Глава 8. Школьный сэндвич
— Майки, ты в порядке?! Раздался грохот, а затем наигранный болезненный стон. Майки Уэй подъехал к школе на странном розовом велосипеде с корзинкой, но не смог припарковать его и оказался погребен под металлом. Парень, кричавший «Ты в порядке?! Смотри, содрал локоть!» повернул кепку козырьком назад и подал Уэю очки, помогая встать. Это был обычный туманный день в обычной школе обычного пригорода обычного Ньюарка. Район не самый благополучный, но это то место, где вырос Фрэнк, и, несмотря на все, он находил его довольно родным и спокойным. Другой жизни он не знал. Влага накапливалась в воздухе, вот-вот угрожая вылиться ливнем на совсем не готовых подростков, но никто не волновался. На длинном обеденном перерыве между классами школьники ходили взад и вперед, а Фрэнк лишь стоял у безлюдного угла и разглядывал машины шестнадцатилетних подростков. Кому-то родители могли позволить подарить новую машину, кто-то катался на подержанных дровах за пару тысяч баксов, а кто-то, как Майки Уэй, катался на побитом женском велосипеде с помойки. Фрэнк, после того случая, когда ему пришлось убегать от местных торчков, довольствовался пешими прогулками. Его скейт улетел в реку и наверняка гниет там, как найденные недавно трупы. Он так и не научился кататься до конца. Приходилось постоянно останавливаться перед бордюрами и как идиоту подбирать доску. Тяжело вздохнув и абсолютно четко решив перестать скорбеть по утраченному скейтборду, Фрэнк коснулся лица, потирая глаза. Любое прикосновение к собственному телу — сигнал того, что человек пытается успокоить сам себя, грубо говоря, убаюкать. Взгляд влево, почесывание носа или сложенные на груди руки не были признаками лгущего человека. Айеро узнал об этом из передачи, где бывший агент ЦРУ рассказывал о языке тела и методах выявления шпионов. С тех пор он всегда вспоминал об этом, когда тер свои уставшие глаза, а еще стал чаще замечать нервозность в других людях. Милая парочка поодаль целовалась, прислонившись к капоту кабриолета, и Фрэнк впился в их смыкающиеся губы взглядом, пытаясь унять никак не отступающие нервы. Было бы хорошо, если бы тот, кого он ждал, тоже просто бы хотел поцеловать его, обнять, возможно, предложить прокатить домой на машине для разнообразия. Однако, цель его ожидания была скучная и простая — продать пять косяков травы. Всегда ли он был в таком положении? Разве не мог он просто устроиться на нормальную работу, складывать продукты в пакеты в продуктовом магазине? Это казалось слишком скучным и простым, занимало слишком много времени, и, как говорила мать Фрэнка, следует сохранять стабильность в жизни. По ее словам, перемены всегда вели к катастрофе, а если они происходят, то нужно снова закрутить свою жизнь в спираль, в привычный круг, чтобы избежать стресса. Фрэнк не знал, насколько эта схема работает, более того, он не знал, насколько сильно он верит матери, но пятьдесят баксов за пять косяков — это пятьдесят баксов за пять косяков. Два косяка по дороге в школу, зайти в дом к старшекласснику по дороге домой, выслушав его паранойю про «за мной следят копы» и продать ему еще пару самокруток. Запихать деньги в карман и не думать о законности. Достать деньги из кармана и купить еще мешок марок и травы. Идти в школу и не дойти. Возвращаться домой и никогда не дойти. Осенью и весной мать возвращалась, тетушка не уезжала, и Фрэнк чувствовал дрожь в поджилках каждый раз, когда звучал звонок с последнего урока. Это чувство не рационализировалось и не объяснялось у него в голове, но что-то отталкивало его от места, которое должно было быть крепостью. В то же самое время, единственным источником спокойствия был пустой дом, когда в нем никого не было. Фрэнк мечтал переехать, но всегда чувствовал некую осторожность. Мать, конечно же, узнает, где он живет! Она будет его навещать? Какая к черту разница. Он не помнил ни одного раза, когда говорил с ней лицом к лицу за последние несколько лет, лишь разговоры по телефону, ее