Факультет для (НЕ) доброжелателей

13 лет назад.

— Господин Локхарт, вас ожидают родители за обеденным столом. — слегка склонив голову, сообщила служащая у нас демоница, на первый взгляд, которой, было около пятнадцати лет. Переведя на нее взгляд полного безразличия, я бросил краткое «спасибо» и направился в сторону выхода из нашей семейной теплицы, где росли самые необыкновенные растения всего мира, и которые, просто бы погибли, не будь они посаженные под зданием контролирующий климат. Подойдя к водопроводному крану, что находился с левой стороны, как только выходишь наружу, я вымыл руки от грязи и двинулся по извилистым тропинкам, что вели к главному входу особняка. — Мелкий, а уже такой взрослый. — умилительный вздох девушки донёсся до моих ушей, из-за которого мои щеки в миг приобрели краску смущения. «Да что здесь такого? Подумаешь, в саду немного помог. Не все ж время мне просыживаться в трёх стенах, разглядывая серое небо, где скопление вулканического пепла превышает любые нормы во всех существующих измерениях.» Будучи ещё совсем мелким, мне очень нравилось наблюдать за садовниками, что с тщательностью и трепетом ухаживали за растениями. Я всегда просил маму приводить меня в теплицу, где бы я смог разглядеть растения, расспросить работников о них и индивидуальном, для каждого, уходе. Всякий раз, я с любопытством впитывал данную информацию. Со временем, когда мой возраст достиг трёх лет, я начал использовать полученную информацию и на деле. Каждый день, когда время достигало пяти утра, я приходил в теплицу и с полным увлечением работал в ней. Время для меня останавливалось. Весь процесс пересадки цветов, их поливания и ухаживания занимало все мысли и окружающий мир переставал существовать, как и все другие заботы, которыми питались меня напичкать родители. Но все продолжалось до тех пор, пока кто-нибудь да не прийдёт отвести домой. — Добрый день, младший Господин. Как сегодня обстановка? — с добрыми искорками в белых глазах, спросил меня дворецкий на входе, которому я подал рабочий фартук, что был покрыт грязью и зелёными пятнами. — Бегонии и Ангрекумы в последнее время ужасно переносят летнюю жару, с которой даже контроль климата не может справиться. На листьях Кумквата стала появляться какая-то темная россыпь, что как-то переходит и на плоды, после чего они в мгновение начинают гнить. Виноградник вновь подвергся нападению насекомых. И как только они выживают в этих погодных условиях, где с дня до ночи царит жуткая спека?! — с негодованием выложив все новости, я зашагал на кухню, где меня уже за обеденным столом нетерпеливо ожидала семья. — Здравствуй, сынок. Как прошел твой день? Снова работал в саду? — прекрасно зная ответ, матушка все же решила уточнить ради приличия. — Здравствуйте. — поздоровался я с семьёй и сел на свободный стул, что располагался с левой стороны от отца, который восседал посередине застолья. — Угу, нормально, если не учитывать, что со вчерашнего дня, работы немного подобавилось. — ответив на вопрос матери, я опустил взгляд на свою тарелку, где царило разнообилие вкусностей. Но почему-то, смотря на все это — аппетита как и не было с самого начала, так и не добавилось. Единственное чего хотелось из всего этого разнообразия — так это воды. Но ради какого-то приличия, дабы не нарушать и так нагнетённую тишину, я всё-таки решился съесть несколько кусочков зажаренного мяса и свеже нарезанного, любимого помело, после чего, запил все стаканом воды и поднялся из-за стола. — Спасибо, все было очень вкусно. — Драко, попрошу тебя быть на сегодняшнем ужине. — не поднимая взгляда, оповестил своим холодным тоном отец, от которого я унаследовал не самые лучшие стороны его характера и внешность, что была идентична с Главой первого драконьего клана, история которого начинается ещё со времён поселения наших предков, в котором наследника жестоко и холодно воспитывают с первых дней существования. Не обратив никакого внимания на новость отца, я сохраняя полное безразличие, вышел из кухни, которая вся блистала от преогромного обилия серебра, которое