•••
В холле тянуло чем-то неприятным. Посетителей — аж целое ничего, хандра накрывает с головой, и администратор с тихим стоном облокачивается о стул, разглядывая высокий потолок. Вэгги вздыхает, концентрируется на чём-то неважном. Внутри приятно и спокойно — таблетки, которые ей посоветовала Чарли, отлично успокаивали нервы, в сто раз лучше предыдущих. Давно ей не было так насрать на Даста и окружающее дерьмо. Мысленно она считает до пятидесяти, и в обратном порядке, размышляет не о возмездии, а о чёртовых плюшевых игрушках, о горячем какао и тёплой постели, куда она отправится ещё нескоро. На столе стоит минералка, которую Вэгги прихватила, дабы унять внезапную жажду и просто покрутить, когда даже думать становится скучно. Проходит где-то час, а в Отеле до сих пор ни души. Иногда Вэгги кажется, что у затеи подруги ноль шансов, несмотря на постоянную поддержку и вложение собственных сил в этот проект. И, как ни странно она солидарна со словами Радио Демона: «У этих лохов уже был шанс, и они его благополучно просрали, теперь пусть пожинают что заслужили». Единственный раз, когда Аластор, по её мнению, сказал что-то стоящее. Вэгги, порядком устав зря просиживать задницу, решает выйти наружу, проветриться, размять костяшки. Закурить. И как давно она вляпалась во всю эту историю? Устало направив взгляд вдаль, в сторону города, Вэгги чуть морщится, казалось из-за резкого холодного порыва ветра, однако это не так. Лет пять назад ей приходилось выживать в подобном городе, только не в Аду, а на Земле — чудный эффект. Внутри всё пустеет, переживания сгинули в непроглядную мглу, а проблемы моментально испарились с очередным дуновением ветра. Даже отвратные воспоминания больше не лезут в голову, теперь она словно мертвец, хотя, формально, и так давно мертва. Для себя девушка отметила, как хорошо быть трупом, когда последние остатки сознания тускнеют и невольно забываешь, что значит слово «чувствовать». Девушка чуть тупит взгляд, стараясь сфокусироваться на огромной пентаграмме в небе, но не выходит, таблетки действуют превосходно, помогая на мгновение напрочь забыть обо всем. Прикрыв глаз, словно отдаваясь потоку бытия, Вэгги, чуть помедлив, устало открывает своё око, взгляд абсолютно пуст. Думает закурить, но обнаруживает небольшое скопление глазных яблок рядом с ней, преимущественно с алой склерой. Появляясь из материи и всё больше нависая над девушкой, они вызывают откровенный дискомфорт. А она и забыла об этой маленькой способности, что досталась ей как проклятье по прибытию в Ад. Вечно смотрящие глаза, что она ассоциирует со взглядом похабных свиней, тех самых, которые однажды погубили её душу, и людей, которые позднее разглядывали её труп. Больше всего она боится не смерти, а глаз. Возникает на машинальном уровне, как по щелчку, не особо приятное сравнение, ведь только после Чарли она поняла, что значит добрый и заботливый взгляд. К слову, символично и то, что даже перед смертью ей выкололи один глаз. Случайно. Вэг криво улыбается и даже глупо посмеивается — побочный эффект. Она не боится, она смеётся. Впервые за долгое время действительно смеётся. Сейчас, абсолютно безразлично, она смотрит на глаза и посмеивается. Понятие слова «страх» совсем забылось, ну и хорошо. Находясь в какой-то эйфории, «мотылёк» разворачивается и медленно направляется обратно в Отель, так и не покурив. Вернувшись к своему рабочему месту и сев за стол, девушка решает в который раз пересмотреть брошюры, дабы чем-то себя занять. Дотянувшись до стопки, она случайно цепляется взглядом за бутылку воды, которая стояла рядом. И в ту же секунду Вэгги вскипает от злости от того что внутри. — Энджел! — её вопль слышен чуть ли не на весь Отель, а где-то неподалёку звучит тошнотворный смех Даста. Волны гнева растекаются по телу, и всякий раз по-новой, когда она снова