*****
на часах полвторого ночи, когда дождь начинает неистово стучать в окно. чонин поднимает покрасневшие от долгого чтения глаза на помутневшее от влажности стекло и встречается взглядом со своим растрепанным отражением. тусклый свет от лампы освещает конспект по истории, последние строчки которого неряшливо налезают друг на друга. у чонина совсем нет сил его писать. шум дождя сливается с еле слышным бормотанием спящего минхо, нога которого свешивается с кровати до самого пола. он на мгновенье затихает, заставляя чонина настороженно обернуться, и начинает говорить громче, но все так же неразборчиво. спящий над ним феликс скрючивается в позе эмбриона, ногой отбрасывая одеяло в сторону, отчего оно повисает на самом краешке, грозясь вот-вот упасть на пол. уставшие глаза начинают слезиться. чонин бросает полный презрения взгляд на учебник по истории. каким образом сынмину всегда удается сдавать этот предмет на отлично? - нужно умыться, - вслух говорит он. - да, надо бы, - не упускает возможности поддержать диалог минхо. чонин не понимает, как хен может так спать.*****
по ночам в общежитии непривычно тихо. полоска света под дверью ванной говорит о том, что чонин не единственный такой полуночник. чтобы не возвращаться и не будить спящих друзей, он плетется в кухню, подсвечивая себе дорогу телефоном. ужасно хочется клубничного молока, но диетолог запретил ему его пить. он как раз достает из холодильника соевый батончик, когда за спиной раздается голос, заставляющий подпрыгнуть от неожиданности. - ты чего не спишь? – чан включает небольшой светильник на тумбочке и не сдерживает смешок, когда чонин испуганно хватается за сердце. - я чуть не умер, хен, - макне слабо вздыхает и улыбается лидеру. тот устало улыбается в ответ. влажные после душа выбеленные волосы сильно кудрявятся и лезут ему в глаза, через плечо перекинуто махровое полотенце. - фу, что это ты есть собрался? – чан рассматривает упаковку диетического батончика и почти с брезгливостью кривит губы, - ты же их раньше ненавидел. - я и сейчас ненавижу, - честно признается чонин, - но от них я хотя бы не наберу вес. чан с отвращением пуляет батончик в недра холодильника и протягивает чонину пакетик апельсинового сока. - вечно ты меня балуешь, хен. - ты и без диетических батончиков очень худой, йени. - говоришь, как моя мама. чан ласково треплет его по плечу и исчезает за дверью.*****
когда чонин осторожно заглядывает в комнату старших, свет на прикроватной тумбочке все еще ярко горит. чан полусидит на своей кровати, неизменный ноутбук на его коленях подпрыгивает вверх-вниз от быстрого печатания. - йени? что-то случилось? - можно посидеть с тобой? – чонин косится на свободный кусочек кровати. - но уже так поздно. разве уджин не говорил тебе следить за режимом? - я учил историю и теперь не могу уснуть. чонин неловко переминается с ноги на ногу. дождь все еще барабанит по окну, на ноутбуке во весь экран открыт документ с текстом их будущей песни. чан двигается и сгибает ноги в коленях так, чтобы чонину было удобнее примоститься рядом. - а где чанбин-хен? – интересуется чонин, окидывая взглядом разбросанные у шкафа вещи. - они с сынмином смотрели какое-то шоу и под него заснули. чонин какое-то время разглядывает текст на экране, который написан на английском - чану всегда проще писать черновой вариант на родном языке. слова складываются в предложения, и некоторые даже обретают смысл, но чонин слишком устал, чтобы пытаться что-то понять. он прислушивается к методичному клацанью пальцев по клавишам. от чана пахнет хёнджиновым шампунем и цитрусовым мылом. три часа ночи. сон не идет. чонин прикрывает глаза, но в голове лишь шум дождя. бок чана очень теплый. чонин прислоняется к нему, прикрывая свои худые ноги сползшим на пол одеялом. он слышит, как чан делает глоток давно остывшего кофе. - иногда одиноко сидеть тут ночью, - чан натягивает одеяло чонину до груди, - сразу вспоминаются те времена, когда я жил тут один. тогда я постоянно терял счет времени. - ты так редко отдыхаешь, хен. тебе нужно чаще спать. - мне нужно работать. - но еще тебе нужно отдыхать, - чонин качает головой. чан вздыхает и ведет ладонью по его волосам, мягко пропуская пряди сквозь пальцы. - если ты сейчас не ляжешь спать, завтра весь день будешь разбитый. - я все равно уже не усну. минхо-хен ругается с кем-то всю ночь. - я серьезно, нини, - говорит чан по-английски. - я тоже, - чонин пытается повторить его сильный австралийский акцент, но вызывает лишь сдавленный смешок. он пихает хена локтем, но сам тоже начинает улыбаться. - хен, давай посмотрим моану. - только если ты пообещаешь, что завтра рано ляжешь спать. белые прядки щекотят чонину лоб, когда он кладет голову на плечо чану. чан сворачивает рабочий документ и включает мультик на весь экран. он расслабленно опускает голову на голову чонина, и тот победно улыбается, когда вскоре слышит тихое посапывание над ухом. на часах без пятнадцати пять.*****
сотая по счету толстовка летит в сумку. минхо бегло осматривает опустевшую полку и закрывает дверцу шкафа. чонин наблюдает за ним, прижимая стертые от бесконечных тренировок колени к груди. чан безучастно разглядывает пол и выглядит совершенно растерянно. в комнате сильно пахнет валерьянкой, которой хёнджин полночи отпаивал феликса и джисона. в конце концов, несчастная троица так и осталась спать в гостиной. - тебе обязательно уезжать сейчас? – уджин протягивает минхо забытую на тумбочке зарядку. - мама уже едет за мной, так что… - тот слабо улыбается, - утром будет еще хуже. уджин тяжело вздыхает и сгребает его в крепкие объятия. минхо всхлипывает пару раз ему в плечо, заставляя чана поджать губы. - я поговорю с ними. пока не вышел эпизод, шанс есть. чонин заглядывает ему в глаза через всю комнату, но хен будто специально не обращает на него внимания – за весь вечер он не сказал ему ни слова. - не нужно подставлять остальных ребят, - минхо качает головой и присаживается к чонину, притягивая его к себе. – ты большой молодец, чонини. не забывай улыбаться, ладно? у него уставшие глаза и осунувшееся бледное лицо – в последние дни он почти не спал, тренировался как бешеный. чонин упирается лбом в его выступающую ключицу и чувствует накатывающую волну слез, но старательно растягивает губы в улыбке. ему кажется, что лучше бы выбыл он. не было бы так больно и чан-хен не злился бы так сильно. - я не смогу просто взять и оставить тебя позади, - чан упрямится и от этого становится еще больнее. - чан, хватит, - минхо смотрит на лидера твердо, почти дерзко, - ради остальных тебе придется смириться. - обсудим это завтра, - решает вмешаться уджин. - давай я провожу тебя, – он поднимает большую дорожную сумку с пола, но чан выхватывает ее из его рук. - лучше я. они все обнимаются еще раз. минхо бросает грустный взгляд на комнату и почти выбегает на лестничную площадку. чан следует за ним. чонин догадывается, что в общежитие хен сегодня не вернется. - чан-хен! - он пытается ухватиться за его локоть, но тот даже не оборачивается на него. - не переживай, дай ему время, - уджин устало опускается на кровать, - ложись спать, завтра тяжелый день. входная дверь тихо хлопает. чонин понятия не имеет, как теперь сможет заснуть.*****
