Уголок любви

Юнги не привык к тому что его любят, что за ним ухаживают и помогают. Его прошлое, это жестокая борьба за выживание, это каждый сам за себя, это небо над головой, и холодный асфальт под тобой. Он привык быть самостоятельным, привык сам бороться за лучшее, и совсем не привык к помощи, о любви я совсем молчу. Он был лучший в своих кругах, его уважали, его боялись, хотя он омега, хрупкий, худенький и хилинький. Он дикий волк которого не возможно приручить, но Хосок смог. Смог сломать волю, барьер, и характер, смог подарить любовь и заботу, смог показать что такое жить, а не выживать.Научил улыбаться, и смеяться, показал ту сторону жизни о которой Юнги только мечтал, подарил крышу над головой и нормальную еду. Хосок стал тем самым солнышком в жизнь Юнги, тем спасителем о которых пишут сказки, личным хранителем..... - Юнги-я, я дома! - альфа высокий, красивый, с шолковыми волосами, и задорной улыбкой, всегда полон сил и жизненной энергии. - Привет - омега находится в зале, сидя на диване  обнимающий свои коленки.  На его лице красуется усмешка, та самая с которой Хосок впервые встретил его, она полна отчаяния и сарказма, будто говоря людям "Делайте, мне нечего боятся". Только сейчас она была... будто другая, уже полна чего-то другого, грусти или может неуверенности? Юнги точно обещал что больше никогда не оденет эту усмешку, что ни за что не посмеет вернутся в прошлое, что же случилось? Альфа скидывает с себя куртку и садится рядом с омегой, тот холодный словно только с улицы, хотя Хосок уверен, Юнги уже давно сидит дома. - Что случилось? Взгляд полный сарказма бьёт Хосока по больному месту, он ведь обещал себе что не даст Юнги больше вспоминать то, что было, что будет оберегать от навязчивого прошлого, видимо он что-то пропустил, и это очень плохо. Омега поднимает глаза, а потом вновь опускает их к полу. - Скажи, Сок-а, от меня может быть толк? - и это застаёт альфу в расплох. Однажды они уже говорили на эту тему, и получилось откровенно плохо, у Юнги нет нормального образования, нет своего дома, нет родных и близких. Только Хосок и пара знакомых, что точно не станут тратить свое время на такого как Юнги. Чон растерянно смотрит на Юнги, и тот начинает смеяться. Вот только смех этот не искренний, и даже не наигранный, хуже, он сумасшедший. Истощающих собой боль и сарказм. - Так и знал что нет. - Нет! Что ты, Юнги! Я... просто... - язык заплетается, а мысли скачут и танцуют. Как не вовремя, альфа сам не понимает что надо сказать, что-то мямлит, пытается собрать слова в кучу, но его жестоко обрывают. - Хосок! Я сейчас не про тебя, а про остальных, я про ценность в обществе. Ты хореограф - ты создаёшь людям будущее, или просто хорошее время провождение. А я? Я словно щенок которого выбросили на улицу, а ты просто меня подобрал, я не несу никакой социальной ценности. Бесполезный. Слова бьют Хосока по голове и уводят в нокаут. Кто эму это в голову вбил? Столько лет ушло на поднятие омеги на ноги, столько сил Хосок потратил что бы доказать что Юнги не просто отродье, что он человек, а не существо. Неужели они снова возвращаются в начало пути? Неужели, идя по вытоптанной трапе альфа ошибся дорожкой? Не может быть! Он внимательно смотрит на Юнги которого на лице красуется треснутая улыбка, это не та какой его учил Хосок, эта та что отображает его прошлое. Ту невозможность постигнуть жизнь... Юнги знал что ответа не последует, он знает что в обществе он буквально пыль, или насекомое, его можно хлопнуть и не заметить. Он не несёт никакой ценности, буквально просто существуя. Если бы не Хосок, сейчас возможно он лежал где-то под землёй в лесу, или делал последние вдохи. Он все таки омега, он по своей природе требует заботы и любви, но кто будет заботится об отродье? Ребенке шлюхи и наркомана? Ему только одно место, и это бордель, и там его все равно не встретит удача. Слишком хилый для омеги, без красивого тела, с тонкими ногами и ужасным характером. Он все ещё не знает за что Хосок его пожалел, и каждый день думает когда выгонит. - Юнги, кто тебе это вбил в голову!? - Альфа прямо подскакивает к дивану, а омега лишь ведёт