злые крики из прачечной в подвале и хлопающая дверь. В такие дни, как этот, хотелось уехать с другом к нему домой. Подружиться с отличником Майки Уэем, прокатиться с ветерком на его отвратительном велосипеде, починить его велосипед в гараже. Наверняка они бы нашли инструменты, съели по пачке чипсов, выкурили косяк на заднем дворе, обсудили девчонок, признались друг другу в бисексуальности. Возможно, дружба могла бы стать настолько сильной и крепкой, что Фрэнк осмелился поделиться тем, что творится у него под кроватью и в старом шкафу подвала. Он никогда не ощущал такого чувства. Часы после школы были обречены на «одиночество», которое никогда не докучало, но пачка чипсов, самокрутка и признание самому себе в бисексуальности и отсутствии детства на лавочке полупустого скейт парка около полуночи были намного более разочаровывающими без компании. Через минуту к нему подошел обычный школьник, такой же, каких здесь была тысяча. Фрэнк видел его пару раз, и он всегда спрашивал полное имя при первой встрече, но затем не удосуживался его запомнить. Деньги вперед, затем самокрутки, которые Фрэнк запихнул в пакет из-под супер кислых конфет «Ворхэд». В этот раз часть денег с продаж наверняка снова уйдет на еще одну порцию нездоровой дозы лимонной кислоты и сахара. Школьник замешкался, поблагодарил Айеро, запихнул пакет в рюкзак и быстро ушел. Парочка у кабриолета все еще целовалась, и Фрэнк ясно и точно заметил огромный стояк у парня. «Найдите себе комнату, — единственная мысль, которая всплыла в голове, а затем дополнилась другой, — или сядьте на заднее сиденье машины, или зайдите в туалет, а можно в раздевалке спортзала, а можно под лестницей в дальнем крыле школы, в кладовой, в старой пыльной учительской, которой давно никто не пользуется…» Фрэнк одернул себя и смутился, останавливая поток генерируемых идей, и побрел в столовую, потакая желаниям урчащего живота. Знал ли он много мест, где можно было трахнуться? Да. Делал ли он это когда-нибудь в этих местах? Нет. Было ли у него желание? На остаток внутренних вопросов он предпочел не отвечать. Эта тема никогда не стояла доминантой в его голове, да и фантазии, с которыми он мог кончить в собственные штаны, не прикасаясь к себе, его, если честно, пугали. По школьным коридорам ходили все типажи людей, которые вы можете представить в обычной школе, и Фрэнк был не самым популярным из них. Черная худи, короткие волосы сзади и рваная завивающаяся челка, спадающая на лицо, яркие ореховые глаза, самая очаровательная улыбка с острыми, ровными клыками. Он любил смотреть на себя в зеркало, но никогда не засматривался, и он часто улыбался, но улыбки в ответ казались натянутыми. Конечно, его странная жизнь местного наркоторговца создала ему репутацию за весь начальный год старшей школы, так что теперь с ним решали не связываться. Более того, хорошие девушки, которые нравились Фрэнку, не любили такой тип плохих парней. Скорее, они любили твердолобых и грубых, чем веселых и добродушных, но с летальным оружием в кармане. Мог ли он назвать себя веселым и добродушным? Он затруднялся ответить. Причислить себя хоть к какому-то общему описанию характера и поведения всегда было сложно, и Айеро пропускал эти вопросы каждый раз, когда они всплывали в голове. Легче было не искать ответов, самый отвратительный из которых был ответ на вопрос «Чего я хочу?». Какую девушку он хочет? Чего он хочет по жизни? Кем он хочет стать? Какую жизнь он хочет вести и какого одобрения получать от людей? Что он хочет? Фрэнк хотел макароны с сыром, пудинг и апельсиновый сок. Это был самый простой ответ на этот вопрос, и, пожалуй, единственный, который он мог из себя выдавить. Мимолетные краткосрочные желания. На поднос из огромной поварёшки шлепнулась слишком маленькая порция макарон, следом за ними крошечная пластиковая упаковка пудинга, грустный треугольничек сэндвича с одним ломтиком сыра, вместо сока — бутылка апельсиновой газировки. Фрэнк отдал целых шесть долларов за это и скрипнул