смотрит на гадкий предмет. В воде плавает тампон. Тампон, чёрт возьми. И он ещё даже толком не разбух. Энджел втихаря подкинул эту штуку, когда Вэгги стояла на улице. Эта выходка — последняя капля. «Ну ты и скотина, Даст…» — «мотылёк» тяжело дышит и рывком берёт минералку. Око наливается кровью, а лицо снова розовеет от эмоций. В тот момент, она возненавидела его больше, чем тех, кто лишил её жизни. Энджел рассчитывал, что Вэгги придёт по его душу за этот подкол. И когда та, озверевшая от злости, появилась у проёма, он встретил девушку с ухмылкой. — «Эти дни», да? — Я сейчас вылью на тебя эту воду, за такие шуточки, падлюка… — пугающе спокойно произносит Вэгги, направив внимательный взгляд на укладку Даста. Паук сначала недоверчиво усмехается, но когда девушка одним движением откручивает крышку и быстро движется прямо к нему, улыбка тут же исчезает, сменившись на беспокойство. Крышка летит в угол, Энджел с опаской смотрит на минералку, а Вэгги уже стоит впритык. — Да ладно тебе, подруга, — вскинув бровь, тараторит он, стараясь как-то образумить девушку. — Что, шуток не понимаешь? Ну так бы и сказа-… Вэгги, не дослушав, без сожаления выливает содержимое бутылки, вместе с тампоном, прямо на ухоженные волосы, вмиг испортив часы работы парикмахеров. Воды оказывается много, от чего пострадала не только укладка, но и часть меха на груди, существенно уменьшив её размер. Даст теперь напоминает котёнка, после принятия ванны — мокрый, страшный и растерянный. Несколько секунд он не может и слова проронить. — Ты нормальная?! — паникует Энджел, не в силах даже притронуться к мокрому пушку́. — Ты что наделала? Но, вместо ответа, прилетает кулак и его сильно отбрасывает к стене, сбив с ног. Щека почти мгновенно распухла, словно большой ноющий укус комара. Глаза перепугано уставились на Вэгги, в ту минуту похожую на терминатора. Девушка подходит, и хватает Даста за горло, вдолбив в стену. Ему резко не хватает воздуха, а когда тот попытался оттолкнуть обезумевшую двумя свободными руками, Вэгги наступает на них ногами, да так, что слышится еле уловимый звук хруста костей. — С меня хватит, — её голос ровный и ледяной, звучащий похуже любого зловещего звука из ужастиков. — Доигрался, грязная трансуха. Паук пытается говорить, но рука слишком сильно сжимает горло. — Я устала. Устала от этих твоих уёбских насмешек, дурацких приколов и от твоей уродливой рожи тоже. Не понимаю шуток? Да неуже-е-ели! Всё то, что Вэг держала в себе, выходит наружу, превратив в монстра, жаждущего возмездия. Уж слишком многое ей пришлось выслушать, пережить, почувствовать. Она считает, что заслуживает этого, что это справедливо, в конце то концов. Пусть Энджел тоже помучится. Пусть поймёт, что она не тряпка, и это впечатается в уме раз и навсегда. — Ты наслаждался, когда мне было плохо. Хохотал, когда твои слова задевали меня, — рука Вэгги тянется к копью. — Смеётся тот, кто смеётся последним, не так ли? Сердце Энджела стучит быстрее, когда она проводит острым наконечником по лицу. Из-за нехватки воздуха, Даст начинает инстинктивно брыкаться, и Вэгги хватает милосердия немного ослабить хватку. — За ту всю гадость, что ты мне наговорил, я бы предпочла… — копьё медленно скользит от глаз к губам, зловеще сверкая. — Предпочла отрезать твой поганый язык. — Послушай… — хрипит Даст, но Вэгги непреклонна и не желает что-либо слушать. Она открывает ему рот и суёт туда железяку. — Зачем тебе это? — продолжает, наслаждаясь страхом и беспомощностью своего врага. — Я знаю зачем. Вы, мужики, все одинаковые. Все до единого. Лишь бы понасмехаться над девушкой, почесать своё эго, «слабый пол» ведь. Никогда не воспринимаете женщину как человека. «Дырка», хули. Думаете только членом, и как бы удовлетворить свой отросток. Перед глазами Энджела начинает стремительно темнеть, но всё сразу