Похищение

      Длинная дорога тянется в школу. У ворот стоит охранник. Он покуривает сигарету и рассматривает здание. Потресканные стены отталкивают меня.       — Постой, — кричит охранник. –Ты, да ты в зеленой куртке подойди ко мне. Я недоверчиво прыгнул к нему:       — Добрый день, Максим Викторович.       — Малой, у твоего класса сегодня первым физкультура? — почесывая бороду, говорит он. — Беги в магазин тот, что за углом и купи мне и твоему учителю по пакетику кофе, а сдачу ты можешь оставить себе. Взяв десять гривен, с улыбкой разворачиваюсь к аллее. «Вот мне повезло», — думаю я, ошибаясь. Каблуки вступают в лужу, за ней на камень. Через несколько минут, оказываюсь на соседней улице. Улица маленькая. В ее конце виднеется магазин. Он черный, как гангрена. Вид в этого домика неприятный. Кажется, что вот-вот это корыто скоро умрет. Открывая тяжелые двери, говорю:       — А у вас есть 2 пакетика кофе? — ложу десять гривен на стол. Глаза выпучиваются, когда чувствую, как к лицу прижимают тряпку. Запах хлороформа бьет в нос. «Глупцы, думают, что все как в кино — человек сразу же упадет в обморок», — сердце выпрыгивает из груди. Наступаю на ногу врагу и рвусь к выходу. Холод поражает тело, когда выбегаю из магазина. Меня встречаю «дружелюбные» парни. Между ними замечаю девушку моего возраста. «Я не позволю им сдать меня на органы», — в следующую секунду вырывается крик, но так кажется лишь мне. Этот звук более похож на мычание овцы. Чьи-то ногти впиваются в мою кожу, от чего я кривляюсь. Не могу выдавить ни слова. «Еще пару секунд назад, они всунули мне тряпку в рот», — на языке ощущается привкус гнили и пыли. А девушка, которая полминуты назад стояла в тени, надевает на меня наручники. Ее лицо я не могу запомнить, поэтому ногтями раню ее. Голова раскалывается. Сердце бьется все чаще и чаще. В глазах появляется черное пятно, которое с каждой секундой становится больше. Я падаю в обморок. Оказавшись на холодном полу, в закрытом помещении, где почти нет света, рассматриваю школьницу. Она не та девушка, которая надевала на меня наручники. В этой рост намного меньше и волосы короче. Голова взрывается, как атомный реактор. Кажется перед тем, как отключится, кто-то ударил меня в лоб.       — Тебе, наверное, больно, — с кислым лицом говорит незнакомка. — Похитители слишком глупы. Они надели наручники не сзади, как делают это полицейские, а спереди. Можешь двери шпилькой открыть?       — Я тебе что герой кино? Откуда я такое умею? — поднимаясь, отвечаю ей.       — Не надо так резко вставать, еще голова закрутится, — спокойным голосом шепчет незнакомка. — Меня Катя зовут, а тебя?       — Андрей, — тело пронзает мороз, но не потому что в комнате холодно. — Нужно выбраться отсюда!       — Не надо кричать, я уже пробовала. Голос охрип.       — Ты разговариваешь, как старик, — подхожу к ней. — А что делать будем? Но моя новая знакомая не спешит открывать рот. Ее руки привязаны к лампе. А кончики пальцев еле касаются пола. Пол, хотя сложно его таковым назвать, измазанный в краской.       — Ты там что-то говорила о шпильке, что ней можно открыть… — протягиваю я.       — В левом кармане, — отвечает Катя. Я долго пытаюсь открыть дверь. Пот выступает на лице, а руки устают. Ничего не получается.       — Кажется, мне суждено здесь умереть, — вздыхаю я, разворачиваюсь к девушке.        — Связанные женщины такие милые.       — Ты чего удумал? — хрипит Катя. В ее глазах появляется страх.       — Связанные женщины… Ты сейчас станешь женщиной, — я расстегиваю пуговицу. — А что мне делать? Сдохнуть девственником? Катя вырывается. Ей приходится связать ноги веревкой из левого ботинка. Волнение накрывает меня, но я продолжаю пальчиками раздевать ее. Вот ее грудь почти гола. Осталось лишь снять лифчик. «И кто придумал эту штуку? Как ее снять? Лучше подниму. Вот так прекрасно». Катя подрагивает.       — Тебе сколько лет? — спрашиваю я, вытирая ее слезы.       — 16.       — Ты на год младше меня, — я поглаживаю ее живот, не обращая внимание на слова: «Отпусти. Не надо». Внизу чувствую возбуждение. Тело наполняется приятным чувством. Продолжаю опускаться к ногам. Уши режет плач. Но лучше снимать белые колготки и поглаживать гладкую кожу. Ни одного волоса на ногах. И главное хороший запах, который возбуждает меня. Руки до сих пор дрожат. Волнение никуда не делось. Вот барышня остается без трусов и я понимаю, что просто напросто не достану, даже если поднимусь на носочки.       — Ты слишком высоко висишь. Я не могу сделать из тебя женщину, — еще несколько минут трогаю ее грудь и одеваю. Застегивая последнюю пуговицу, успокаиваю Катю:       — Вот видишь, ничего страшного не случилось. Ты до сих пор девочка. Но девочка не перестает плакать и я решаю отойди к крайний угол и не мешать ей. А мой член все еще стоит. Нужно как-то опустить его. Двери скрипят. И я в такой неловкой ситуации пытаюсь скрыться. Но чувство стыда затмевает страх.       — Кажется, пришли разбирать нас на органы. — Пошли за мной, — кричит мужчина, ножом перерезая веревку и Катя с грохотом падает на пол. — Не смей блядь плакать, а то заставлю тебя сосать. Пошла шлюха ебаная. Вперед. А ты, выебок обоссаный, хули стоишь? Бля у тебя стоит. Слышь, пизда, будешь отсасывать у него! В этот момент я забываю обо всем. — Кажется мы попали не на органы, а в сексуальное рабство.