Абсолютно безнадежен

Иногда Леви казалось, что вся его жизнь состоит из сплошных переездов с места на место. Постоянно на коробках, с постоянными проблемами с социализацией в новой школе, постоянное мелькание лиц, которые он давно перестал запоминать. Зачем, если скоро все пойдет по новому кругу? Леви слишком рано понял, каково это, терять дорогих людей. В самом начале этой безумной кочевой жизни он еще надеялся на то, что этот переезд последний, что он сможет остаться тут навсегда, что его лицо запомнит продавщица в магазине, одноклассники не будут недоуменно переглядываться, когда в списке звучит имя «Леви Аккерман», что он сможет наконец завести друзей. По правде говоря, он много на что надеялся, но быстро понял, что это бессмысленно. Бессмысленно привязываться к людям, которых слишком быстро приходится отпускать, бессмысленно пытаться наладить отношения, ведь вскоре все придется начинать заново. Он устал от всего этого. Но он слишком любил свою мать, чтобы добавлять ей проблем своим недовольством. Ей и так было нелегко, и Леви это прекрасно видел, стараясь помогать всем, чем только может. Вот только этого было слишком мало, чтобы все наладилось. И он был слишком юн, чтобы повлиять хоть на что-то. Друзей Леви променял на книги из библиотеки, потому что возить за собой собственные было слишком тяжело. Он избегал человеческого контакта, словно это смертельный вирус, способный убить за долю секунды. Так было проще. Так болело меньше. Нет привязанности — нет невыносимой тоски после расставания. Все рано или поздно сдавались, уставая биться лбом о толстую стену холодного отчуждения. Аккерман облегченно выдыхал каждый раз, когда очередной прилипала огорченно кидал какое-то обидное слово и исчезал, не донимая больше своим присутствием. Но в мире всегда водились на редкость упрямые ослы. — Как у тебя могут быть такие низкие оценки, если ты столько читаешь? Напротив Аккермана, полулежа на прохладной поверхности стола, развалился парень. Он с интересом поддел пальцем обложку книги и прочитал название. Вернее, попытался — книга была на английском, что для Леви проблемой не являлось, зато для его персональной головной боли — да. На вопрос Леви не ответил. Он вообще предпочитал молчать, убивая инициативность безразличным игнорированием, но данный экземпляр, кажется, излюбленный метод не брал. С Эреном Йегером он учился уже полтора месяца и мог с уверенностью заявить, что этот парень абсолютно безнадежен. Ростом Эрен был примерно с Леви, на голове вечно царило безумие, на слегка курносом носу с бледной россыпью веснушек красовались большие очки с толстыми стеклами в поистине стариковской оправе, за которыми прятались огромные глаза цвета полыни с озорной хитринкой на дне. Йегер носил брекеты и ненавидел заправлять рубашку в штаны. Он был взрывной, своенравный, несдержанный, себе на уме, непослушный. И невероятно упрямый. И все же было в этом парне что-то, что заставляло окружающих его любить и смотреть на проступки сквозь пальцы. Заставляло всех, кроме Леви. — Я знаю, что ты умеешь разговаривать, — Эрен снова предпринял попытку привлечь к себе внимание и вызвать реакцию, — или считаешь меня недостойным беседы? — Угадал, — сухо бросил Аккерман, переворачивая страницу. Если бы он сейчас смотрел на Эрена, то увидел бы, как его глаза загорелись, словно их кто-то изнутри подсветил, а губы растянула широченная улыбка, показывающая металлические скобы брекетов. Он весь встрепенулся и резко выровнялся на стуле, не веря собственным ушам. Тогда Аккерман даже не подозревал, во что выльется этот безобидный ответ. Что Йегера привлекло в нем, Леви категорически не понимал. Но с какого-то момента мальчишка решил, что просто жить не сможет, если не подружится с Леви, и начал осаждать стены хаотичными атаками. Постоянно здоровался, пытался заговорить, хватал за рюкзак и силой тащил на поле «покидать мяч с ребятами», отбирал и прятал книги, которые были с Аккерманом постоянно. В конце концов Леви это надоело и, дождавшись Йегера после уроков, он ему доходчиво объяснил, что и как сделает, если тот посмеет еще раз выкинуть нечто подобное. Эрен проникся и прекратил лобовые атаки, решив взять измором. Он таскался за Леви везде: в столовую, в раздевалку, даже в туалет — постоянно болтая о какой-то ерунде. Аккерман, преодолевая рвущееся наружу раздражение, только дивился, как кто-то может так много говорить. Кулаки так и чесались, но о драке непременно расскажут маме, заставят