плечами. - Сам. Сегодня видел как шла пара с ребенком, как они улыбались и были счастливы, явно семья не бедная, может чуть выше среднестатистической. Мне такого не познать, Сок-а, кому я нужен? Ребенок продажной шлюхи и загулявшегося наркомана, семейка не правда ли? Я выживал, боролся, но для чего? Только сейчас понимаю что нет, и не было причины пытается выжить. У меня нет семьи, у меня нет друзей, работы и образования в конце концов. Меня даже уборщиком не возьмут. У меня нет документов или хотя бы паспорта, я знаю только свое имя и дату рождения. Хосок, я живу каждый день думая, что скоро у тебя появится семья, дети, и тогда мне прийдётся уйти, и снова вернутся туда. При расказе ни одна частичка лица Юнги не дрогнула, голос ни разу не сломался будто он готовился к этой речи очень давно, его лицо было все так же не пробиваемо, и единственное что выдавало его, это слезы застывшие на ресницах. Они не падали, давно не падали, Юнги их просто проглатывал, запихивал всю сущность далеко и глубоко, и держался, словно натянутая струна, словно нитка которой вот вот порвётся, и знаете она порвалась, с грохотом словно не нитка вовсе, а бомбу разорвали на две части. Как в один момент разорвало надежды Юнги. Со временем, все игрушки которыми играют ломаются, может пройти очень много времени, но они сломаются. Юнги был личной игрушкой самого Дьявола, и наверное, пришел и ему конец, все, игрушка сломалась, она больше не годная и не подлежит реставрации. Порог настал, дальше тянуть не куда, последние нити порвались, последние струны не выдержали. Слезы одна за другой покатились по бледным щекам, в глазах пропал любой огонек, а улыбка треснула с оглушающим звуком. На данный момент Юнги хотел поддержки, не важно в каком виде, он хочет любви, хочет ласки, что бы обнимали и целовали, что бы говорили комплименты, а не заставляли бороться. Всю жизнь будучи на равне с альфами, Юнги устал, он омега, хрупкий и нежный. Хосок застыл с невысказанным вопросом на лице, Юнги ещё не разу не говорил так откровенно, ещё никогда не говорил что не будет бороться, и не признавал свою слабость. В нем будто что-то перемкнуло, что-то сломалось и выдало такой эффект. Но больше альфу добили слезы, второй нокаут, Юнги никогда не плакал перед ним, ни за что не позволял эмоциям перейти границу, всегда вздирал подбородок и шел по осколкам дальше. Осколки впились в кожу слишком сильно. Хосок стоя напротив Юнги отчётливо видел как гаснет огонь в глазах, как трескается улыбка, и как душа ломается, даёт сбой. Альфа окуратно приближается ближе беря холодную ладонь в свою. Юнги словно не живой, бледный, холодный, безэмоцианальный, и если бы не его тяжолое дыхание, Хосок бы уже подумал о том что он мертв. Альфа осторожно присаживается рядом с омегой и прижимает того к себе. Холодные у Юнги не только руки, а и все тело, он крупно дрожит и все продолжает молча плакать, Хосок так же молча жмёт его ближе к себе стараясь успокоить. И даже если Юнги ничего не видит из за плены слез, он точно чувствует то тепло рядом с собой, то которого так не хватало, к этому теплу хочется прижаться, углубится, и первое Мин точно делает. - Юнги, я тебя не прогоню, ни за что. Никогда не променяю и не продам, ты стал частью моей жизни, ты стал чем-то очень важным, больше чем друг. И если надо, я подарю тебе столько любви и ласки, что ты будешь просто купаться в них, только прошу тебя, не плач. - Рубашка на плече уже давно намокла, а сзади сильно поммялась, ещё чудо что она не порвалась, потому что Юнги сжимал ткань с силой равной захлопывания двери. - Пожалуйста - голос сломан, и хриплый. И в этом одном, простом слове столько боли, надежды и отчайния, что хочется просто спрятать омегу от всего мира и не давать ни одной плохой мысли пробраться к нему. Хосок близко прижимает к себе Юнги и беря на руки несет в спальню. Снимает с него одежду, оставляя только нижнее белье, раздевается сам и ложится рядом. Он теплый, даже горячий, и этого хватает что бы омега сильно прижался и обвил всеми конечностями. Такое обращение для Юнги словно в новинку, и пофиг что с Чоном он живёт уже больше пяти лет, на данный момент это по другому. Уже не дружеская забота, или поддержка, даже холодное сердце Юнги чувствует тут что-то большее. Где-то через час омега полностью засыпает, его дыхание становится ровным, и руки расслабляют свою хватку. Хосок вылазит из постели и укрыв акуратно Юнги, идёт в душ. Но даже там, стоя под холодной водой из головы не выходит поломаная ухмылка Юнги. Хосок хочет стереть ее или удалить, лиш бы больше не видить.  