Танец

Каждый раз, когда я вижу вас вместе, я с полным чувством обреченности убеждаюсь, что никогда не буду твоим. Твоё сердце отдано другой. Той, которая изначально привлекала и меня. Я ревновал, видя, как вы ходите с ней под ручку и вместе проводите всё свободное время. Мне казалось, что мне больно видеть её с тобой, и только недавно я осознал, что на самом деле, моя душа разрывается видеть тебя с ней. Я пытался максимально снизить наше с тобой взаимодействие, которого и так практически не было. Я до сих пор испытываю противоречивые чувства. Мне хочется и быть с тобой, и в тоже время находиться от тебя, как можно дальше, понимая, что не смогу просто так стоять рядом с тобой и не иметь никакого права даже просто коснуться тебя. Все мои органы будто протыкаются длинными железными иглами каждый раз, как я вижу твою счастливую улыбку всецело посвященную ей. Твои серые глаза светятся такой радостью, что я завидую всякий раз, когда она мягко поглаживает тебя по руке. Ты даже не представляешь, что творится у меня на душе в данный момент. Ты кружишься с ней в беззаботном танце, держа свою руку у нее на талии и не отрывая взгляда от её белозубой улыбкой. Она любит тебя. Я вижу это по её эмоциям. То, как она начинает себя вести, едва ты появляешься в поле зрения, ясно даёт знать, насколько ты ей небезразличен. И ты только светишься от того, как она на тебя реагирует. Тебе это нравится. Тебе нравится то, что есть такой человек, который испытывает к тебе такое чувство. Я слышал, что Чжоу не первая твоя девушка, но говорят, что только с ней ты вел себя так раскованно. Тебе хочется показать ей, насколько её любовь взаимна. Я знаю это, я слушаю об этом, я вижу это. И это по-настоящему больно. Это настоящая мука видеть, как во время танца ты с нежностью целуешь её губы. Все аплодируют. Все считают вас красивой и невероятно эстетичной парой. Я тоже вижу, как вы оба подходите друг другу. Вы словно две половинки одного целого. И я снова пытаюсь подавить выступающие слезы. Все счастливы, все веселятся. И я не имею ни малейшего права омрачать настроение людей своими проблемами. Мои глаза уже покраснели, но я не отрываю их от вас. Я просто не могу не смотреть на тебя. Весь Святочный Бал я только и делаю, что не свожу с тебя своего взгляда. Ты кажешься настолько совершенным в своей парадной мантии, что я каждый раз с горечью осознаю, что ты никогда не достанешься мне. Я никогда не буду удостоен твоей милой улыбки, светящихся глаз, звонкого смеха, мягких губ и нежной кожи. Я никогда не узнаю, какое удовольствие смогу испытать от твоих ласк. У тебя уже есть та, которой ты всё это даришь. Я не нужен тебе. Я не подхожу тебе. Ваш танец кажется настоящим чудом. Твои движения, твои шаги, то, как ты держишь её – всё это выходит у тебя настолько превосходно, что я уже сотый раз за вечер восхищаюсь тобой. Та легкость, с которой ты ведешь её в танце, те эмоции, которые отражаются у тебя на лице при каждом повороте. Всё это можно назвать настоящим искусством. Ты не обращаешь внимания на окружающих людей, сейчас ты сосредоточен только на ней. Ты не замечаешь, какие эмоции я испытываю, смотря на вас. Не можешь даже предположить, с каким трудом мне удается не позволять своим чувствам взять вверх. Но с каждой минутой мне всё труднее и труднее. Я чувствую тяжесть в груди, настолько давящую, что становится больно в буквальном смысле. Ещё чуть-чуть и я закричу. Я не выдерживаю всего того напора, что сейчас воздействует на меня, и просто убегаю. Убегаю, не смея оборачиваться. Я не слышу, как обеспокоенно меня зовет Гермиона, не слышу возмущенных возгласов Парвати (или Падмы?). Я даже не потрудился запомнить имя той, с кем пошёл на этот грёбаный Бал. Я всё дальше отдаляюсь от Большого Зала и не сразу замечаю, как меня заносит в заброшенный туалет для девочек. Я просто скатываюсь по стене на пол и обхватываю руками голову, даже не пытаясь подавить такой отчаянный и обреченный стон, наполненный всей болью, что скопилась во мне. Признаться, до этого я не позволял себе ничего подобного, поэтому с каким-то горьким удивлением осознал, что на душе стало немного легче. Сердце уже не так сильно разрывалось на куски, даже голова перестала кружиться, хотя до этого я даже не замечал, что мне было на самом деле плохо. Я не рыдаю, заполняя весь туалет слезами, не бьюсь в истерике, стуча кулаками по стенам. Только один судорожный смешок вырывается из горла, когда я понимаю, что всё это время находился не один. Я уставился на противоположную стену, разглядывая синий орнамент. Мне казалось, я молчал не меньше часа, так как находился будто в прострации. Хотя не удивлюсь, если на самом деле прошло минуты три. Человек, всё это время с недоумением и небольшим волнением следящий за мной, не проронил ни слова. Мы оба находились в умиротворенной для меня тишине, пока тот всё-таки не подал голос: – Гарри, с тобой всё хорошо? Твои друзья видели, как ты убежал, и попросили меня помочь им найти тебя. Тебе плохо, Гарри? – Обеспокоенно поинтересовался он у меня. И я не смог сдержать горькую улыбку: – Со мной все в порядке, Седрик. Спасибо. Можешь передать Рону и Гермионе, что я цел и невредим, но не говори, где я. Хочу побыть один, – я посмотрел в эти серые глаза и устало вздохнул. – Конечно, Гарри, – Диггори покинул туалет, оставив Поттера наедине с его мыслями. – Ты хорошо танцуешь, Седрик, – сказал Гарри вслух, озвучивая свои мысли, хотя тот уже был за сотню метров от него. Юноша откинул голову и прикрыл глаза, думая о том, что всё-таки он не достоин такого любовника как Седрик, и ему лучше поскорее выкинуть его из головы, пока не стало еще хуже.