расстроиться, а этого он допустить не может. Поэтому, мужественно сцепив зубы с риском их раскрошить, он полностью игнорировал раздражитель, неплохо справляясь с желанием заткнуть и привязать к чему-то надоедливого неумолкающего мальчишку. — А вдруг я тебя удивлю? — плохо скрывая радость, уставился на Леви Эрен, подперев щеку рукой. Левая бровь скептично дернулась, но в следующее мгновение лицо Леви вновь приобрело бесстрастное выражение, а глаза возобновили бег по строкам из печатных букв. Это был их первый разговор. Каким-то чудом Эрену удалось заставить Леви отвечать, пускай чаще всего это были сухие односложные ответы или ядовитые колкости, но он подсознательно чувствовал, что стоит на правильном пути. Времени, которое они проводили вместе, становилось все больше и больше. Они ходили вместе на дополнительные занятия, шатались по улицам, торчали дома у Леви, потому что, кроме них двоих, там никогда никого не было, убивая время домашкой и просмотром фильмов. Ему даже удалось приучить Йегера к книгам, что стоило невероятных трудов. Аккерман не успел опомниться, а Эрен уже занял большую часть его мыслей. Он всегда так делал — вламывался без спросу и просто оставался рядом, то и дело отвлекая, не оставляя шансов себя игнорировать. Однажды, когда они возвращались домой, по привычке идя рука об руку, начался сильный ливень. Вымокнуть было заданием пары минут, с которым оба парня справились на отлично. Спрятаться от непогоды было негде, и они, сорвавшись с места, со всех ног бросились бежать. Вскоре бег превратился в перегонки: «Кто быстрее добежит до того столба?», «Спорим, я сделаю тебя до того дома?». И все же пришлось остановиться под крышей остановки — дышать стало совсем трудно, а стекающая с волос вода заливала глаза и рот. Леви пытался отдышаться, судорожно хватая ртом воздух и отстраненно рассматривая едва различимую сквозь плотную пелену дождя пустынную улицу. И совсем не видел, что Эрен неотрывно наблюдает за ним, изучая странным взглядом. Именно поэтому поцелуй стал полной неожиданностью. Эрен просто шагнул ближе, быстро, но осторожно обхватил раскрасневшееся лицо Леви руками и прижался горячими губами к чужим губам. Это был их первый поцелуй. После него Леви несколько дней не приходил в школу — не потому, что в голове царила полная неразбериха из мыслей, хотя это еще мягко сказано, а потому что заболел и неделю провалялся с температурой. Но когда Аккерман все же вернулся, то Йегера там уже не было. Его перевели. Леви еще никогда не чувствовал себя настолько опустошенным и разбитым. Больше всего угнетала мысль, что он так ничего и не ответил Эрену, попросту сбежав. Видимо, больше и не ответит. Через месяц Аккерманы вновь переехали. Леви чудом удалось закончить школу и поступить в университет. Их с матерью жизни начали понемногу налаживаться. Кушель обзавелась представительным ухажером, после знакомства с которым буквально расцвела, и дело, кажется, двигалось к свадьбе. Леви же со всей серьезностью взялся за учебу, заполняя лакуны в своем образовании, приобретенные благодаря частым сменам мест жительства, и даже нашел друзей — рассудительного Эрвина и эксцентричную, взбалмошную Ханджи. Несколько раз Аккерман даже пробовал завести себе девушку. Только вот все попытки терпели крах, разбиваясь о глаза цвета полыни за толстыми стеклами очков и почти стершееся воспоминание горячих губ. Что бы Аккерман не предпринимал, но выкинуть из головы образ растрепанного Эрена Йегера просто не мог. В отличие от жизни, где он ушел, даже не попрощавшись, убираться из памяти Леви он не собирался, не ведясь ни на уговоры, ни на угрозы, ни на мольбы. И от этого хотелось выть. Леви долго приноравливался игнорировать Эрена, так, как он делал это в самом начале, но сложно сопротивляться собственным фантазиям, особенно когда они заводят так далеко, окуная в омут сладкой истомы и пронзающего удовольствия. Поначалу мокрые сны об Эрене пугали, но вскоре стали обыденностью. Леви просто надеялся, что когда-то образ Йегера выцветет и позволит ему нормально жить, перестанет преследовать и бередить старые раны. В конце концов, они больше никогда не встретятся, так к чему все это? Но судьба распорядилась иначе. Они встретились взглядами в вагоне метро. Леви с трудом узнал в Эрене Эрена. Тот стал гораздо выше, раздался в плечах, из щуплого мальчугана превратившись в статного юношу. Стройную фигуру хорошо подчеркивала свободная белая футболка, поверх которой нацепили джинсовую