Личная кара, с третьей положительной.

— Да, Кара? — Годрик повернулся ко мне, когда я подошла к нему. Он молча пил какое-то пойло в баре вампирского отеля, после того, как тот чудик из Братства Света взорвал себя в Гнезде. — Изабель сказала, что ты здесь. — Я присела рядом. Минуту вглядывалась в одну точку на столе. — Расскажи, Годрик. Прошу! Я не понимаю, почему ты позволил этим фанатикам так обращаться с собой? Неужели, ты бы так просто сгорел на солнце? Почему? Почему? — взбудораженно зашептала я. По щеке скатилась одна крупная слеза, но я этого не замечала, уставившись во все глаза на грустно улыбнувшегося Годрика. — Когда живешь столько, как я, Кара, то многое со временем обесценивается. Большую часть своей жизни. я убивал и только… В принципе и остальные члены моего вида продвинулись не дальше этого состояния порочности. — Я не понимаю, — тихо сказала я. — Тебе и не надо, дочь моя, — отозвался меланхолично он. — Жду тебя в Гнезде через час. Заказав бокал красного вина, я в задумчивости потягивала вино, пока не услышала как кто-то рядом сел. Инстинктивно почувствовала холод, но решила не обратить на это внимание. Я в вампирском отеле. А от этих упырей всегда сочиться холод. Так что думаю кто-то просто захотел выпить. — Для той, кто был ближе всех к человеку со взрывчаткой, ты на удивление хорошо сохранилась, Карина, — раздался вкрадчивый голос над ухом. Шею обожгло горячее дыхание. — В полу есть еле заметный люк, в который скидывают трупы людей, — холодно ответила я, отодвигаясь и попутно стирая слезы с уголков глаз. Не хотелось, чтобы эта сволочь видела мои покрасневшие глаза и припухшие щеки и нос. — Хорошая попытка. Но чтобы открыть его, тебе надо, как минимум, задержать огонь, чтобы он не успел сжечь эти дивные, цвета алых маков, волосы. — Мужчина накрутил ярко-алый локон на палец. — Как поэтично, — ядовито протянула я, допивая вино и вставая с стула. Резкая боль в голове, и меня быстро притянули за волосы обратно, прижимая между барной стойкой и жестким телом вампира. — Я с тобой не закончил, милая. — А есть, что заканчивать? — глухо спросила я, упираясь ладонями в его грудь, чтобы хоть как-то расширить пространство между нами. — Термин «отвали, удод клыкастый» знаком? — зло прошипела я, вскидывая на него злые карие глаза. И плевать на красноту! Это я так покраснела от бешенства! Не знали, что можно в области глаз краснеть от злости? Зато теперь в курсе. — От тебя пахнет борделем, — вдруг произёс он, наклоняясь и втягивая мой запах возле шеи. Оскорбилась ли я на то, что сейчас мои дорогие духи назвали проститутскими? А, ничуть! — Тогда ты должен чувствовать себя как дома, — плевалась ядом я, пытаясь вырваться. Звать и просить кого-то на помощь бесполезно. Вампиры? Хах, хорошая шутка. Люди? Они подчинены вампирам, как безвольные марионетки. Становится даже противно за свою расу, которая позволяет так с собой обращаться. — Темные круги под глазами говорят, что ты не спала с того момента как моя кровь оказалась в тебе. Неужели я тебе настолько омерзителен или ты просто боишься меня? — насмешливо протянул Эрик. Холодные голубые глаза не сводили с меня проникновенного взгляда. Последнее предложение вдруг заставило перестать меня вырываться из-под него. Оправив короткое, но закрытое черное платье, я с удивлением посмотрела на него. — Нортман, только не говори, что я тебе нравлюсь, — выдохнула я. — Мечтай и дальше, куколка, — холодно ответил он. Но чересчур прямой взгляд и сжавшаяся рука у меня на бедре стали доказательством обратного. — Нет, это ты размечтался, дядюшка Эрик, — усмехнулась я, выворачиваясь из его рук, понимая, что ничего он мне теперь не сделает. Мы в каком-то смысле родственники и одинаково любим Годрика. И теперь, он не грохнет меня, пока не выяснит, кто я, ну или самый наихудший вариант — пока не переспит со мной. — Это из-за твоей крови, так что не обольщайся, племяшка, — высокомерно ответил тот, закатывая в раздражение глаза. — А есть чем обольщаться? — надменно спросила я, окидывая его