Перчинка

Круспе пил вторую неделю. Из дома не выходил, на звонки не отвечал, входную дверь открывал только курьерам, привозящим продуктовые наборы аля «Чарка-шкварка». Вот только этот курьер оказался каким-то неправильным: от предложенных денег отмахнулся и, подвинув окосевшего от алкоголя хозяина, нагло прошел внутрь квартиры. Оставшийся стоять в темном коридоре, Рихард смотрел в спину оборзевшему незнакомцу, смутно понимая, что этот шкаф ну никак не походил на студентов-курьеров, привозящих бухло до этого. Крадущийся по следам незваного гостя, гитарист изо всех сил шевелил проспиртованной извилиной: этот абрис был ему хорошо знаком, но уставший мозг упорно не выдавал совпадений. Яркий солнечный свет больно резанул по глазам. А когда Круспе смог разглядеть собственную гостиную, то обнаружил Тилля, невозмутимо развалившегося в кресле и мыском ботинка гоняющего по полу пустую тару. Рихард, придав помятому лицу чуть высокомерный вид, удобно разместился напротив гостя на диване: - Какими судьбами? – он произнес медленно и четко, вспоминая пропитый навык вербально общения. - Тебя спасать пришел, - буркнул Линдеманн, - пока ты еще на человека похож. Твои алко-каникулы подзатянулись. - Много ты понимаешь… - надул губы Круспе, - мне, может, только так теперь и можно жить, поскольку радости секса сделали ручкой. - А про нас ты подумал? Ландерс с ног сбился, когда ты запил неизвестно где. Мы же всех родных и друзей на уши подняли, пока нашли эту твою съемную холостяцкую хату. - Лааандерс… - задумчиво и невесело протянул гитарист. – А чего он сам не явился? Противно на мою рожу смотреть? - Мудак ты, Рихард, - Тилль цокнул языком и поднялся с насиженного места. На кухне слабо дзынькнула посуда и засвистел чайник. Линдеманн вернулся с двумя чашками растворимого кофе: - Давай, делись, чем секс тебя обидел? Рихард скорбно свел брови, устремил взгляд в окно и заговорил замогильным голосом. О том, как заметил между делом внезапно наладившиеся отношения с Ландерсом, посиделки в студии стали часто заканчиваться посиделками тет-а-тет в барах, а потом уже и у одного из них дома. Как дружеские подначки перетекли в ни к чему не обязывающий флирт, и он наивно считал это фирменной фишкой их нового маленького междусобойчика. Пока не понял, что Пауль эти игрища воспринимает всерьез… - Тогда-то и произошло непоправимое… - трагически заметил Рихард, отхлебывая остывший кофе. На свою голову Круспе, потрахивая будущую бывшую, во всех красках вообразил на ее месте мелкого товарища. И так живо у него это вышло, что кончил в два счета, а потом долго сторонился Пауля, стыдясь смотреть тому в глаза. С этого момента Рихарда уже было не спасти. Ландерс, чуя неладное, устроил осаду неприступной крепости: любая бредовая мысль Круспе встречала его горячую поддержку, стоило лид-гитаристу чего-нибудь пожелать, и Пауль рвался исполнить любой каприз. В любой ситуации Рихард мерещился другу пострадавшей стороной, и тот прыгал вокруг зайчиками и белочками, лишь бы Круспе благосклонно улыбнулся. Рихард сдался, когда ежедневно мельтешащий вокруг Ландерс вдруг занял первое место среди самых жарких фантазий для дрочки, подвинув своим изящным телом грудастых красоток. Гитарист решил, что ничего не теряет в любом случае, и взял курс на сближение. Радости Пауля не было предела: он стал сиять ярче, хохмить чаще, излучать в пространство столько любви к оттаявшему объекту поклонения, что вокруг умирало все живое. Их первую ночь Рихард ждал с нетерпением. Поломавшись еще какое-то время для вида, просто нагоняя аппетит, он совсем не тонко заявил Ландерсу, что приглашает того на утренний кофе. И многозначно двинул бровью, исключая возможность недопонимания. Пауль обставил все по высшей программе: легкий ужин, свечи, музыка, хрустящее постельное белье. И Круспе пировал, вытряхивая свое самое главное блюдо из одежды, облапив того по всей длине. Тонкое тело любовника было отзывчиво, как любимый музыкальный инструмент, чутко реагируя на прикосновения. Ландерс был так горяч и прекрасен в собственной похоти, что Рихард готов был спорить на все свои гитары: эта ночь будет лучшей в его альфа-самцовой жизни. Пока рядом не раздалось: - Еб твою мать через семь пар потных портянок в дышло! Круспе замер с членом во рту, но продолжения не услышал. Только жаркие стоны и свое имя, томно растягиваемое на все лады. Решил: «Показалось!» и, пожав плечами, продолжил увлекательное времяпровождение. Его пальцы во всю хозяйничали в гостеприимной попке, то исчезая во влажной глубине, то выскальзывая наружу. Ландерс виртуозно вертел тазом, стараясь насадиться под правильным углом. И когда нежная округлость простаты была найдена, сладкий благодарный стон оборвался на высокой ноте: - Ябуть твою триста сука бога душу в гробину мать!