машина резко поворачивает и чонин прикладывается лбом об стекло. их водитель-китаец все утро ругается с кем-то по телефону, громко высказывая собеседнику свои китайские претензии. хёнджин на секунду отрывается от своей игры на телефоне и издает фирменный смешок. они подъезжают к школе, и местный охранник с предвкушением на лице идет разбираться, почему автомобиль остановился не на парковке. сынмин недовольно перекатывается с пятки на носок, придерживая школьную сумку за ремешок. его идеально выглаженная рубашка отсвечивает своей белизной на солнце, на идеальном носу очки с тонкой оправой. он раздраженно цокает, наблюдая за завязавшейся перепалкой. - надеюсь, сегодня этот идиот приедет за нами вовремя, - хёнджин небрежно откидывает со лба прядь торчащих в разные стороны волос, галстук на шее перекручен десять раз, мятая рубашка заправлена в брюки лишь с одной стороны. с кровати он встал за пять минут до выхода. - в прошлый раз он опоздал из-за сынмина, - чонин проверяет свои галстук и рубашку – так, на всякий случай. - я задержался в библиотеке. - ты был в библиотеке? – хёнджин в недоумении вскидывает брови, - и что там делать? сынмин окидывает его надменным взглядом. - саморазвиваться. советую, хорошая штука. хёнджин в ответ фыркает и они, наконец, расходятся – сынмину ехать до своей школы еще двадцать минут. он машет им обеими руками на прощание. чонин все время зевает, пока они идут по школьному двору. он серьезно надеется, что синяки под его глазами не видны за слоем корректора. - сынмин не в духе из-за твиттера, - неожиданно говорит хёнджин. - а что там? старший качает головой. - не открывай его сегодня, бэби. занимайся учебой. - ладно, хен. хёнджин треплет его по голове и убегает в сторону своих друзей, игнорируя счастливые визги караулящих у школы девчонок. чонин проходит по заполненным школьным коридорам, на ходу проверяя наличие учебников к первому уроку. - ты только взгляни, а вот и наша звездочка. - да уж, твой уродливый чан-оппа в первых строчках поисковика! небось радуется, что хоть где-то про него говорят. чонин искоса смотрит в сторону смеющейся компании. это не его одногодки, ребята помладше, половина из них трейни или начинающие артисты. какой-то парень тычет ему в лицо телефон с очередной хейтерской статьей, под кричащим заголовком которой фотография чана, на которой тот счастливо улыбается в своей студии. белые вьющиеся волосы обрамляют бледный лоб, на щеках от улыбки появились милые ямочки. чонин смотрит в его глаза, такие яркие и блестящие, прям как в жизни. и бесконечно грустные, тоже как в жизни. он молча идет на урок, игнорируя злорадные смешки за спиной. в кои-то веки из школы их забирают вовремя. хёнджин с ногами забирается на переднее сиденье, и даже если водитель возмущается по этому поводу, его все равно никто не понимает. по лобовому стеклу тонкими ручейками стекает вода – на улице сильнейший ливень. чонин уворачивается от тисканий сынмина, почти полностью заваливаясь на его колени. большую часть пути они проделывают в полной тишине, которую изредка прерывает бубнешь диктора по радио. - почему ты не спал прошлой ночью? – сынмин рисует веселую рожицу на запотевшем стекле, - я слышал твой голос из комнаты хенов. - а ты почему? - чанбин-хен столкнул меня на пол, - голос у сынмина очень недовольный и чонин впервые за весь день смеется. – почему, если у меня односпальная кровать, то большинство считает своим долгом валяться именно на ней? - мы просто очень тебя любим ~ - конечно, - сынмин пририсовывает рожице нос как у сквидварда и нетерпеливо дергает коленкой, заставляя чонина ойкнуть, - ну так что? - я так долго учил историю, что весь сон пропал. чан-хен тоже не спал, поэтому я решил немного с ним поболтать. рожица на стекле медленно расползается, превращаясь в бесформенную кляксу. чонин разглядывает серое небо, крупные капли дождя бьют по крыше их несущегося по мокрой дороге автомобиля. хёнджин показывает сынмину чей-то профиль в инстаграме, и они довольно хихикают. чонин всеми силами старается не уснуть. когда они заходят в репетиционную, чан уже возится с колонками. чонин бросает свои школьные вещи в общую кучу, которую уджин потом заботливо уносит в раздевалку. минхо и феликс растягиваются у станка, попутно обсуждая какое-то мемное видео с котиками. хёнджин швыряет рюкзак через весь зал и лишь чистое везение спасает ничего не подозревающего чанбина от удара по голове. - давайте начинать! – чан хлопает в ладоши, и все спешно занимают свои места. они отрабатывают ту часть танца, в которой их синхронность страдает больше всего. чан внимательно следит за каждым движением, иногда поправляя сразу, иногда заставляя начинать с начала. когда общие движения приобретают точность, он делает музыку громче и предлагает прогнать всю песню. чонин убирает волосы со лба и смотрит на лидера через зеркало, пока тот занимает свою позицию, и, когда их взгляды пересекаются, чан широко улыбается ему. чонин не может не заметить, как устало блестят его глаза. в памяти тут же всплывают утренние насмешки младшеклассников. где-то глубоко внутри вновь начинает ныть сердце. чонин кивает головой и ярко улыбается в ответ.*****
