18:20:21

Темпус показал 17:10:31. Гарри улыбнулся так сладко, что у Гермионы свело скулы. Она перехватила дрожащими пальцами бокал с шампанским, и, коротко извинившись перед министром Франции, поспешила отойти за колонну. Конечно, он уже был там. Как могло бы быть иначе? — Жду тебя в лесу Дин, — услышала Гермиона шёпот, от которого внутренности инстинктивно скручивало ужасом. Вместо ответа она кивнула. Гарри окинул её фигуру заинтересованным взглядом — так обычно смотрят на подопытных слишком увлекающиеся учёные. Что он там хотел увидеть, её шрамы? Так она в платье в пол, руки скрыты перчатками, а на шее такое плотное колье, что за ним и кусочка кожи не видать. Она вернулась к министрам, но теперь разговоры не приносили ни удовольствия, ни интереса. Мыслями Гермиона уже была в лесу Дин, поглощённая агонией боли и страхом. Перед Гарри и перед тем, кто выглядывал из зелени его глаз. В моменты колдовства они скрывались за изморозью бельма — белого, как молоко. От воспоминаний о фантомной боли сводило каждую клеточку. Извинившись перед министрами, Гермиона отошла к фуршетному столику. Шампанское тут явно не поможет. К ней незаметно прибился Рон — уставший, с недельной щетиной и чёрно-жёлтыми кругами под глазами. Опять не спал сутками, отлавливая на аврорских рейдах преступников и неадекватных магглов. Капилляры на левой склере у него полопались, так что Уизли смотрел на мир из-за кровавой завесы. Как уверяли колдомедики, ничего страшного. Просто выглядит отвратительно. — Ты в порядке? — спросил Рон. Она не была в порядке, она горела в агонии страха и нежеланной боли, которая ещё даже не наступила. Но беспокоить друга не хотелось. У него и так жизнь мало напоминала сахар, так что не стоит вешать на него свои проблемы. Уизли этого не заслуживает, он должен быть со своей Лавандой, а не возиться с ней, это ведь… — Опять себя накручиваешь, — понимающе усмехнулся Рон. Он взял её руку, скованную перчаткой, в свою, и коротко поцеловал костяшки пальцев. Ничего романтичного, просто жест, он всегда её успокаивал. На мгновение она становилась дамой, которую из беды спасёт рыцарь. — Гарри ждёт меня в лесу. Рон взмахнул палочкой. Темпус показал 17:41:32. Уизли посмурнел лицом. Гермиона в один глоток допила шампанское, не ощущая ни вкуса, ни пузырьков. Огневиски бы подошло, но женщине такое пить не пристало. А губить свою репутацию Гермиона отчаянно не хотела. — Мне тебя проводить? Гермиона мотнула головой, от чего сложная причёска едва не распалась. Даже с возрастом ей было тяжело сдерживать буйство собственных кудрей. — Нет, лучше прикрой меня. — Пойдёшь сейчас? — А когда ещё? Рон понятливо кивнул и сразу отошёл — искать секретаря Гермионы, наверное. Самой Грейнджер было не до того. Старый друг сделает всё в лучшем виде, она могла побеспокоиться о другом. Об океане боли, что скоро ждёт её, например. Темпус показал 17:53:48. И ведь каждый год — одно и то же. Тридцать первое октября превратилось для Гермионы в проклятый, ненавистный день из-за повторяющегося из раза в раз сценария: на приёме в честь первого падения Волдеморта и рождения Мальчика-Который (не путать с Гарри!) Поттер подходит к ней, зовёт в лес Дин, где Гермиона сгорает от боли и ненависти, чтобы прожить следующий год и снова попасть в огненную геенну. Триста шестьдесят три дня спокойствия; в високосный год на один больше. Выбраться из зала вышло легко, её же не сторожили. Гарри тоже уходил и приходил когда захочется, но его попробуй удержи — он своей дурной силой сметал любые ограничители и запреты. Из зала по коридору до лифта, потом сразу на улицу. С крыльца можно аппарировать: барьера уже нет, а вот