Титанические рыбы и водоросли

      Брегет прозвонил, когда до окончания слоя оставалась сотня метров. «Закончу сегодня, — подумал Пётр, — ведь завтра последний день. Успею пошарить эхолокатором».       Сто метров льда почти без твёрдых включений — сущие пустяки. Пётр два года практиковался бурить в самых сложных условиях, видел множество обрывов инструмента, а работа здесь — как вернуться в первый класс после аспирантуры.       Его напарник лежал в глубоком анабиозе. Они кинули жребий: после того, как связь с первым автоматическим транспортом была потеряна, а у второго не раскрылся парашют, надежды дождаться следующего не осталось. Даже если в день катастрофы у причальной мачты стоял корабль, долететь он всё равно не успевал. К тому же связь с Землёй была ужасной, и неизвестно, дошло ли вообще последнее сообщение. Ответа они так и не получили.       Каждый был готов и хотел остаться, чтобы завершить начатое. Участь же второго… Он мог выжить, если помощь придёт когда-нибудь в разумные сроки. А мог бесславно закончить жизненный путь.       На последних метрах Пётр уменьшил подачу. Стрелка манометра скакнула вниз. Обрыв? Космонавт вспотел. И только через секунду понял, с чем связана столь нетипичная реакция установки: лёд пройден, бур погружался абсолютно свободно!       Пётр хотел завопить и подпрыгнуть, но нельзя — лишние траты кислорода. Он остановил подачу и включил реверс. О том, чтобы идти спать, нечего было и думать. Вместо поднятого бура в скважину пошел эхолокатор и ловушка для планктона. Пётр не верил в удачу, но вдруг? Вдруг он всё делал не зря?       Эхолокатор достиг нижнего среза и на экране зажглось пятно: почти круглый, слегка сплюснутый объект с неровно отражающими сигнал краями. «Чушь! Наледь на головке!» Космонавт поводил эхолокатором по сторонам — объект оставался на месте. «Кусок льда!»       Тем не менее Пётр стал аккуратно, по несколько миллиметров в секунду, подводить ловушку к объекту. Объект, кажется, медленно дрейфовал. Первый исследователь подлёдного океана повёл ловушку с упреждением.       Как заядлый рыбак, Пётр понимал, что так запросто поймать можно разве что ботинок. Рыба обязательно почувствует ток воды и рванёт в сторону. Правда здесь, на Титане, и ботинок был бы огромной удачей.       Объект полностью вошел в ловушку и Пётр судорожно вдавил кнопку. Створки сомкнулись. Оставалось перегрузить его в герметичный сосуд и поднять на поверхность.       Пётр вытащил кварцевую ёмкость из манипулятора. Голова кружилась от волнения. Внутри находилось существо: рыба, а может быть, и медуза. Чёрное, слегка сплюснутое эллипсоидное тело — почти шар с множеством плавников: некоторые гнали воду вдоль туловища, другие придавали существу медленное вращение, третьи висели безвольно. Рыба развернулась к Петру головой, так ему показалось, хотя никаких отличительных черт головы он не заметил.       — Отпусти меня, человече! — послышалось исследователю.       — Ха! Рыбы не могут говорить! Просто я давно не общался с людьми. И устал. Глаза закрываются, и в голове гул.       Пётр взглянул на хронометр. Прошло уже пять часов с его сигнала. Разумеется, подъём и опускание снаряжения — дело не быстрое. «Срочно спать! Завтра закончу. Обедать теперь не требуется, пустая трата времени».       — Отпусти! Исполню любое твоё желание!       — Любое? Хочу бочку кислорода! Вот такую, — космонавт развёл руки в стороны — в одной он держал банку с рыбой — насколько смог. — Сжиженного! Ну что? Где? Не вижу!       — Отпусти! Будет тебе кислород!       — Как бы не так! Откуда? Нигде на Титане нет такой бочки! — Петру отнюдь не казалось странным, что он разговаривает с рыбой. Почему бы не поболтать с рыбами, раз других органических существ в радиусе миллиарда километров не имелось?       — Отпусти! Погибну же зазря.       Пётр задумался. Ведь действительно, уникальный экземпляр не доживёт до прибытия следующей экспедиции. Он закрепил посудину в манипуляторе и нажал кнопку спуска. В нижней точке банка открылась, зеленоватый экран эхолокатора показал, как плавники пришли в движение, рыба покинула узилище и продолжила неспешный дрейф.       