презрительным взглядом. Поправив лямку рюкзака, я достала телефон. Повернувшись к нему спиной, я быстро вышла из отеля, направляясь в сторону остановки. Не вижу смысла тратиться на такси, если можно просто минут десять потрястись в автобусе. Когда автобус приехал, я обрадовалась малочисленности людей. Заплатив за проезд, я села поближе к окну, положив голову на мутное прохладное стекло. Вдев наушники в уши, я включила песню In This Moment — Scarlet. Мысли безостановочно путались и ни за что не могли уцепиться. Я почувствовала как смертельно устала за эти дни. Переживания и беспокойство за Годрика не прошли даром. И к своему ужасу заснула крепким сном. Тусклый диск луны отражался на зеркальной поверхности бездонного озера, около которого я раньше жила с мамой много лет назад. Знакомый с детства запах хвойных пород деревьев, мокрого песка, тины щекотал нос. Улыбнувшись замершему лесу с одной стороны озера и скалам с другой стороны, я зашла в холодную воду. Единственная на мне вещь — белая длинная майка тут же прилипла к телу, заставляя дрожать то ли от промозглого холода, то ли от странного чувства предвкушения. Я подошла к скале, об которую мирно бились волны. Мокрая поверхность камня под моими пальцами вызвало нежданное чувство возбуждения, которое будто витало в воздухе. Дрожь чувственными пальцами пробегала по позвоночнику, словно играя на каком-то инструменте. — Я ждал тебя, — жаркий шепот согрел моё, покрывшееся мелкими мурашками, плечо. Теплые губы впились в шею, слегка покусывая нежную кожу. Сильные руки опустились на бедра, разворачивая резким движением к себе. Настойчивые губы нашли мои, сминая их в жестком поцелуе. Я судорожно вздохнула, когда его язык проник в мой рот, играя с моим языком. Его пальцы начали терзать мои сосками, сквозь мокрую ткань, пока не почувствовали, что они затвердели, а я не начала стонать от еле сдерживаемого удовольствия. Эрик резко наклонился, подхватывая меня под бедра и с сумасшедшей силой вдавливая жестким телом в холодный камень. Его голова в исследовательском нетерпеливом поцелуе двинулась вниз, пока вдруг моя майка не упала в воду ненужной тряпкой. Я вскрикнула и впилась ногтями в широкие плечи, когда его рот втянул мою грудь, а язык начал требовательно играть с моим соском, хотя это больше походило на какую-то сладостную пытку. Холодная вода окатывала нас, но я все равно сгорала от сладостного желания, чувствуя как все внутри наливается жаром и начинает сводить мышцы. Я ощутила как что-то твердое коснулось моего бедра. — Стой, но я же этого не хочу, — выдохнула мученически я, когда меня опустили на дрожащие ноги. А его губы покрывали болезненными поцелуями мой живот и спускаясь все ниже. — Ты же сволочь! — Это же всего лишь сон, Кара. Хотя сны выдают самые тайные желания. Но ты можешь мне не лгать. Я же как твой сводный дядюшка все пойму, — ухмыльнулся Нортман, провокационно глядя на меня. — Нет! Это не правда! — беспомощно крикнула я. — Врунишка… — Девушка. Деву-у-ушка! — кто-то настойчиво теребил меня за плечо. — А? — резко раскрыла я глаза. Сердце бешено билось в грудной клетке, а щеки горели от дикого смущения. — Вам плохо? — кондукторша внимательно на меня посмотрела. — Я… э… моя остановка! — торопливо выкрикнула я, выбегая из автобуса пулей. Боже, какой позор! Тело всё пылало и от неудовлетворения, и от смущения, но больше все-таки от злости на себя. Нет, я понимаю, что в таких снах с вампирами люди не владеют собой. Но, черт побери, как это унизительно! И пускай, хотя бы тот же ублюдок Джаред напоил бы меня своей кровью, так нет весьма не вовремя подвернулась эта спесивая змея Эрик Нортман. Да, лучше бы я месяц ходила бы с сотрясением мозга и другими ранами, чем видеть в таких реалистичных эро-снах себя и эту сволочь! Вообще я знала, что когда-то придется уснуть и терпеть это… Но я не думала, что во сне я буду таким овощем! Блин, лучше бы он меня бил или лучше убил там... Поэтому, когда дошла до Гнезда, то была неимоверна зла. Ярость просто сжигала меня изнутри.