час ночи. чонин с трудом взбирается на верхний ярус их с уджином кровати и изнеможденно плюхается на нее, разбрасывая мокрые после душа волосы по подушке. стертые пальцы на ногах болезненно ноют после семичасовой тренировки. телефон успевает достаточно зарядиться за те десять минут, которые он провел в ванной, поэтому чонин бездумно листает ленту новостей. минхо снова начинает что-то бормотать во сне, феликс раздраженно цокает и накрывается одеялом с головой. уджин желает кому-то спокойной ночи и заходит в комнату, интенсивно вытирая полотенцем голову. он тихонько напевает какую-то очень знакомую мелодию, когда приближается к кровати. - чан сказал проследить за тобой, йени, - он мягко улыбается, продолжая одной рукой безжалостно тереть волосы. - я так сильно устал, что не чувствую усталости, - чонин приподнимается на локтях чтобы видеть лицо хена лучше, - я почитаю еще немного, ладно? - только не затягивай, - уджин укрывает его ноги одеялом, - завтра рано в школу. чонин наклоняет голову, позволяя уджину ласково взъерошить себе волосы. - спокойной ночи, хен. комната тонет в темноте. за стеной сынмин громко жалуется, что на его кровати опять кто-то спит, но конец фразы не слышен из-за смеха джисона. вскоре они тоже затихают. в наступившей тишине чонин вновь слышит стук дождя об окно. два часа ночи. чонин крутится с одного бока на другой, но сон никак не идет. в конце концов, он, словно ниндзя, слезает вниз, стараясь при этом никого не разбудить. толстовка, подаренная фанатами на его день рождения, все еще ужасно велика. чонин закатывает рукава так, чтобы они не мешались, снимает телефон с зарядки и тихо выходит в коридор. когда он просовывает голову в комнату чана, тот перебирает клавиши на своем мини-синтезаторе, огромные наушники почти полностью обхватывают его голову. кровать чанбина вновь пустует. сразу же становится понятно, на кого все утро будет жаловаться сынмин. - чонини? – чан снимает наушники, - ты снова не спишь? чонин стыдливо опускает голову и разглядывает кровавую ранку на большом пальце правой ноги. чан вздыхает и плюхается на кровать, жестом подзывая его к себе. чонин колеблется с секунду, вздрагивая от холодного воздуха. чан ныряет под одеяло и поднимает его так, чтобы чонин тоже смог залезть под него. - что-то случилось? - голос у чана хриплый после тренировки, даже немного грубый. чонин подтягивает колени к груди и доверчиво прислоняется к нему. эта дурацкая детская привязанность, помноженная на бесконечную любовь и благодарность, почти болезненная, иногда до чертиков пугает. чан обнимает его за плечи и прижимается щекой к вымытым волосам. - иногда меня пугают монологи минхо-хена. я могу задать ему вопрос, и он обязательно ответит что-нибудь странное. - нам повезло, что он не лунатит. - все еще впереди. хорошо, что я сплю высоко и он до меня не достанет. чан смеется ему в макушку и чонин неожиданно думает, что давно не слышал его смех. вот такой вот настоящий, не на камеру. - сейчас череда контрольных, нас готовят к переводным экзаменам, а мы репетируем допоздна, иногда совсем не спим… и все это так сумбурно, я ничего не успеваю. к тому же, недалекое прошлое совсем не отпускает. если ему удается уснуть, пережитые страхи настигают в мимолетных снах. об этом чонин решает промолчать. - хочешь, я буду давать тебе больше свободных часов? - нет! – чонин подскакивает так, что сносит ногой лежавшие на краю кровати наушники, и они летят через всю комнату, шлепаясь на пол с оглушительным грохотом. они замирают, прислушиваясь к ночной тишине. вроде тихо. - дурак что ли? – чан шутливо пихает его плечом, - почему? я же помочь хочу. - потому что я и так самый проблемный, - чонин зарывается лицом в ладони, - я не хочу тянуть команду вниз, прям как… прям как тогда. - чонини, - чан пытается заглянуть ему в глаза, но тот лишь сильнее прячется, - ты еще совсем молодой. это нормально, что иногда тебе нужен отдых. помнишь, как джисон свалился в обморок прямо в репетиционной? менеджеру пришлось везти его в больницу. я не хочу, чтобы ты доводил себя до такого же состояния. голос чана ласковый и теплый, успокаивающий. его губы мягко касаются виска чонина, когда он почти шепчет эти слова. чонин поднимает глаза и внимательно смотрит в его лицо. как давно он сам-то спал? с каждым днем синяки под глазами хена становятся темнее, чем кофе, который он пьет по утрам. - я не такой как джисон-хен. и не такой как все вы, - он обнимает руками колени и грустно вздыхает. - вы все очень талантливые. - что ты такое говоришь? – чан мягко убирает с его лба прядку отросшей челки, - это ты очень талантливый, йени. чонин с трудом проглатывает комок в горле. - недостаточно. чан смотрит на него нечитаемым взглядом. чонин решает уйти прежде, чем ему успеют что-либо сказать в ответ. - спокойной ночи, хен. - да подожди ты, - чан перехватывает его поперек талии и валит обратно на подушки, заворачивая в одеяло как в кокон, - спи сегодня здесь, маленькая истеричка. - отпустиииии, - чонин чувствует себя полнейшим идиотом, когда барахтается из стороны в сторону, вызывая у чана приступ смеха. – это не смешно, хен! - очень смешно, - чан выключает свет, по пути поднимая валяющиеся на полу наушники, и ложится рядом. – закончу трек утром. какая жертвенность. - тебе сон нужнее, хен, - почему-то шепотом говорит чонин. он не видит, но чувствует, что тот улыбается. чан притягивает его к себе словно плюшевую игрушку, полностью обхватывая своими длинными руками. чонин утыкается носом в его грудь и чувствует, как тяжело тот дышит и как громко бьется его сердце. оставшуюся часть ночи чонин слушает шум дождя и мерное дыхание чана.*****
и все-таки на хёнджине башня падает. победный смех сынмина заглушается феликсом, орущим ультразвуком прямо в ухо. - ненавижу дженгу! - хёнджин катается по полу. джисон, делящий с ним одну команду, подпинывает его ногами. дверь в зал распахивается так резко, что заставляет всех удивленно затихнуть. - играете, да? – чан выглядит спокойным, но интуиция подсказывает чонину приготовиться к худшему. - что-то случилось? – джисон старательно отодвигает разбросанные по полу игральные блоки, настороженно глядя лидеру в глаза. - ну что ты, всего лишь уличное выступление на носу. сущий пустяк! – чан поджимает губы, и это заставляет всех напрячься. - но ты сам сказал отснять для фанатов наше типа свободное время. - и я был бы безумно этому рад, если бы вы в очередной раз не забыли включить гребаную камеру, - глухо цедит чан. чонин смотрит на него во все глаза. чан никогда раньше так на них не злился. даже когда джисон рассек хёнджину бровь прямо перед учителем вокала. даже когда чанбин разлил