I AM SINISTER

— Вот такая вот история. Даже первоисточник, так сказать, — Китт скупо усмехнулся, подперев подбородок ладонью, и посмотрел на Кэрри, что была шокирована таким рассказом, — ну да, а ты бы не обмочилась, если бы в десять лет увидела такое? В тёмном подвале? Я по натуре впечатлительный. Так что… — Китт пожал плечами, — такой расклад. С тех пор я заметил, что ни одна рана не держится на мне больше двух дней. Завтра и эти огнестрелы затянутся… — После всего этого рассказа у меня сложилось чувство, что это «нечто» не позволяет тебе находиться на краю гибели… потому что и «само» не хочет умереть. Но, Господи, Китт… — Кэрри с налитыми слезами глазами бросилась к парню и крепко его обняла, — мой бедный Китт… ты когда мне это рассказывал, у меня мурашки по коже бежали. Но из всего этого я поняла кое-что ещё. Ты сильный… очень сильный! — Ага, вот только видимо не настолько сильный, как хотелось бы. После того, как я захоронил «Ва-Ванкувер» я осознал, что это именно «оно». Я понял, что «оно» частично берёт надо мной контроль лишь в исступлении моей ярости или когда мне грозит опасность. Я счёл его игрушкой в своих руках, которой я начал слишком часто играть… — Но все эти годы? С подвала и до Ванкувера… оно же не проявляло себя? Разве ты не можешь слова его усыпить, Китт? — А-а-а, — Китт глупо улыбнулся, вскинув руки, — как? В первый раз он взял надо мной контроль именно в больнице, где я работал. Я понял одну вещь, что когда мы «единое целое», то я неуязвимый, беспощадный и неуловимый. Это то, что мне нужно было в охоте за доктором Вермом, и я считал, что лишь частично принимать участие в этих кровавых делах, не чувствуя муки совести — то, что мне нужно. Но когда я почувствовал тебя… когда пришёл к тебе в дом, он даже не позволил тебе умереть под градом камней, ибо сам хотел убить тебя лично. Я даже не дрогнул, когда он убил блондинку, что вылетела из твоего дома. Но за секунду до того, как он сделал то роковое движение пальцем перед твоим лицом, я его одёрнул. Впервые… После этого он, словно взбесился. Я чувствовал, как он озверело метается в моей голове и пытается вернуть контроль над телом. Он является ко мне во снах. Я не могу долго смотреть в зеркало, ибо начинаю там видеть его… Он показывает во снах мне моменты, где мы с ним «хорошо» проводили время. Показывает то, что видел он. И я знал, как его зовут. Всегда знал. Его имя — СИНИСТЕР. — Он… убил Сью!? Сью Снелл? Единственную, кто нормально ко мне относился за последний… месяц? Но… за что, Китт!? — по щекам Кэрри уже катились слёзы, но всё же она попыталась взять себя в руки, — а если Синистер завладеет тобой окончательно? Что будет тогда, Китт? Неужели он может победить? — Сью? Я, кажется, отдалённо помню, как он назвал её имя, — Китт задумался, — прости, ведь ты думаешь, что перед Сью стоял я, но ему не важно, кого убивать. Ему главное — убивать. А вот на счёт этого я не знаю, Кэрри! Ему сопротивляться всё сложнее. Я думаю, что есть только один способ решить эту проблему, — он посмотрел в глаза девушке и нахмурился. — Уничтожить его. — А ты разве знаешь как, Китт? Это же… оно в тебе! Неужели ты хочешь… — губы Кэрри дрожали всё сильнее, после чего она уткнулась парню в грудь, где начала отчаянно всхлипывать, — я не хочу тебя терять… — Не нужно радикальных мыслей, Кэрри, — парень осторожно погладил её по спине, но задумался, — есть в соседнем городке неподалёку отсюда институт, где изучается парапсихология. Слышал я о преподавателе, и он, возможно, может знать что-нибудь о подобных сущностях. Есть к тебе просьба, милая, — он положил ладони на плечи Кэрри, посмотрев в её глаза, — только выполни её, хорошо? «Милая? Он… назвал меня милой? Я милая…» — Кэрри глупо улыбнулась и посмотрела на Китта, чуть округлив глаза. — Всё, что захочешь. — Этот препод разбирается во всяких старинных символах и прочем подобном дерьме. Я помню эти доски, которыми был заколочен подвал, и на них было нарисовано что-то подобное. Точнее что-то непонятное. Я вернусь в приют, попытаюсь найти эти грёбаные доски и поеду в Сейлем, к этому преподавателю. Я уверен, что то, что было долго заперто в подвале, судя по гнилым доскам, сейчас можно спокойно убить. Нет, не вместе