в нашем мире практически невозможно добыть, если только не воспользоваться услугами торговли и не выкупить за ужасно нереальную суму у поставщиков других измерений. Весь особняк был увешан этим металлом, где только позволяла обстановка интерьера. Мой отец всегда любил во всем превосходить другие кланы и не упускал случая попонтоваться своим статусом и величием. Ведь, первый клан всегда стоял выше остальных и, можно сказать, в некоем роде считался главным королевством всего мира, через которое проходили важные вопросы и события с другими, не менее важными мирами. Но вот семейные узы, для Главы, никогда ничего не значили: существовал только наследник, которого нужно воспитать надлежащим образом, где излишняя эмоциональность со стороны отца — считалась непозволительным даром и пустой тратой времени. С таким ответом, мои редкие порывы наладить с ним дружеские отношения рассыпались по ветру к трем годам, а нити между нами порвались окончательно, после чего, мое и так не окрепшее представление о мире, дало полную трещину, которая послужила застыванию холодной брони. Но, а этому, в большей степени, поспособствовало обещание данное себе, что больше никогда я не открою свою светлую сторону для кого-либо, что слишком ранимая и преисполненная добрыми искорками, которые могут в один миг погаснуть от жестокости окружающих существ, что величают себя самыми разумными созданиями. С правилами воспитания, что царили в нашей семье и нахождении в обществе жестоких, прогнивших людей, я и пропустил для себя тот момент, когда однажды стал уподобляться им: приобретая все более ненавистные для меня черты отца. Извилистые коридоры привели меня в сторону моей комнаты, в которой обычно и заканчивался весь оставшийся день. Слегка толкнув дверь, я вошёл в спальню, где прошёлся по черному, мраморному полу и после повалился на кровать, прожигая взглядом высокий, синий потолок, на котором красовались разные узоры цвета безлунной ночи. У меня никогда не было друзей. Все знакомые ограничивались прислугой и родителями, которым не было ко мне дела. Мать, только и могла, что спросить за обеденным столом о проведенном дне. Отца лишь волновало, чтобы я не посмел опозорить его на каком-нибудь мероприятии. Прислуги всегда помнили о своем месте, и никогда не позволяли себе выше дозволенного: лишь немногословный разговор с ними разбавлял мою скучную рутину. Когда то, я ещё пытался разрушить это правило: просил обращаться ко мне на равных; посидеть со мной за столом, разговаривая о всяком, или же разделить пищу, что нарушало все нормы высшего общества. Но один случай, когда небольшая девочка принесла поднос, что был переполненный разными вкусностями и я предложил ей разделить их — все изменил, ибо тогда вошёл мой отец, который решил переговорить о чем-то важном, что сразу же и забыл, как только увидел всю эту картину. В тот момент, его глаза налились кровью. Злость и отвращение отразились на лице Ареса Локхарта. Он схватил за руку напуганную девочку, что дрожала от страха при взгляде на него, и вытащил из моей комнаты, оставив недоумевать из-за сложившейся ситуации. Как выяснилось на следующий день, девочку жутко высекли, лишили врождённой магии и вывезли за границы клана, где и оставили умирать. Услышанная новость из уст отца, что пришел следующим вечером рассказать обо всем и брошенная едкая фраза о том, что «Слуги — это животные, которых нужно держать на привязи, каждым своим видом вселять страх в их души, и никогда не быть милостивым для них, если не хочешь, чтобы в какое-то мгновение, эти твари перегрызли тебе горло.» — перевернуло все моё восприятие мира. Мнимая пелена спала перед глазами, и я увидел, насколько отец чудовищен. Насколько весь мир прогнил в лжи, жестокости и алчности, так называемых разумных существ. И с того момента, я перестал являться наивным ребенком, для которого все существовало в «розовом цвете». — М-м-х… — уткнувшись лицом в подушку, я долгое время пытался выкинуть мысли о прошлом, но они и не думали никуда уходить, приподнося одно за другим. — Почему все настолько