— Мне плохо.
Парень с мешками под глазами, словно тень, сидел, опершись о стену. Рядом с ним сидела девушка и гладила его руку. Он слабо улыбнулся. Она всегда могла его поддержать, даже в такой откровенно отвратительной ситуации. Он давно не выходит из дома. Депрессия, как говорят. Только его любимая создавала хоть какую-то связь с миром. Он не знал или не помнил почему, но это было очень важно.
— Может тебе поспать? Ты выглядишь уставшим.
Парень перевёл на неё взгляд. Лицо было размыто, но ему все равно было тепло на душе.
— Нет. Мне и так нормально.
— Солнце, я волнуюсь за тебя. Ты не выходишь из дома, ничего не делаешь.
Парень все продолжал смотреть на неё безразличным взглядом.
— Ты болеешь, тебе нужно поспать.
Она несильно толкнула его на кровать и стала поглаживать своими нежными руками. Они такие нежные словно крем. Его веки все тяжелели и тяжелели, и, наконец, он заснул.
Вокруг темно. Впереди виднеется чей-то силуэт, и он все приближается мелкими шашками. И вот он вышел на свет. Перед парнем стояло нечто, настолько изуродованное, что невозможно даже разобрать пола.Свисающие куски обгорелой кожи иногда отрывались и падали на землю. А глаза сияли как кровавая луна. Длинные грязные волосы закрывали почти все лицо, но даже так просто хотелось убежать. И тут оно открыло рот.
— Подойди ко мне. Неужели ты не хочешь обнять меня?
Он резко просыпается. Оглядывается. Никого нет. Где она? Где? Почему ее нет? Дверь открывается, и она заходит с подносом. — Ты уже проснулся? Я как раз сделала тебе покушать. Ее лицо озарила улыбка. Или нет. Он не видит. Ее лицо все такое же размытое, но, может, когда-нибудь он увидит ее улыбку. Она поставила поднос к нему на колени и погладила по щеке.
— Покушай, солнце. Силы будут.
И он покорное принимается есть. Еда на вкус никакая. Словно ее нет. Ну, или же он в больнице, там точно такая же еда. Безвкусная и отвратительная. Опять эти больницы. Он их ненавидит. В последний раз он там был совсем недавно, когда ему позвонили. Но зачем? Зачем они ему звонили? Боль. Голова болит, но что-то появляется перед глазами. Какие-то непонятные картинки. Стена, потолок, доктор и она, его любимая. А дальше темнота.
И снова эта комната. И снова он один. Она постоянно куда-то уходит, но он не может понять куда. И так он проводит часы. Ходит по комнате, осматривает давно осточертевшие стены и опять ложится на кровать.
— Ла-ла-ла-ла.
Он решает спеть песенку, чтобы хоть как-то скрасить свое пребывание здесь. Почему бы и нет? Она любит, когда он поет. Она всегда говорила ему, что он станет знаменитым певцом. Он не уверен. Но мог бы попытаться, но только ради нее. Ради нее. И опять он не может вспомнить ее лица. А разве оно было? Хоть когда-нибудь было? Наверно. У всех людей есть лица, и у его возлюбленной точно оно есть. Просто он не помнит. Он так хочет увидеть ее. И словно по щелчку пальцев, он слышит скрип открывающейся двери и тихие шажочки.
-Ну что? Скучал без меня? , — говорит она задорным голосом, навалившись на него. И снова на душе становится тепло. Она как лучик света, всегда приносит счастье в темноту, но обжигает своим сиянием, да так, что он не может устоять. И вновь он смотрит на нее и думает, что опять увидит размытое лицо, но нет. Теперь он видит губы, но какие-то странные. Темные, разорванные, а где-то даже виднеется гной. С криком он отталкивает ее, от чего она падает на пол. Он уже ничего не понимает. Ее губы.… Как у того существа из кошмаров. Он сходит с ума, этого просто не может быть. Она встает, и ее лицо все такое же размытое. Он вздохнул. Теперь все стало как раньше. Над своим не то галлюцинацией, не то видением он подумает позже.
— Прости, пожалуйста. Я испугался. Ничего не болит? , — присел на кровати и протянул к ней руки. Она тут обняла его и вдохнула его аромат.
— Нет, но ты больше не делай так. Ты помнишь, что тебе сегодня к доктору? Как же я их не люблю. Особенно его. Он делает только хуже. Ты начинаешь забывать меня, а я этого не хочу, — она только сильнее прижалась к нему. Он понимал ее. Он тоже боялся ее потерять. Но какой доктор? Он опять забыл. В последнее время он часто что-то забывает. И это страшно, по-настоящему страшно. Словно ты — лишь часть себя. И вот стук в дверь. Сюда входит парень в больничной форме, и просто берет за руку и уводит. Она опять ушла. И вот, этот медбрат приводит его в кабинет, где сидит человек в белом халате, похоже это тот самый доктор, о котором она говорила. Тот посмотрел на него и кивком головы показал на кресло рядом со столом. Он присел. И ему на глаза сразу же попалась табличка с надписью: «Врач-психиатр Миронов Алексей Николаевич». Какой психиатр? Он не больной, чтобы его вели к психиатру.
— Как самочувствие? Есть ли какие-нибудь странности? , — он не хотел отвечать, но что-то внутри него четко приказало ему ответить. Все как есть. И он начал рассказывать. Про свое настроение, про девушку, сон, и губы. Алексей Николаевич все продолжал смотреть на него, а в конце даже немного улыбнулся.
— Я рад. Значит, препараты действуют, и скоро ты сожжешь вернуться домой?
— Подождите. Какие препараты? И что значит вернуться домой? Я и так дома, — он был в недоумении, но его одолевали смутные подозрения.