* Ландерсов член выпал из удивленно открытого рта лид-гитариста. Круспе таращился на Пауля, не перестающего самоудовлетворяться пальцами замершего, аки олень в свете фар, партнера, и офигевал. Сколько он знал своего ритмача, таких крепких выражений от него ни разу не слышал. Многогранная личность, недооцененный талант! Рихард, не прекращая движений пальцами, от души, но без лишнего шума угорал, лежа лицом в паху товарища. Настроение поднялось на порядок, и он решил не заострять внимания на причудах Ландерса, забираясь по раскинутому телу повыше и переходя к коитусу. Ну, подумаешь, переволновался человек. Не каждый же день тебе сам Рихард Зи Кей задницу распаковывает! Но изъясняться матом в постели Пауль не перестал ни во второй раз, ни в третий. То, что стало перчинкой их первого секса, потеряло свою привлекательность при повторном прослушивании. Круспе все больше стал замечать за собой, что напрягается, едва Ландерс перестает стонать и начинает подгонять забористыми выражениями обалдевшего от такого обращения любовника. Игривое настроение уходило на ноль, и было ясно, как день, с распоясавшимся гитаристом нужно было что-то делать. И тут Рихарда подвела его фантазия. От кляпа Пауль наотрез отказался. Лежать весь вечер мордой в подушку ему неудобно. Громкая музыка тоже не спасла ситуацию: в дверь настойчиво постучали в самый неподходящий момент. Ландерс ел во время секса, пил, держал цветы в зубах, член за щекой, что угодно, лишь бы рот был занят, но такие изыски скоро ему надоели. От отчаяния Круспе даже решился на беруши, но получил нагоняй от обиженного на такое отношение любовника. Рихард тактично пытался поговорить с Паулем, но тот делал удивленные глаза и сворачивал с темы. У Круспе опустились руки и не только. Едва грязный рот ритм-гитариста начинал сыпать отборным матом, у Рихарда срабатывал рефлекс, страшный сон любого мужика: стрелки становились на полшестого вне зависимости от того, на каком этапе соития любовники находились. Ландерс хмурил брови, помогал себе рукой и замолкал до следующего раза. - И вот так, на пятом десятке лет я стал бояться секса, - Рихард угрюмо глянул на собеседника. Линдеманн сидел, прикрыв ладонью глаза. – А недавно проезжал мимо репетиционной, решил значит забросить туда новые струны. Слышу из туалета знакомый голос раздается. Я засунул нос, а там Пауль сквернословит перед зеркалом, зачитывая с планшета, и рожи страшные при этом корчит. И тут до меня дошло: это ж он, говно мелкое, ночь любви репетирует! Сбоку раздалось хрюканье. Круспе моментально замолк, уставившись недобрым прищуром на единственного слушателя. Тилль понял, что выдал себя, и заржал в голосину. И чем дольше насмехались над его мужским фиаско, тем мрачнее становился лид-гитарист. От продолжения этого позора Рихарда спас недопитый кофе, чашку с которым он поудобнее перехватил, что не осталось незамеченным Линдеманном. Справедливо полагая, что в следующую секунду ему устроят внеплановые спа-процедуры, солист прекратил смеяться, промокнув выступившие слезы: - Ты прости меня, Рихард. Не думал я, что маленькая шутка обернется такой деликатной проблемой. - Ты это о чем сейчас? – настороженно повел ухом Круспе. - Еще в самом начале ваших с Ландерсом отношений – да не зыркай ты так! Мы ж не слепые, из первого ряда наблюдали, как он вокруг тебя хвостом мел - я намекнул ему, что в постели тебя очень заводят грязные разговорчики. Он еще уточнял по форме и содержанию. Влюбленный дуралей. Признаю! - Линдеманн примирительно вскинул руки, - шутка неудачная, но смотри-ка как прижилась. Хлопнув руками по подлокотникам, Тилль встал и направился к выходу, обернувшись в дверях: - Ты заканчивай бороться против госзапасов алкоголя. Хватит мучить себя и Пауля. Он места не находит, волнуется и переживает. Я с ним поговорю, объясню ситуацию. Завтра в десять репетиция. Не опаздывай. * Пауль Ландерс черпал вдохновение тут http://plutser.ru/barkoviana/zagib_petr/zagib_malyj_petra/