сложно? — с тяжёлым вздохом, я вернулся в прежнее положение. — Чёрт, нужно как-то отвлечься, иначе я просто с ума сойду. — и подорвавшись с места, я вышел на балкон своей комнаты, из которого протянулся горизонт алого неба, на которое постепенно поднималось небольшой блюдце луны, что отливалось лиловым сиянием. Я посмотрел вниз, где слуги о чем-то болтали между собой. Их голоса были тихими, еле слышными. Но благодаря острому слуху, которым был награжден с самого рождения, я смог уловить несколько обрывочных фраз, прежде чем они ушли в сторону служебного домика. — (…) Немедленно прекрати! Ты же прекрасно понимаешь, что будет с тобой, если расскажешь младшему господину! — Но не могу молчать, зная, что его ожидает знакомство с самым отвратительным ребенком, которого только поискать… — Что за чёртовщина? Почему вся гадость так и липнет ко мне? — усталый взгляд был брошен в сторону приближающегося вечера, с которым начнется полоса долгих и неприятных событий. — И что ожидает на сей раз? — долго размышлять не пришлось, ибо в алом небе стали проглядывать силуэты приближающихся грифонов, на которых сидели три всадника «апокалипсиса», ибо с каждым мгновением, что птицы приближались к парадным воротам, я узнавал по их расцветке — грифонов третьего клана, который славился самым прекрасным нравом, познакомившись с каким — больше никогда и ни за что не сможешь забыть, ибо подергивание глаза будет вечным напоминаем. С протяжным свистом, я наблюдал, как мой отец встречает дружеским рукопожатием Главу, что только спустился со своей пташки и передал ее слугам, дабы те отвели в грифятню. — Ндя-я… Чувствую, ужин будет незабываемым… Главное только не подавится каким-нибудь куском мяса. — также, кроме Третьего Главы, прибыла ещё и какая-то девица, внешность которой достигала двадцати годам. Видимо, его жена. — Фи-и! Как можно брать в жены девушку, за которую на двадцать с половиной лет старше? — это открытие заставило меня испытать полное отвращение к данному человеку и с недовольством скривить губы. — А это что за Хмырь? — заметив, что третья фигура продолжала мельтешить в воздухе, неустанно проделывая разные опасные для жизни маневры и заливаясь безумным, радостным смехом, я невольно нахмурил брови, стараясь разглядеть, кто же это собирается сейчас спуститься ко мне. — О! Здарова мелкий! А ты не видел где-то неподалеку сынульку этого напыщенного индюка? Очень хотелось бы с ним познакомиться. — красноволосый парень окинул меня взглядом полного презрения, будто я насекомое, абсолютно не стоящее внимания такой важной персоны, как Он! Гнев и ненависть к этому парню в миг разлились по моим жилам. — Здравствуй, неотёсанный синулька распутного папашки. А с какого хрена, ты решил, что он хочет с тобой знакомиться? — Оу-оу-оу! Что за писк насекомого уловил мой слух? — незнакомец с наигранным удивлением стал оглядываться по сторонам. — А-а! Так это от тебя слышно? Прости, мелкий, сразу не понял из-за твоего голоска, что граничится с твоим ростом.— едкая фраза была сброшена с его уст. После чего, парень, от которого так и лился градом яд, решил наконец спуститься вниз, где его уже заждались родители. — Чувствую, спокойному ужину не бывать… Может попросить принести еду в комнату? Арг! Этот паршивец и здесь достанет. — сцепив зубы, я ушел с балкона в комнату, где снова повалился на кровать, в мыслях желая, чтобы на голову эдакого придурка свалился грифоний помёт. — Как же не хочется выходить… Но… Выбора нет. С неохотой, но я всё-таки покинул свое укрытие и медленными шагами, пытаясь оттянуть очередную неприятную встречу, брел по длинным коридорам, останавливаясь каждый раз, дабы рассмотреть обычно безразличный интерьер. Но как-бы, сейчас другая ситуация и каждая затяжная минута — это отдаление от непредвиденного конфуза. — Сынок, вот где ты. — голос внезапно возникшей матери, заставил меня замереть в ожидании ее дальнейших слов. — Пойдем, пока твой отец не начал злиться. — безразличный, отчужденный тон, сопровождаемый приказами отца — это все что я и мог услышать от матери. Никакой