Космонавт-исследователь укрыл утеплителем оголовье скважины, оттолкнулся от хрустящего снега и в несколько трёхметровых прыжков достиг шлюза. Больше он ничего не помнил.       Дышалось удивительно легко. Казалось, тело сейчас воспарит к потолку. Пётр потянулся и открыл глаза.       — Очнулся, охламон? Ставлю кислород на норму, — женская рука крутанула вентиль рядом с его головой.       — Надя? Ты что здесь делаешь?       — Вас, обормотов, прилетела спасать! Полчаса и одного недосчиталась бы!       — Кислорода же ещё на день?       — А регенераторный патрон кто менять будет? Как таких вообще в космонавты берут?       — Точно! Я у скважины задержался, а потом пошел к станции…       — Выполз из шлюза и свалился. Уравнительное отверстие хоть открыл, оболтус! Всё небольшой приток. А в скафандре уже за двенадцать процентов перевалило.       Пётр сел на кровати, перекрыл вентиль и стянул маску.       — Надя, а у тебя много кислорода?       — Огромная бочка! Вот такая! — девушка развела руки насколько смогла. — Даже чуть больше. Можешь теперь купаться в жидком кислороде!       — Ничего себе! А как ты так быстро?       — Сдёрнули почти с марсианской орбиты. Везла им груз и бактерию надеялась лицезреть живую в естественных условиях. Ты же знаешь, что ни одну так и не довезли? Ага, раскатала губу! Пришлось лететь к вам, бедолагам! На плазме разгонялась, цените! На ионке ещё бы полмесяца чапала.       — А на Марсе?       — Нормально у них. Запас есть и ещё вышлют. Кстати, я на вас почти не в обиде. Ты заборный сосуд в скважине оставил?       Пётр подскочил, забыв о низкой гравитации, взлетел над кроватью и стукнулся головой о низкий потолок.       — Что там? Рыба?       — Тебе, Петечка, голову на томографе проверить надо. Вдруг там органические повреждения? От кислородного голодания, или просто остатки мозгов выбил, — Надя смотрела на товарища как на идиота. — Кит! Огромный и усатый!       — Ну, Надя… Я просто… — бравый космонавт почувствовал себя неловко. Вчерашние воспоминания уже изрядно поблекли. Сон ли это был? Бред ли, вызванный избытком углекислоты?       — Свихнулся на своей рыбалке! — девушка вздохнула и продолжила: — Значит, подхожу я к скважине, думаю, у тебя всё в порядке, дрыхнешь себе, а не загибаешься в десяти кубах атмосферы без воздуха, недотёпа. Ну и подняла склянку с образцами. Хорошо, хоть утеплитель не забыл, держак вышел без заеданий.       — Так ведь не совсем дурак!       — Ох и сомневаюсь я, Иванов! Ох, сомневаюсь! — Наденька покачала головой. — И вот, пока ты бесцельно валялся в отключке, я успела отфильтровать раствор — там вода с аммиаком — и знаешь, что обнаружила?       — Ну?       — Фитопланктон! — взвизгнула девушка и потрясла в воздухе руками, едва не улетев с привинченного к полу табурета. — Настоящий, живой фитопланктон! Я уже обнаружила два вида! И обошла эту занудину Флорес с её марсианской бактерией! Так что у меня для вас подарок, заслужили, бездельники!       Надя вытащила тубус около трёхсот миллиметров длинной и сдёрнула крышку. В её руках разложилась миниатюрная ёлочка.       — Правда же красота? Владейте! — девушка подцепила ногтем заглушку и ввинтила искусственное деревце в отверстие столешницы. — Завтра отпразднуем! Помнишь же, что завтра Новый год? А, кого я спрашиваю. Ты сколько лет не брился, шаромыжник?       — Наденька, спасибо!       — Она ещё разными цветами мигает и песни петь умеет, совсем как настоящая. Подключишь к бортовой сети. А я Джона в божеский вид приводить пошла. Параметры проверила — спит аки красавица в склепе.       — Надя, подожди! — Пётр оттолкнулся от кровати, пролетел полтора метра и приземлился рядом с девушкой. Резкое движение отозвалось головной болью, однако решительно настроенный космонавт не позволил пустякам влиять на свою судьбу. — Надя, пока Джона нет, я хотел сказать… Всё не было случая… Всё время в противофазе, ты там, — он махнул рукой вверх, — я здесь…       — А как выпустят из «Звёздного городка», так на рыбалку.       — Если тебя нет, или занята… Надя, я сейчас не об этом. Наденька, я… я люблю тебя!       Петя заглянул в глаза девушки и, увидев в них разрешение, неловко прикоснулся губами к её губам.       «За такую стыковку по голове бы не погладили», — была его последняя мысль перед полным растворением в восторге.