Лучшая кандидатура

Ей приносят слишком горячий чай в посуде тончайшего костяного фарфора. Эльза мешает его пальцем с таким независимым видом, будто по-прежнему заперта в своей старой комнате. Будто по-прежнему изолирована от всего общества. Но очень скоро — скорее, чем нужно — она поймёт: среди вихря роскоши и торжественности, среди череды богатых приёмов и советов с министрами о повышении налогов и урегулирования военных конфликтов королева меньше всех имеет право на одиночество. Она молода. Она вопиюще неопытна, но не дура. К счастью, всем дано приспосабливаться к нелепейшим ситуациям. — Вам сказочно повезло, — кисло говорит Ханс под треск белой чашки и расширяющейся жидкости. — Вы и понятия не имеете, что такое борьба за трон, когда претендентов — как собак нерезаных. — Это вы так о своих братьях? Не слишком ли грубо? — Треть моей царственной семьи отравили, ещё треть задушили в собственных кроватях, а остальные даже не соизволили явиться на похороны. Мне повезло: я удрал оттуда раньше, чем на мою шею накинули удавку, и возвращаться не собираюсь. Поверьте, это отнюдь неплохо, когда вас любят и боятся в достаточной мере, чтобы не устраивать дворцовых переворотов. Верность нынче ценится дороже золота. — А как считаете, Ханс, а вы способны на верность? Определённо, у Эльзы в этом диалоге вторые роли. Хорошо ещё, если не в собственной стране, требующей железной руки и благоразумного правления. — Мне здесь очень нравится, — с принца вдруг слетает вся напускная серьёзность; из-под эгиды подонка и наглеца выглядывает обескураживающая честность. — Добрые люди, богатые земли, толковые соседи, да и вы чертовски привлекательная. Стать королём Эренделла для меня — как исполнение всех желаний разом. Уж простите мою циничность, но ради этого выбирать между вами и вашей сестрой не так уж принципиально. — Брак — это серьёзное обязательство, — обиженно парирует Эльза, ещё не умеющая скрывать лишние эмоции. — Если вы намерены бегать от одной юбки к другой, какой же из вас король? — Спокойно, дорогая. Уверен, я могу сделать счастливыми и жену, и себя, и целую страну. — Жаль, что ваши будущие прямые обязанности у вас на последнем месте. — А вы и в самом деле ледышка, — грустно хмыкает принц Южных островов. — Да и сам я не лучше, признаю. Совсем оскотинился с этой борьбой за власть. Ваша с сестрой чистая наивность… знаете, такое очень редко встречается в королевских семьях. Я думал, что сражаюсь с прожжёнными фуриями, мастерицами обольщения ради выгоды, а вы — как малые дети… И ведь возразить нечего. Эльза тяжело вздыхает. Хмурится и задумчиво смотрит на руки. Да, в них кроется несметная сила природы, но что толку, если она не поможет принять верное решение? Что лучше для людей — вечная зима или низкие ежегодные подати? Что лучше для королевства — острые шипы или изобилие товара на ярмарочных прилавках? Папа с мамой никогда не говорили про жертвы. Наверное, они изначально не собирались сажать старшую дочь на трон, но даже снежный яростный буран, даже неукротимый шторм ломается о незыблемую грань закона. — Соглашайтесь, — Ханс нежно берёт её за руку, подносит к тёплым губам, не боясь её холодной неконтролируемой ярости. — Мне очень жаль, но мы не в сказке, Эльза. Любви до гроба не обещаю. Только мира и процветания для всего Эренделла. Я тоже кое-что умею — и в государственных делах, и в супружестве. — Будь у меня лучшая кандидатура… — она не договаривает, покраснев от корней волос до кончика подбородка. Наверняка она упускает нечто важное, но положение слишком отчаянное. Но не за герцога же Варавского выходить, в самом деле. Для женщин в этом мире путей и так слишком мало. — Знаю, — кивает принц и ободряюще гладит девушку по тыльной стороне ладони. — Всё знаю. Я моральный урод, честолюбец и жесток душой, но даже мне порой хочется сделать нечто такое, что перечеркнёт все мои прошлые грехи. Со временем вы поймёте: в политике порой нужно иметь каменное сердце и железный дух. А теперь… ох, глядите, что это сверкает на вашем тонком пальчике? Блеск крупного сапфира в золотой оправе тревожит глаз, но ни капли не радует. Выйти за нелюбимого ради высокой цели — слишком типичная жертва, как дань ослепшим от старости богам древних легенд. Эльза не знала, что ей придётся класть подношение на рассыпающейся от тысячелетий алтарь. Она как-то уберегла сестру один раз. Но уберечься сама не смогла. Стоила ли того сделка — покажет лишь беспощадное в своей скоротечности время.