заботы. Никакой любви к своему сыну. Лишь холод преследовал меня в стенах родного дома. «А большего ты и не можешь сказать… Мама?» С тяжёлым вздохом, я закатил глаза, решив, что лучшим образом будет для меня последовать приказу отца, дабы в очередной раз не выслушивать нотацию, с нотками выедания мозга. Путь в сопровождении матери прошел для меня в гробовой тишине. Злость закипала внутри меня, а попробовать заговорить с ней — так и не решался. Сколько не высказанных слов таились в глубине моих мыслей. Сколько было выплакано слёз ночами напролет, когда мать решилась отказаться от моего воспитания и передать на попечения слуг. Ненависть к этой женщине таилась три года, разгораясь с каждым днём только сильнее. Когда-то, ещё в два года, мне приходила мысль, что отец заставил ее принять эдакое решение. Но как бы то ни было — это не оправдывает содеянного, всегда можно было настоять на своем, что-нибудь придумать, найти любой другой выход, который бы послужил иному развитию сюжета. Но она не решилась. Побоялась идти наперекор Главе клана. Для нее было лучше потерять сына, нежели мужа. Так пусть собирает плоды, заслуженных трудов. Полностью погруженный в свои мысли, я не услышал, как отец представил меня новым знакомым, и теперь попросил присесть за стол. — Драко… Сядь. — грозно, еле слышно произнесла мать, чтобы только я смог ее услышать. Я посмотрел на нее недоумевающим взглядом. Но она глазами указала на стол, где все собравшиеся взирали кто с какими эмоциями. На лице отца читалась холодная ярость, что не обещала ничего хорошего. Чета Третьего клана взирала с маской безразличия, которая скрывала еле уловимую насмешку. Наглый парень, с которым мне довелось повстречаться ещё на балконе, не скрывал же своих эмоций, и открыто злорадствовал, растянув губы в едкой улыбке. Осознав свою оплошность, я с тихим извинением уселся за стол. — Ничего страшного, каждый может погрузиться в поток своих мыслей и не услышать слова отца. — с каким-то сокрытым укором произнёс третий Глава. — Я же прав? — и посмотрел своим янтарным взором в сторону моего отца, ожидая утвердительного кивка, которого он просто не мог не дать. Но в тот же миг, Арес пронзил меня своим разгневанным взглядом, что обещал долгий, мучительный разговор, с которым, временами, разум просто отказывался сосуществовать. — Дорогой, хватит доставлять проблемы на голову этого мальчика. — заметив направленный в мою сторону взгляд, супруга Хаоса, осуждающе посмотрела на мужа. — Молчи и жуй, пока проблемы сию же секунду не свалились на тебя. Игриво оценив настрой миссис Хаос, он с довольной ухмылкой приступил к немедленному исполнению приказа. — С радостью повинуюсь тебе, милая. Все сидевшие за столом весело хихикнули, кроме меня и красноволосого нахала, который всем своим видом давал знать, что скучные посиделки за столом — это не для него. Да и мне особого удовольствия это не доставляло. — Не будете против, если мы с Локхартом отчалим от вашей скучной посиделки? — не выдержав окружающей скуки, наглец, резко вскочил из-за стола и не дожидаясь каких-либо согласий со стороны старших, подошёл ко мне и поволок подальше от тухлого застолья. — Фе-е! Ещё б секунда и я к черту бы уснул в своей тарелке. — скорчив рожицу, он отпустил мою руку. — Ну, а теперь… Как гласят какие-то там правила этикета, давай че-ль представимся друг другу, ибо, насколько я помню, ты прослушал мое имя. Бриар Хаос — собственной персоной. — развернувшись ко мне, он с любезной улыбкой, отвесил шутливый поклон. — Ну, а теперь, представтесь сами — младший Господин Локхарт. Раздражение к этому парню росло с каждой секундой, грозясь выплеснуть гневную бурю эмоций на алую головушку. — Отвали, клоун недоделанный. — грубо толкнув его в плечо, я направился в сторону двора, где бы мог скрыться ото всех нежелательных личностей. Но… Всё-таки от одной не выйдет избавиться. Не дав мне сделать и шага, Бриар схватил меня за плечи и резко развернул к себе. В его глазах я прочел еле сдерживаемый гнев, который вот-вот должен выплеснуться наружу. — Ты кого клоуном назвал, мелочь