рубашку с подкатанными до локтей рукавами, обнажавшими сильные смуглые руки, запястье левой опоясывал кожаный браслет часов. Черные облегающие джинсы контрастировали с такими же белыми, как и футболка, кедами, обращая внимание на длинные ноги. Волосы больше не торчали в разные стороны, но были аккуратно уложены. Единственное, что осталось от прежнего Эрена, это наличие очков, только теперь они дополняли образ, не уродуя, а украшая. Перемены были настолько разительными, что Леви даже забыл, как дышать. Очень хотелось подойти, наорать, ударить и спросить какого хрена он сбежал восемь лет назад, а потом, выслушав сбивчивые оправдания и искренее признание в том, что Эрен все эти годы думал о нем, о Леви, поцеловать, но уже не так невинно, как тогда, когда им было всего по пятнадцать. Но куда больше хотелось просто исчезнуть и никогда не вспоминать об этой встрече. На следующей станции Леви вышел, не оборачиваясь, хотя ехать ему еще было довольно далеко. Воздуха катастрофически не хватало, а вся собранность куда-то мгновенно испарилась. Аккерман шел, постоянно спотыкаясь и сталкиваясь с людьми, но совершенно не обращая на это внимание — перед глазами застыло красивое смуглое лицо с глазами цвета полыни. Леви так и не понял, что за выражение у них было. Был ли Йегер рад, что увидел Леви? Раздражен? Растерян? Зол? Что он испытал в тот момент, когда понял, что смотрит в глаза именно ему, а не кому-то другому? А что испытал сам Леви? Когда Аккермана схватили за плечи и несколько раз бесцеремонно встряхнули, первым порывом было оторвать наглецу руки, вторым — придушить нахала, а третьим… Впрочем, все стало неважно, когда он поднял глаза. А взгляд-то почти не изменился, только стал жестче, решительней. Появился холодный металлический налет цинизма, сейчас, правда, почти незаметный. — Привет, — улыбнулся солнечно Йегер, но Леви почувствовал неуверенность. — Что ты здесь забыл? — спросил в ответ грубо, стараясь не выдать бурю эмоций, которые Йегер поднял в нем. — Ммм… думаю, тебя? — С чего вдруг тебе есть до меня дело? — А ты совсем не изменился, такой же колючий, — хмыкнул Эрен, скользя руками с плечей, по предплечьям и останавливаясь на запястьях, осторожно сжимая их в своих руках. Заблестевшее в раскосых глазах откровенное восхищение сбило с толку, заставив сильнее нахмуриться и поджать губы. — Есть время? — Нет. — А когда будет? — Никогда. — Да ну же, брось, мы столько лет не виделись, — не отставал Йегер. Похоже, упрямство тоже никуда не делось. — Вот именно. После того как ты сбежал, тебе не было до меня дела, ты даже не потрудился рассказать о своем отъезде. С чего волнуешься сейчас? Лучше не трать ни мое, ни свое время и иди, куда шел, — он вырвал свою руку и, резко развернувшись, зашагал вперед, не разбирая дороги. Лишь бы подальше от Эрена. Тогда Леви не подозревал, чем это обернется. Эрен всегда был настойчивым и умел протоптать к Аккерману тропинку, заставить подпустить ближе. Каким-то чудом он умудрился выяснить адрес Аккермана и каждый вечер появлялся под дверями общежития, карауля свою хмурую цель. Кончилось тем, что верные друзья Леви, примерно поняв что к чему, силой вытащили его из его комнаты и сдали на руки робко улыбающемуся, но крепко держащему Эрену. В тот миг, когда длинные сильные пальцы схватили его ладонь, шансов у Леви больше не осталось. После этого Эрен приходил снова и снова, карауля под дверями. Ему было совершенно плевать, какая за окном погода, а Аккерману нет, и это чудовище прекрасно об этом знало. В один из особенно холодных дней Леви, устав перебирать в голове ругательства, все же сжалился и пустил обалдуя к себе в комнату, чтобы тот не замерз от упрямства — с него станется. Обида на парня осталась, но она понемногу отмывалась от сердца. Эрен оказался обычным человеком — в тот дождливый день восемь лет назад просто смалодушничал. Как выяснилось, он давно хотел признаться Леви, но все никак не мог решиться, выжидая подходящего момента. А потом узнал, что переедет, и это подтолкнуло к действиям — в случае неудачи можно будет уйти, не испытывая терпение друг друга каждый день. А поскольку Леви ему ничего не ответил… Эрен ответил себе за него. — Удивительная предусмотрительность как для тебя, придурок, — фыркнул Аккерман, закатив глаза и скрестив руки на груди. Эрен лишь грустно улыбнулся. — Я не хотел делать тебе больно. — Знаю, — кивнул Леви, — но сделал, — добавил прямо, заставив Йегера вздрогнуть. — Знаешь, когда я увидел тебя