Первый полёт/ First flight

- Ну что, готов? - спросил Муна отец.   Он стоял перед большим ястребом и правой рукой  придерживал его за шею. В левой руке он держал кусок мяса. - Да вроде готов, - отозвался откуда-то снизу мальчик.   Мун сидел у ног птицы с ножом в руках, готовясь перерезать верёвку, за которую птица была привязана к одному из столбов деревянного навеса. Вот уже месяц прошёл, как отец принёс из лесу этого ястреба со сломанным крылом. Птица была в тяжёлом состоянии, но гордости не растеряла и никогда не упускала случая клюнуть кого-нибудь из домашних Муна. Потому и пришлось посадить её на привязь, пока не поправится. Назвали эту гордячку Скай, и Мун, с тех пор как она попала к ним, лелеял тайную надежду приручить ястреба. Он даже сделал некое подобие седла из обрезков звериных шкур, но, увы, всё было напрасно. Птица оставалась неприступной. Единственное, до чего она снизошла за этот месяц - брать у Рифа и Муна угощение из рук. Теперь вот отец и пользовался этой её милостью, чтобы отвлечь хищницу, пока сын не освободит ей ноги. - Готово! - крикнул Мун, выскакивая из-под птицы. Риф, быстро отдав ей мясо, тоже благоразумно отступил в сторону. Птица проглотила пищу, осторожно вышла из-под навеса, расправила крылья и устремила взгляд в небо. - Ну же, Скай, давай, - тихонько подбадривал её Мун. - Давай, - вторил ему Риф. Не обращая на них внимания, птица взмахнула мощными крыльями и оторвалась от земли. Она закружила над полянкой, набирая высоту, и вскоре скрылась из виду. - Как красиво, - сказал Мун, подходя к отцу. - Жаль, что она не захотела у нас остаться. - Ей тут простору мало, - заметил Риф. - Она птица крупная, добычи ей много нужно, а попробуй-ка вылови зверя, когда вокруг густой лес  . Живо крылья переломаешь. Вот так верно  она и покалечилась: молода ещё, неопытна. Теперь, знать, в редколесья полетела, а то и в степи. - Значит, мы больше её не увидим? - вздохнул Мун. - Ну, разве что во время перелёта с места на место. У них, как я знаю, у каждого свои охотничьи угодья. Скай, видать, свои ещё не нашла. - Ну, теперь она их найдёт, - Мун ещё раз взглянул ввысь. Небо было чистым, лишь прозрачные перистые облака плыли в холодной вышине. "Эх, вот бы хоть раз туда подняться, взглянуть на мир с высоты, потрогать облака... Неужели они и вправду как туман?" - подумал мальчик.   Он ещё  вглядывался в небо, предаваясь фантазиям, как внезапно заметил над лесом странную тёмную точку. Сперва он подумал, что это возвращается Скай, но быстро сообразил, что самка ястреба улетела совсем в другую сторону. Меж тем тёмная точка всё приближалась, в её силуэте уже чётко прорисовывались длинные крылья. Эти крылья совсем не двигались, зато само загадочное существо постоянно виляло из стороны в сторону, выделывая в воздухе странные виражи. - Папа, папа, смотри! Это кто? - подбежал он к отцу. - Скорее что, а не кто. Ой-ой, что за нуб им управляет? - Чем? - Летательным аппаратом, точнее самолётом ! - Это самолёт?! - глаза старвика округлились. - Ух ты, никогда их не видел! - Что ж, думаю, это не лучший вариант для первой встречи! Смотри, как он петляет: ему что там, плохо что-ли? В этот момент самолёт резко снизился и, задевая верхушки деревьев, понёсся в их сторону! - Пап, прячемся! - закричал Мун. Но Риф и так всё видел: схватив сына за руку, он быстро потянул его в сторону от навеса. И во время: со страшным треском и грохотом машина налетела  на низкую деревянную постройку. Крыша была снесена, два столба обвалились, но и самолёт пострадал: оба крыла были почти начисто обломаны. Мун и Риф осторожно выглянули из-за укрытия, коим послужила коряга, недавно принесённая мальчиком из лесу.            