Сумерки богов

      Когда стало известно, что Уайтера взяли с поличным на Медузе, Анатолий срочно вылетел с Новой Вероны на Землю, чтобы переговорить с братом. Он был так напуган, так боялся показаний, которые мог дать против него Казак, что потребовал у Волкова-старшего устранить подельника.       — У тебя же есть связи! Ну что тебе стоит? Ну, давай я сам оплачу! Маякни только, кому заслать.       Скуратов был невольным свидетелем этой сцены. Он не успел выйти из кабинета и видел, что Сергей, с одной стороны, слегка раздражен происшедшим, а с другой… доволен? Судьба Макса Уайтера новоявленного главу «DEX-company» не волновала. Более того, подобная развязка представлялась ему скорее закономерной, чем неожиданной — Казак сам нарвался. Слишком большой кусок пытался заглотить, слишком широко, не по чину и талантам, разинул пасть. Вот и треснул по швам.       Во времена галактической славы Ржавого Волка Макс Уайтер был всего лишь мелким жуликом, прожорливой «чайкой», собиравшей объедки за более крупными хищниками. Он не раз пытался примкнуть к этим хищникам. Сначала к Волку, как самому авторитетному, а затем, когда получил отказ, к Балферу. Насколько Скуратов знал, этот второй также его не жаловал, подозревая в излишней амбициозности, но кое-какие поручения все же доверял и даже числил в союзниках. В конце концов Уайтер основал собственную «фирму», полулегальную: занялся перевозкой наемников по контракту с Министерством обороны. А под прикрытием этой якобы законной деятельности, дававшей относительную прибыль, проворачивал дела менее почтенные. Не брезговал рэкетом, шантажом, похищениями и контрабандой.       После «гибели» Ржавого Волка, пусть и мнимой, Уайтер поднялся по иерархической лестнице едва ли не на вершину. Соперничать с ним мог только Балфер. Но тот, оставшись без сильного партнера и его казны, вдруг как-то увял, лишился прежнего влияния и уподобился внезапно постаревшей кинозвезде. Имя еще помнят, даже роли второстепенные предлагают, но прежнего обожания и поклонения уже нет. И автограф просят через раз. Балфер предпринял поиски базы Альянса, рассчитывая с помощью этой грандиозной находки вернуться на пиратский Олимп, и даже ее нашел, но как-то странно и нелепо погиб.       Скуратов подробно той смертью не занимался, но по некоторым сведениям в историю с базой Альянса была замешана все та же чудаковатая компания во главе с бывшим старшиной, отдавшим приказ начать штурм. Та самая компания, что впоследствии украла двух киборгов и оказалась поблизости от места столкновения корвета «DEX-company» с, как предполагают, астероидом. Кстати, эта же компания приложила руку и к разоблачению Уайтера. Совпадение?       Уайтер, предпочитавший, чтобы его называли Казак, ко времени своего ареста неплохо развернулся. Скуратов, по долгу службы отслеживавший прежних союзников, подельников, собутыльников и мимолетных знакомых Ржавого Волка, знал, что Казак ко всем своим многочисленным хобби добавил работорговлю. Впрочем, совершенно для него новым этот вид предпринимательства назвать было сложно. Чем-то схожим Уайтер занимался и раньше, когда перевозил на «Черной звезде» клейменое мясо — наемников. Только наемники в таможенных сводках квалифицировались как товар узаконенный, с накладными и акцизами, а рабы, доставляемые на Медузу, уже как контрабанда. Это были похищенные с астероидов работяги или захваченные в плен пассажиры круизных лайнеров. Бизнес прибыльный, но опасный.       