую мордашку. – Я же не ты, чтобы наёмничать! – Ага, то есть деньги за честно сделанную работу брать стыдно, а творить чудеса и воевать с нежитью, впустив в себя одного из её представителей, значит, нормально? – Ты что такое говоришь?! – Что вижу! Мальчик с золотым медальоном, кто ты без него? На что ты подписался, когда его надел?

* * *

Они сидели рядом на ступеньках часовни, как-то не обращая внимания на их холод, и уже не один час обсуждали разные аспекты практической некромантии и цену, которую приходится за них платить. – Отпусти души, – советовала Лена, – то, что ты подарил этим людям, вовсе и не жизнь. А как выжить из тебя тёмную сущность, я придумаю, дай мне только время. Чтобы добраться до хорошей библиотеки и там засесть. – А мне так и окопаться тут? – Если сможешь. Молись, медитируй… даже можешь не стесняться и поплакать, пока один. – Злая ты. – Есть причины. Когда-нибудь расскажу, может быть. Хоть и ты не очень законно в сане, и мне в жизни в голову не приходило исповедоваться, – Лена рассеянно крутила в руке медальон. Он нагрелся, но хозяйку никогда бы не обжёг. А вот медальон Хейзеля вёл себя беспокойно, светился, мог и разогреться опасно. Разумеется, Лена не собиралась трогать такой опасный артефакт руками. Собственным амулетом – дело другое. Окружности внезапно совпали идеально. Даже края медальонов на миг сплавились. Лена дёрнула на себя шнурок своего амулета – чтобы парень не обжёгся своим. Сияние погасло. – И что это было? – часто заморгал молоденький епископ. – Та тварь пока что валяется в обмороке. – То есть твоя сила всё-таки принципиально отличается от моей. И лучше. – Моя сила – это неизбежное зло, хоть я и тоже не по своей воле в это влезла. Зло осознанное и потому управляемое. Так она становится просто нейтральным оружием. А твоя тебя не спрашивала вообще, – Лена вдруг на миг коснулась его руки. Такой же ледяной, как её собственная – ощущалось даже сквозь перчатку. Девушка вздохнула и добавила: – Ладно, пошли со мной. Тут небезопасно, святость места точно не защитит. Это же униатский храм. А униатов вообще никто не любит, они как малосольные огурцы!