зубами, чувствуя нарастающее недовольство от монотонной безвкусной еды. Возможно, постоянство хорошо не во всем? В кафетерии было на удивление тихо, и Фрэнки сел возле окна, специально подсаживаясь к грызущему засохший бейгл Майки Уэю. Он не успел обдумать свои действия, или что он скажет, но, как и во всей его деятельности, решать приходилось на ходу. — Ты сломаешь свои зубы следом за своими очками, — Фрэнк улыбнулся, перекинул ногу через скамейку и развязно сел, параллельно ведя с собой внутренний диалог «А не слишком ли я вытрепываюсь? И чего я добиваюсь?», — Я видел, как тебя сегодня атаковал велосипед. Уэю было некомфортно, по крайней мере, Фрэнк видел это по его удрученному выражению лица и отложенной еде. Быть связанным с ним никто не горел желанием. — Ты Фрэнк, верно? — тот кивнул. Майки поправил залепленные скотчем очки в толстой оправе и довольно пренебрежительно посмотрел на него, — Да, моя машина сломалась, приходится довольствоваться тем, что есть. «Ты никогда не ездил на машине. Лжешь». — Думаю, как теперь добраться домой, дорога не близкая. — Да… — Фрэнк вздохнул и шлепнул ложкой по макаронам, отправляя эту жижу себе в рот, — Про дорогу я понимаю, сам теперь хожу пешком. Если бы у меня был велик, я бы помог тебе его починить. Возможно, кто-то в школе тебе подсобит? Майки был зажатым, но Фрэнк не мог понять, это было его нежелание просить помощь у других либо нежелание принимать помощь от него? «–О, дорогой, как ты добрался до дома?!— Мне помог починить велик Фрэнк Айеро!»
Фрэнк скривился от того, что люди могли говорить за его спиной, но затем вспомнил, что ему самому придется идти домой. — Возможно. Майки явно не горел желанием общаться, но Фрэнку было плевать, мысль уже зудела: — Я не хочу идти домой, — он сказал это довольно тихо, но такая фраза, сказанная в адрес человеку, который говорит с ним первый раз, звучала как пушечный выстрел. Прошли неловкие секунды молчания. Майки пережевывал свою еду и поправлял очки каждые девять секунд, а еще морщился. Вокруг звенели ложки и был слышен громкий смех школьниц, а Фрэнк уже успел тысячу раз пожалеть о том, что подсел к этому лузеру. Чего он ждал? Веселого разговора про велик с помойки? — Я так понимаю, это по причине того, что ты очень загружен работой после уроков? Что-то случилось дома? — это звучало с издевкой. С первого взгляда на Майки нельзя было сказать, что он такой едкий, — Знаешь, я не заинтересован ни в каких аферах с тобой, ни в том, что ты продаешь. У меня своих проблем по горло, нет времени на ребячество (и детство). Тебе лучше больше со мной не садиться. На этом спонтанная попытка завести друга провалилась с крахом и треском. Фрэнк еще долго раздумывал, был ли он виноват в этом, либо это был Майки, который действительно был загружен проблемами. В любом случае, такое происходило не в первый раз. Дружба и отношения были похожи на… на погоду. Например, сегодня пасмурно, но завтра будет солнечно. Значит, завтра пасмурно уже не будет, и ты никак это не вернешь, как бы не хотел. Фрэнки признавался себе, что пытаться изменить погоду сидя у воды было очень глупой тактикой и нужно просто ждать перемен. Возможно, нужны были перемены в обстановке и себе. Следующим был урок биологии, и Фрэнк, очевидно, опоздал, несясь в класс после того, как прозвенел звонок. Куча школьников с других классов, которых он не знал, пасмурное небо за окном, проектор на доске и несколько наглядных моделек и картинок, а также двадцать пар глаз, дырявящих его кожу. Айеро сморщил нос и сел за первую парту, за которую сегодня абсолютно никто не хотел садиться. Все внимание приковывал харизматичный и яркий учитель в клетчатой шерстяной рубашке, плотных синих джинсах. Он был похож на ковбоя, и факт того, что биологию преподает человек, отдаленно напоминающий фермера, казался Фрэнку смешным. Он никогда не ругал за опоздания и никогда не просил остаться после уроков, ведь, если бы он попросил, ему бы пришлось услышать отказ. За ним бы последовал бунт, за