С точки зрения Скуратова, для работы на плантациях дешевле и безопасней было бы нанимать бездомных бродяг. Этих неудачников на каждой планете хватает. А уж на перенаселенной Земле… Потерявшие семью, дом, надежду скитальцы будут только рады, если обретут даже подобие осмысленного существования. Будут трудиться за гроши. А то и за еду. Отправятся на плантации добровольно. И главное — их никто не будет искать. Все законно. Задумай Скуратов стать плантатором, он бы так и поступил. Или, на крайний случай, для более простых и тяжелых работ скупил бы по бросовым ценам списанных киборгов. Еще меньше причин для конфликта с законом. Потому что конфликтов с законом следует избегать всеми доступными способами. Конфликт, как и война, мера крайняя, нежелательная и очень затратная.       Но Уайтер придерживался иных принципов. Он был патологически жаден, жесток и самолюбив. Зачем платить наемным рабочим, если космос полон дармовой рабочей силы? Ресурс неисчерпаем. Люди заселили уже десятки планет, сотни астероидов, исчеркали Галактику своими трассами, утыкали станциями гашения. Захватывай любой корабль и поставляй средства производства . Огромные прибыли при ничтожных вложениях. К тому же при захвате кораблей или станций есть вероятность разжиться и другими ценностями. Казак как-то угощал прилетевших к нему Анатолия и Валентина коньяком столетней выдержки. Наливал и хвастал, что везли этот коньяк какому-то аристократу на Геральдику. Или, наоборот, с Геральдики. Точно неизвестно.       Опять эта Геральдика… Скуратов мысленно усмехнулся. А не был ли тот коньячок подарком от самой Корделии Трастамара? Потому что очень скоро, как раз после той дегустации, на Медузу нагрянул сопровождаемый десантным крейсером полицейский патруль, всех повязал, и дегустировать столетний коньяк стало некому.       Анатолий собутыльничал с Казаком не просто так. В доле с ним состоял, участвовал в бизнесе по добыче кнаффов и реализации красного порошка — аналога виагры для богатых. Вложился в этот «казачий» бизнес тайно, не уведомляя брата. Взял со Скуратова слово, что тот пока его прикроет. Деньги нужны были, деньги.       Та недвижимость на Вероне обошлась Анатолию в круглую шестизначную сумму. А Сергей сказал, что на погашение долгов не даст ему ни галакта. Потому что достаточно потратился — нанял для братца ловких адвокатов, занес в следственный комитет, дал на лапу экспертам и судьям. После освобождения из тюрьмы на работу пристроил. Куда уж больше? Родственный долг выплатил с процентами. Дальше брательник пусть крутится сам. Не маленький. Вот братец и крутился… с Казаком.       Все в лучших традициях — контрабанда и работорговля. И все бы ничего, если бы Анатолий не поставлял Казаку в таких количествах новеньких киборгов. Некоторые из киберкукол оформлялись как товарные образцы. Глава отдела маркетинга имел небольшой резерв, которым мог воспользоваться в рекламных целях. Но число полученных Казаком киборгов намного превосходило представительские расходы. И больше половины этих киборгов проходили по документам как списанные по причине критических повреждений при транспортировке. Это новенькие-то «семерки»!       Скуратову докладывали о шалостях Анатолия. А тот в свою очередь докладывал Волкову-старшему. Последний принимал полученную информацию к сведению, а вот мер никаких не принимал. Брат же! Ну да, связался с мутным типом. Ну продал ему киборгов в обход кассового аппарата. Ну бывает. Родная кровь, ничего не поделаешь. Как и в случае с Корделией, Скуратов предупреждал шефа о возможных последствиях, но тот только отмахивался. «DEX-company» штампует киборгов десятками тысяч. От нее не убудет.       А потом грянул гром — Казака взяли с поличным. И со всеми отягчающими. И контрабанда, и работорговля, и производство запрещенных афродизиаков, и приобретенные с нарушениями киборги. А еще — вот тут Скуратов не знал, плакать ему или смеяться, — Казак оказался графоманом! Все свои «подвиги» он подробно излагал на бумаге! Да еще и приукрашивал! Будто заранее готовился к признательным показаниям и выступлениям в суде. Вот же самовлюбленный идиот!        