Всё стихло, самолёт лежал под обломками крыши, и никто не звал на помощь. "Неужто насмерть?" - ужаснулся Риф. - Мун, - спешно  сказал он сыну, - я сейчас схожу и проверю, что там стряслось. А ты пока побудь тут. - Но пап, можно мне с тобой? - Нет, сын, стой здесь! - строго приказал он и пошёл к месту крушения.   Мун провожал его жадными глазами. О, как ему было интересно! Но отец понимал, что делает: Мун ещё никогда не видел смерти. Нет, не смерти в принципе, но смерти старвика, своего собрата. Конечно, мальчик слышал о ней много раз, читал в книгах, но не сталкивался с ней воочию. И отец хотел по возможности уберечь его от этого потрясения...с которым сам ,увы, столкнулся очень рано.   Риф подобрался к руинам навеса: пилот был где-то под обвалившейся крышей. Старвик стал один за другим убирать обломки, отбрасывать их в стороны. Сзади раздался испуганный крик жены: она бежала к нему из лесу, куда пошла собирать ягоды. Риф не обернулся, он не мог сейчас отвлечься. И в тот момент, когда жена почти поравнялась с ним, он, убрав очередной обломок, нашёл под ним старвика. - Ребёнок! - изумился он. - Где, какой ребёнок?! Ооо, бедняжка! - запричитала Прима.   Юный старвик лежал, сжавшись в комок, по его телу бежала дрожь, на спине краснела длинная царапина. Риф осторожно развернул его к себе. Это был мальчик лет одиннадцати, он был в сознании, но глаз не открывал. Его белая шёрстка была кудрявой - такое часто можно увидеть среди старвиков, родившихся в горах. - Ооо, да он как облачко! - вскрикнул подбежавший Мун. - Чшш, не кричи так, напугаешь, - шикнула мама. А отец лишь взглянул на сына с укоризной  и  вновь занялся пострадавшим. Он попробовал слегка растормошить его, привести в чувство: - Малыш, ты меня слышишь? Открой глаза, не бойся. Да уж, - Риф вздохнул, - он сейчас в шоке - давайте перенесём его в дом.   Все дружно согласились, и через несколько минут мальчик уже лежал в кровати Муна. Прима вызвалась о нём позаботиться и сразу поставила греться воду, чтобы промыть рану. Мун очень хотел остаться, но отец потянул его на улицу: - Мама сама справиться, ты тут сейчас лишний.   И они вышли наружу и стали разбирать обломки навеса и самолёта. Даже в сломанном виде машина поразила Муна своей красотой. - Как думаешь, мы сможем её починить? - Не знаю, я никогда таких не мастерил и чертежей у меня тоже нет. Да и что толку: никто из нас не умеет управлять этой штукой. - А как же он? - Он? Он кто угодно, только не пилот. И самолёт наверняка не его! Хорошо ещё, что живой остался! - Да, точно! А можно мне к нему? - Нет, не надо. Мама позовёт, если мы понадобимся.   И они продолжили разбирать руины, затем  починили навес и сложили под его крышей обломки машины. - Перерыв, - сказал Риф, утирая пот со лба.   Старвики зашли в дом. Две тарелки горячего супа уже ждали их на столе. Мама сидела тут же и доделывала бутерброды. - Ну, как он? - спросил её Риф. - Заснул, - ответила она, - Он, к счастью, не сильно пострадал - больше испугался. И, знаешь, его зовут Клауд. - Клауд? А я сразу сказал, что он как облачко! - подпрыгнул Мун. - Тихо ты, - шикнул отец, - А что  ещё он говорил? - Немного... Говорил, что его теперь накажут, ведь он сломал чужой самолёт. - Так я и знал, - вздохнул Риф. - Только прошу, уж ты его не ругай, он и без того натерпелся. - Да что уж там? У него хоть родители есть? - Он что-то говорил об отце и о каком-то  Лонге. Видимо, это владелец самолёта. - Да уж, придётся теперь его отцу, наверно, возмещать ущерб этому Лонгу . - Пап, а может всё же починим самолёт? - спросил Мун. - Ты знаешь, как это сделать? Я лично - не знаю. Сейчас нам стоит подумать о том, как разыскать его родных. Он прилетел откуда-то с северо-востока. Но кто знает: как долго он летел и сколько раз менял направление? Полная безответственность! - Детская глупость, - поправила Прима. - И эта глупость чуть не стоила ему жизни! Вот наш Мун никогда бы так не поступил!   