проясняется, после сильной пощёчины. — Ты такой же. Такой же как они, — после, сзади опять сгущается что-то красное, образуя те самые глаза. Только теперь они пялились не на неё, а на Даста. И он чувствует. Парализованный, напуганный, ещё несколько алых радужек, прикованных к нему. Как же паршиво и неуютно. Он сто раз пожалел о том, что натворил, Вэгги, набрав воздуха, произносит не своим голосом. — Я ненавижу тебя, Энджел Даст. Достаточно лишь одного рывка, чтоб он никогда больше не заговорил. Вэгги предвкушает, кайфует, а он жмурится, морально приготовившись к бешеной боли и кучи крови. Холодный металл постепенно нагревается во рту. Впервые, Даст чувствует настоящий страх, впервые боится девушки. Он старается не кричать, знает, что ей это на потеху и обязательно продлит эту пытку. Спустя несколько секунд, Даст чувствует, как наконечник зашевелился. Сердце стучит так быстро, словно вот-вот пробьёт рёбра. Всё. Конец. Но железку просто напросто вытаскивают. Девушка откладывает копьё, так и не сделав, чего хотела. Глаза исчезают так же быстро, как и появляются. Она что… Только что пощадила его? — Поверь мне, я бы его отрезала, вместе с членом, который, судя по всему, тебе не так уж и нужен, — девушка разжимает ладонь, и Энджел жадно хватает воздух, непрерывно кашляя. — Но я не хочу объясняться перед Чарли. Это абсолютная победа. Вэгги возбуждает состояние Даста, словно пьянящий нектар, приятная прохлада. Она словно восседает на троне, а он мешается у её ног, как раб, игрушка… Девушка, которую угнетали, смешивали с грязью, звали «слабой шкурой», теперь смогла одолеть врага, унизив его своей пощадой. Месть и правда сладка. Энджел не может поверить, что он снова дышит и драгоценный язык на месте. — Bite the Dust², — напоследок говорит она и, ухмыльнувшись, шагает в сторону двери. Даст медленно приходит в себя. Какое-то время, паук лежит на полу, тяжко дыша, кашляя и охеревая с того, что только что произошло. От утихающей бури эмоций, ноющих рук и щеки́, походу, его ещё долго будет подёргивать, как напоминание об этом. Сначала он, конечно, думал, что Вэгги только на словах сможет содрать с него шкуру. Сглупил. Недооценил её. Вот, соответственно, и получил по заслугам. Кое-как поднявшись на ноги, Даст откашливается и смотрит девушке вслед. Вэгги возвращается к рабочему месту, чуть ли не вприпрыжку, умело крутя оружие в руке.•••
Проходит около двух-трёх недель с тех пор. Благодаря идеям Аластора, Отель Счастья медленно, но верно набирает популярность, всё больше грешников видит в этом перспективы. Сначала казалось, демонов вполне устраивает существование в Аду, но, как ни странно, даже самые авторитетные отморозки яро просились в Отель, желая измениться. К слову, ангелы так же согласились спонсировать проект принцессы Шарлотты — праведников очень-очень мало, а её идея поможет пополнить пустующие Небеса. И с того момента, пернатые гости перестали быть редкостью. Пару дней назад, один небесный посол, представившийся Микаэлем, аж целых четыре часа разговаривал с принцессой, обсуждая дальнейшие планы, детали, намереваясь знать обо всём, что здесь происходит. Чарли хоть и очень молода, но вела себя прямо как взрослая женщина, обладая безупречными манерами и речью. И, кажется, сложилось вполне положительное впечатление у ангела. — Мы отберём только лучших, но Чистка в этом году всё равно будет, — сухо излагал Микаэль. — Если вы, конечно, не сможете исправить грешников в два раза больше. Шарлотта напряглась — требования у посла высокие, а во избежание ещё одного геноцида нужно очень усердно постараться. Придётся посвятить Отелю почти всё свободное время, придумывая рекламу, пополняя «казну» или даже создать парочку филиалов по всей округе. Работы — выше крыши. К счастью, Чарли не из лентяев. Пожав руку ангелу, она пообещала исправить как можно