магглоотталкивающие чары ещё держатся. Её будет не видно. На крыльце курили авроры в маггловских официальных костюмах. У одного бабочка оказалась завязана так криво, что бабочкой ещё назвать было решительно невозможно. При виде Гермионы авроры подобрались, затушили окурки и браво выпрямились. Грейнджер отослала молодцев проверять периметр, а сама аппарировала в давно знакомый и горячо ненавистный лес. Дин встретил её тишиной и едва заметным шелестом листвы. Рядом с Гарри умирал даже ветер. Вокруг вились фигуры дементоров — тёмные, холодные и до того чуждые, что плакать хотелось. Но не было ни одного существа, кроме них, что гасили бы выбросы некро от ритуалов Гарри. Сам Поттер стоял возле жертвенного камня-стола, в руках у мага был изогнутый в полумесяц нож. При появлении Гермионы Гарри поднял голову, взглянул на женщину своими дикими белыми глазами и широко улыбнулся. Ножом он срезал с неё ткань, не жалея ни тончайшие перчатки, ни дорогое платье. Лезвие легко пронзало насквозь заговорённые украшения, но не ранило кожу. Последними на землю упали заколки, и волосы Гермионы рассыпались, свободные и непослушные. Гарри водил руками по её телу, следуя по карте шрамов. Проверял, не разошлись ли границы, которые он бережно сшивал много-много лет назад. На кончиках его пальцев мелькали холодные зелёные искры. Гермиона не могла сказать, когда её дорогой друг начал меняться, зато с точностью до секунды назвала бы переломный момент, когда эта мёртвая зелень переродила его. 31 октября 2006 года, 18:20:21. В тот день Гермиона была на прогулке с Роном и Гарри. Она отошла всего на секунду, потому что ей показалось, что она что-то видела в закоулке — то ли ребёнка, то ли домовика. Это оказался маггл, который явно был не в себе. Он сидел, привалившись к стене, и раскачивался из стороны в сторону. Плакал, но тихо, словно мяукал или давил всхлипы. Гермиона окликнула его. Она хотела помочь. В конце концов, она же ведьма, да ещё и способная, она бы могла хоть как-то помочь человеку! А он кинулся на неё с ножом, который до этого баюкал, точно ребёнка. И он не плакал — это была колыбельная. Гермиона умерла под ножом какого-то психа. Маггла! Ни Рон, ни Гарри ничего не успели сделать — просто не ожидали, расслабились от тихой спокойной жизни. Ведь в ней было лишь одно зло — Волдеморт со своей шайкой… Она умерла глупо и быстро. Зато при виде её изувеченного тела родился Некромант. Такой сильный, что смог поднять подругу, сделав её немёртвой — не трупом и не зомби, а самым настоящим личем. Гарри махнул рукой, вызывая Темпус — с недавнего времени палочки мага не слушались. Гермиона считала, что Старшая подошла бы другу идеально, вот только Поттер наотрез отказывался призывать один из даров Смерти вновь. Темпус показал 18:15:23. Гермиона легла на стол, Гарри встал в изголовье. Он согнулся над ней и прижался холодным мокрым лбом к её. Глаза вернули свою зелень, из взгляда пропал интерес учёного. — Как ты? — тихо спросил Гарри. — Я не люблю, когда ты на меня смотришь, как на какое-то насекомое. — Ничего не могу с этим поделать. Некро делает… неадекватным. Гермиона взъерошила волосы Поттера и слабо улыбнулась. Темпус показал 18:19:31. Гарри коротко поцеловал её в лоб и выпрямился. Крутанул нож в руке, перехватывая поудобнее. Руки у него не дрожали, хотя в первый раз он едва держал оружие. Глаза утратили цвет, заплыв молочным туманом. — Держись, — криво усмехнулся Гарри, приставляя лезвие к первому шраму. Нож плавно вошёл в тело, боль мгновенно разошлась по каждой клеточке огненными жалами. Гермиона завизжала. Чтобы прожить следующий год, ей просто нужно было ещё раз умереть. Темпус показал 18:20:21.