со мной. Отдельно от меня. Ведь как-то его одного заперли? Значит, есть вероятность, что его можно убить одного. А просьба к тебе простая, Кэрри, — Китт потёр ладонями хрупкие плечи девушки, — побудь здесь, хорошо? Просто подожди меня, ладно? Я намного быстрее сделаю это один. Тянуть нельзя, это уже даже я осознаю, — парень приблизился к ней и осторожно поцеловал в губы. Почувствовав встречное движение губ девушки, он отпрянул и, положив ладонь ей на щеку, погладил её пухлые губы большим пальцем, — моя Кэрри… — Ты только пообещай мне, что вернёшься, и всё будет хорошо. Ладно? Всё же будет хорошо… и мы будем вместе? Может… даже семьёй? С маленьким ребёнком? — глупо рассмеявшись, с наивностью, но огромной надеждой спросила Кэрри, заглянув в глаза парня. — Помнишь, что я сказал? От меня не так-то легко избавиться, — Китт задорно подмигнул ей и потрепал её по волосам, — хотя нет… будет к тебе одна просьба. — Что? Чем я могу помочь? — Через улицу от отеля есть библиотека. Там же есть и компьютеры. Сможешь узнать, на месте чего построили этот детский дом? Ибо предчувствие у меня, что его возвели не на чистой земле… — К…конечно! Как скажешь! Я прямо сейчас пойду туда! — Кэрри оживилась и выпрямилась в спине. — Ладно-ладно! Успокойся, Кэрри, ты перевозбуждена, — усмехнулся парень, но живительный огонёк из глаз девушки не пропадал, — пойдём. Когда Кэрри и Китт вышли из отеля, он посмотрел на девушку с нежной улыбкой. — Как что-нибудь узнаешь, сразу в номер! Поняла? Никакой самодеятельности, — увидев, как девушка оживлённо покивала головой, с наивностью чуть округлив глаза, Китт не выдержал и в очередной раз поцеловал её в алые, пухлые губы и, отстранившись, улыбнулся ей. Задумавшись, он потянулся в карман своего пальто и достал две зелёные купюры с ещё одной обычной бумажкой, — это мой номер, в отеле администратор может дать телефон. И сто долларов на всякий случай. Закажешь еды. А в случае чего — звони. Я быстро. Однако не успел Китт и отвернуться, как только передал ей всё, что хотел, как девушка буквально набросилась на него и крепко обняла, что его изрядно удивило. — Кэрри, ты чего? — Не пущу! Никуда не пущу! Не пущу, пока не пообещаешь, что вернёшься! Мой Китт, — девушка крепко обняла его и уткнулась лицом ему в грудь. В её голосе отчетливо читалась тревога. — Твой, чей же ещё, — усмехнулся Китт и ненавязчиво отстранил от себя девушку за плечи, глаза которой были на мокром месте, — обещаю тебе! Вернусь, малышка, — он вновь скромно поцеловал её в губы и, когда она всё же отпустила его, парень прошел десяток метров по улице и сел в припаркованное такси, которое скоро тронулось с места. С замиранием сердца Кэрри наблюдала, как машина такси, куда сел её любимый, удаляется вдаль. «Не вздумай мешать ему, идиотка! Он впервые за три года решил избавиться от Синистера, и ты даже не посмеешь ему помешать! А ну, шагай в библиотеку, книжный червь, и делай то, что он тебе сказал! Уже во второй раз ты пригодилась ему. Может, у тебя есть шанс показать себя не обузой? Вот и используй его!» — Кэрри улыбнулась, осознав свою полезность, и уверенно направилась в сторону библиотеки… «Развилка у шоссе к детскому дому Пауэлл Бьютт» Желтая, невзрачная машина такси с визгом тормозов затормозила на указанном пассажиром участке дороги. Китт вышел из автомобиля и уже осматривался по сторонам, когда такси уже развернулось на дороге и удалилось восвояси. — Как в старые, добрые, — Китт скупо усмехнулся и уверенно пошёл вперёд. Видимо, вспоминая своё бытие в детском доме, он даже немного нервничал. Особенно, когда прошёл мимо таблички, которая гласила. «Детский приют Пауэлл Бьютт» Спустя несколько минут пути, он остановился напротив больших, но хлипких ворот. Только ворота были заперты. К одной из створок ворот была приварено новая, металлическая проушина. Скептическим взглядом осмотрев новый, массивный замок, Китт направил на него указательный палец и сделал резкое движение. Противный скрип — и сам замок с глухим стуком ударяется об землю, а запорная дужка остаётся висеть на проушинах. Вытащив из проушин дужку замка, он осмотрел идеальный, ровный срез металла и избавился от ненужного предмета, выбросив его. — Ювелир, — надменно сказал