Слепушонок

      Бледный, какой-то мертвящий луч налобного фонаря, тускло очерчивал широкий коридор со следами недавнего боестолкновения. Крови не было, в основном оседала пыль от штукатурки, несколько автоматных очередей прошили толстые стены. Пули застряли и теперь казалось, что здесь кого-то расстреливали. Люди в чёрной броне и масках застыли навсегда в тех позах, в которых их застала беспощадная, но вполне себе заслуженная смерть.       Капитан поднял обтекатель, защищавший его лицо, и направился к старому картотечному шкафу, представляющему разве что музейную ценность и открыл дверцу. Несколько старых папок, плёнки кодак и всё. Стив изрядно удивился, за эти годы он привык, что цифровые носители заменили всё. Решив разобраться со всем на базе, он сгрёб находки в рюкзак и передал в эфир: — Всё зачищено. Живых нет. Тони, можешь работать с компьютерами. Старк не ответил, слышалось только дыхание и треск статики эфира, а потом рваное «твою мать». — Не выражайся, — устало поправил Стив. — Стив, ребята, спускайтесь на мой уровень. Тут… В общем это надо видеть.       За те несколько лет, что Стив работал со Старком в команде, он уже понял, что циничного изобретателя удивить или напугать почти невозможно, естественно, он бегом кинулся в ту комнату, в которую позвал его Старк. Хотя комната, это было бы преувеличением, ну или преуменьшением. Скорее это был ангар, имевший длину около ста пятидесяти метров и ширину тридцать метров. В передней части располагалось что-то похожее на пропускной пункт, там же было две двери: одна в уборную, другая в камеру очистки, какие Стивен видел во всех бомбо-газоубежищах старого типа. Вдоль обеих стен тянулись ряды клеток высотой два с половиной и шириной пять метров. В углу каждой было отверстие, служившее нужником, в некоторых валялись тонкие матрасы с тёмно-бурыми пятнами, и капитан понимал, что это. Почти все клетки были пусты. В некоторых оставались трупы, по состоянию которых можно было сказать, что они свежие. Их просто не успели убрать. Охрана была застрелена Старком.       Так Мстители и шли по коридору, топот ног уносился под потолок и гулким эхом раздавался по всему помещению, казалось, что здесь не шесть человек, а человек двадцать. Слушать такой звук было тяжело. Как выяснилось, не все клетки были пустыми. В правом ряду, приблизительно в середине, выделялась одна клетка. Она была усилена, что могла бы сдержать и разъярённого медведя.       В углу этой клетки, подтянув колени к груди, положив на них голову, сидел человек. Одежды на нём не было, не считая полусгнивших лохмотьев неопределённого цвета. Длинные, весьма спутанные и немытые волосы полностью скрывали лицо от посторонних глаз. Там, где сквозь разрывы ткани виднелась кожа, были видны ожоги, раны и кровоподтёки. Человек дрожал. — Как же он выжил? — ни к кому особо не обращаясь, протянул Тони. Наташа в это время подошла к двери и из кармашка, приделанного так, что из камеры его было невозможно достать, вытащила папку: — Объект Локи, — вслух зачитала она. Человек в камере не отреагировал, но капитан видел, что он задрожал ещё сильнее. — Локи? Что-то смутно знакомое, — протянул Бартон, пытаясь рассмотреть, что читает Наташа в папке. Тони же уже возился с замком на камере. Их было два. И электронный, и обычный, и если электронный замок он просто выжег, спалив ему все микросхемы, с обычным пришлось повозиться. — Ну конечно же! — очнулся Стив. — Тор! Про него рассказывал Тор! Пленник вздрогнул и поднял голову, пытаясь понять, кто говорит. Волосы откинулись назад и Наташа ахнула. Глаза пленника были искалечены. Нельзя было понять, какого они цвета. Там, где размещалась радужная оболочка были серые пятна, но не бельма. Зрачок был цел, но невероятно расширен. Кожа вокруг век была будто бы сырой и воспалённой. По сравнению с этими увечьями другие раны отходили на задний план и казались незначительными. Капитан вздрогнул, когда пленник сорванным голосом прохрипел: — Тор…       Можно было бы считать, что в голосе была надежда, вот только, скорее всего, Локи заговорил только потому, что услышал знакомое имя. Дверь в камеру с тихим скрипом открылась и Стив шагнул в камеру. Клинт направил пистолет на Локи, просто так, чтобы обеспечить безопасность. Узник отпрянул, незрячие глаза его метались, будто бы он