Единственное, на что у этого выскочки хватило ума (а может быть, сработал инстинкт самосохранения), он ни разу не упомянул в своей «исповеди» ни Анатолия Волкова, ни самого Ржавого Волка. Все достижения в набегах и сделках приписывал исключительно одному себе. Что ж, хотя бы в этом повезло. Но существовала угроза, что Казак все-таки дополнит письменные откровения устными показаниями на допросах. Анатолий это тоже понимал. Потому и примчался к брату, едва стало известно о событиях на Медузе.       Волков-старший невозмутимо выслушал брата. С нарочитой медлительностью извлек из антикварной шкатулки сигару, с церемониальной торжественностью ее обезглавил, вдохнул аромат табачного листа и закурил. Потом произнес, будто задействовал нож гильотины побольше:       — Нет.       Анатолий заметался по кабинету.       — Он нас сдаст! Он нас всех сдаст! Я его знаю. Он — гнида. Сука продажная!       — Скажи мне, кто твой друг, — философски заметил Волков-старший.       — Он мне не друг!       — А какая разница? Ну, бизнес-партнер. Это еще опасней друга. Гораздо больше про тебя знает.       — И про тебя! Он про всех знает. Он нас сдаст!       — Не сдаст, — спокойно парировал Ржавый Волк. — Он жить хочет. Знает, что если сдаст, тогда точно конец. А пока все на себя берет и один за всех отвечает, то мы ему поможем. Все по понятиям. Так что не суетись. Макс Уайтер — мужик мутный, но шкуру свою ценит.       Анатолий немного успокоился.       — И что делать будем?       Волков-старший почти с минуту, закрыв глаза, наслаждался вкусом сигарного дыма. Потом, будто вспомнив некую досадную мелочь, изрек:       — Он нам нужен. Но не сейчас. Года через три. Пусть пока посидит. Подумает. Если окончательно не ссучится, вытащим.       Вероятно, так бы и поступили. По прошествии двух-трех лет, как и в случае с Анатолием, нашелся бы честолюбивый, ушлый адвокат, который добился бы пересмотра дела. Средств к этому достаточно, метод испытанный: подкуп или запугивание свидетелей, исчезновение улик, отказ от показаний. А если и это не сработает, то всегда можно устроить побег, тоже средство проверенное.        Скуратов был уверен, что через какое-то время его службе поручат освобождение Казака. «Лаврентий» даже набросал в своем планшете примерный план действий. И возможно, осуществил бы его, если бы не гибель владельца «DEX-company», а затем и падение самой корпорации. Тут уж не до спасения бывших подельников, самому бы уцелеть. И вот надо же — о Казаке позаботилась третья сторона!       Казак сел за столик напротив Скуратова и со злобным торжеством на него уставился.       — Что, не ждал?       — Не ждал, — спокойно ответил бывший особист. — Ты же знаешь наши обстоятельства. Не до тебя было.       — Это вам потом не до меня стало, — огрызнулся Казак. — А когда меня взяли? Тоже не до меня было? Мой адвокат тебе каждый день звонил. И Толяну, крысе этой.       — Я был занят, — все так же невозмутимо ответил Скуратов. — А за Толяна я не отвечаю. Спрашивай с него.       — Лавруша, Толян без старшенького и не дернется. Думаешь, я не знаю, что это твой шеф меня на суде слил?       — Никто тебя не сливал, — устало ответил особист, — ты влетел, потому что жадный. Жадный и глупый. Зачем твои костоломы на Самородок сунулись? Там же компании по федеральному тендеру работали. Соображать надо.       — Это не мои люди. Мне уже готовенький товар привезли, — проскрипел Казак. — А что мне оставалось? Рудокопов этих в шлюз спустить? Я же их, можно сказать, спас. На работу определил, на довольствие поставил. Вот и делай людям добро… Я помощи ждал. Долго ждал. Все надеялся, что верные друзья обо мне вспомнят.       — Вспомнили бы, но попозже…       Казак недоверчиво хмыкнул.       Обмениваясь завуалированными упреками, бывший особист и бывший пират забыли о той самой таинственной третьей стороне, которая была представлена в их компании щуплым человечком в старомодной шляпе. Дождавшись паузы, этот человечек вмешался.       — Ну что ж, джентльмены, я рад, что сеанс идентификации состоялся. Теперь, надеюсь, мы можем поговорить о деле.       Скуратов, не глядя в сторону говорившего, обратился к Казаку:       — Ты его знаешь?       Казак пожал плечами.       — Посредник.       — А кто тебя с нар выдернул?       Казак сделал знак Клешне, указывая на стакан Скуратова, и бармен поспешил к их столику с бутылкой виски. Когда и перед Уайтером засветился янтарным содержимым вызывающе чистый стакан, а Клешня отбыл к месту приписки, работорговец ответил:       — Не поверишь. Баба. Камиллой зовут. Больше ничего не знаю.       Скуратов поморщился. Снова женщина. Там, где появляется особь генотипа ХХ, жди беды. Женщина на корабле — дурной знак.       — Что за баба?       — Джентльмены, — снова встрял третий, — могли бы и меня спросить.       Но Скуратов снова проигнорировал щуплого.       — Как ты сбежал?       — Я на Титане-10 сидел. Неплохо в общем устроился. Хата на двоих, тихо, чинно. Работа непыльная: заведовал библиотекой. Все-таки подогрев кое-что значит. Думал, конечно, как сорваться, если друзья дорогие не озаботятся. Уже кое-какие наметки были. У одного вертухая двоюродный брат торчком оказался. А он скрывал. Вот я и подкатил. Так мол, и так, если не хочешь в собственную безопасность загреметь, обеспечишь мне связь. Подмазал, конечно, деньги-то у меня были. Эта паскуда Рэтт меня ограбил, но до счетов не добрался. Вот же паскуда одноногая… Если найду…       — Не найдешь, — перебил его Скуратов, — сдох он.       — Правда?       — Нашли с оторванной башкой.       Казак отсалютовал своим стаканом и сделал глоток.       — Туда ему и дорога, крысе одноногой. Вот я и говорю. Подкатил я к тому вертухаю, весточку через него передал. Остались у меня свои людях в доках. Ну где корабль мой строился. Они скоро ответили. Типа, баба на них одна вышла. Зовут Камилла. А кто, откуда — никто не знает. Но с деньгами. Крутая. В общем, понадобился я ей зачем-то. Работа, говорят, есть. Ну мне-то какая разница? Мне с нар сорваться надо. А баба не баба. Не стучит. Я согласился. Пусть, говорю, вытаскивает. И вот пару дней спустя этот вертухай мне ампулу передал. Сказал, чтобы выпил. Я выпил. Чуть не сдох. Волдырями покрылся. Кровавыми. Думал, сука, это вы, ты да Толян, избавиться от меня решили. Очнулся в больнице. Туда малява следующая пришла. Будто бы заразу у меня нашли. Редкую. И повезут в специализированный вирусный центр. Все честь по чести: катер со знаком эпидемиологической опасности, персонал в спецснаряжении. Загрузили меня в стеклянный ящик. Ну прям как киборга… — Казак хохотнул. — Я уже было поверил, что заразу подхватил! А когда взлетели, тут эта баба и нарисовалась. Шикарная блондинка. Но… стерва. Глаза змеиные. Вот этот, — Казак кивнул в сторону щуплого, — с ней был. Он не то адвокат, не то нотариус.       — И что она сказала, блондинка эта?       — Короче, зуб у нее на эту, которая вашу контору кинула.       — На Корделию Трастамара?       — Ага, на нее. Что за зуб, не сказала, но намекнула, что преогромный, с флюсом.       — И чего хочет?       — Денег слупить. Лимонов двадцать. А то и двадцать пять. Взять в заложники ее киборга и потребовать выкуп. Слушай, Лаврушка, а что это за кибер такой, если за него двадцать лимонов отвалить могут?       Скуратов перевел взгляд на щуплого.       — Насколько я понимаю, вы намеревались позаимствовать киборга в научных целях, а не превращать его в предмет купли-продажи.       — Интересы госпожи Камиллы несколько отличаются от наших, — ответил щуплый, — но в главном наши цели совпадают. Госпожа Камилла согласилась организовать изъятие киборга, а деньги она может получить и от нас. Ту же сумму.       — А кто это вы? — уже не в первый раз спросил Скуратов.       Он пытался разглядеть лицо собеседника, но безрезультатно. Да и неважно это. Тот, кто сидит с ними в «Кантине», мелкая сошка. Возможно, своих истинных хозяев он не знает.       — Зовите меня Рудольф, — сказал щуплый.       Казак скрипуче рассмеялся.       — Рудольф… Непривычно как-то. Нам бы имя попроще, Шуруп, Гнус, Клешня или… Падла. А то Рудольф, Камилла…       — Вы не говорили, что вам не нравится мое имя, Макс. Помнится, вы даже им восхищались. Называли его поэтичным и таинственным.       Все трое мужчин едва не подскочили от неожиданности. К столу совершенно бесшумно приблизилась женщина в темном обтягивающем комбезе. Блондинка. Шикарная блондинка. Высокая, стройная. Лет тридцати. Лицо аристократически бледное. Взгляд холодный, пронизывающий. Рентгеновский. У Скуратова этот взгляд вызвал смутное беспокойство. Кого-то эта блондинка ему напоминала. Вот именно этим взглядом. Кого? Щуплый, назвавшийся Рудольфом, вскочил и галантно предложил даме место. Она небрежно кивнула в знак благодарности, села и оглядела Скуратова.       — Именно таким я вас и представляла, Валентин.       — Простите, но мое имя…       — Ах, да, да, — улыбнулась она, — по паспорту вы Арчибальд Невилл. Арчи.       Произнося имя, она слегка грассировала, это звучало очень сексуально. Скуратов почувствовал давно забытое волнение. Она продолжала:       — Я буду называть вас Арчи. А вы называйте меня Камилла. — Улыбка исчезла. — Рудольф уже объяснил вам цель нашей встречи? У меня для вас есть работа.       — Да, объяснил. Вы хотите украсть киборга. Киборга Корделии Трастамара.       Скуратову показалось, что при этом имени в глазах блондинки мелькнула темная искра ненависти.       — Я бы хотела все у нее украсть, — глухо произнесла Камилла, — но начнем с малого, с киборга. Тем более что эта говорящая игрушка очень ей дорога.       — Чем же это она вам так насолила? — усмехнулся Скуратов. — Я-то понятно: она скупила акции «DEX-company» и уничтожила корпорацию. По ее милости я лишился работы, стал беглым преступником. Вынужден скрываться, менять имена. Вот Уайтеру все равно кому служить, у него ни понятий, ни принципов. Господин, назвавшийся Рудольфом, темная лошадка, но подозреваю, что его работодателям киборг нужен для научных исследований, схожих с теми, которые проводил Гибульский. Это мне тоже понятно. А вот что делает в нашей компании такая женщина, как вы? Такая красивая женщина.       — Красивая женщина всего лишь хочет получить компенсацию.       Глаза собеседницы блеснули. И снова Скуратов почувствовал беспокойство. Да кого же она ему напоминает?       — Она у вас тоже украла киборга?       Блондинка помолчала, будто раздумывая, отвечать или нет, но затем все же ответила:       — Отца. Она украла у меня отца.       Скуратов и Казак в изумлении на нее уставились. Рудольф допивал свою «Кровавую Мэри». Похоже, что его это заявление не удивило.       — Да, отца, — продолжала блондинка, — а вместе с ним имя, наследство, будущее. Моя мать умерла в нищете, опозоренная. Мой брат стал наркоманом. Младшая сестра торгует на Аркадии нижним бельем. А я сижу в грязном баре с беглым уркой и наемным убийцей — вместо того чтобы открывать туром вальса сезон в губернаторском доме.       Скуратов и Казак все еще ничего не понимали. Бывший начальник безопасности мучительно пытался вспомнить…       Блондинка зло усмехнулась, заметив его усилия.       — Что, похожа? А как же... Должна. Я ведь тоже… Трастамара.