Китт, чуть вздёрнув голову, словно гордился собой. Конечно, если ты одним движением пальца и усилием мысли режешь сталь, как бумагу, ты непременно будешь гордиться собой. Двор особняка на данный момент был пуст. Все дети были в поместье. Китт решил не терять время и не впадать в ностальгию, поэтому быстро обошёл особняк и ему на удивление, замок на двери, ведущей к подвалу, отсутствовал. Уверенно подойдя к этой двери, Китт, внезапно для себя, застопорился на месте и напрягся всем телом, сглотнув. — Нет. Мы пойдём туда, — сквозь сомкнутые зубы прошипел он и открыл дверь, скрывшись во тьме подвала. Проходя по тёмным коридорам, он заметно нервничал. Ещё бы! Ведь последний раз он был здесь пятнадцать лет назад, и то была не самая приятная экскурсия. Вот, он проходит длинный коридор и видит ту самую дверь, с той самой трещиной посередине. Дверь была чуть приоткрыта, но не показывала тайн помещения, что были за ней. Сделав несколько неуверенных шагов, он снова застопорился на месте, словно кто-то или что-то хотело его удержать, не давая пошевелиться. К его белкам начали подступать красные, пульсирующие, кровавые нити. — Страшно? Да, мне тоже, — проговорил Китт эти слова и вновь напрягся всем телом, да так, что у него на шее проступили вены, — но иначе никак. Компромисса не будет, — парень был уверен в своих словах, пусть и говорил их с трудом. Сделав несколько резких шагов, когда кровавые нити от его глаз отступили, он уже свободно направился к двери, которую уверенно распахнул и шагнул за порог комнаты. Ведь теперь можно не бояться того существа, о котором предупреждала мисс Бэвви. Или всё же стоит? Не теряя лишнего времени, Китт сразу же осмотрелся по сторонам и, не обращая внимания на старый проектор, начал рыться в пыльных коробках, разбрасывая всё содержимое. Он уже перерывал пятую, последнюю коробку, и надежда найти нужные вещи стремительно угасала. — Ну же, сука! Они тут есть! — выпалил Китт, истерично выбрасывая лишний хлам из коробки и, запустив руку в коробку в очередной раз — резко отпрянул, увидев на указательном пальце каплю крови — он чем-то укололся. Схватив уже лёгкую коробку, он вытряхнул её содержимое на пол и облегчённо выдохнул — вместе с остатками хлама, выпали четыре небольшие, гнилые доски с гвоздями, — да! Сразу же осмотрев нужные предметы, он увидел на них странные, затёртые и размытые символы. На всех досках они были идентичные и ничем не отличались. Лишь где-то символику было вообще невозможно разглядеть — настолько сильно сгнило старое дерево. Взяв одну доску, что выглядела лучше других, Китт направился на выход из подвала и, когда уже вышел на улицу, облегчённо выдохнул. Когда он посмотрел на торчащие из доски четыре гвоздя, то едва заметно нахмурился, а гвозди синхронно загнулись. Засунув доску за пазуху пальто, он спешно обошёл особняк и покинул территорию детского дома, оставшись за воротами. Даже не оборачиваясь, он сделал лёгкое движение указательным пальцем, от чего створка ворот, из которой он вышел, медленно и с отвратительным скрипом закрылась. — А теперь Сейлем… *** Смотря в окно из поместья детского дома, мисс Бэвви провожала взглядом таинственного незнакомца и, когда увидела, что створка ворот закрылась сама, в её глазах разожглась тревога, которую она старалась не показывать даже сама себе, ибо прекрасно понимала, кто это был. Её волновал лишь один вопрос. Зачем он спускался в подвал…? *** Оказавшись в большой библиотеке, Кэрри не теряла времени и сразу прошла в исторический отдел. Остановившись у ряда, где было всё на букву «П», она бегло проходилась глазами по полкам, пока не наткнулась на толстую папку, на которой было написано «Портленд». — Попалась, — Кэрри ехидно ухмыльнулась и достала папку, пройдя с ней к столу, где удобно устроилась и открыла запылившийся источник информации примерно в середине. Там были разные оглавления с датами, и девушка наткнулась на записи от 2000 года, — рано… Она перелистнула несколько страниц. 