недоделанная? Хочешь нарваться на неприятности? Вывести меня из себя? — хладнокровный голос, с нотками угрозы шепотом раздался над самым ухом. — Отвали урод! — выбравшись из крепкой хватки, я со всех сил откинул его от себя, на что тот, неожидавший какого-либо сопротивления с моей стороны, впечатался спиной в стену. — Ха-ха! А силенок побольше приложить слабо? — Бриар растянул губы в дьявольской, провоцирующей улыбке, которая все больше выводила мое терпение. Я развернулся к нему спиной, дабы не видеть его дерзкую, уродливую, невыносимую рожу, от вида которой, так и чешутся кулаки врезать. — Эй, психованный, мы с тобой не договорили. Раз. Я отдаляюсь от него и делаю разворот в сторону коридоров, что ведут к выходу. — Не, ну такой грубости я неожидал от сынишки Первого Главы. Те уши позакладывало? Так я могу помочь их отложить. Два. Шаг за шагом, самоконтроль поёт мне прощальную серенаду. Трезвый разум все отдаляется от меня на сотни метров, с распростёртыми объятиями встречая дикую агрессию, которая требует немедленно вправить мозги одному надоедливому насекомому. Протяжный свист раздался за спиной. — Так ты у нас трус сотого уровня! Не о-ожидал конечно. Может тебе подгузник принести? А то небось уже обосрался там. Тяжёлый вздох. Шаги остановились. Терпение достигло своего пика, где больше не в силах сдерживать эмоции. Резкий разворот. Одно мгновение и посреди главного холла возник разъяренный дракон, чья расцветка сверкала темным изумрудом, взгляд пылал свирепым, зелёным огнем, который мог убить на месте любого. Взмах крыльями. Быстрый, грациозный прижок и наглая особа в мгновение оказалась придавлена к полу драконьими лапами, что яростно сдавливали горло, не позволяя жертве словить ни единого глотка воздуха. Когтями впивались в нежную кожу, на которой в миг выступила алая кровь, что плавно стекала на плечо, постепенно окрашивая светлый ковер. Мой разум затуманился. Проснувшаяся жажда крови, инстинктивно действовала моим телом, грозясь вот-вот разорвать своего обидчика на мелкие кусочки. — Д-драк-ко… — хрипло, обрывающимся голосом, выдавил из себя Бриар, пытаясь достучаться к моей светлой стороне, которая где-то скрывалась за сущностью безжалостного дракона. Яростный рык эхом разнёсся по стенам особняка, донося его в сторону столовой, где тем временем, расслабленно беседовали наши родители. — Я-я у-убью те-ебя-я! — протяжные, отдаленно напоминающие человеческую речь, слова, рычанием раздались с моих уст. Каждое мгновение могло стать для Бриара последним, ибо я уже давно потерял контроль над собой. Хватка постепенно усиливалась. Когти впивались все сильнее, грозясь разодрать на части хлипкое тельце. А я смотрел на все это. Смотрел, как его лицо искажается в гримасе боли. Как страх отражается в его глазах. Разгоняет кровь по жилам, отчего с каждым лёгким нажатием, из раны подступает все больше, пока ковер небесного цвета, полностью не окрасился в насыщенный, алый цвет. В какой-то момент, я уловил возле себя ещё четыре души. Крики паники, горькие слезы, мольба и грозный приказ немедленно остановиться — все это слабыми отголосками пронеслось у меня в голове. Пока осознание происходящего, не накрыло болезненной волной в области шеи, от которой я и вернулся в прежний облик. — Сынок! Бриа-ар! Сквозь мутную пелену перед глазами, я смог разглядеть четыре фигуры, две из которых склонились над израненным телом парня, и две, что смотрели на меня осуждающим, разъяренным и грустным взглядом. — Паршивец! Это так ты решил меня отблагодарить, за то, что я позволил тебе жить?! — с холодной яростью, отец ударил меня по щеке, от чего голова ушла набок, а на левой щеке остался красный отпечаток руки. — Арес! Умоляю прекрати! Он же твой сын! — на горькую мольбу матери, отец негодующе сжал зубы, от чего желваки на его острых щеках стали более заметно выделяться, что не обещало ничего доброго и светлого для меня. — Немедленно уйди в свою комнату, пока я не убил тебя на этом же месте. Исподлобья, я окинул его безразличным взглядом и дерзко приподнял уголок рта. — Так убей.