Между родителями разгорелся спор - и Мун благоразумно решил удалиться. Он взял свой сок, тихонько сполз с табуретки и вышел на улицу.   День клонился к вечеру, небо на востоке порозовело. Секунд тридцать мальчик любовался им, а потом пошёл вдоль стены к своему окошку. Оно оказалось приоткрытым. Мун отодвинул занавеску и  глянул внутрь: старвик на кровати лежал с полуоткрытыми глазами. Он сразу зажмурился, лишь только Мун тронул занавеску, но притворяться было поздно. - Эй, да ты не спишь, - прошептал Мун.   Старвик приоткрыл один глаз. - Не бойся, Клауд, я тебя не буду ругать, - поспешил заверить его Мун. - Ругать? Ты? За что? - не понял тот. - Ну за то, что ты чужой самолёт угнал. - Ааа, так ты уже знаешь... Но я же не у тебя его угнал, с чего бы тебе на меня ругаться? - Да потому, что воровать - плохо. - Но я не воровал, я только на время взял, думал - никто не заметит. - Ну да, пропажу такой махины - и не заметят. - Так я же ненадолго взять хотел, всего один круг над полем сделать. Я не думал, что им так трудно управлять. - Не думал? - Ну да, я столько раз видел, как Лонг это делает, что это казалось таким пустяком. - Пустяк - это дерево киркой добывать. Летать по воздуху - это совсем не пустяк, это... это целое искусство. - Искусство? - задумался Клауд, - Скажи, а вот на стенах это твоё искусство висит? Мун опустил глаза: он был очень смущён. Он всегда так себя чувствовал, когда речь шла о его работах. А теперь он ещё  и впервые говорил со сверстником, и ему очень хотелось произвести на того хорошее впечатление. - Это  мои рисунки, - сказал он просто, - в основном наброски. Есть работы и получше, но они где-то в сарае. - Наброски? Да ты что! Я в жизни так не нарисую. - Да ладно, - Мун покраснел, - просто надо побольше практиковаться. Рисовать, рисовать и рисовать... И всё получится. - А ты меня научишь? - Ну, - мальчик заколебался, - это не так-то просто. Я ещё никого этому не учил. - Пожалуйста, - Клауд  устремил на него умоляющий взгляд. - Ну ладно, только давай тихо, а то родители придут, поймут что ты не спишь и, наверное, начнут тебя расспрашивать, а может папа вообще поведёт тебя домой. - А у меня нет дома. - Как это? - Точнее, он есть, но далеко и сейчас там живут другие старвики. Мы с отцом - путешественники, исследователи так сказать. - Ого, у вас наверно безумно интересная жизнь, - восхитился Мун, протискиваясь в оконный проём. - Да, интересная не то слово, вот только ни я, ни папа рисовать толком не умеем. Ещё карты - куда ни шло, а вот если пейзаж, или какие-то постройки, старвиков или животных изобразить нужно - вот это проблема. - А словами описать? - Словами - это само собой, да только слова можно по-разному понять и представить. А многим вообще трудно представлять что-то лишь по словам. - Согласен. Мун присел рядом, дал Клауду листок и карандаш и стал как мог объяснять ему, как рисовать самые разные предметы: деревья, воду, старвиков, скалы, различных животных. Клауд прилежно всё за ним повторял. Не всё у него получалось хорошо, но он очень старался. Весь его недавний страх куда-то улетучился и он разговаривал с Муном, как со старым приятелем. - Ох, как же это мило, - шепнула Прима, закрыв дверь в детскую. - Поражаюсь, как быстро дети находят общий язык. - Это хорошо, - кивнул Риф, - но всё же : его отец, наверняка, ищет его и очень переживает. Раз уж он  немного очухался, может, пора бы поискать его родных. Я должен его расспросить о них... - Прошу, дай им ещё  хотя бы пол-часика. У Муна ведь никогда ещё не было... такой возможности. - Не могу, прости. Десять минут - максимум, - отрезал он.   Прима вздохнула: иногда Риф бывал абсолютно непреклонен и спорить было бесполезно.    Старвица убрала посуду со стола и собралась уж её мыть, как вдруг снаружи раздался  пронзительный крик. "Ястреб", - мелькнуло в голове.   