кока-колу на новенький студийный синтезатор. даже когда феликс выбросил пачку сухой лапши в унитаз, и затопленный снизу мужик всю ночь выбивал им дверь ногой - хен никогда не выглядел таким. - мы переснимем, чан… - вы уже все сделали, - чан говорит тихо, и это пугает больше, чем если бы он орал. – я наивно полагал, что вы отнесетесь к этому заданию со всей ответственностью. но, как я вижу, всем абсолютно насрать. на этот раз никто не решается что-либо ответить, и чан окидывает ледяным взглядом их сжавшиеся на полу фигуры. - я столько лет наблюдаю за тем, как людей вышвыривают за малейшие недочеты. вам дали такой шанс – дебютировать в богатейшей компании, но что делаете вы? вам так понравилось смотреть на исключение? прекрасно, на этой неделе будет еще одно, - чонин ловит на себе его взгляд. - теперь мне тоже плевать. он круто разворачивается и стремительно идет к выходу. - но это же была твоя идея, хен! – кричит ему вслед хёнджин, и его голос дрожит от обиды и слез. в дверном проеме показывается ошеломленное лицо чанбина. - что я пропустил? – спрашивает он у джисона, потому как остальные заняты рыдающим хёнджином. - кое-кого знатно бомбануло, - джисон изумленно качает головой. - что он сказал? – феликс пытается открутить крышечку бутылки с водой трясущимися руками, - я так разнервничался, что забыл корейский, - договаривает он на английском, вызывая у всех глубокий вздох. - все норм? – джисон кладет руку чонину на плечо. чонин кивает и изо всех сил улыбается, но внутри чувствует крушение.*****
- клянусь, в следующий раз я просто выкину вас с чанбини-хеном в окно, - раздраженно проговаривает сынмин, когда хёнджин наконец-таки догоняет их на эскалаторе. - ну мы же не виноваты в том, что заснули~ - хёнджин щиплет его за щеку, вызывая новую волну негодования. - тебе вообще знакомо понятие «личное пространство»? я выиграл свою кровать в честном споре, хватит уже ее занимать. - ну так лег бы с нами, мы с чанбином не против. - зато я против, - сынмин пихает его в плечо, отчего хёнджин театрально охает. чонин безразлично разглядывает свои потертые кроссовки и мысленно проклинает водителя, который не смог с утра заехать за ними, из-за чего теперь они вынуждены тащиться в школу на метро. половина седьмого утра. - ты опять всю ночь тусил с чани-хеном? – хёнджин демонстративно поворачивается лицом к чонину. - не мог заснуть. - сон очень важен, бэби. - спасибо, он в курсе, - сынмин взволнованно вглядывается чонину в лицо, - как насчет снотворного? - ты ему еще иглоукалывание посоветуй. - заткнись. парни переругиваются вплоть до самой остановки сынмина. чонин вяло машет ему рукой на прощанье и даже это простое действие ужасно выматывает. они с хёнджином умудряются сесть на два свободных места в конце вагона. старший тут же роняет голову ему на плечо, вытягивая свои длинные ноги в проход. чонин всегда надеется, что на него кто-нибудь хорошенько наступит. он листает ленту новостей и натыкается на ту самую статью с чаном. комментарии, оставленные под ней, заставляют сердце сжаться от боли. хоть бы чан не видел всей этой грязи. хёнджин неожиданно вырывает телефон из его рук. не будь чонин сейчас таким слабым, обязательно заехал бы ему в нос. - тебе так нравится причинять себе вред? – хёнджин смотрит на него осуждающе, - они нихера про него не знают, ясно? и про нас нихера не знают. пусть лают сколько влезет, нас это не касается. чонин кивает, хотя на душе все еще тошно. - пообещай, что больше не будешь читать этот бред. - не буду, хен. - молодец, йени, - хёнджин отдает ему телефон и возвращает голову на прежнее место. оставшуюся дорогу они едут молча.*****
чонин возвращается в общежитие обессиленным. он аккуратно ставит свою обувь в шкафчик и смотрит на себя в зеркало – за последние дни его кожа побледнела и стала какой-то серой, синяки под глазами спокойно проглядываются даже за слоем корректора. хёнджин теснит его, усердно протирая лицо увлажняющими салфетками, проходящий мимо сынмин язвительно желает тому натереть себе прыщей. чонин устало идет в комнату, по пути сталкиваясь с уджином. - ну что, удалось уснуть? – интересуется хен, но, присмотревшись к чонину, вздыхает, - завтра у нас проверка хореографии, постарайся лечь сегодня пораньше. - хорошо, хен. входная дверь вновь открывается и в коридоре появляется чан. - всем привет! - он широко улыбается и трясет перед ними пакетом из круглосуточного магазина, - сегодня на ужин кое-что вкусненькое. - с чего бы это? – минхо смотрит на него с подозрением. - решил побаловать своих любимых деток, - чан скидывает кроссовки и несется в сторону кухни, хёнджин с чанбином радостно следуют за ним. чонин стягивает с себя школьную форму и небрежно бросает ее на пол – уберет позже. школьная сумка летит к столу, учебники и мятые листы вываливаются наружу. ладно, их он поднимет сейчас. - нини, не слишком устал? – спрашивает чан, стоя на цыпочках у самого порога их комнаты, будто боясь пересечь чужую территорию, - поможешь мне? - сейчас приду. чонин натягивает домашнюю толстовку поверх футболки и ставит почти сдохший телефон на зарядку. кроме чана на кухне никого нет – остальные тупят либо перед телеком, либо за компом. чан отдает распоряжения уже более уставшим голосом – наверняка весь день провел в студии. вообще, весь его вид какой-то неважный. осунувшееся лицо и темно-фиолетовые синяки под глазами свидетельствуют, как минимум, о хроническом недосыпе. чонин улыбается – корейские слова чана окрашиваются австралийским акцентом, а иногда и вовсе переходят в смесь английско-корейского языка. они старательно маринуют стейк и фаршируют огромную курицу. чонин настолько входит в раж, что даже нарезает луковые колечки в виде сердечек. чан благоговейно украшает ими курицу и ставит ее в духовку. - позову тебя как будет готово, - он ласково приобнимает чонина за плечи и тот почему-то смущается. совершенно вымотанный он плетется в комнату, но сил подняться к себе совсем нет, поэтому он валится на кровать уджина, вытягивая руки над головой – как же он устал. минхо расспрашивает маму по телефону о своей кошке, в гостиной что-то с грохотом падает и громкий хохот хёнджина перекрывает остальные звуки. все делают вид, будто ничего не произошло. уджин долго говорит о чем-то чану, который роется в настройках своего телефона – колонки в их репетиционной решают прекратить