на раз

Небо в просвете занавесок прозрачно-голубое, а облака на нем молочная вата. Уртир дышит тихо, в изгиб локтя, бездумно-задумчиво вглядываясь в даль. Говорят, если долго смотреть в бездну, она обернется к тебе, но вот Уртир сколько бы не пыталась, а все упирается взглядом в невидимую могучую спину. Уртир слишком взрослая для такого, пожалуй, и давно должна бы найти что-то и от себя и в себе, да только в голове так восхитительно пусто, что крикни и пустишь эхо. За спиной ворочается Грей, переворачивается со спины на бок, прижимается к ней сзади грудью, по-свойски обнимает. Во сне, вот так, без необходимости говорить и искать слова, он может обозначить четко границы. Мол, ты — моя, и мне — можно. У Уртир спина согрета ледяным дыханием, и в груди где-то селится паскудно иней, пока она позволяет себе прильнут в ответ и ощутить чужое тепло собственной кожей. Небо прозрачно-голубое, облака на нем молочная вата, а Уртир когда-то обещала себе заботится о родных не по крови, но по духу матери сыновьях. Но Уртир — дура, и на спине у нее выжжена клеймом метка Греха Ведьмы, потому что сама жизнь Уртир один сплошной грех. У Уртир на каждом шагу по ухабу и каждый она собрала своими коленями, пока летела кубарем в пропасть. У Грея за широкими могучими плечами такая же могучая слава, ведь Грей не просто волшебник, Грей — победитель. У него метка на груди не попыткой оправдаться, у него метка гильдии — знак гордости и обещание, что за ним обязательно придут. У Грея предназначение ведь совсем другое — бороться за. Сражаться и не сдаваться, и у него это выходит так же легко, как у Уртир собирать по пути вместе с галькой ухабы. Грей утыкается носом ей в изгиб шеи, дышит шумно и глубоко. Где-то там, в стенах его верной гильдии, его ждут. Девочка дождь, которая для него перевернет горы, убийца драконов, который с ним плечом к плечу ходит в бой, заклинательница духов, которая волнительно прижмет кулак к губам и обязательно спросит, как он. Нерушимая Титания, которая больше для Джерара, но ради Грея все равно свернет и другим и себе шею. Где-то там, в стенах его верной гильдии, Грея ждут. И не просто так, а ждут всегда — опора, поддержка, несгибаемая вера. Уртир думает, что могла бы так же, если бы еще в самом начале не споткнулась. Но сейчас Уртир уже слишком взрослая, чтобы искать что-то в себе и себя, а Грей мирно спит за спиной.

***

От Грея веет теплом и выпитым за завтраком кофе, он вальяжно закидывает на соседний стул ноги, пока Уртир носится по номеру и собирает тряпье. Комнату сдавать через пятнадцать минут, а она так и не нашла ленту от волос и ее это, конечно, бесит. — Это ты ее вчера непонятно куда швырнул. Встал бы, помог. Уртир говорит не зло, но хмуро, потому что он так всегда — нетерпелив и стремителен, швыряет одежду в сторону, словно Уртир конфета и он хочет ее быстрей развернуть. Грей не ведет и бровью, цыкает только недовольно, отворачиваясь. В его понимании она хороша и без всего этого — обтягивающих вульгарных одежд и несуразно очаровательных лент, но они, конечно, все равно ей все важны. Их подарила Мелди, и Уртир говорит — вставай. И Грей действительно встает, запирает защелку на двери и наступает на Уртир вновь. В конечном итоге, когда вещи снова летят в стороны, она совсем не возражает.

***

Джерар не осуждает ее, и не ему это, естественно, делать. Пока Уртир греется в руках у снежного мага, он сам проебывает свою Титанию безбожно, потому что никакие грехи тебе не простят, пока ты не простишь их себе сам. Ни он, ни Ур никогда этого так и не смогут — отпустить, потому что оба запнулись не по дороге даже, а о самих себя. И у Ур перед ним, конечно, еще должок, поэтому он мог бы сказать, но молчит. Безмолвно очертывает синяки-засосы на шее взглядом и отвлекает слишком любознательную Мелди. Уртир не за что его благодарить, потому что он ей в этом, как ни посмотри, не советчик. Уртир лишь легкомысленно усмехается, мол, не о чем волноваться, хотя сама хочет вопить от того, что нихрена, блин, не знает. Если бы Джерар надавил, если бы попробовал ковырнуть, может ее бы и прорвало. Но лишь он кивает. На этом вопрос закрыт.

***

Уртир не настаивает — ни разу. Грей делает это сам. Первый прижимает к стене, первый тычется губами в рот, первый ведет руками по талии. У него из выбора дохрена и больше, на самом деле, чего стоит только девочка дождь, но выбирает он именно ее, слишком уже взрослую и нагрешившую. Уртир никогда себя не простит, но вот он ее — вполне. Поэтому она делает навстречу — и шаг, и ответное касание, и поцелуй.

***

Грей, откровенно говоря, достоин много больше, чем сбежавшую преступницу, замаливающую пол жизни грехи, но почему-то сам это упрямо отвергает. У Уртир, на самом деле, не должно было быть и шанса, но она не настаивает — ни разу. Поэтому Грей делает все сам.