Когда альфа возвращается, омега сонно водит рукой по пустому месту, между бровей у Юнги нервная скадка, а губы подрагивают. Хосок ложится рядом, крепко прижимая омегу к себе, и только тогда, его лицо становится умиротворённым, он обнимает альфу, и уже спит спокойно, пока Чон и глаз сомкнуть не может. Ему страшно, что закрой он глаза, завтра утром он больше не увидит его, больше не сможет посмотреть на его редкую, но такую теплую улыбку, больше не сможет услышать того ворчания и того смеха, больше не сможет обнять и почувствовать... Альфа резко моргает и прогоняет прочь эти тупые мысли, старается забыть что вообще о таком думал, и смотрит на Юнги. Он уже не холодный, его руки теплые, живые, он дышит спокойно и ровно, уже не тянет Хосока на себя, и альфа чувствует как сердце начинает биться в другом ритме, не привычном. Ближе к утру, он наконец-то смог закрыть глаза и заснуть, и впервые ему ничего не снилось, не было тех ярких и запоминающихся картинок, ему ничего не снилось, пустота. И он словно окунулся внутрь Юнги, у словно побывал у него в душе. И утром, когда солнце уже светило ему в глаза, он с ужасом не обнаружил Юнги рядом, Хосоку показалось что все таки пустота его поглотила не только морально, но и материально. Но услышав шум воды, альфе стало легче, резать вены Юнги не станет, он слишком слаб для этого, если и умереть, он точно будет выбрать крышу, или кинется под машину. - О чем я только думаю! - произносит Хосок в слух, и вода затихает. Через несколько минут в дверях ванны показывается светлая макушка Юнги, и омега идёт обратно к кровати, забираясь на нее, и прежимаясь к Хосоку. - Спасибо - шепчет совсем не слышно. - Спасибо тебе за все, ты словно мой ангел хранитель. Я даже не могу представить что было бы если бы в тот день ты не встретил меня, я... Хосок его прерывает, не даёт договорить явно длинную речь, он просто обнимает омегу, и целует. Вовсе невесомо, просто прикасаясь губами к чужим, но и этого хватает, что бы та самая струя разряда прошлась по телу, мелкая дрожь одалела позвоночник, а мурашки пробежались по рукам. С Юнги такое впервые, он впервые за всю жизнь так общается с альфой. Впервые альфа видит в нем не равного, а меньшего, того о ком нужно позаботится, и от этого хочется кричать. Хосок отодвигается, и смотрит на потерянные глаза Юнги, на его открытый в немом вопросе рот, и та то как он после краснеет. Хосок может многим пожертвовать что бы ещё раз увидеть то как мило Юнги смущается, и как его бледные щеки покрываются румянцем. Альфа улыбается, и рукой поглаживает щеку напротив, она такая бархатная, пусть и ненормально белая, Хосок недолго держит молчание. - Я уже говорил что если надо, я подарю тебе море ласки и заботы, только скажи, только позволь показать тебе то, к чему ты так боишься прикоснутся. Я подарю тебе жизнь, только дай ей шанс. И Юнги верит, и даже не сомневается что Хосок обязательно подарит другую жизнь, ему надо только отпустить свое прошлое, позволить оковам опасть, и тогда, он уверен, Хосок проведет его в жизнь. Юнги улыбается, не поломано, не треснуто, не по сумасшедшему, а по настоящему, искренне. Он в который раз обнимает Хосока, и обещает что больше никогда не вспомнит прошлое. Юнги обрёл счастье. Мы не живём в сказке, мы не являемся магами и волшебниками. За счастье надо бороться, и если сдаваться только по первому проигрышу, то смысл вообще существовать? Да, сейчас все особо жестоко, но когда было легко? В 18 - 19 веке боялись чумы, в 20 веке войны, а в 21 веке боятся что не успеют за новым Айфоном. Может мы наконец-то сделаем себе выводы, что пока вы ревёте из за телефона, где то в мире сидит такой же человек как вы, и не имеет возможности приобрести даже буханку хлеба...