***

— Сьюки, ты не видела Годрика? — обеспокоенно сказала я, хватая девушку за локоть. После того, как его сняли с поста шерифа девятого округа и он даже не хотел бороться за этот пост, то нутром почувствовала, что что-то не так. — Он вроде с Эриком на крыше. Я тоже туда иду, — ответила она. — Странно. Скоро рассвет. Я с тобой, — быстро сказала я, запуская нервно руки в волосы. Когда мы начали подниматься по лестнице на крышу, я услышала знакомый голос Нортмана: — Я это не принимаю. Это безумие! Годрик стоял почти что на краю крыши, а поза Эрика была какой-то уж чересчур напряженной. Стало заметно быстро рассветать. — Наше существование — безумие, — в излюбленной меланхоличной манере, сказал Годрик. — Мы не принадлежим к этому миру. — Но мы здесь! — в ярости крикнул Эрик. — Это противоестественно. Нас не должно быть. — Ты учил меня не сомневаться! Мы можем выжить или умереть. — Как оказалось: я лгал, — пофигистично ответил Годрик. — Годрик? — прошептала в шоке я, начиная понимать, что он хочет сделать. Это решение… Оно было в его глазах с того дня, как я увидела его в Братстве Света! Его даже не пленили. Годрик хотел умереть. — Я силой заставлю тебя жить! — прошипел Эрик, подходя к нему. — Даже если бы ты мог… Зачем поступать со мной так жестоко? — усмехнулся вампир. — Годрик, прошу… не делай этого, — хрипло ответил Эрик, оседая перед Годриком на колени. — А с нами поступать так не жестоко?! — в гневе крикнула я, подходя к нему. — Ты… ты был единственным отцом, который у меня был! Ты тот, кто вырастил меня по своему образцу, тот, кто вложил в мой мозг знания выживать в твоем жестоком мире, оставаясь человеком! И теперь так просто хочешь покончить с собой? Оставить всех нас? Умоляю, не делай этого! — закричала я, сотрясаясь от рвущих душу рыданий. Горло сдавило, будто перекрыли разом путь к кислороду. — Отец… — Годрик посмотрел на меня. — Брат. Сын. Дети мои, прошу, отпустите меня. — Я не позволю тебе умереть одному, — глухо сказал Нортман, поднимая на него заляпанное кровью лицо. — Позволишь. Мужчина снова склонил голову в беззвучных рыданиях. — Я твой Создатель. И я тебе приказываю. Эрик поднялся и ни на кого не глядя пошел к выходу из крыши. Сьюки его остановила что-то шепнув. — Пожалуйста, не надо, — всхлипнула я, чувствуя как в сердце включили мясорубку, которая изрезало его изнутри. В груди у меня все обливалось кровью, чувствуя, что я не могу его убедить. Я вообще ничего не могу сделать! — Это мой выбор, Кара. Я взвыв скатилась вниз, обнимая его за ногу, как маленькая девочка, которая все ещё пытается цепляться за надежду, что он уйдет отсюда и будет… будет жить! Он начал о чем-то говорить со Сьюки, но когда она отошла от него, то по щекам девушки катились слезы, а солнце начало вставать из-за горизонта. — Прощай, Годрик, — прошептала Сьюки. Годрик отошел от меня на встречу с солнцем, попутно снимая белую хлопковую рубашку. Его тело начало тут же дымиться под лучами солнца. Слезы бешеным градом катились по щекам, опадая на бетонный пол. С ужасом, я увидела как на его теле начали плясать первые огни. Вскинув руки, я начала вытягивать этот огонь из его тела в себя. Пламя тут же устремилось с его тела к моим рукам. Он обернулся ко мне, с полутеплой улыбкой. — Отпусти меня, Кара. — Не могу, не могу, не могу! — отчаянно закричала я, стараясь вкачать себя больше огня с его тела, под изумленным взглядом Сьюки. — Прошу. Вскрикнув от душераздирающей боли внутри в себя, я с силой заставила опустить себя руки. Поток огня перестал идти ко мне. А Годрик загорелся, как спичка под ярким солнцем. Вскоре от него ничего не осталось. Внутри что-то сломалось и я закричала так, будто меня начали бить раскаленной палкой. Хотя лучше бы били... если бы так остался со мной Годрик. Обессиленно упав на пол, я съежилась в позе эмбриона. Слезы быстро образовали вокруг моего лица небольшую лужицу. Я смотрела на солнце, восходящее над городом, который я так раньше любила, а теперь мысль остаться здесь казалось - настоящим безумием. — Прощай, отец… - еле слышно прошептала я.