Мой любимый младший брат

      Гарри точно не знал, когда все стало настолько непоправимо. Быть может, когда он вернулся с двух лет обучения в дошкольном магическом интернате. Может, до того момента парень попросту не замечал странностей старшего брата. Но эти два года изоляции от него, по всей видимости, что-то сделали с Томом. Что-то, что Гарри пока объяснить не может. Или попросту избегает любых мыслей об этом. Как и сейчас — гриффиндорец (да, они с братом учатся на разных факультетах) всячески избегает Тома вот уже полгода. И удается это парню просто отлично: если отец отдал по старшинству мантию-невидимку брату, то младшему сыну досталась Карта Мародеров.       Первое время Том всячески пытался выловить его, даже воздействовал на многочисленных друзей и преподавателей, которые ему благоволили. Но если слизеринцу достался ум (если не гениальность) и потрясающая харизма, то Гарри довольствовался совершенной в своем виде удачей, чем яростно пользовался, стараясь даже в Большом Зале не пересекаться с родным братом.       Во время летних каникул было даже проще. Мать не работала, поэтому Тому приходилось каждый день играть роль идеального сына, ни на секунду не сбрасывая эту маску. Днем.       Разумеется, даже ночью слизеринец старался не рисковать, но Гарри видел его настоящее лицо, его настоящий характер. Нет, Том не издевался над ним, не бил и даже не ругался. Он был все тем же любящим братом, но как тогда объяснить те странные случаи, когда они были наедине?       Гарри убрал законченное эссе по зельеварению в школьный чемодан и собирался было уже ложиться спать, как дверь в его комнату с негромким скрипом отворилась, впуская внутрь полуночного гостя. Мальчик замер, повернув голову в сторону Тома, бездумно сжав пальцы на покрывале, которое уже хотел было стянуть с заправленной постели. — Том? Что-то случилось? Тот аккуратно закрыл дверь и неслышно приблизился к брату, одаривая его странным взглядом и продолжая молчать. Гарри выпустил из рук ткань покрывала и неосознанно шагнул назад, впечатываясь поясницей в край письменного стола. Все мысли в панике разбежались, оставив легкое волнение. Но не будет же старший брат вытворять невесть что, когда через стенку спит их мать? — Сегодня ты превзошел себя, — негромко подал, наконец, голос Том. Конечно, он заметил состояние брата, ведь он с самого детства умел читать его как раскрытую книгу. — Ты ведь понимаешь, что так продолжаться больше не может? Гарри. Слизеринец медленно протянул руку и коснулся пальцами побледневшего лица мальчика. Гарри подавил в себе желание перемахнуть через стол, лишь бы не быть в такой опасной близости. Более того, парень с радостью бы сиганул в окно, но он так же прекрасно понимал, что Том среагирует молниеносно на его жалкие попытки сбежать, а злить и без того скорого на расправу слизеринца ой как не хотелось. Том невесомо скользнул пальцами к шее брата и осторожно ее обхватил, слегка надавливая на сонную артерию. — Ты дрожишь. Даже сердце бьется чаще. — Спокойно прокомментировал Том, не мигая смотря прямо в глаза Гарри. — О чем ты думаешь? Знаешь ли, что я хочу сделать с тобой? — Почему ты меня так ненавидишь? — вырвалось у мальчика, и он с трудом сглотнул, чувствуя, как хватка на шее усиливается. — Мы же братья! — Конечно, братья. — Нежно улыбнулся слизеринец, сомкнув вторую руку на остром плече брата, — и, конечно, я тебя люблю. Гарри вздрогнул на последней фразе и отвел взгляд в сторону. Лучше бы ненавидел. Лучше бы избил. Это нездоровые чувства. Это неправильно. — Я даже знаю, о чем ты думаешь, — продолжал тот. — Я знаю тебя намного лучше, чем знаешь ты себя сам, Гарри. Нет, не смей отводить от меня взгляда, тебе ясно? Смотри на меня. Младший брат стиснул зубы, когда пальцы