Издевка судьбы

Я поняла, что окончательно потеряла себя. Осознание пришло резко, утром, когда я причесывалась в ванной, продираясь расчёской сквозь узлы спутанных волос. Смотрела на себя в зеркало и видела не молодую девушку, а лишь средство для зарабатывания денег. Деньги, деньги, деньги… Все мои мысли только о них. У кого что болит, как говорится. А у меня болело настолько, что я перестала видеть в себе личность. Только рабочую силу... Я закусила губу, снимая с расчески несколько тёмных волнистых волос и снова посмотрела в зеркало. Черт, меня ведь даже в проститутки не возьмут! Лицо не то. Не сказать, чтобы урод, но взгляду зацепиться не за что. Скучные серые глаза и губы совсем не яркие. Толку от их пухлости, если её совсем не видно? Злость на саму себя накатила с новой силой и пришлось отвернуться, чтобы не разбить зеркало. Собственное лицо стало противно. Я снова потеряла работу. Уже третью за полгода. Если дело пойдёт так и дальше, то я зарекомендую себя как, мягко говоря, не очень хорошего работника и больше меня никуда не возьмут. Но волновало меня сейчас не это: как сказать семье, что мы лишились ещё одного источника дохода? Пришлось заставлять себя выйти из ванной. Я просто не могла посмотреть в глаза ни родителям, ни брату.  — Наконец-то! — воскликнул Костя, мой пресловутый старший братец. — Мы думали, ты там утонула.  — Ты, поди, больше всех надеялся? — я не удержалась от утренней колкости в его сторону. Так, для того, чтобы задать настрой.  — А то! — он торопливо отпил чай из моей (!) кружки. Вообще-то Костя был старше меня всего на год, я родилась вслед за ним. И вполне ожидаемо, что участь наша оказалась одинакова. Хотя… Мне всё же повезло чуть больше и грех жаловаться. Я поступила в институт, а брат — нет. Он и не пытался, решив, что лучше будет пахать в две смены. Собственно, из-за учёбы мне и пришлось уйти с работы, ведь из-за многочисленных пропусков мне грозило отчисление. А остаться без высшего и мыть до конца своих дней тарелки за теми, кому хватило мозгов и денег доучиться, я не хотела. Смотря на довольного Костю в приподнятом настроении, я решила замять назревающий скандал по поводу моей кружки. В конце концов, это же такая мелочь. Мелочь в сравнении с тем, чем я собиралась огорошить родных. Боже, даже коленки затряслись…  — Вкусно тебе? — мой вопрос брату был вполне дружелюбен и он угукнул в ответ. Смотря на него, я часто задавалась вопросом: а точно ли мы родные? Костя был на редкость красивым парнем, даже жаль, что прозябал в грузчиках. А я… Просто я. Отнюдь не серая мышь и, может, если хорошенько покопаться, то и во мне что-то да найдётся. Но чувствовала, что мне не хватает какой-то изюминки, искры. Или больше времени, чтобы заняться собой. Вполне возможно, что вот тогда бы я расцвела. Но ничего, всё ещё будет.  — Ну-ка верни сестре её чай! — возмутилась подошедшая к столу мама и забрала у Кости мою кружку. С одной стороны, во мне что-то возликовало, а с другой — возмутилось. Нет, эта свинота ещё и мой чай выпила.  — Кушай, Вита, кушай, — мама что-то наложила мне в тарелку, — а то весь день на работе голодная проходишь, тебе там даже присесть некогда. К горлу подкатил ком. И как рассказать, что на работу я сегодня не пойду? Эх, заскучают, наверное, без меня мои тряпочки для протирания пыли и швабры.  — Что сидишь? Опоздаешь, — подлил масла в огонь брат. Вот он, подходящий момент рассказать. Вдох-выдох…  — Не опоздаю, — сдавленно произнесла я, мечтая утопиться в кружке.  — Почему? Взяла вечернюю смену? Лучше бы так и работала в утреннюю, я не смогу встречать тебя каждый вечер. Сердце сжалось. Костя хоть и был противным, но глубоко в душе, наверное, все же любил меня. Где-то очень-очень глубоко.  — Нет. Я уволилась. У брата отвисла челюсть, руки стали нервно комкать скатерть. Мама ахнула, но её реакция была менее бурной, чем у старшего сыночка. А он выглядел так, будто хотел ударить меня, но я знала, что он не посмеет.  — Почему? — процедил сквозь зубы Костя, заставляя меня чувствовать себя нашкодившей школьницей. Иногда мне казалось, что разумом Костя гораздо старше своих реальных лет и нередко создавалось ощущение, что он мой отец, а не брат. При том, что сам папа лежал в соседней комнате.  — Потому что я много пропускаю в институте. Меня уже в пятый раз грозятся отчислить и на шестой точно сделают это.  — Ну ничего, ничего, — мама успокаивающе положила руки мне на плечи. Она никогда не злилась и не осуждала — такова её добрая натура, но я все равно чувствовала вину.  — Мам…  — Учись и ни о чем не думай, милая. Справимся как-нибудь, ты только учебу не бросай. Не будь дурой, как твоя мама, раз ты умненькая уродилась.  — Мама, зачем же ты так про себя…  — Прекрасно! — воскликнул Костя и ударил кулаком по столу так, что волосы на затылке дыбом встали. — Просто прекрасно! Мы на воде и хлебе будем сидеть, зато Вита учиться будет! Шик, блеск, красота! А потом давайте долги за коммуналку наберем, будем сидеть в коробке без воды и света и совсем забудем об отце! Мама начала упрекать брата и разразился скандал. В этом весь Костя — он любил утрировать. Мы не нищенствовали, в холодильнике всегда была еда, дома приличный ремонт и ни одного долга за коммуналку. Правда, пояса затягивать все же приходилось: мы уже черт знает сколько не видели отпуска и не позволяли себе лишних трат, на одежду приходилось откладывать. Но так живут многие и ничего! А я так жить не хотела, но лучше не съесть пирожное сегодня и позволить себе целый торт через неделю. Поэтому я продолжу учебу, чего бы мне это не стоило. Я найду себе нормальную работу, а не чертовой посудомойкой и уборщицей!  — Я найду работу, найду, найду! — прокричала я, не в силах больше слушать упреки брата. — В ночную буду работать, буду, но только отстань от меня! Дай мне месяц!  — Что ты за человек, Костя, — с горечью произнесла мама и ушла в другую комнату. Ну вот, он опять довёл её до слез. Конечно, вечером он извинится, но не лучше ли не трепать матери нервы вообще?  — Ладно ты на меня орёшь, я привыкла, — я тоже встала, не собираясь оставаться с ним в одной комнате, — но мама-то в чём провинилась? Я громко хлопнула дверью и вошла в родительскую спальню, проведать отца. Сегодня меня не будет дома целый день, а вернусь я за полночь. Папа сидел в инвалидном кресле и смотрел на меня немигающим взглядом.  — Как ты? — как можно ласковее попыталась спросить я, но голос дрожал из-за обиды на брата.  — Костя опять бузит? — это я получила от отца вместо ответа. Его вопрос был риторическим — сам все слышал. И я сочла нужным промолчать.  — В какое же дурацкое положение я вас поставил, — тяжело вздохнул папа и потер переносицу. Он всегда делает так, когда нервничает. — Мои дети с шестнадцати лет по работам по подработкам бегают, вместо того, чтобы достойную жизнь себе обеспечивать. Ту, которую должен был дать вам я!  — Пап, ну не надо, — прошептала я и погладила его по руке, — всё хорошо будет, только дай время. Может, наше положение казалось брату столь катастрофическим лишь потому, что когда-то мы жили очень и очень неплохо: каждые полгода ездили на море, а все наши капризы исполнялись по желанию левой пятки. Но это было так давно, что казалось почти неправдой. Папа попал в страшную аварию, когда мне было четырнадцать. Впоследствии он лишился ноги, но то было не самым страшным. Он едва не лишился жизни и заработал себе столько осложнений, что лечили мы его ещё два года. Да и до сих пор отец нуждается в дорогих лекарствах. Тогда мама не раздумывая распродала почти все, что было и набрала кучу огромных кредитов, за которые мы не можем расплатиться до сих пор. А смотря на дикие проценты, мне становится плохо. Похоже, эти кредиты будут платить и мои дети. Если, конечно, я решусь их завести в таком положении. Больше всего на свете я желала, чтобы папа ходил. Но у нас не было денег на протез. Я так жалела отца! Он пострадал гораздо больше, чем все мы. Подумаешь, работать приходится — тоже