больше демонов, на что Микаэль только слабо улыбнулся. — Желаю вам удачи, госпожа Магне, — заключил он, сверкнув глазами. — Не подведите. Чарли начинает требовать от персонала вдвое больше, от чего те позабыли слово «покой». Хвала Сатане выходные с обеденными перерывами остались. Стараясь хоть как-то их мотивировать, она гарантирует «без лишних разговоров» прямую отправку наверх, от чего количество резюме ежедневно увеличивается в геометрической прогрессии. В жизни Вэгги, с тех пор, начался дикий пиздец. Она больше чем уверена, что единственная среди коллег, которая пашет не за «золотой билет», а ради самой Чарли, поддерживая её с самого начала. К тому же, Вэгги не видит причины отправляться к пернатым, оставив подругу одну. Лучше дальше гнить в Аду, зато с дорогим человеком. В холле шумно, тихонько играют песни Lyre Le Temps³. Девушка смотрит на это, и всё ещё не может поверить, что не так давно, она сидела здесь же и подыхала от скуки, плюя в потолок. Искренне радуясь успеху Отеля, Вэгги чувствует себя нужной, обслуживая посетителей. Даже пылкий характер ни разу не проявился. Но работа выматывает, и ей приходится чаще чем обычно пить кофе. О том случае с Энджелом она совсем позабыла, да и подколы тоже прекратились. «Мотылёк» давно не видела своего заклятого врага, ну, может оно и к лучшему. Имея столько работы нервничать нельзя, своим отсутствием Даст делает ей огромную поблажку, наверняка даже не подозревая об этом. Взглянув на наручные часы, девушка облегчённо вздыхает — долгожданный перерыв на обед. Целых два часа свободного времени. Аж сияя от радости, Вэгги вытягивает табличку «На перерыве» и аккуратно ставит её на стол, а сама резко подымается и пулей летит на улицу, проветриваться. Усевшись у клумбы, Вэгги достаёт из кармана пачку сигарет и зажигалку, внимательно разглядывая пентаграмму в небе. Последний раз она курила дня три назад, поэтому свежая сижка приносит ей несказанное удовольствие. Вскоре, её внимание привлекает парковка. Наравне со всякими ржавыми таратайками-развалюхами возвышаются роскошные марки, джипы, даже грузовик рядом стоит. Вэгги когда-то мечтала о собственной машине, но со временем решила, что расходы на неё ей не по карману. И без того ветер в кошельке. Минуты летят словно секунды. Казалось, Вэгги сидит не больше пятнадцати минут, а на деле прошло примерно полчаса. Суя в рот одну сигарету за другой, она никуда не спешит, полностью окунувшись в свои мысли. Но, как назло, в реальность возвращает довольно-таки знакомый голос за спиной. — Я присяду? Девушка вздрагивает от внезапности фразы, и чуть машинально не отвечает «Да, конечно». Вовремя сдерживается, ведь после того, как та обернулась, вся любезность испаряется, словно роса на солнце. — …ты? Внутри перемешивается беспокойство и удивление. Энджел выглядит паршиво, весь такой кислый, с синяками под глазами и растрёпанными волосами. Привыкнув к вечно улыбающейся физиономии, Вэгги непривычно видеть Даста таким. Тоже скосил жёсткий график? — Что ты здесь делаешь? — безэмоционально интересуется Вэгги, настороженно разглядывая незваного гостя. Энджел несколько секунд молчит, а потом снова повторяет свою просьбу. Девушке ничего не остаётся, кроме как разрешить присесть. Слишком хорошее настроение, чтобы злиться и слать на три буквы. Он садится и тоже достает пачку табака, скрутив себе папиросу. Его взгляд направлен в никуда, он пустой. Вэгги предполагает, что что-то случилось, но былые обиды быстро вспоминаются, и она решает, что её проблемы Даста не касаются. Вот в таком напряжённом молчании они сидят минут пять. — Я пришёл поговорить, — Энджи произносит это настолько тихо, что Вэгги еле еле различила его речь. — Нам не о чём с тобой говорить, — равнодушно бурчит девушка, покручивая в руке «Мальборо». — Ты уже всё сказал тогда. — Прошу, — Энджел тяжело