в вагоне, то не поверил своим глазам, — признался он, глядя на пальцы. — Я так обрадовался, и в то же время испугался. Я подумал, что, если ты меня забыл? Но потом ты посмотрел на меня… — Стой, — резко остановил Леви Эрена. — Что за сопли ты тут развел? — Вообще-то, я как бы признаться тебе пытаюсь, — фыркнул он насмешливо, закатив глаза. — В убийстве? — В любви. — Что? Леви решил было, что ослышался. И он бы с радостью в это поверил, не смотри в этот момент Эрен на него своими огромными раскосыми глазищами, в которых красной строкой бежал повторяющийся вопрос. — Неужели за восемь лет ты настолько отчаялся, что решил попробовать снова? — У меня было время подумать, — беспечно пожал плечами Эрен, но было невооруженным взглядом заметно как он напряжен, хоть и пытался это скрыть, впрочем, безуспешно. — Поделишься соображениями? Он кивнул, а потом стек со своего места на кровати и подошел к нахмурившемуся Леви, прекрасно понимающему, к чему все идет. Одна его часть хотела возразить, оттолкнуть и сбежать, но вторая не давала даже пальцами пошевелить. И пока Леви боролся с собой, разрываясь на части, Эрен, не разрывая зрительного контакта, плавно наклонился и поцеловал, так нежно, но в то же время отчаянно, страстно. Леви, обалдевший от такого напора, вначале просто сидел, но потом руки сами обхватили Эрена за шею, притягивая ближе. Эрен охотно обнял в ответ, заставляя Леви встать со стула, на котором он развалился, бережно, но крепко сжимая в объятиях, прижимая к себе так, словно умрет, если отпустит хоть на мгновение. События до смешного напоминали сюжет мелодрам, которые так любила его мать, но вместо симпатичной главной героини в центр урагана попал сам Леви. Поцелуй вскружил голову, а страсть, накопленная за очень длительный период времени, бурным потоком ринулась по телу, топя в ощущениях. Когда воздуха в легких практически не осталось, они отстранились друг от друга, заглядывая в глаза напротив. Леви никогда не думал, что в глазах человека можно прочесть столько всего, буквально узнать, что творится в душе. Что творится в душе Эрена. И от увиденного становилось неловко, словно он увидел кого-то полностью обнаженным, беззащитным, уязвимым. И это знание порождало желание защищать, сделать так, чтобы, кроме самого Леви, никто не смог забраться так глубоко, залезть под кожу, течь по венам, присутствовать в мыслях. — Ну, что скажешь? — шепотом выдохнул в губы Аккерману парень, упершись лбом в его лоб, глядя прямо в глаза. В голосе было столько надежды, что невольно бросало в дрожь и заставляло внутренности скрутиться в тугой узел от осознания того веса, который сейчас будет иметь ответ Леви. — Ты восемь лет отравлял мне жизнь, Эрен Йегер. — Это значит нет? — бесцветно уточнил он, попытавшись отстраниться. Но Леви ему не позволил. — Я не закончил. Из-за тебя я пережил самый невыносимый год в своей жизни, из-за тебя о личной жизни пришлось забыть. Из-за тебя я до сих пор не могу нормально спать по ночам. Эрен угрюмо повесил голову, с силой кусая губы, которые всего минуту назад целовали Аккермана. Каждое новое слово било наотмашь хлесткой пощечиной. Думал ли он о том, что причинит столько страданий своим исчезновением? Конечно нет. Ему казалось, что он облегчит жизнь Леви, ведь после того поцелуя дороги назад для них уже не было бы, ничто не смогло бы вернуться на круги своя. И горькое изумление от того, что это оказалось не так, едкой кислотой разъедало внутренности. И все равно не смог устоять, когда увидел его в вагоне поезда, — до одури хотелось услышать голос, заглянуть в серые цепкие глаза. — Прости, — выдавил тихое на грани слышимости. — Этого мало, — покачал головой Аккерман. — И чего ты хочешь? — Спокойно спать по ночам, — Эрен непонимающе нахмурился, пытаясь сообразить, причем тут он. — Зная, что ты больше никуда не свалишь, — с ухмылкой добавил Леви, с непонятным удовольствием наблюдая, как в раскосых глазах горечь сменяется недоверием, затем проступает недоумение и робко начинает мерцать понимание, разгораясь с каждой секундой все сильнее, находя подтверждение в глазах Леви. — Знал бы ты, как я тебя обожаю, — выдохнул он. Припухшие после поцелуя губы растянула влюбленная улыбка. — Когда ты успел стать таким сопливым? — ворчливо поинтересовался Леви, скривившись, но внутри громко стучало сердце, выдавая истинные эмоции. — У меня тоже было восемь лет. Тихое «кретин» утонуло в новом поцелуе, куда более откровенном и жарком. Это было их начало.