ним звонок родителям: мать не возьмет трубку, а тетушка начнет извиняться и плакать. Видите ли, у Фрэнка после урока были дела, и ему ни в моем случае нельзя было задерживаться. Кто-то, подписавшись пафосно написанной буквой «G», кинул в его шкафчик записку о том, что хотел купить около двадцати марок, и они должны были встретиться в мужском туалете, совсем рядом с кабинетом, где у Фрэнка сейчас шел урок. Конечно, это было опасно, продавать кому-то новому такую большую партию чего-либо, поэтому Айеро решил в первый раз ничего с собой не носить и просто… познакомиться. Если это можно было так назвать. Это было довольно много для школьника, и Фрэнк не мог рисковать. Более того, записка была написана отвратительным почерком, и текст звучал слишком серьезно. Для себя он решил, что это однозначно должен был быть парень из выпускного класса, а еще он наверняка его не видел в школе, и он сюда почти не ходит, потому что торчит днями напролет. Фрэнк нарисовал у себя в голове ужасную картину: худощавого, страшного, лысеющего парня семнадцати-восемнадцати лет, долговязого, как Майки, а еще у него прокуренные зубы и его трясет, он кричит и просит дозу, как полоумный. Наверняка этот парень убивал, возможно, он убьет Фрэнки! На этом поток мыслей прервался громким стуком пластикового колпачка маркера по доске, и парень прочитал красиво вырисованную жирным шрифтом тему сегодняшней лекции: «В НЬЮ-ДЖЕРСИ НЕТ ОТРАВЛЕННЫХ ЗМЕЙ». — Я знаю, что вы сейчас думаете, — начал свою лекцию учитель, — вы думаете, что я абсолютно не прав! Возможно, вашей первой мыслью было то, что змеи и правда могут быть отравленными. Наверно, вы подумали «боже, этот учитель совсем поехал». Наверняка, некоторые из вас сейчас думают о том, зачем они вообще выбрали этот курс, и зачем мы посвящаем целый урок такой узкой теме, и думаете о том, как поменять предмет? Фрэнк об этом не думал. Что-то щелкнуло, и вся его сущность сосредоточилась на преподавателе отнюдь не из-за его наряда персонажа из «Горбатой горы». Ему было интересно, что было редкостью для школьников, а тем более для Фрэнка. Пальцы судорожно записывали тему, а уши вкрутились в черепную коробку, впитывая всю информацию с усиленной внимательностью. — В любом случае, это не важно, вы все равно отсидите весь урок и напишете тест на следующем. Более того, я прав! — из зала послышалось шептание, а кто-то громко цокнул языком, — Прежде чем вы будете тыкать мне в нос новостями, где говорят иначе, я вас также заверю, что они не правы! В Нью-Джерси нет ни одной змеи, которая была бы отравлена, да и вообще, во всем мире нет ни одной отравленной змеи. Конечно, если вы забьете в поисковике «отравленные змеи», то вы увидите много статей об этом, которые, должно быть, должны доказывать, что я не прав? Неверно. Только потому, что это написано в интернете, не означает, что это правда. Учитель самодовольно прошел между рядами, явно приводя в бешенство полкласса, которым абсолютно не было дела до змей. — Как бы мне убедить вас в том, что вы массово дезинформированы? Ну, слово «отравленные» не относится к змеям. Правильное слово, когда говорят о змеях, которые выделяют яд через свои клыки — ядовитые. Само определение ядовитого — выделяющий яд или имеющий возможность вкалывать яд, укусив или ужалив. Говоря о змеях, вы никогда не услышите от биолога, да и вообще ни от кого, кто знает, о чем он говорит, слово «отравленный», когда говорят о змеях. Они будут использовать только слово «ядовитый». Отрава, как правило, является токсином, который может быть введен в тело если будет проглочен или осуществит другой контакт с телом. Яд, в свою очередь, должен быть введен или впрыснут. Почему я так пекусь об этом? Ну, с тех самых пор, когда я рос, у меня была страсть к змеям. Они мои вторые любимые животные (после моей собаки). Я был волонтером с дружелюбными змеями и рептилиями в местном природном центре и смотрел Охотника за Крокодилами. На этой ноте Фрэнка начало раздражать, что учитель так мало рассказывал