работать именно сейчас. чонин сидит в одиночестве, наблюдая за напряженной спиной лидера. тот неприятный инцидент произошел несколько дней назад, а они так и не закончили хореографию к янг вингс. уджин выглядит взволнованным, что совсем на него не похоже. он говорит что-то про менеджера и выходит из зала. чонин решает, что время пришло. - хен, могу я чем-нибудь помочь? – осторожно спрашивает он, приблизившись к чану. - нет, - тот даже не смотрит на него. чонину хочется толкнуть его. или ударить. он чувствует себя подавленно с самого исключения минхо, но никакое чувство не сравниться с той ужасной пустотой, которая разрастается внутри от холодности чана. - чан-хен, ты злишься на меня? – голос предательски дрожит. чонин ненавидит себя за это. - чонин, если у тебя так много свободного времени, то, может быть, тебе следует потратить его на что-нибудь полезное, а не на нытье? почему так больно? глупые предательские слезы все же настигают его. чонин сжимает руки так, что ногти больно врезаются в ладони. чан все же поднимает голову, встречаясь с ним взглядом. все это так тяжело. чонин плотно сжимает губы, чтобы никто из присутствующих ребят не обратил на него внимания, и выбегает в коридор. чан молча смотрит ему вслед. - что опять случилось? – феликс хватает его за руку, но чонин вырывается и тут же налетает на возвращающегося уджина. он прячет лицо в ладонях и, господи, как же сейчас хочется умереть. - чан-хен ненавидит меня, - говорит он тихо, захлебываясь долго сдерживаемыми слезами. - что? – изумленное лицо уджина нависает над ним в полумраке. - хен? – чонин крутит головой, сбрасывая с себя остатки сна, - я, наверное, уснул. уджин выглядит очень встревоженным. - у тебя все хорошо? – старший дотрагивается горячими губами до его лба, - температуры нет, вроде. - все нормально, правда. - давай я принесу твою порцию сюда? - нет-нет, я хочу с вами! – чонин подскакивает с кровати, но ноги дрожат как не свои. – мы так редко собираемся. - ты уверен? – уджин все еще внимательно осматривает его лицо. чонин коротко кивает. - ладно. только обещай, что после ужина выпьешь снотворное.*****
шум дождя за окном оглушает. чонин распахивает глаза, ощущая себя абсолютно разбитым. скомканное одеяло теряется в ногах, он натягивает его до самых ушей, но от духоты начинает задыхаться. от принятого снотворного сознание пребывает в пограничном состоянии – чонин то выпадает из реальности, то вновь возвращается к монотонному стуку капель над головой. он мечется, скручивая своим взмокшим телом простынь под собой. в конце концов, он резко поднимается, чудом не впечатываясь макушкой в потолок. сердце в груди бьется как бешеное, рваное сиплое дыхание рискует перебудить всех соседей по комнате. чонин убирает прилипшие ко лбу волосы и смотрит на время: половина третьего. феликс переворачивается со спины на бок, непривычно тихий минхо обнимает одеяло словно невидимого человека. чонин безжизненно опускает руки на колени, дыхание успокаивается. по потолку бегают тени от проезжающих машин, влажные звуки дождя глухо шумят в голове. чан-хен ненавидит меня. воспаленные глаза нестерпимо болят, привыкая к темноте. на светлой футболке ярко выделяются маленькие капельки, и чонин ошеломленно замечает, что по щекам бегут слезы. он на мгновенье замирает. - почему? – непонимающе спрашивает он самого себя, но внутри ничего не откликается. он касается лица дрожащими пальцами. он не плакал с того самого раза, так с чего вдруг делает это сейчас? чонин еле успевает закрыть рот руками, потому как внезапные рыдания сотрясают его бесконечно уставшее тело. снизу уджин шуршит одеялом. чонин задерживает дыхание, когда торопливо выбегает в ванну, забыв надеть что-нибудь поверх футболки. он прижимается спиной к двери, медленно сползая вниз как в каком-нибудь драматичном фильме. рыдания вновь накрывают его, слезы двумя горячими потоками стекают по скулам и подбородку, нижняя губа подрагивает от всхлипов и чонин прикусывает ее зубами. мысли в голове превращаются в один сплошной шум, как тот, который издает телевизор без антенны. очередной приступ заставляет сложиться пополам. чонин вспоминает фотографию чана с трансляции, на которой тот улыбается-улыбается, но его глаза блестят от невыплаканных слез. чонин все плачет и плачет. он ненавидит, когда хены видят его таким – разбитым, напуганным, раздавленным. он всегда улыбается, скрывая столь ненавистную слабость. ему хочется кричать и звать на помощь, но он душит в себе эти мысли. это все стресс, успокаивает он себя, просто осень на дворе и проклятый дождь не дают спать, просто экзамены и контрольные приближаются с каждым днем, просто подготовка к их первому туру выматывает сильнее обычного. просто чан-хен давно перестал улыбаться по-настоящему. чонин не знает, через какое время слезы в его измученных глазах наконец заканчиваются. вода из крана ледяная, он окунает в нее почти всю голову и достает из шкафчика бумажное полотенце, осторожно промакивая им лицо. руки все еще трясутся. он вскидывает голову к зеркалу и замирает, когда видит свое отражение. высохшее худое лицо выглядит старше обычного, под опухшими покрасневшими глазами расцветают черные синяки, темнее, чем когда-либо. под дверью комнаты чана слабо горит свет и чонин почти на автомате идет туда. чанбина снова нет на своем месте, но узнавать причину уже нет никаких сил. чан молча наблюдает за тем, как чонин идет к нему, и, наверное, со стороны он выглядит по-настоящему ужасно, потому что старший просто двигается в сторону, освобождая для него место рядом с собой. чонин практически падает на спину, складывает руки на груди и устремляет потухший взгляд в потолок. чан отставляет с колен ноутбук, на экране которого две разноцветные звуковые дорожки причудливо переплетаются. его грудь прижимается к плечу чонина, когда он нежно расчесывает пальцами ему волосы. - почему ты плакал? – тихо спрашивает чан спустя несколько минут тишины. - я не знаю, - отвечает чонин честно. – я ничего не чувствую. пустота. - уджин сказал, что тебе снился кошмар. чонин качает головой и встречается взглядом с лидером. - я уснул, а когда проснулся – заплакал. чан молчит, продолжая осторожно перебирать спутанные пряди пальцами. - когда последнего иностранного трейни исключили, я остался здесь один. и вроде ничего не изменилось, ведь я все так же занимался