С Кристианом на плече

Юля удобно устраивается в кресле с томиком любимого Акунина и бокалом хорошего красного вина. Делает глоток, ощущая легкую кислинку, открывает книгу на триста семнадцатой странице (она никогда не кладет закладку, запоминая, где остановилась) и начинает читать. Но только она вчитывается, как слышит раздражающий ор: — Блять, Леха, поставь! Куда ты меня несешь? На первом этаже Юлиного дома находится бар, так что пьяные крики слышать доводится часто. И они ее страшно, страшно бесят. Она рассерженно (такую атмосферу сбили!) захлопывает окно, услышав напоследок: — Да заткнись уже! Но какое-то время смотрит на залитую фонарным и оконным светом улицу, потому что любопытно же, что там происходит. А там здоровенный бугай, очевидно, Леха, несет на руках субтильного парня со смешными кудряшками барашка. Через закрытое окно слышно приглушенное: — Что, бить меня тащишь? А ну поставь! Леха закидывает своего субтильного приятеля на плечо и открывает машину с примятым бампером. Укладывает его на заднее сидение, а сам садится на водительское. Юля лишь надеется, что незнакомый ей Леха не пил сегодня. Юля не может знать, что Леха действительно не пил алкоголя, ограничившись зеленым чаем, потому что недавно у него обнаружился гастрит. Не может она и знать, что несколько минут назад его лучший друг Кристи (на самом деле Кристиан — редкое для СНГ имя) признался ему в любви. И что сделал Леха? Сгреб в охапку Кристи и потащил его к машине. Потому что свое, родное. Потому что Леха его тоже любит. — Придурок, — возмущается Кристи, ковыряясь в своей сумке-бананке в поисках мобильника: не забыл ли на столе в баре? К счастью, телефон оказывается на месте вместе с ключами и небольшой суммой денег. А еще со всякой мелочевкой: ручкой, блокнотом для скетчей и влажными салфетками. — Куда мы едем? — Ко мне домой, — отвечает Леха, напряженно сжимая руль и косясь в зеркало заднего вида. — Что, хочешь меня побить без посторонних глаз? Разумно. — Я не буду тебя бить. — А что же ты собираешься со мной сделать? — Увидишь. — Ты так мне и не сказал ничего в ответ на слова о моих чувствах, — напоминает Кристи. Леха неопределенно поводит плечами. — Блять, ну давай, скажи, что ненавидишь меня! Что презираешь, что ты вообще гомофоб! — Я не гомофоб, — спокойно говорит Леха, выворачивая руль на повороте. — Ты очень пьян? — Я даже стакан пива допить не успел, когда ты меня поволок на улицу. Леха кивает каким-то своим мыслям. Кристи не может знать, что Леха решил сейчас, что после стакана пива (даже меньше) он, по сути, трезв, как стеклышко, а значит, переспать с ним будет не зазорно. Если Кристи захочет, конечно. Но что-то Лехе подсказывает, что он захочет. Леха включает радио, и Кристи начинает подпевать какой-то попсе. — У тебя отвратительный музыкальный вкус, — говорит Леха. — Да знаю я. — Кристи взмахивает рукой. — Никто не идеален, а я ведь и так о-го-го. — Ты, как всегда, очень скромен. — Леха улыбается. Кристи поет еще несколько строчек, а потом продолжает развивать тему: — А что, не о-го-го? Умен, талантлив, красив. Поспоришь? — Не буду спорить. — То-то же. — Он откидывается на спинку сидения с довольной улыбкой и выстукивает ритм пальцами по колену. Кристи знает себе цену. Кристи знает цену и своей любви: если он — Он — полюбил Леху, значит, тот чего-то стоит. Многого, на самом деле. Леха классный. Надежный, интересный и очень симпатичный. Тем временем, пока Кристи думает о нем, Леха тормозит у своего подъезда и с ухмылкой спрашивает: — Ну что, сам пойдешь или тебя понести? — Бить