Лисье Солнце

      Холодно. С белого неба сыплются обледенелые снежинки и подпрыгивают на бетоне. Зеленый поезд кажется странно ярким в бесцветном мире, люди суетятся на перроне, подпитывая тревогу. В груди щемит, ведь он где-то здесь, может позвонить в любой момент. Рука с телефоном жутко мерзнет, но надеть перчатку нельзя: сенсор ее не признает.       Безликая толпа плывет мимо, жужжа и выпуская пар, снежинки стучат, словно обратный отсчет, давая время сбежать к опостылевшей, но спокойной жизни. Нужна ли встреча? Стоит ли так привязываться? «Нет! — кричит разум. — Не бывает так быстро, так сладко, ты ведь знаешь». Знаю, и снова отмахиваюсь от него ради надежды, что все-таки бывает.       Вот он. Удары сердца превращаются в гул, щеки горят. Или обозналась из-за своей близорукости? Нет, он. Я не вижу лица, просто чувствую это, как и взгляд, такой же ласковый и добрый, который десятки раз наблюдала в мониторе телефона. Он здесь! В груди бурлит смесь страха и наивной радости, колется и требует сбежать на минуту, в очередной раз попытаться упорядочить все в душе.       Он замирает передо мной, а я смотрю и не верю. Вот же знакомое вытянутое лицо, темные глаза и родинка, моя милая родинка на лбу. Так близко, так странно по-настоящему. Не могу подобрать слова; внутри одна нежность и навязчивое желание протянуть руку, поправить его шарф, пониже натянуть шапку… хоть как-то показать, как много во мне ласки, как хочу отдать ее всю. Нельзя, рано. Вместо этого убираю телефон в карман.       Он что-то говорит, а я замечаю только прикосновение. Не пойму даже, когда мои озябшие пальцы заскользили по его ладони. Это просто правильно и показывает, что действительно были разговоры до ночи, откровения и близость. Пусть не настоящая, но такая желанная. Наши пальцы переплетаются неожиданно крепко, ладони прижимаются друг к другу, как мы мечтали. Не хочу, чтобы это заканчивалось, не хочу опять к сомнениям и страху, как наивный ребенок желаю только, чтобы все было просто!       Нас задевают локтями и сумками, и мы примыкаем к людскому потоку, сунув руки в карман его куртки. Так мило: холодный, суетливый мир словно против, а мы все равно касаемся друг друга, отдавая тепло. Колени дрожат, каждый шаг дается с трудом: мы вместе, мы идем, куда? «К осколкам разбитой мечты», — подсказывает разум, а сердце отчаянно надеется.       Он говорит о дороге. Он умеет говорить, а в случае со мной это хорошо: не умею я строить беседы на пустом месте, сказывается натура одиночки. Пусть говорит, что хочет, только держит мою руку и позволит поверить, что все просто и честно.       Поезд со стуком уезжает, людей становится меньше, и он замедляет шаг. Я чувствую на себе взгляд и поднимаю голову, ловлю блеск глаз, движения бровей и пытаюсь хоть что-то понять. Легко быть милым и заботливым, отправляя сообщение, когда это удобно, но кто он на самом деле? Что сделает, если поймет, с какой радостью я отдам свое тепло и заботу?       Он улыбается шире, и нежность в глазах согревает. Не сговариваясь, мы прижимаемся друг к другу лбами, и меня вновь пронзает осознание, что он здесь, наконец-то так близко. Это… это почти больно, ведь столько сомнений и сложностей, сколько всего мешает. Я чувствую теплое дыхание, всем естеством вбираю в себя ласковый шепот: «Лисенок мой». Глаза щипят слезы, приходится изо всех сил сжать веки, ведь эта скромная ласка значит куда больше, чем можно выразить словами. Мне так нужна его забота и вера, его присутствие в жизни. Снег больше не шуршит, не отсчитывает мгновенье, и я понимаю, что пропала.       Мы не двигаемся, наслаждаемся друг другом. Точнее, наслаждаюсь я, отчаянно пытаясь очнуться и не утонуть. А он словно чувствует и говорит, но не о дороге. Слова текут неспешным потоком, убаюкивают и затягивают: «Милая моя», «Любимая», «Я так рад, что ты у меня есть». А я молчу и пытаюсь не шмыгнуть носом. Знаю, что он ждет ответа, а молчание породит неверные догадки, но не могу ответить. Просто физически не могу произнести слова, которые так часто становились насмешкой или разбивались о глухую стену. Пугает и то, как часто он говорит очаровательные слова, от которых трепещет сердце и гаснет разум. Это привычка обманщиков. Я не видела другого и привыкла верить, что о сокровенном молчат, поэтому так боюсь признаться, что и он мой милый, любимый, и как радостно, что он у меня есть. В юности было проще кинуться в омут с головой со щитом в виде слепой надежды, а теперь я знаю, как больно терять человека. Не так: как больно осознать, что человека и не было, была игра, которая закончилась, когда надоела ему.       А слова все текут, теперь с паузами, давая мне возможность ответить. Хочу, но боюсь. Слеза все-таки скатывается по щеке, как безмолвный крик: не ври мне, я все приму, только не это.