танцами, учился писать тексты к песням, правил вокал. я каждый день общался с миллионом знакомых, а здесь лишь спал, но по ночам всегда просыпался в слезах. чан грустно улыбается и за его словами стоит глухая пустота. чонин переворачивается на бок, упираясь лбом ему в грудь, и тот прижимает его к себе. - я боюсь одиночества, - тихо говорит чонин, и чан молчит бесконечно долго, гладя его по спине. - одиночество не страшное, йени. страшно то, как быстро к нему привыкаешь. оно ранит, но ты не замечаешь этого. а невидимые раны почти не лечатся. чонин слышит слезы в его голосе. - но я старался изо всех сил. - ты действительно сильный, хен. ты через столько прошел. ты потрясающий. - ты так думаешь? – чан смотрит на него сверху, белые кудряшки лезут ему в глаза. чонин кивает настолько, насколько ему позволяет его скованное положение. в дверь тихонько стучат и в небольшой проем просовывается голова феликса, глаза которого все еще не до конца раскрыты из-за яркого света. - чан, могу я взять твои бируши? – спрашивает он по-английски, - иначе мне придется придушить минхо-хена. - конечно, дружище, - отвечает чан так же по-английски, и его голос кажется таким истощенным, даже больше, чем когда он говорит по-корейски. он слезает с кровати и роется в прикроватной тумбочке. - а ты чего не спишь? – хрипит феликс, все еще пытаясь разлепить глаза. - не могу уснуть, - чонин не думает, что тот вспомнит хоть часть их диалога утром. - это из-за минхо-хена. надо купить ему намордник и надевать ночью, чтобы не трындел. - это лишнее, - чан тихо смеется и протягивает ему бируши, - спокойной ночи, ликси. - вам тоже. чан выходит следом за феликсом. чонин укладывается на кровати так, чтобы было удобно листать ленту инстаграма. четыре часа утра. он безнадежно вздыхает. чан возвращается спустя пару минут, в его руках чашка кофе и упаковка клубничного молока. - мне нельзя, хен. - сегодня можно. старший забирается обратно под одеяло, подминая чонина под свой теплый бок, и с улыбкой смотрит на него. - зверополис? чонин задумчиво протыкает трубочкой фольгу и делает первый глоток. боже, он мечтал об этом вкусе месяц. он разглядывает лидера, пока тот быстро перебирает пальцами по клавиатуре. синяки под его глазами как никогда заметны, черно-фиолетовые разводы ярко выделяются на бледном лице. еле видимые веснушки на щеках и под глазами сейчас выглядят совсем бесцветными, безбожно выбеленные волосы пушатся в разные стороны мелкими кудряшками. чан переводит на него взгляд и можно увидеть, что его ресницы каштанового цвета. - ты его смотрел? - еще нет. - что ж, - чонин кладет голову на его плечо, - тогда давай зверополис.*****
после бессонной ночи практика особенно изнурительна. чонин сидит на корточках, стараясь восстановить сбитое дыхание. воздух в зале становится влажным и душным, волосы под бейсболкой прилипают к затылку. их хореограф выглядит разочарованным. - ребята-школьники, я понимаю, что у вас сейчас экзамены, но вы сильно отстаете от остальных. сконцентрируйтесь на синхронности, хорошо? – он строго смотрит на них, – и чан, выглядишь хреново. сходи после занятий к врачу. чан кивает, но все точно знают, что никуда он не пойдет. - отдохните пятнадцать минут и прогоним все с начала, - уже мягче говорит учитель и выходит в коридор. феликс прислоняется к стене, натягивая футболку так, чтобы она не прилипала к вспотевшему телу. минхо и сынмин устало валятся на диван, соревнуясь, кто больше отопьет воды за один раз. - что-то я заебался, - стонет чанбин, рукавом толстовки вытирая пот со лба. джисон откуда-то достает пачку рамена и заливает его кипятком. к духоте добавляется еще и кислый запах специй. - фу, что за ужас, - хёнджин прячет слипшиеся от пота волосы под кепку и брезгливо морщит нос, - ты охуел? - а что такого? – джисон игнорирует общее негодование, - я есть хочу. никому же не мешаю. - вообще-то, мешаешь! запах ужасный. - я ничего не чувствую, - джисон издевательски принюхивается. - шутишь? – хёнджин начинает закипать, - воняет аж до первого этажа! - так из твоего рта и воняет. хёнджин почти лезет в драку, но строгий взгляд чана заставляет обоих прекратить перепалку. чонин роется в своей школьной сумке в поисках воды, ноги и руки дрожат от перенапряжения. его голова вновь заполняется шумом. он отпивает ровно половину бутылки, но лучше не становится. на плечо ложится тяжелая рука. чонин поднимает взгляд и встречается глазами с чаном, футболка которого мокрая от пота, а выпрямленные утром волосы от влажности давно превратились в кудрявое нечто. - все хорошо, йени? – он смотрит с беспокойством, дыхание сбивается через слово. - все отлично. а ты как, хен? выглядишь неважно, - чонин сам начинает волноваться. он тянется ладонью ко лбу лидера, но тот перехватывает его руку. - у меня тоже все отлично, - чан слабо улыбается, но его изнуренные глаза продолжают блестеть. хёнджин все-таки швыряет в джисона пустую бутылку из-под воды, и тот в ответ метит в него кроссовком. отдохнувшие минхо и сынмин громко подначивают их со своего места, чанбин настоятельно не рекомендует начинать драку. чан продолжает смотреть долгим заботливым взглядом. - давай сегодня ляжем спать сразу, как придем домой? без ноутбука и телефона. - давай, - чонин солнечно улыбается. чан медленно поднимается на ноги, но его лицо бледнеет, а ноги на мгновенье подгибаются под собственным весом. он слегка покачивается на месте, приходя в себя. - чан, ты уверен, что можешь продолжать? - уджин заботливо придерживает его за плечи и выглядит крайне обеспокоенным, - твои ноги выглядят слабыми. - я резко встал и у меня закружилась голова, - в голосе лидера появляется раздражение, - хватит разводить панику. чонин встревоженно наблюдает за ними словно маленький ребенок за родителями. хореограф возвращается в репетиционную, закрывая за спиной дверь. музыка заполняет комнату. чонин пытается подстроиться под общий ритм, но его тело болит так сильно, как никогда прежде. он получает несколько замечаний в самом начале. хёнджин смотрит на него с сочувствием, но чонин привычно улыбается, надеясь хоть таким образом его успокоить. их заглавный трек имеет по-настоящему интенсивную хореографию, с мощными движениями ног и рук. чонин чувствует, как медленно размывается его зрение, сил на простые движения совсем не остается. он как раз меняется местами с минхо, когда неожиданно