1980 год. Снова мимо. Перерыла практически всю папку, но ничего подходящего найти не могла, от чего уже нервничала. Кэрри продолжала поиски до тех пор, пока не увидела, как около неё остановилась женщина пожилых лет. — Тебе интересна история этого города? — Не совсем, — Кэрри с досадой скривила губы, поникнув, — Пауэлл Бьютт, если быть точнее. А если ещё точнее, то детский дом, который там находится, но этого тут, похоже нет. Выслушав Кэрри, женщина проявила интерес, и присела напротив. — Здесь не найдёте. Нужны немного другие источники. — А вы знаете что-нибудь об этом? — спросила Кэрри с огоньком в глазах. Поднявшись на ноги, эта женщина прошла к другому отделу, откуда достала другую, не менее толстую папку и принесла её Кэрри. — Вот здесь посмотри. Сама я знаю немного. Лишь то, что в 17 веке эти места были населены племенами. Я лишь бегло изучала этот материал и много сказать не могу. — Спасибо большое, — Кэрри поблагодарила женщину, когда та, улыбнувшись ей, удалилась восвояси. С интересом рассматривая страницы папки с легендами, она наткнулась на заголовок, что привлёк её внимание. «Легенда племени Пауэлл Бьютт» Уже внимательно вчитываясь, Кэрри про себя повторяла то, что видела. «В 1509 году после заселения Америки, живущие там племена, начали выживать с этих земель. Новые колонизаторы грабили, убивали неугодных, а большую часть отдавали в рабство. Племя, что располагалось в районе нынешнего Пауэлл Бьютт, тоже постигла эта участь. Легенда гласит, что верховный шаман по имени Синис не мог смириться с тем, что его народ скоро сгинет, и совершил шаманский обряд, принеся себя в жертву. Пронзил своё сердце клинком со словами: «Они безжалостно грабят, убивают наших женщин, детей. Да услышат меня боги, я стану тем, кто обратит их гнев против них самих. И да будут они сами нести смерть своим людям. Да будут сами убивать в исступлении ненависти…» Уже после этого ритуала часть этого племени была убита, а оставшаяся — отдана в рабство. Когда произошло население местности Пауэлл Бьютт американцами, начали происходить необъяснимые вещи. Взрослые, преимущественно мужчины, начали болеть. Их глаза кровоточили, а сами они сходили с ума. В припадках они убивали свои семьи, после чего умирали сами от истощения. И больной всегда был лишь один. Лишь после его смерти заболевал другой мужчина. Эти земли сочли проклятыми (непригодными для жизни в виду неизвестной болезни), а все колонии переселились, предварительно оставив последнего заболевшего на местных землях, которые пустовали вплоть до 1870-го года. Именно в 1870 году на территории Пауэлл Бьютт был основан детский дом. Но из-за опасений повторного заражения, на руководящую должность поставили женщину, что присматривала бы за воспитанниками. Поскольку болели только взрослые мужчины, опасности в нахождении там детского дома не было. Первое время всё было хорошо, но мальчики, что достигали десятилетнего возраста, тоже начинали «болеть». Их глаза кровоточили, и скоро воспитанники начали один за другим умирать от истощения. Всегда у больного замечались приступы агрессии, но в виду быстрого ухудшения самочувствия, вредить «заболевшие» никому не могли. По легенде, в детский дом пришли двое незнакомцев, которые назвали себя потомками давнего племени. Длинные, смольные волосы были заплетены в косы, а на руках виднелись загадочные татуировки. Именно от этих пришельцев и пошли слова о Синисе, озлобленном духе их верховного шамана, что мстит за гибель своего племени и не остановится. Они смогли неизвестным никому образом запереть дух в подвале особняка, в самом дальнем и тёмном помещении. Лишь доски, которыми они заколотили дверь, напоминали о визите милосердных наследников давнего племени, после которых дух Синиса уже не мог выбраться из подвала. Незнакомцы поведали, что дети и мужчины вовсе не «болели». Дух Синиса питался жизненной энергией тех, в кого вселялся, а вскоре умирали от истощения, что и подтверждали легенды 16-17вв. После смерти жертвы, дух искал уже другое вместилище, в итоге убивая людей один за другим. Перед уходом, незнакомцы велели руководительнице детского дома строго настрого не пускать в подвал никого из детей. Тогда, ни взяв с женщины и цента за то, что они сделали, пришельцы покинули детский дом. Заражения неизведанной болезнью кончились, а для приюта наступили спокойные дни. Никто больше не «болел»… Вот только в подвале, по ночам, иногда кто-то тихо скоблил ногтями по той самой двери…»