Вслед за мужем она опрометью кинулась на улицу. Как же удивились старвики увидев кружащего над их домом ястреба с наездником на спине. - Не пролетал ли тут случайно самолёт?! - кричал он сверху. - Пролетал! Пролетал! - в один голос закричали супруги. - Он тут, под навесом!   Ястреб сделал ещё круг над поляной и плавно приземлился на дорожку у дома. Риф с удивлением признал в птице Скай. Наездник соскочил с неё на землю. Это был высокий старвик лет тридцати пяти серебристо-серого окраса. Из дорожной сумки, прикреплённой к седлу, вылез ещё один старвик. Был он коричнево-рыжий и весь кудрявый, как и Клауд. " Отец его", - догадались Риф и Прима. Они ещё ничего не успели сказать, а незнакомцы уже ринулись к  лежащим под навесом обломкам. - Сынок! Сынок! - горестно закричал кудрявый старвик. - Погодите! Жив ваш сынок! Он в доме! - подбежала к нему Прима. - Жив? - дрожащим голосом спросил тот. - Да, жив-здоров, если не считать одной царапины и нескольких ссадин, но это не опасно. - О, какое счастье! - старвик упал на колени. - Вставай Харт, ну что ты? - подбодрил его высокий и, обращаясь к супругам, добавил: - Вы уж простите, что так врываемся, но очень уж за парнишку испугались, всю округу обыскали... Меня зовут Лонг, а это - Харт, его отец. - Да, я догадался, - улыбнулся Риф. - Здорово, что вы сами прилетели, я уж боялся - придётся мне вас искать. Меня зовут Риф, это Прима - моя супруга, а мой сын Мун сейчас в доме, вместе с вашим мальчонкой. - Ох, пойдём же скорей к нему! - заторопился Харт. И все вчетвером двинулись к дому. - Ой-ой-ой, - застонал Клауд, всё это время сидевший у окна. - Теперь мне конец. Дай в окно вылезу... - Не выдумывай, - схватил его за руку Мун, - видел, как твой отец обрадовался. - Ага, но мне всё равно влетит. - Ну и пусть. Зато ты усвоишь урок. Да и вряд ли твой папа... Тут дверь детской  открылась. - Клауд! - с порога крикнул Харт и бросился к сыну. Минуты две он не выпускал его из своих объятий, тихо и ласково что-то шепча ему на ухо.  Остальные молча  наблюдали за этой трогательной сценой. Наконец и Лонг подошёл к мальчику и потрепал его по голове: - Ну что, лётчик-испытатель, далеко же тебя занесло. - Простите меня, - чуть слышно пролепетал Клауд, - я не хотел его разбить, я думал только попробовать... - Главное - ты жив, а машина... машину можно  новую сделать или  даже эту починить.  - Правда? - Клауд вытер слёзы. - Думаю - да, но тебе придётся мне помочь. Если, конечно, тебе уже лучше... - Да, мне уже лучше, - честно признался мальчик.   Харт осторожно провёл рукой по спине сына, нащупал длинную полоску пластыря, закрывавшего царапину. - Давай всё же я тебе помогу Лонг, а то у него рана разойдётся, - сказал он. - Да что уж там, мы все вам поможем! Как возьмёмся дружно, так живо вашу машину на крылья поставим! - вмешался Риф. - Только вот, уже поздно, темнеет, холодает, может заночуете у нас, а завтра займёмся машиной, - предложила Прима. Лонг попробовал отказаться, но так как ни Харт, ни Клауд не возражали против такого приглашения, то в конце-концов смирился и он.   Весело было в тот вечер в домике на лесной полянке. Шесть старвиков сидели за столом, вкусно ели и весело беседовали о том, о сём. Гости много где побывали - им было о чём рассказать. Харт действительно был исследователем, его интересовало всё: животный и растительный мир различных биомов,  местные старвики и их уклад жизни, традиции и фольклор, география местности... С Лонгом они познакомились давно во время путешествия по степи, потом расстались и встретились лишь пару недель назад. При первой их встрече вместе с Хартом была его жена,но не было сына, теперь же с ним был сын, но не было жены. На вопрос, что же стало с супругой, Харт лишь коротко