по-настоящему полезной информации, но все равно не мог оторвать глаз и ушей, поглощая информацию, как губка. — Да, у нас есть две ЯДОВИТЫЕ змеи в Нью-Джерси! У нас есть северный медноголовый щитомордник и восточный полосатый гремучник. Скорее всего, вы не найдете гремучника в северной части Джерси, они предпочитают оставаться на юге. Однако, вы можете наткнуться на северного медноголового щитомордника! Их добычей становятся в основном небольшие млекопитающие, но также могут стать маленькие птицы, лягушки, другие маленькие животные, включая змей. И, нет, у нас нет водного щитомордника в штате, хотя, есть много других видов, которых вы можете найти плавающими в местном озере. Гремучая змея — вымирающий вид в Нью-Джерси, и щитомордник может также оказаться таким в скором времени. Если вы заметили хоть одну из этих змей, — учитель показал их фотографии на слайдах, — лучше держать дистанцию и позвонить в соответствующую инстанцию, чтобы их забрали. Пожалуйста, не убивайте этих существ, поскольку они являются важной частью экосистемы. А теперь запомните, как выглядит полосатый гремучник. Фрэнк нахмурил брови и присмотрелся к змеям, разглядывая их невзрачную окраску и смертельные очертания. Ему было интересно, почему он никогда не видел ни одной? Однажды в детстве он даже ходил на поиски змей, но это никогда не увенчивалось успехом, будто бы, завидев его, они всегда прятались. Наверняка знали, что он хотел их убить. — Извините, — Фрэнк нервно крутил ручку в руке, постукивая тетрадку, — а возможно ли умереть от укуса такой змеи, и как быстро? Насколько я понимаю, у нас в Ньюарке только один вид? Учитель, явно удивившийся тому, что хоть кому-то была интересна эта тема и хоть кто-то хотел вникнуть в нее глубже, прокашлялся и с удовлетворением на лице стал отвечать на вопрос: — Медноголовые щитомордники обычно не агрессивные и их укусы редко летальны, а вот гадюки — одни из самых опасных змей в Северной Америке за счет своих длинных клыков, впечатляющего размера и огромного количества яда, который они выпускают. В наше время смерти очень редки, фиксируют не более одной в год! Ко многим просто не успевает доехать скорая, умирают в коме, в основном люди, старше средних лет. Ко всему прочему, у нас нет гадюк в Ньюарке, а последняя смерть от нее здесь была десяток или два лет назад! Не волнуйся, Фрэнки, вижу, тебя впечатлила эта тема также, как и меня в детстве. Дети, запомните, если вы подойдете к одной из змей и будете укушены, не делайте следующие вещи: Не пытайтесь извлечь яд. Ни один пластиковый шприц для этого не подойдет. Не пытайтесь высосать яд. Не накладывайте тугую повязку. Если у вас займет более тридцати минут, чтобы получить медицинскую помощь, обвяжите конечность повязкой около пары дюймов над укусом. Не обвязывайте слишком сильно, чтобы не замедлить отток крови. Не накладывайте холодный компресс. Не разрезайте место укуса. Я не могу представить, почему хоть кто–то может подумать, что это хорошая идея… Фрэнк отвернулся, пытаясь переварить информацию. Змеи его действительно пугали, а вся аура, окружающая их поведение и смысл жизни, казались ему отчасти дьявольскими. Как можно было укусить существо в десятки раз больше тебя? Почему последствия от укусов были такие сильные и неотвратимые, такая смерть казалась ему худшей пыткой. Сделав пару пометок в тетради, Айеро кинул взгляд на дверь. В тонкой вертикальной стеклянной вставке двери виднелось лицо человека в кепке. Однако оно было приковано совсем не к одному из учеников. Этот человек не ждал кого-то, скорее всего, разглядывал слайды. Он выглядел подозрительно, более того, он подслушивал лекцию и держал дверь слегка приоткрытой, но Фрэнк решил ничего не говорить по этому поводу, ему бы тоже захотелось послушать, будь он на его месте. Парень в двери перевел взгляд точно на Фрэнка и помахал рукой, а затем, не дождавшись хоть какой-либо реакции, за долю секунды испарился. «Призраки страшных лекций по биологии шастают по школе», — сделал