брата сдавили горло сильнее, затрудняя дыхание. Гарри медленно повернул голову и со страхом посмотрел в почерневшие при неясном комнатном свете глаза. Перечить ему мальчик не смел, зная, каков его брат на самом деле. Зная его темную жестокую сторону. Он видел и мертвых растерзанных животных, и проклятых студентов, излечить которых не могут даже врачи Мунго, и Миртл. Гарри знал о Миртл. — Так нельзя. — Прошептал он. — Том, так нельзя. Я принимаю тебя всего, все, что ты натворил... Это неважно. Все неважно. Ты мой брат. Но... — Но что? Том подошел к нему вплотную, все так же нежно улыбаясь, тогда как в некогда светлых и чистых глазах клубился нескончаемый мрак. Его ладонь, наконец, разжалась, и Гарри закашлялся, радуясь такому необходимому сейчас кислороду. Старший брат обхватил его лицо ладонями и тихо рассмеялся, зажмурив глаза. — Ты не должен меня бояться, малыш. Ведь я так сильно тебя люблю.       Да, и Гарри его любил. Больше всего на свете любил, но точно так же и боялся. Том не был нормальным человеком. И мальчик попросту не понимал, как при такой сильной родительской любви и опеке у них вырос подобный монстр? Уже на первом курсе он изжил из школы преподавателя и четырех учеников, и ведь никто даже помыслить не мог, кто в этом замешан. Люди просто обожали слизеринца, искали с ним встреч, старались угодить, ставили лучшие оценки и отзывались о нем, как о человеке дружелюбном, чистом и абсолютно безгрешном.       Днем школа, а ночью Том уходил в Запретный Лес убивать ни в чем не повинных зверей. Просто потому, что ему так хотелось. Потому что он мог. В первое время слизеринец даже брал с собой своего младшего брата, но тот так напугался вида растерзанной лани, что неделю потом не мог прийти в себя. Гарри так ничего и никому не рассказал. — Ну и куда ты меня ведешь? — рассерженно воскликнул мальчик, едва поспевая за тянущим его за руку братом. — Ты знаешь, как тут опасно? Профессор Дамблдор запретил нам ходить в Запретный Лес! — Ты же прекрасно знаешь, я никому не позволю тебя обидеть. — Отозвался Том, крепче сжимая узкую ладонь брата, — здесь нет никого опасней меня. — Но что мы здесь забыли? — Увидишь. Еще некоторое время парни шли по странной тропе, видел которую своим неведомым чутьем лишь слизеринец. Гарри уже успел порядком устать от быстрого шага, как вдруг они остановились. Мальчик налетел на брата, а тот только шикнул на него и моментально приобнял левой рукой, правой указывая куда-то вперед. Там Гарри разглядел застывшую в настороженной позе лань. Как он понял, животное было обездвижено. — Помнишь, я тебе рассказывал про запрещенные Министерством Магии темные проклятия? — спросил брат, когда они приблизились к заколдованной лани. Гарри зябко поежился, и Том моментально наложил на него согревающие чары. Но это не было дрожью от холода. Гриффиндорец вспомнил, как старший брат демонстрировал действия одного из проклятий на первокурснике, все кости которого разом сломались и практически везде разорвали острыми обломками кожу, пока несчастный завывал и неистово кричал. Том с каким-то отвратительным наслаждением упивался этим зрелищем, наложив на заброшенный кабинет чары тишины и отвлечения внимания. Конечно, потом слизеринец отпаивал несчастного костеростом и подтирал память, но вот возвращать прежнее моральное спокойствие младшему брату приходилось долго. — Она прекрасна. — прошептал Гарри, подойдя ближе, и осторожно погладил морду животного. — Знаешь, никогда бы не подумал, что ты приведешь меня в опасный лес, чтобы полюбоваться этой... кто это? — Лань, Гарри. — Вздохнул парень и перехватил руку брата, крепко сжав ее своими ладонями. — И она здесь не для... Ты доверяешь мне? Хочу кое-что тебе показать. Это важно для меня. Гриффиндорец слегка