силился что-то разглядывать. Сейчас он был похож на раненного зверя. — Ты ведь брат Тора? — осторожно спросил капитан. — Тор? — всё так же надломленно спросил узник и попытался отползти. — И что делать будем? — шёпотом спросил Тони у остальных, наблюдая, как Стивен пытается говорить с неожиданной находкой. — Добить, чтобы не мучился, — так же тихо предложил Клинт, но всем было понятно, что это сарказм. — Предлагаю оставить его здесь, пусть ЩИТ с ним разбирается, — пожала плечами Наташа, — у них ресурсы, специалисты и… — Нет, — оборвал начавшийся было спор Стив. — Это всё равно, что подать им на блюдечке новую лабораторную мышку. Представляете, как Тор обрадуется? Это не шутки про гобелен. — Согласен, — поддержал Тони, — ссориться с ним не входит в мои планы. У капитана ушёл час, но всё же он «поймал» Локи, уболтал, уговорил и вытащил его из камеры.       Сейчас Локи не понимал, где находится. Шумы вентиляции, звяканье запоров, холод цементного пола… Всё исчезло, и теперь он понимал, что лежит на чём-то мягком. Послышались шаги, и его веки открыли пальцами, сразу навалился ужас. — Крепче держите его, — произнёс холодный голос с ярко выраженным немецким акцентом. — Посмотрим, как ты попытаешься сбежать от нас без глаз. — Жалкий смертный, я вырву твои кишки голыми руками, но перед этим ты пожалеешь, что родился на свет. Я буду убивать тебя медленно и мучительно, ты истечёшь кровью у моих ног и… В лицо что-то брызнуло и пришла боль, лютая, неистовая, сводящая с ума и не дающая думать ни о чём. Он забился в путах, заставляя цепи врезаться в его плоть, он пытался закрыть лицо ладонями, но ему не позволили. Что-то брызнули ему в глаза и мир взорвался всполохами боли. И он кричал, проклинал, срывал голос. Кричал не в первый, но и не в последний раз.       Он догадывался, что сейчас произойдёт. Боль потом будет длиться часами, а он будет кататься по полу своей камеры, пытаясь разбить голову. Мужчина неожиданно представился, но Локи даже не потрудился запомнить его имя. В этом не было смысла. Ему открыли веки, но ничего не говорили, он слышал только сосредоточенное сопение, а затем клацанье клавиш на клавиатуре, куда вносили данные. Больше его не беспокоили, и это вызывало панику. Сколько лет со дня пленения его пытали? Что ещё они задумали? Ждут, что он будет умолять, а потом снова брызнут кислотой ему в глаза? Они уже делали так в прошлом. И он подчинялся, не сразу, но подчинялся. Память снова утянула его в свой страшный водоворот: — Охрана, периметр. У нас побег. Держа скальпель в руке, он атаковал первого, кто подвернулся ему под руку. Точный удар — и труп с перерезанным горлом опустился к его ногам. Ловко нырнув к операционному столу и закрываясь от ворвавшейся в пыточную охраны, закованной в чёрные безликие доспехи, он начал нашаривать хоть что-нибудь. Неважно что, он смог бы использовать в качестве оружия всё, что угодно. Бой был страшным. Он убил двенадцать врагов, пробежал три коридора и поймал шприц почти на выходе. Бой был проигран. В тот раз кислоту не капали в глаза. Всю склянку вылили ему на лицо. Он тогда ещё смог исцелять себя, а вот сейчас у него остались крохи магии, но они шли на поддержание его жизни и возможности видеть ауры предметов и своих мучителей. Вот только когда его магия иссякнет, он умрёт. Он знал это и пытался уйти воином. Сейчас он тщетно пытался отбиться от человека, рассматривающего его лицо. В итоге он начал его умолять, просил не трогать кислоту, обещал, что будет покорным, в итоге дрожал и икал. — Я не трону тебя, — голос был мягкий, завораживающий. Локи чувствовал, что человек не врал ему, но вот аура… Она была странной, будто бы этот человек двоился, сдерживал чёрную ярость и боль, идущую из глубин его души. — Зачем ты лжёшь? Просто плесни кислотой мне в глаза и покончим с этим! Он даже не понимал, что плачет от боли, и соль разъедает его раны. Разницы не было, боль прочно обосновалась в нём и не сдавала своих позиций, но руки всё так же метались по кровати, в надежде найти хоть что-нибудь, что можно использовать в качестве оружия. — Я просто хочу осмотреть, чтобы понять, что делать, — со вздохом сказал мужчина. Дверь открылась, и другой голос тихо спросил: — Брюс, на два слова. Послышались шаги, хлопнула дверь и пленник остался наедине со своими кошмарами.