для себя логичное заключение Фрэнк и понял, что больше не может сконцентрироваться на уроке. Все казалось похожим на сон, а мысли о смерти от введения нейротоксина под кожу наполняли сознание, будто бурлящий кипяток. — Как ни странно, — продолжил учитель — только то, что вас укусили, не означает, что в вас ввели яд. Иногда змеи кусают, не впрыскивая яд. Однако, если вас укусила змея, позвоните 911 незамедлительно и следуйте следующей инструкции: Оставайтесь спокойны! Подумайте, яд был введен в вашу кровь, и паника лишь ускорит кровообращение, и яд будет распространяться быстрее. Отчистите укус, держите место укуса ниже уровня сердца и подождите, пока не приедет помощь. Всего этого можно избежать, просто уважая змей и держа соответствующую дистанцию. Отнюдь, инциденты случаются, поэтому держите эти советы в голове… Фрэнк очнулся под конец урока, когда все вокруг него уже собирали сумки и вываливались из кабинета. Он последовал их примеру, все еще ощущая шум в голове, который ушел только тогда, когда ледяная вода из-под крана в уборной не коснулась лица. Тихий уставший стон, и он долго и старательно протер глаза, убрал волосы с мокрого лица и посмотрел на себя в зеркало. Ему однозначно нужно было больше спать и меньше находиться на улице. Из кабинки послышался смыв унитаза, а затем вышел парень, тот самый, в кепке. Фрэнк улыбнулся сам себе, потому что, если он и был призраком, судя по его бледной коже, он был плачущим туалетным призраком. — Фрэнки, да? — парень шмыгал носом, тер его и, когда он поднял глаза и поправил кепку, убирая волосы с глаз, Фрэнк увидел лишь приятную улыбку, брови, идеально обрамляющие лицо, острый нос, большие глаза, и просто огромные зрачки, от которых он не мог разглядеть цвет глаз. Парень был одет в джинсовую куртку и толстовку, на воротнике висели очки для по-особенному пасмурной погоды, а в руке он держал пачку денег, перевязанную резинкой, — Я Джи. Спасибо, что пришел. Его голос звучал приятно, но слегка дергано, а еще он, очевидно, не мог поддерживать зрительный контакт. — Да, это ты кидал мне записку? — тот кивнул и улыбнулся с ужасным нетерпением, — Сначала ты скажешь, откуда меня узнал? Ты учишься в этой школе? Я тебя никогда не видел. И я видел, как ты подглядывал в классе, это было ужасно странно, чувак. — Узнал о тебе от одного придурка, который ходит с тобой на некоторые уроки. Да, я просто уже в выпускном классе, редко появляюсь, а моего прошлого бизнесмена накрыли… А про подглядывание, понимаешь, меня тоже пугают змеи, но времени их изучать, как у тебя, совершенно нет, — он звучал слишком нервно, а еще слишком много улыбался, а еще его лицо было слишком красным по какой-то странной причине. Что он принял? — Так ты принес? — Ты странный. У тебя все в порядке с давлением? Фрэнк прищурился, пытаясь оценить этого паренька, а по итогам продал ему лишь половину того, что он просил. Казалось, он своей веселой болтовней мог заставить всем продать ему всё, сделать своим другом любого, кого захочет. Айеро чувствовал эту невольно наползающую улыбку до ушей от тупых слов и странных жестов этого карикатурного парня. Будто бы он был не из этой школы, не из этого города, не из этого чертового мира. Постоянно закрывал глаза кепкой, но Фрэнк не мог настаивать на том, чтобы он открыл свое лицо. Тот, кто назвал себя Джи, вскоре ушел, и их взаимосвязь окончилась на этом. Фрэнк не смог предпринять еще одной попытки, чтобы сблизиться, а у Джи наверняка были люди, с кем можно облизать марки. Они больше никогда не встречались, и Фрэнк о нем забыл через неделю, стерлось его лицо из сознания, последний стресс смыл из памяти его неполное имя. Ежедневная суета и многие другие люди, предлагающие наличные за его услуги, заменили воспоминания об их единственном неловком диалоге. С тех пор Фрэнк и Майки никогда больше не общались, взгляды не пересекались в школьных коридорах, до того случая, когда младший Уэй вдруг не захотел купить наркотиков в продуктовом магазине ранним утром.