мне беда! Но мы здоровы. А папа, возможно, стал жертвой чьих-то амбиций. Не исключено, что аварию подстроили. Отец был очень сильным работником и вполне мог бы стать управляющим директором лет так через пять — это понимали все. Поэтому решили устранить. Но не было никаких доказательств, а потому я решала проблему, а не искала злодеев ради призрачной мести. Судьба их накажет, если они виновны в потере здоровья моего отца. А я непременно сделаю все, чтобы папа ходил. Когда-то он научил ходить меня, а теперь научу его я. Придет время — и я непременно отдам свой дочерний долг. ***  — Ви-та-лия, — змеей прошипел над моей головой преподаватель и я поняла, что попала. Надо было сильно накосячить, чтобы он назвал меня по полному имени. Перед глазами кружилось белое дерево парты. Так, так, так… Я резко подняла голову, что до этого покоилась на письменном столе. Черт неужели опять уснула?!  — Я слушала и все конспектировала, — жалкая попытка оправдаться не удалась. Препод чуть ли не закипал.  — Что ты конспектировала?! Ректор смотрит на твою сонную рожу вот уже десять минут, а тебя не добудиться! Я испуганно посмотрела в сторону дверей — ректор действительно стоял там. Отлично, раньше мне грозило отчисление только за прогулы, а теперь ещё и за сон на парах. Вылечу, как пробка из бутылки.  — Ладно, не будем об этом. Всякое бывает. А Павел Николаевич, ректор, оказывается, неплохой мужик!  — Я пришёл не для того, чтобы обсуждать сонные… кхм, лица студентов. Я пришёл объявить о грядущей практике в крупной компании, которая стартует через неделю. Кто-нибудь желает? Естественно, ни одна живая душа не откликнулась. Какой дурак захочет за так выполнять норму какого-нибудь сотрудника? Даже зачет не поможет. Бесплатную рабочую силу ищут — плавали, знаем!  — Вам заплатят, — после недолгого молчания добавил Павел Николаевич, — как за полноценную стажировку. Плюс, если вы хорошо себя зарекомендуете, вы сможете рассчитывать на место в этой компании. Если все-таки кто-то надумает, то жду у себя в кабинете до четырёх. А вот теперь все заметно оживились. Деньги — это другое дело, с этого и надо было начинать. Они были нужны всем, даже тем, кто учился на платном. Но мне были нужны больше, поэтому мои глаза загорелись сильнее. Вот же он — способ совместить приятное с полезным! И пары прогулять под видом практики, но не получить пропуски, и денег подзаработать! А перспектива получить работу по моей специальности в дальнейшем ещё сильнее распаляла огонь в моей груди. Я знала, что со звонком все побегут к ректору выпрашивать место на практику, а потому решила быть хитрее и отпросилась в середине пары. Иначе можно вообще без места остаться! Но, подходя к кабинету, я поняла, что не одна такая умная. Там уже толпилась внушительная толпа студентов, ожидающих звонка, чтобы вломиться внутрь. На душе неприятно заскреблись опасения. В приоритете для прохождения практики находятся либо отличники, либо студенты из многодетных семей, а я ни та, ни та. Выходит, мои шансы понижаются. Значит, возьму наглостью, хитростью и, возможно, немного подлостью.  — Простите, — распихивала я всех локтями, — простите, документы нужно забрать. Пропустите, мне надо к ректору, забрать документы.  — Какие ещё документы? — пробасил какой-то парень и встал передо мной скалой, мол, не пущу.  — На отчисление, — проблеяла я и состроила такую моську, словно вот-вот собиралась разреветься. Парень тут же отошёл в сторону, а я, победно хлопнув дверью, ухмыльнулась. Знала, что все особи мужского пола терпеть не могут женских слез. А если быть совсем уж честной бояться их. Ух, не накаркать бы про отчисление…  — Отчисляют тебя, говоришь? — фыркнул Павел Николаевич, а я едва не подпрыгнула на месте. — Я все слышал, Вита.  — Не-е-ет, — умоляюще протянула я и перешла на шепот, чтобы, упаси Бог, меня не услышали в коридоре, — понимаете, мне очень-очень-очень сильно нужна эта стажировка.  — Практика, — поправили меня.  — Да Бог с ним, что это. Суть одна — мне, Павел Николаевич, очень нужны деньги. А если бы я не оказалась первая в вашем кабинете, то только глазками бы хлопала да рыдала. Пожалуйста, помогите мне!  — Ладно, — рассмеялся ректор, — держи. За хитроумную схему заслужила, — он кинул мне подписанное направление, которое я тут же прижала к груди, как матери прижимают детей. — Эх, Витка, твои умения б да на благо, на учёбу.  — Я буду хорошо учиться! Обещаю! Я выскочила из кабинета счастливая-счастливая, не пряча улыбки. И лишь по хмурому взгляду нескольких пар глаз поняла, что спалилась.  — Ой, — нервно хихикнула я и побежала к лестнице, боясь быть загрызенной. Но это неважно! Я добилась своего и я молодец! *** Это первый день практики и нас было всего пятнадцать человек. Почти все были отличники и я среди них — кое-как затесавшаяся с хорошистки на троечницу девушка, сияющая как новый рубль. Мы ждали своих наставников в холле на первом этаже и они немного запаздывали. А, может, это мы пришли слишком рано. Но всё это были такие мелочи! Я как никогда воодушевлена и пышу энергией. Я готова к работе я хочу заняться делом и творить! Только бы не попался какой-нибудь скряга. Я смахнула с нежно-розовой блузки несколько пылинок. Я купила её ещё три месяца назад, но всё это время она ждала своего торжественного часа и наконец дождалась. Темно-бордовая юбка была не совсем новая, я надевала её уже раз шесть, но выглядела она хорошо. «А вот волосы наверное нужно было собрать хотя бы в хвост», — подумала я, перекидывая распущенные волосы с одного плеча на другое. Постепенно к нашей кучке стали подтягиваться люди и я насчитала четырнадцать штук. Упс, похоже, кому-то не хватит наставника. По шепоту между ними я поняла, что распределять студентов и их более старших товарищей должен зам генерального директора, но он почему-то не соизволил явиться. Но одна женщина возраста примерно за сорок быстро сориентировалась и решила, что наставники сами разберут себе подопечных. Они просматривали табели успеваемости, выкрикивали фамилии и забирали своих подопечных. Когда я рассуждала о том, что кто-то останется без наставника, то даже подумать не могла о том, что это буду я. Класс! Помахивая своим троечным табелем, я подошла к девушке на ресепшене. Надеялась, что она подскажет, что мне делать. Хоть и понимала, что это не в её компетенции. Но она оказалась очень милой и, набрав что-то на компьютере, улыбнулась.  — Раз ты осталась одна, то тебе повезло.  — Чем же? Закрались нехорошие мысли, что меня могут пнуть под зад. Черта с два! Я буду держаться за свое место руками и ногами, смещу другого, но пройду эту практику.  — Значит, тебе достался руководящий рекламным отделом, Руслан Игоревич.  — Но почему он не пришёл?  — Он на совете, подожди немного и он обязательно придёт за тобой. Я поблагодарила и отошла в сторону. Интересно, чем же мне так повезло? Должно быть, он неплохой мужчина и с ним будет интересно работать. Возможно, доверит мне участвовать в каком-нибудь рекламном проекте, а если мне дадут право голоса — вообще шикарно! В таких размышлениях я шагала по всему первому этажу. Не могла устоять на месте, с самого детства так повелось. Шило в одном месте, как говорила мама. Если я не занята делом, то во мне накапливается энергия, а если её станет слишком много, я бум! — и взорвусь. А вот Костя был более усидчивым и спокойным по темпераменту. Он мог бы добиться много, ведь у него было три главных компонента для этого: рассудительность, красота и молодость. Понимал бы он это сам, а не надрывал спину грузчиком! Но брат упорно не хотел пробовать себя в других сферах, боясь провала. А вот я не боялась! Правда, не исключена возможность, что в один прекрасный день неугомонность меня погубит. Да и какие-либо престижные должности мне не предлагали, а вот Костя с легкостью прошёл бы какие-нибудь кастинги. Было бы желание. Погруженная в мысли о брате и его упрямстве, я не замечала ничего вокруг. Как и не заметила пару, идущую мне навстречу, а потому врезалась в парня. Впрочем, он тоже меня не заметил, но мог бы, смотри хоть немного по сторонам, а не на размалеванную матрешку рядом с ним. Сперва я приняла его за стажера из другого вуза, но, присмотревшись, решила, что он явно вышел из возраста студента-бакалавра. Работает здесь. Но кем? На его рубашке нет логотипа компании, как у других. Или я ошиблась и он так, мимо проходил?  — Куда ж ты прешь! — совсем недружелюбно прошипел неопознанный мною работник. — Хоть иногда глаза по назначению надо использовать, а не только красить их! Почему-то в этот момент мне очень захотелось прикинуться слепой и посмотреть (упс, каламбур), как он выкрутится. Но я не стала.  — Это вы своей спутнице совет дали? — не осталась в долгу я. — И вообще, мы могли бы взаимно извиниться и разойтись как в море корабли, но, нарвавшись на вашу грубость, я уже не хочу извиняться перед вами.  — А почему я должен извиняться перед тобой? Ты не перепутала меня с собой, красавица? Полетишь сейчас отсюда.  — С какой стати?!  — Ты кто?  — Стажер. А вы? Несмотря на то, что это неприятнейший тип откровенно хамил мне и «тыкал», я не опустилась до его уровня.  — Стажировку не прошла. Гуляй. Девушка, которая из-за обилия косметики тянула на бабушку, подхалимски хихикнула и повисла на нем, как макака на ветке. Он ухмыльнулся ей, получив поддержку и самоутвердившись.  — Не в ваших полномочиях выгонять меня, — я встала в гордую позу. С места не сдвинусь, хоть выноси!  — В моих. Ты с замом генерального директора говоришь.  — С тем, который даже не соизволил на распределение прийти?! Ха! Три раза ха! Я сама поразилась собственной дерзости и наглости, но отступать поздно. Он, видимо, тоже не ожидал такого напора и потому на секунду замер, а в его глазах на секунду мелькнуло уважение. Или мне показалось? Да, скорее всего так.  — Я сказал, что ты уходишь, — твердо повторил парень.  — А это вряд ли, — раздался голос за моей спиной и спешащие шаги, — девушка же сказала, что она стажер. И пока не пройдёт стажировку, ни одна тварь не имеет права выгнать её отсюда, она под защитой своего вуза. Даже генеральный не имеет такой власти. Понял?! Рядом со мной остановился молодой мужчина лет тридцати или около того. А он был неплох собой! Но, впрочем, я думала так почти про каждого, ведь придерживалась мнения, что все мы по-своему красивы. Кроме этой мартышки, что стояла рядом с замом генерального! Как же она раздражает меня и я не могу объяснить, чем.  — Имя, фамилия? — защитивший меня мужчина обращался уже ко мне.  — Э… Забыла, дура, забыла! Как так можно?! Почему в критический момент мой мозг отказывается работать?!  — Это и имя, и фамилия? — вклинился зам со своими пятью копейками и вдруг размашисто зааплодировал мне. — Браво, тупица, браво.  — Виталия Линковская, — едко ответила я, мечтая, чтобы он смылся. Какой же он мерзкий! И, я уверена, свою должность он занимает не за особые заслуги — слишком молод. Наверняка чье-то протеже.  — А эту, — мой защитник кивнул вправо, на меня, — тем более не сможете выгнать, Кирилл Олегович. Она стажируется у меня.  — Бедная девочка, — прицокнул языком Кирилл Олегович.  — Ваша? — не удержалась я, а он хохотнул.  — Занятная. Бесишь меня жутко с первых секунд, но для развлечения пойдут и такие, как ты. Я едва не задохнулась от возмущения. Да что я, клоун ему?! Если придётся пересекаться, мы с ним явно не одарим друг друга милыми улыбками. Я ему даже не оскалюсь, много чести.  — Пошли, — Руслан Игоревич взял меня за руку, но не за ладонь, а за кисть, слегка касаясь. Мне это понравилось: он уважает моё личное пространство.  — Смотри! — прокричал вслед этот мерзкий тип. — Я бы не доверял маске добра, под которой прячется зло! А я ему, этому Кириллу Олеговичу, и не доверяла. Он явно хотел насолить руководящему рекламным отделом и очернить ещё и передо мной, но это не удастся. Поступки этих двух говорили сами за себя. И единственное зло здесь — зам генерального, даже не пытавшийся использовать маску.