отрезал: - Несчастный случай... - Она в трещину провалилась во льду, - решил пояснить Клауд. - За нами погнался здоровенный медведь, папа сказал нам с мамой бежать, а сам вступил с ним в бой. А мама не заметила впереди трещины и соскользнула в неё... - Клауд, прошу, не надо, - взмолился Харт. - Но почему? Если ты не можешь рассказать, то я могу. - Нет, сынок, прошу... Это слишком тяжело вспоминать. - Для меня - нет. - Ты просто был ещё очень мал. Мы ведь с тобой уже говорили об этом. Клауд нахмурился и умолк. За окном раздался пронзительный крик ястреба. - Иш, раскричалась, ревнует, - улыбнулся Лонг. - Всё-таки, как же вам удалось её приручить? - спросил Риф. - Как? Сам не знаю! Это давняя история. Пошёл я как-то за дичью, долго по лесу бродил, а добыл лишь одного волка. Когда же до каменных скал дошёл - гнездо ястребиное нашёл, птенец голодный там  сидел, пищал надрывно - очень уж, знать, голодный был. Я подобрался к нему и дал кусок мяса - так мы с Уинс  и познакомились. - Уинс? - удивился Мун, - а мы её Скай назвали. - Что ж, тоже хорошее имя, можно называть её Скай-Уинс, что скажете? Все заулыбались. - А как же так вышло, что она вас покинула? - поинтересовался Риф. - Если сказать коротко - она повзрослела. Я понял, что она сирота - и взял её себе. Я слыхал, что если птенцов самому растить с детства, они к тебе очень привяжутся и обучить их будет гораздо проще. Но с Уинс всё вышло не так: она с детства была барышней с характером, а по мере взросления её характер проявлялся всё больше и больше. Вставать под седло она никак не хотела, а вот выпрашивать пищу продолжала. В конце концов мне это надоело и я перестал её кормить. Думаю: или слушайся меня или лети и охоться сама. И вскоре она действительно улетела и встретилась со мной лишь год спустя, то есть сегодня. Я как раз тогда рыскал по лесу в поисках Клауда... Как же я был удивлён, когда с неба ко мне спустилась Уинс, а ещё больше удивился, когда она без ропота позволила себя оседлать. Мун и Риф удивлённо переглянулись. Мальчик рассказал о том, как они лечили птицу и о своих бесплодных попытках приручить её. - Вот как? Значит я и за Уинс вас должен поблагодарить, раз она сама не хочет, - улыбнулся Лонг. - Гордая птица, не то слово, но видишь: вспомнила того, кто её вырастил.    Дальше разговор пошёл на серьёзные темы и детей, несмотря на возражения  отправили спать. Мун уступил Клауду кровать, а сам лёг на полу. Впрочем, заснули мальчики ещё  не скоро: у них тоже нашлось о чём поболтать. Мун рассказывал новому другу о местных тайнах, о страшной чащобе, в которой он раз чуть не погиб, о волчонке Волли, спасшем ему жизнь и ставшем теперь вожаком стаи... А Клауд рассказывал об их с отцом  приключениях, случавшихся с ними в самых разных биомах: от жарких тропических джунглей до северной ледяной пустыни. Он же рассказал ему о некоторых подробностях гибели своей мамы: оказывается, когда  старвица соскользнула в трещину, маленький Клауд крепко держал её за руку и тоже полетел вниз. Но мать каким-то чудом успела оттолкнуть его от себя, подбросив  вверх. Даже погибая, она спасала своего ребёнка. Клауд ухватился за край трещины и выжил.  Всё случилось так быстро,что он не успел даже испугаться. Тогда он не осознавал до конца всего ужаса произошедшего. Не то что его отец...   