покраснел от неловкости, когда брат поднес его руку к губам и легко поцеловал в ладонь. И он даже подумать не мог, что будет дальше. Слишком ласковы были слова, слишком нежный жест, слишком, слишком. Том молча отвел Гарри в сторонку, обновил согревающие чары и наказал, что бы не случилось, оставаться на этом месте. Затем вернулся к животному и применил к нему чары левитации, снимая с лани оцепенение. Та тут же начала брыкаться, силясь освободиться. Испуганный взгляд животного и его тщетные попытки спуститься на землю и умчаться прочь заставили Гарри вновь поежиться. — Что ты делаешь? Отпусти ее! Том повернул голову в сторону мальчика и радостно, совсем по-детски рассмеялся, направляя палочку на лань. — Силенцио. Диффиндо! Смотри, Гарри. Вот, о чем я тебе говорил. Совсем не обязательно становиться темным волшебником, чтобы причинить кому-то боль! — слизеринец медленно вел палочкой, распарывая шкуру животного, оставляя на брыкающемся от сильной боли теле длинные кровавые борозды. — Красиво. Гарри с ужасом наблюдал, как лань в немом крике раскрывает рот, на собравшуюся в уголках рта пену, на широко распахнутые в страхе глаза. Том еще некоторое время поддерживал заклинание обыкновенных ножниц, видимо, чем-то усиленное, покрывая тело бьющегося в конвульсиях животного замысловатым рисунком крови и боли. — А теперь... Дефодио! Действует как маггловская пуля. Видишь, как ей больно? — Том опять рассмеялся, указывая на глубокую сквозную рану на бедре своей жертвы. — Она не смертельна. Затем слизеринец резко взмахнул палочкой, подбрасывая лань вверх, и с силой шибанул несчастную о твердую землю. И еще раз. И еще. Гарри в ужасе вскрикнул и прижал ладони ко рту, не веря в происходящее. Кажется, он услышал хруст позвоночника, и в следующую секунду задние ноги животного безжизненно повисли. — Черт, теперь задняя ее часть не чувствует боли. — С сожалением пробормотал Том, ненадолго задумавшись. — Тогда она ей больше не нужна. Редукто! Раздался взрыв. Задняя часть расщепилась, окропив брызгами лицо стоявшего неподалеку гриффиндорца, тогда как сам Том оказался полностью залит кровью и перемолотыми в кашу мясом и костями. Старший брат что-то раздраженно проговорил и смахнул с глаз липкую темную субстанцию. — Том... — едва слышно произнес Гарри, неровным шагом подходя к родственнику и взяв его окровавленную ладонь в свою. — Том, пожалуйста... Слизеринец удивленно посмотрел на младшего брата и развернулся к нему всем корпусом. Затем высвободил руку и аккуратно провел пальцами по щекам Гарри, размазывая по ним густую кровь. Темные глаза восторженно засверкали при виде измазанного лица гриффиндорца. — Если бы ты только знал, насколько сейчас прекрасен. — А затем медленно приблизил лицо и чувственно облизал его мягкие губы, опаляя Гарри своим горячим прерывистым дыханием. Он жарко зашептал своему младшему брату в мокрые от крови и слюны приоткрытые губы: — Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. Я хочу, чтобы ты почувствовал это сам. Это очень важно для меня, понимаешь? Гарри потрясенно молчал и позволил слизеринцу подхватить свою руку и приблизить ее к разорванному телу животного. Даже не сопротивлялся, когда Том погрузил их руки в пылающее болью чрево почти по локоть. — Она еще живая. Ты чувствуешь? Это ее сердце, — с восторгом произнес старший брат, другой рукой крепко обнимая Гарри за талию и прижимаясь к нему сзади всем телом. — Давай сожмем его. Да, вот так. Это не эфемерное проклятие, не щадящее Непростительное. Восхитительно. Том вновь прерывисто вздохнул и потерся бедрами о спину брата, еще крепче прижимая его к себе. А затем резко сжал своими пальцами ладонь Гарри внутри животного и быстро потянул их руки в сторону, разрывая уже слабо бьющийся орган за собой.