***

      Тони подпирал стену, старательно изображая не то равнодушие, не то кариатиду. Капитан был задумчив, на лбу прочертилась строгая складка. Сейчас он обдумывал полученную информацию и пытался переварить всё, что видел. — Как он? Насколько всё серьёзно? — По поводу общего состояния. Оно отвратительное. С точностью нельзя сказать, что было сделано Гидрой, а что было ранее, но у него множественные застарелые переломы, но срослись правильно, раны, инфекции мягких тканей. А ещё он сильно истощён и обезвожен. Я сам не понимаю, почему он всё ещё жив. Ни один человек не выжил бы. — Так, а глаза? — Слеп на оба глаза. Они выжигали их кислотой. Такое не лечится, но ведь он не человек, как я понимаю. Если он хоть немного похож на Тора… — Время покажет, — хмуро сказал Стив, — Тони, а с Тором можно как-нибудь связаться? Старк покачал головой. В теории он знал, что есть Биврёст, что можно воззвать к его стражу, но представив, как он скачет по башне зовёт Хеймдалля… В такой ситуации он быстрее свяжется с психиатром. — Мне нужно знать, — Брюс взял себя в руки, — как долго он пробыл в плену? Что с ним делали? Тогда мы, может быть, сможем ему помочь. — Не знаю, — Стив сглотнул комок тошноты, — может Наташа что-то выудит из тех документов, что прихватила с собой. — Я попрошу Джарвис сканировать всё, что можно. Может он наткнётся на полезную информацию. — Ясно. Тогда я пойду поговорю с ним на счёт душа и чистой одежды, — Брюс снова направился, а палату.       Дверь в камеру снова открылась и Локи задрожал. — Локи, а вообще, что они от тебя хотели? — это был тот, кто смотрел его глаза. Он узнал голос и ауру. Вопрос поставил его в тупик. Зачем его спрашивают? До этого момента он был уверен, что его передали другой группе вивисекторов. Значит файлы они должны были получить. Все вопросы просто не имели смысла. Он зажмурился. — Не знаю, это не ответ, — его палач недобро ухмыльнулся. — Почему же? Вполне себе хороший ответ. Всё тело тут же охватила боль и он прокусил губу до крови, чтобы не закричать. Боль отступила, по лбу градом катился пот, сердце бухало где-то в горле. — Отвечай! — Не знаю! И снова агония боли… И всё же он не понимал и, готовясь к худшему, унимая дрожь, ответил, на этот раз уже без ехидства: — Не знаю. И боли не последовало, только тяжёлый вздох. Локи понимал, что нужно ответить. Хоть что-то. Хоть правду, хоть ложь. Молчать сейчас нельзя, будет только хуже. — Подождите… Подождите… Я… Они хотели… Да, они хотели… — Тише, — тяжёлая рука легла на его плечо, — никто тебя здесь не обидит. Но он все равно молчал и дрожал, силясь выдать в ответ хоть что-то, но не мог. — Эй, эй, успокойся. Никто больше не причинит тебе вреда, — успокаивающе сказал мужчина.       Ярость и паника затопили сознание. Это человек, конечно же, лгал. Все люди были лживы. Локи давно это понял, и обещания их были пустыми, только если они не касались боли. — Ладно, тише. Всё уже хорошо. Как долго вы пробыли в плену? Что значит пробыли? А сейчас он где? Он всё ещё узник. А если нет, то зачем его привязали к кровати? Если он свободен, почему его не отпустили? Почему помешали бежать? — Ну, не знаю, — Локи вложил в голос весь оставшийся у него яд. — Видишь ли, я даже день от ночи не отличаю, — и он показал на своё лицо насколько позволяла длина страховочного ремня.       И сразу же пожалел о своей дерзости. Подобные ответы всегда заканчивались болью, но он сносил всё с достоинством воина. Удовольствие оскорбить врага того стоило. Но боль так и не пришла. Молчание затягивалось. Брюс терпеливо ждал, когда Локи успокоится и перестанет дрожать. — Ты когда в последний раз ел? Такого вопроса Локи не ожидал. Неопределённо пожал плечами и, задумавшись, сказал: — Меньше двух недель, но больше недели назад. — Если я освобожу тебе руки, ты обещаешь не нападать? — А с чего вдруг? — он специально провоцировал их на насилие и не понимал, почему его не бьют. — Потому что проще есть самому, а не когда тебя кормят с ложки. Локи сжался, убеждая себя, что всё это ложь. Ничего ему не дадут. Ну, можно и солгать и предпринять ещё попытку к бегству. Брюс уловил его сомнения. — Я не причиню тебе вреда. Никто не причинит, но и ты на нас не нападай. Договорились? Локи кивнул и замер в напряжённом ожидании. — Прежде чем освободить тебя, я положу тебе в руку немного еды. Послышался шорох, будто бы вскрывали фольгу или пластик, и в руку попало что-то продолговатое. Как только рука была свободна, он попытался откусить большой кусок, но резкий запах, да и вкус отпугнули его и он едва не выплюнул еду. — Не нравится? — Нет, всё… Нет… Просто слишком резкий вкус. — Просто попробуй ещё раз и не спеши. Второй кусочек был меньше и не так плох на вкус. Третий укус показал, что еда просто обалденная, и Локи чуть ли не с рычанием начал есть. Брюс покачал головой и снова вышел из комнаты. — Наташа, скажи мне, что ты всё разузнала. — Всё так плохо? — Он даже не может нормально съесть протеиновый батончик. Говорит, что он слишком резкий. — Они же безвкусные. — А я о чём. Расскажи мне всё, что удалось нарыть. Дверь открылась и Тони с Клинтом присоединились к ним. — Так, — Старк был бодр, — можем рассказать, что удалось нарыть. Нужно разработать чёткий план действий. — И всё же, нам нужен Тор, — Роджерс глубоко вздохнул. — Это да, ну, а пока с ним придётся возиться как с ребёнком.