— Ты действительно хочешь это знать? Предупреждаю, правда будет крайне нелицеприятна, — он кивнул — Ну хорошо. Ты сейчас находишься в психиатрической больнице. Уже около полугода. У тебя синдром Алисы в стране чудес, ты буквально не воспринимаешь реальность, создав вместо нее свой собственный мир. Все это произошло после смерти твоей девушки. Надеюсь, ты понимаешь, что все это значит?
Он просто застыл. Как? Как такое возможно? Этого просто не может быть! Из глаз потекли слезы. Он уткнулся в свои колени и завыл, не замечая ничего вокруг. Он ведь ее видел, чувствовал ее прикосновения! И когда ничего уже не видно из-за слез, перед его глазами появляется картинка.
***
Обычный рабочий день в офисе. Ничего не предвещало беды, но тут раздался тревожный звонок. Конечно, другие люди скажут, что тут ничего особенного, но Саша буквально кожей чувствовал, что что-то не так. Он поднял трубку.
— Алло?
— Здравствуйте, это Александр Мирный? , — голос из трубки был успокаивающий, но все рано прослеживались напряженные нотки.
— Да.
— Я медсестра. Вы ведь приходитесь Светлане мужем?
— Что-то случилось? С ней все в порядке? , — его тут же захлестнула паника. Не то что бы он был паникером или вроде того, наоборот, он был достаточно разумным человеком, но, когда дело касалось его любимой жены, той ради которой он живет, он буквально терял голову.
— К сожалению, произошел несчастный случай, она сейчас в реанимации. Вы можете подъехать? , — сердце остановилось, но голос в трубке заставил его вернуться в реальность и, наконец ответить.
— Д-да. Сейчас буду.
Он подорвался с кресла и пулей вылетел из офиса. Кто-то кричал ему вслед, похоже, начальник, но ему было все равно. Главное как можно быстрее добраться. Выбежав на парковку, он побежал к своей машине, благо ключи он всегда носил в кармане, который был очень глубокий. Запрыгнув в нее, он нажал на педаль и поехал. Стараясь соблюдать правила дорожного движения, Саша несся, огибал другие машины, срезал. И наконец, он добрался до больницы. Вбежав в вестибюль, он тут же бросился к стойке регистрации, при этом оттолкнув несколько посетителей.
— Скажите, со Светланой Мирной все в порядке? , — женщина посмотрела на него странным взглядом, не то мрачным, не то сочувствующим, и попросила подождать в коридоре.
Сев на свободное место, он начал трястись. Похоже, адреналин окончательно выветрился у него из разума, и он мог наконец-то осознать, где он находиться. Он жутко волновался, но ему пришлось смириться со всем и подождать. Время тянулось медленно, похоже, он сидит здесь около получаса. Взгляд на часы. Нет, прошло всего 10 минут, но словно целая вечность! И тут к нему подходит доктор.
— Вы Александр? , — он только кивнул — из-за пожара Светлана получила ожоги третьей степени почти на шестьдесят процентов тела. Риск был большой. К сожалению, нам не удалось ее спасти. Сейчас тело отвезут в морг, — Саша просто уставился на него не в силах поверить. Его любимая, его Лана умерла. Быть этого не может. Он же утром разговаривал с ней, целовал ее. Одинокая слезинка покатилась вниз. Доктор присел на корточки и сжал его руки, при этом смотря в глаза — Я понимаю, это тяжело, но вы справитесь и сможете жить дальше. Лишь храните теплые воспоминания о ней и постепенно боль уйдет. Может… Может хотите с ней попрощаться? , — доктор сказал это с сомнением, и, естественно Саша это заметил, но он лишь кивнул и, встав, пошел за доктором.
Они зашли в коридор, где не было никого, кроме пустых кроватей-каталок, среди которых была одна с человеком, накрытого простыней. Они подошли как раз к этой кровати. Саша сглотнул. Доктор же встал немного позади и наблюдал за ним, но его присутствие было мало заметно.
— Можно я отодвину простынь?
— Я бы не советовал.
Он все равно открыл лицо. И зря он это сделал. Перед ним лежал монстр, не иначе. Лицо представляло собой кровавое месиво, где виднелся гной. В некоторых местах даже было видно кости черепа. И тут он не выдержал и упал.
***
Больше четких воспоминаний не осталось о произошедшем, лишь какие-то образы. Сейчас его разум прояснился, но он был уверен, что он все забудет. Когда-то уже такое происходило. Вытерев слезы, он уже осознанно посмотрел на Алексея Николаевича. Тот сидел с ним на полу и обнимал. Он не знал, сколько они тут просидели, но был благодарен психиатру за оказанную поддержку. Он медленно встал. Алексей Николаевич сказал медбрату отвести его обратно в палату. Только сейчас он видит обычную больницу, коих много, и нет перед глазами лица Ланы. Обычная дверь в палату. Зайдя туда, он опять увидел ничем не примечательную палату. Вот справа стоит кровать со свежими простынями, рядом стоит комод, а слева стол с карандашами и ворохом рисунков. Даже издалека видно, что нарисована там отнюдь не радуга, а что-то мрачное, зловещее. Саша поежился. В минуты ясности сознания, он хорошо ощущал и понимал, в какой яме он оказался. И возможно он смог бы выбраться, но не сейчас.
Медбрат стоит рядом, видимо ждет, пока он полностью зайдет туда. Ему было страшно, но все же пришлось это сделать. Слышится скрип двери, и комната преобразовывается. А со спины он ощущает тонкие теплые руки, поглаживающие его. Парень, словно тень, прижимается к девушке ближе. Но внутри плещется ледяной ужас.
— Солнце, я скучала.
— Я тоже