задевает его плечом и весь их ряд теряет синхронность. - чонин! – хореограф раздраженно выключает музыку и строго смотрит на него, - ты как сонная муха. соберись! - извини, хен, - чонин не может поднять головы, от стыда горят даже уши. учитель вздыхает, все возвращаются на свои первоначальные места. чонин смотрит на свое отражение в зеркале – такой растрепанный, уставший, совсем не похожий на айдола. он стоит позади всех, чан встает прямо перед ним. их отражения вновь смотрят друг другу в глаза. чан успокаивающе улыбается, но его взгляд какой-то странный, плавающий. чонин хочет спросить, все ли хорошо, но его перебивает музыка. в этот раз все проходит не так уж и плохо. голова начинает кружиться после второго припева. чонин слабо контролирует руки, ноги совсем не хотят подниматься от пола. чанбин обходит его со спины и только чудо спасает их от очередного столкновения. чонин еле дышит, когда музыка наконец выключается. - еще раз и можете отдыхать, - хореограф хлопает в ладоши и перематывает трек в начало. чонин наклоняется вперед, упираясь ладонями в колени. пот струится по лбу и шее, дыхание никак не восстанавливается. периферическим зрением он замечает странное движение спереди и поднимает голову. чан стоит в той же позе, что и он, но его голова низко опущена и плечи дрожат как будто он плачет. чонин опускает глаза на полированный пол и замирает от ужаса, когда видит на нем темно-красные пятна. кровь?! - чан-хен! – почти кричит он, в мгновенье оказываясь рядом с лидером. все тут же оборачиваются на них. чан прижимает ладонь к лицу, и когда младший хватает его за плечо, тут же рушится на пол. чонин падает рядом с ним на колени и убирает мокрые волосы с его лица, кровь, хлещущая из носа густым жарким потоком, размазывается по щеке. - господи, и что нам делать?! – не своим от паники голосом спрашивает хёнджин. уджин отпихивает его в сторону, прижимая ладонь к чанову лбу. - он очень-очень горячий, - выдыхает он, - если мы ничего не сделаем, он просто сгорит! нужно срочно вызвать скорую! - хен, вы мне понадобитесь, - обращается джисон к их ошеломленному хореографу, и они вместе выбегают за помощью. чонин осторожно укладывает голову чана на своих коленях, дрожащими пальцами стирая с щеки кровавый след. - нельзя задирать голову при кровотечении, - сынмин присаживается рядом, - я слышал, так можно захлебнуться. они переворачивают чана набок, и чонин с ужасом наблюдает, как его тело безвольно подчиняется. неосознанно, он наклоняет голову и касается лбом виска чана, белые кудряшки щекотят ему нос. - хоть бы все было хорошо, - шепчет за спиной феликс. - было бы, блять, круто, - отвечает ему чанбин. уджин приближается к ним быстрыми шагами. - нужно отнести его к запасному выходу, чтобы журналисты не накатали очередную статейку, - он мягко отстраняет чонина и поднимает чана на руки так, будто тот ничего не весит. в коридоре уже слышна суета прибывших врачей.*****
после девяти часов вечера стены больницы постепенно пустеют. чонин считает полосочки на бледно-зеленых обоях, но сбивается на триста одиннадцатой. он устало опускает голову на плечо уджина, который успевает задремать в затянувшейся тишине. остальные ребята уехали в общежитие часа два назад. уджин вздрагивает от легкого прикосновения и сонно оглядывается по сторонам – кроме них в коридоре никого нет. - никогда бы не подумал, что в больнице может быть так тихо, - его голос такой спокойный. это место пугает. воздух пахнет чистотой и лекарствами, от сгустившейся тишины шум дождя с улицы слышен в разы громче. - не переживай, с чаном все будет хорошо. пару дней поваляется с капельницей и вновь начнет нас строить, - уджин нервно постукивает пальцем по экрану давно севшего телефона – сам-то места себе не находит. – я говорил ему следить за здоровьем. но ты же знаешь, какой он упертый баран. от усталости старший уже перестает сдерживать раздражение. - это моя вина, - тихо говорит чонин, - я заставлял его смотреть по ночам мультики. - я тебя умоляю, йени, если бы не мультики, он бы без продыху работал над текстами и музыкой. чан убежденный трудоголик. они вновь молчат. чонин равнодушно листает их общий чат в какаотоке, который разрывается от сообщений. больше всего, конечно, написывают хёнджин с джисоном, которые уже успели миллион раз поругаться. чонин больше чем уверен, что сидят они при этом рядом на диване. это ожидание длится гребанную вечность. - хен? – неожиданно зовет чонин. - да? - я боюсь засыпать. уджин отодвигается так, чтобы мягко заглянуть ему в глаза. - хочешь поговорить об этом? - я не знаю, просто… - чонин опускает взгляд на свои колени, - все это так сложно. из-за меня пострадали феликс и минхо-хен, ребята в школе смеются над нами, а еще этот дождь каждую ночь… уджин крепко обнимает его и гладит по спине своей огромной теплой ладонью. от него всегда исходит столько заботы и любви, и он никогда не выглядел иначе. - а еще чан-хен сильно злился на меня. - чан никогда не злился на тебя, йени. он взвалил на себя непосильную ношу, считая, что самый сильный. это не так. я имею в виду, что он далеко не слабак. но даже у самого сильного человека есть предел. восемь лет стажировки оставили на нем свой отпечаток – мне пришлось потратить много времени, чтобы он доверил часть заботы о вас мне. но иногда мне кажется, что этого все равно недостаточно. - я тоже хочу помочь, хен. я не хочу быть вашим бременем. - ты наше главное счастье, йени. ты заставляешь нас объединяться. когда минхо и феликса выгнали, единственный, кто продолжал улыбаться, был ты. даже не смей думать, что ты бремя. хочешь, я разберусь с школьными шутниками? - нет, - чонин смеется, - ты придешь в школу, и все тут же поймут, кто главный красавчик в группе. хёнджин-хен расстроится. - конечно, - заразительный смех старшего вновь разлетается по всему этажу. - хен? - да, йени? - ты ведь всегда будешь рядом? уджин деланно задумывается. - ну, учитывая все варианты... - чонин толкает его плечом, и они смеются уже вместе, - куда я от вас денусь? они снова обнимаются и на душе становится по-настоящему тепло. - как думаешь, долго нам еще ждать? – интересуется чонин. - я не знаю, - уджин жмет плечами, - у врачей вся смена впереди, вряд ли они следят за временем. я, если честно, уже засыпаю. посидишь тут один, пока я схожу за кофе? - да, хен. уджин нежно треплет его по голове.*****