Этот рассказ о великой силе материнской любви глубоко затронул Муна. Но ещё сильнее поразила его история о том, как Клауд и его отец попали в плен к пустынным разбойникам. Как известно,  большую часть времени их шайки бродят вдали от вымощеных мостками дорог, чем подвергают себя большой опасности. Под раскалённым песком пустыни скрываются страшные чудовища - песчаные черви! Они никогда не упустят возможности утащить под землю и съесть зазевавшегося старвика. И вот эти разбойники решили использовать отца Клауда как живую приманку: если у них возникало подозрение,что  спереди под землёй скрывается червь, они тут же толкали туда Харта, заставляли ходить взад-вперёд. Так они "обезвреживали" для себя дорогу. Если же отец медлил, то они злобно грозились: - Смотри... Не поторопишься - твоего парнишку туда отправим. - Неужели так и говорили? - поражался Мун. - Да, и это я ещё  мягко выразился. Мне тогда было лет семь, но я ничего не забыл. - Как же вам удалось спастись? - А во время песчаной бури...сильной-пресильной. Мы, конечно, запросто могли в ней погибнуть, но и в плену нас ждала не менее страшная смерть... Нам повезло: когда буря кончилась, мы поняли, что добрались до оазиса. Местные оказались очень гостеприимными ребятами... И Клауд, как ни в чём не бывало, перешёл к следующему рассказу, а у Муна никак не шла из головы эта холодная, рассчётливая жестокость одних старвиков по отношению к другим. Ни сердцем, ни умом он никогда не смог бы такого понять.   Клауд рассказал и о Лонге, пару недель назад случайно встретившим их с отцом. С тех пор они путешествовали вместе: то пешком, то на самолёте. Правда, Харт эти полёты плохо переносил, зато Клауд был в восторге! - Как думаешь, - спросил Мун, - когда мы завтра починим самолёт, Лонг согласится прокатить меня  разочек? - Всё может быть... - сонно ответил Клауд.  На следующий день работа над починкой самолёта  кипела с самого утра. Всем, в том числе детям, так хотелось помочь, что Лонгу порой приходилось их удерживать, чтобы чего не испортить. Починка заняла всего каких-то пару часов, в течение которых Прима постоянно приносила из дому бутерброды и другую еду для перекусов. Эти перекусы всем так понравились, что даже жаль стало, когда работа была окончена и самолёт выкатили из-под навеса.   Все с трепетом смотрели, как Лонг взбирается на сиденье пилота. - От винта! - крикнул он и вместе с машиной в несколько секунд взмыл в воздух.   Это было потрясающе, Мун не мог оторвать глаз от этого чуда. Скай-Уинс не выдержала, сорвалась с крыши постройки и закружила рядом с самолётом. Казалось: она боится, что её променяют на это нелепое чудовище . А ведь ещё недавно, казалось, ей было плевать на всех старвиков в мире.   Лонг приземлился, предложил ещё кому-нибудь прокатиться: - Тут у меня дорожная сумка - как второе сидение, а вместиться в неё и трое, и четверо могут. - А машина выдержит? - спросил Риф с сомнением. - Выдержит! И не такое выдерживала. - Мы как-то на ней шестерых старвиков спасли! - заверил Клауд. - Они на скале застряли. - О, ну тогда я первый! - обрадовался Риф. - Я тебя одного не пущу, - ухватилась за него Прима. - И я тоже! - крикнул Мун и ухватил его с другой стороны. - Да он и не будет один, - засмеялся Лонг, - Я ведь за пилота! - Но я тоже хочу полетать, пожалуйста! - попросился Мун. - А что твоя мама скажет? - Только если с папой! - серьёзно ответила та. - А как же ты, мам? - удивился Мун. - А я буду тут дежурить. Если вдруг разобьётесь - надо же будет вас кому-то лечить... И вот уже самолёт взмывает в воздух и несётся высоко над лесом. Мун и Риф выглядывают из дорожной сумки, служащей пассажирским сидением. Они видят далеко внизу берёзовую рощу и  дубраву, ели, растущие вперемешку с клёнами, синюю ленту реки... То тут,то там в зелёном море деревьев  проглядывают жёлтые пятна - вестники близкой осени. "Как хорошо", - думает Мун, - "Какая фантастическая красота! Но как же, как мне запомнить её, как сохранить в памяти, чтобы потом передать кистью на бумаге?"   А Риф думает о другом: "Какой же счастливый мой сын. Ему всего двенадцать лет, а он уже впервые поднялся в небеса! Нет, я, конечно, и сейчас в восторге, но случись со мной такое двадцать лет назад - мой восторг был бы в двадцать раз сильнее!" Ссылки на иллюстрации ниже.