дышит словно после стометровки. — Я хочу извиниться. — Неужели ты серьёзно думаешь, что простыми извинениями ты чего-то добьёшься? Проваливай. — Вэгги… — Уходи. Или что, повтора захотелось? — Я был хуйлом… — настырно начинает Даст, опустив голову. — Я вёл себя как пиздабол, нёс херню, и гореть мне за это в пламени. Вэгги как-то саркастично кивает головой, поджимает губы и молчит. — Думал только о себе, не задумываясь о твоих чувствах… Я правда осознал свою ошибку, перегнул палку, я готов сейчас всё объяснить. Щёки Даста невольно начинают краснеть. Вэгги это сразу замечает и предпочитает не обращать внимания. Но, ему видимо правда жаль. Внутренний голос советует дать второй шанс, но девушка не из тех, кто принимает поспешные решения. Она ведь по прежнему ему не доверяет. — Допустим. Так в чём же причина твоих извечных выносов мозга? Набрав в лёгкие воздуха, собрав смелость в кулак, Энджел слегка дрожащим голосом открывает ей свои карты. — Эти подъебы — единственный способ привлечь твоё внимание. Пауза. — Что? — Я без понятия, почему это происходит со мной, — Даст говорит громко, словно ненавидя свои же слова. — Когда мы встретились… Ты показалась мне интересной, необычной… и цепляющей. Ещё одна пауза. — Но ты слишком закрылась в себе. Я пытался начать с тобой диалог, а в ответ либо сухие фразы, либо молчание. Мне показалось, что я просто делаю всё не так, и решил привлечь внимание делая что-то нужное в Отеле. Отклика всё не было, несмотря на мои старания. И тут, Вэгги навещают воспоминания о первой неделе здесь. А ведь правда — Энджел тогда не капризничал и делал всё что велят, как настоящий примерный сотрудник. Только… Ей тогда не было до него дела. Совсем. — Я перепробовал многое… — вёл дальше Даст. — И только один способ подействовал. Я игрался с огнём и обжёгся. Я понял это сразу после того случая… Ты не говорила о своих переживаниях и старых ранах, я нещадно сыпал соль на них, и мне ужасно стыдно. Вэгги… Эти две недели я набирался смелости чтоб сказать это тебе. Пожалуйста, прости меня. Мне так жаль, ты не представляешь. Внутри у девушки всё переворачивается, когда та встречается взглядом с Энджи. В его глазах тоска и грусть, кажется, что он вот вот заплачет. Слова звучали искренно, правдиво, от чего холодное сердце Вэгги медленно растапливается. Ей тоже становится стыдно. За то, что даже не пыталась голову повернуть в его сторону. — И ещё кое-что… — Даст снова делает глубокий вдох, а девушка опять напрягается. Очередное откровение, которое нужно воспринять правильно. — Я не боялся умереть во время Чистки. Я думал об этом просто как об окончании сие жалкого существования. Того, что я делаю, это бы не изменило. Просто стало бы помехой для достижения целей, — он делает загадочную паузу, несколько секунд не отводя глаз с девушки. — Но потом, я встретил тебя. И вдруг стал бояться смерти. Я боюсь дня, когда ты заплачешь, а я не смогу сделать ничего, чтобы утешить тебя. Я боюсь никогда не увидеть твоей улыбки. Боюсь теперь сделать больно, непоправимо обидеть тебя. Я одержим тобой, люблю, и боюсь мира без тебя, — пауза. — Я знаю, ты принадлежишь сама себе. Ты не моя собственность. Но позволь мне любить тебя, Вэгги. Слова острым кинжалом пронизывают сердце девушки, оставляя приятный тёплый след. Она сначала бледнеет, а потом краснеет так же, как и он сам. Она не знает как ей реагировать. Вэгги ожидала услышать что угодно, кроме признания в любви. Язык немеет, руки не слушаются и дрожат, щёки горят пламенем. «Я ненавижу тебя, Даст» меняется на «И что мне с тобой делать, горе ты луковое…». Окончательно переварив услышанное, Вэгги улыбается ему самой доброй улыбкой. Она не хочет разбивать ему сердце. Не хочет больше ненавидеть. Делать поспешные выводы тоже. Девушка встаёт с бордюра клумбы, и обнадёживающе произносит. — Я подумаю.