он просыпается от легкого прикосновения к плечу. - ты один? а где твой хен? – пожилой мужчина в белом халате смотрит на него усталыми, но добрыми глазами. - извините, я, кажется, уснул на минутку, - чонин вежливо кланяется, - уджин-хен отошел за кофе. - у чана обезвоживание, поэтому я решил оставить его сегодня на капельнице. ты можешь зайти к нему, но ненадолго. постарайся не волновать его. - хорошо, спасибо. - я приду, как выйдет время. не переживай, полчаса у вас есть. чонин еще некоторое время прислушивается к удаляющимся шагам и все же решается зайти. чан поворачивает голову на звук открывающейся двери. несмотря на ужасную усталость, на его лице расцветает улыбка. - чани-хен! – чонин все-таки не сдерживается от радостного возгласа. - тише ты, дурачок, - чан слабо смеется, но этого хватает для того, чтобы чонин почувствовал себя счастливейшим человеком на свете. он придвигает стул к самой кровати. чан тянет к нему свою свободную от капельницы руку и чонин осторожно сжимает ее, переплетая их пальцы. - как ты, хен? - я просто очень устал, - несмотря на улыбку, глаза у чана уставшие и тусклые, синяки под ними уже не такие устрашающе черные, но все равно заметные. – ребята не сильно беспокоятся? - хёнджин-хен поклялся рыдать всю ночь, пока ты не вернешься, - отвечает чонин, вызывая у чана новую улыбку. – ну, а если серьезно, все были ужасно напуганы. думаю, джисон с чанбином не сомкнут сегодня ночью глаз. они уехали лишь потому, что завтра кому-то нужно объявиться в компании. - прости, что напугал тебя, нини, - тихо произносит чан, и его австралийский акцент отчетливо слышится в усталом голосе, - я всегда хотел быть вашей силой, плечом, на которое можно опереться. мне жаль, что у меня этого не вышло. и даже если сердце чонина вновь разбивается, он не говорит об этом. - уджин рассказывал, что тебе снятся кошмары и ты часто кричишь по ночам. это моя вина. я должен был поддерживать вас, ведь вам было так тяжело. но я только и делал, что срывался и злился. мне было так страшно. но, на самом деле, я думал лишь о себе. мне так жаль. я совсем не заметил, как ты во всем обвинил себя. чонин обнимает его так крепко, как может позволить их положение. чан доверчиво прижимается лбом к его шее, и его плечи подрагивают от накативших слез. он давно не плакал так сильно. чонин чувствует влажные дорожки, сбегающие по шее вниз, и неожиданно понимает, что тоже плачет. - это неправда, хен, - чонин мягко гладит его по волосам, - пожалуйста, не жалей о том времени, ведь оно сделало нас сильнее. не вини себя ни в чем. и это так напоминает их ночной разговор, только вот теперь они поменялись местами. чан отстраняется, рукавом больничной рубашки стирая слезы с щек, которые никак не останавливаются. чонин замечает, как красиво они цепляются за длинные ресницы. - ты прекрасный лидер. ты самый заботливый человек из всех, кого знаю. чан прячет лицо в ладонях, плечи все еще подрагивают. чонин гладит его по плечу, шепча еще какие-то успокаивающие слова. когда старший успокаивается, он наклоняется к нему и ласково целует в щеку. чан смотрит на него тем самым нечитаемым взглядом, и его опухшие глаза, такие красивые, но всегда такие грустные, начинают светиться, когда чонин говорит: - я люблю тебя, хен. очень-очень. - я тоже люблю тебя, йени. ты моя душа. чан сжимает его руку в своей, целуя пальцы. - если ты не прекратишь плакать, строгий дядя-врач выгонит меня. - больше не буду. впервые за долгое время они облегченно улыбаются друг другу.*****
чонин возвращается в общежитие за полночь. его мама, узнав о происшествии с чаном, решила лично проверить здоровье сына. когда родительская машина исчезает за углом, чонин ощущает привычную тоску, но он давно научился с ней жить. прихожая и гостиная уже утонули в темноте, но под комнатой чана все еще виднеется полоска света. чонин распахивает дверь. чан сидит на кровати, поджав под себя ноги, на голове наушники, пальцы быстро бегают по клавиатуре. - мистер бан чан! – чонин изображает самое строгое лицо из всех возможных, - разве не вы три дня назад загремели в больницу с обезвоживанием и кровотечением из носа? - мне все еще нужно работать, - чан смеется, отставляя ноутбук с наушниками на стол, и разводит руки в стороны. чонин не задумываясь падает в его объятия. - как погуляли? – чан заваливается на спину, увлекая его за собой. - говорит, что я сильно похудел. - она права, нини. нужно начать тебя откармливать. - нет уж. от чана как всегда пахнет цитрусовым мылом и кофе. чонин прикрывает глаза, прислушиваясь к его дыханию. - где остальные? - нам дали три выходных дня, и почти все разъехались по домам. остались только мы, да феликс с джисоном. но этим лишь повод дай, уже дрыхнут. - серьезно? – чонин аж подскакивает от такой новости, - а за что выходные? ты попросил? - наш хореограф. он очень переживает из-за того, что случилось, - чан смущенно улыбается. - и правильно. в следующий раз, когда он будет сильно ругаться, я специально в обморок упаду, - злорадно говорит чонин. они смеются. чонин двигает голову так, что их лица оказываются напротив друг друга. чан внимательно смотрит на него, с таким обожанием, что можно задохнуться от счастья. на лице все еще сияет улыбка. та самая, настоящая. зарождающийся снаружи дождь напоминает о начале их общей бессонницы. - тебя так долго не было, хен. - всего три дня. - а как будто вечность. что-то навсегда изменилось между ними, но чонина это уже не пугает. он касается своими губами губ чана, замечая, как тот задерживает дыхание. это даже не цельное касание, скорее неумелая попытка, но внутри все замирает. чонин ведет пальцами по его шее и скулам, зарывается в волосы. и заглядывает в глаза. - не вини себя больше ни в чем, - тихо просит он и целует в подбородок, а потом в шею. чан выдыхает и приподнимается так, чтобы нежно обхватить лицо чонина горячими ладонями. - что мне делать, йени? я люблю тебя сильнее, чем должен любить хен или лидер, - почти жалуется он. - любить дальше, - беспечно отвечает чонин и хитро щурится. чан смотрит беспомощно, но в следующее мгновенье уже сам тянется за поцелуем. он довольно улыбается, когда чонин отвечает смело и с тем самым жаром, от которого сносит крышу. они целуются так долго, кажется, целую бесконечность. за окном вовсю шумит ливень. в эту ночь чонин впервые под него заснет.