точно не будешь? — Клянусь. Кристи вздыхает и открывает дверцу. Пока они поднимаются в лифте на пятый этаж, он напевает прилипшую песенку, которую они слушали в машине. За напускным спокойствием скрывается тревога. Что хочет сделать Леха? Может, все-таки побить? Нет, он не стал бы. Наверное. Леха открывает две входные двери и пропускает Кристи в квартиру. Кристи знает, где у него выключатель, так что включает свет и наклоняется, чтобы развязать шнурки на кедах. Леха вытаскивает ноги из кроссовок, не расшнуровывая их. — Давай помоем руки, — говорит он, а Кристи все не может понять, чего он хочет. Леха ведет себя спокойно. Но не долго. Как только они заканчивают вытирать руки одним полотенцем, он будто с цепи срывается. Хватает Кристи за грудки и припирает к стиральной машинке задницей. Нависает над ним, говоря: — Любишь, значит? — Люблю. Это преступление? Вместо ответа Леха крепко целует его в губы. Сначала Кристи тупо пялится на него, замерев. Потом прикрывает глаза и начинает отвечать, пропуская его язык в рот. Леха целуется не очень хорошо (на памяти Кристи у него не было ни парней, ни девушек), но все равно радует его, потому что Кристи так давно мечтал о его губах. — Ну и что это было? — спрашивает Кристи, когда Леха все-таки отлипает от него и смотрит осоловело. — Любовь, — отвечает Леха, заставляя Кристи неслабо удивиться. — Ты… меня любишь? — Да. — А молчал почему? — Боялся. — А я не побоялся, видишь? — Вижу. Ты умен, талантлив, красив и смел. — Леха трется носом о его нос и снова целует, на этот раз поспокойнее. Однако руки его забираются Кристи под ткань джинсов и трусов и сжимают ягодицы. Не то чтобы Кристи был против. Он очень даже за. Он же мечтал об этом, бляха-муха! — Ты не против? — Нет. Леха кивает и целует его в скулу. Смещается к уху, влажно лижет ушную раковину, проникая языком внутрь. Кристи все больше распаляется. Он запускает руки Лехе под футболку и шарит по крепким мышцам. — Я могу позволить себе больше? — спрашивает Леха и, получив кивок, расстегивает джинсы Кристи, спуская их вместе с трусами с Капитаном Америкой. Руки Кристи тянутся к его ширинке, тоже расстегивают и стягивают вместе с трусами, простыми серыми с надписью «Кельвин Кляйн» на резинке (паль, конечно). Он с интересом рассматривает член Лехи. Большой и с виду увесистый, он же такими габаритами похвастаться не может. Кристи берет его в руку, взвешивает в ладони — действительно тяжелый. — Повернешься? — спрашивает Леха. — Не вздумай трахать меня, не растянув! — предупреждает Кристи, но тем не менее поворачивается. — Я планировал начать с чего-то попроще. Слышал о межбедренном сексе? Кристи кивает. Леха тянется поверх его головы и берет с полочки какой-то тюбик и пачку презервативов. Со звонким «чпок!» тюбик открывается, слышится шуршание презиков, и через несколько секунд скользкий член Лехи тычется между его бедрами. Кристи раздвигает ноги, а затем плотно их сжимает, создавая давление. Леха начинает двигаться, целуя его шею под вихрами светло-русых волос. Одновременно он сжимает член Кристи в руке и принимается надрачивать, и шепчет всякую милоту о том, как он его любит. Леха кончает первым: сказывается извечный недотрах. Перед закрытыми веками мельтешат цветные круги. Он доводит Кристи рукой, свободной зарываясь в его пушистые волосы. — Ты такой… такой… — Какой же? — с улыбкой интересуется Кристи и бурно кончает. — Лучший. Кристи с трудом переводит дыхание. Сердце колотится, как бешенное. — Я знаю, — наконец кивает он. — Ты тоже ничего. Своими сильными руками Леха разворачивает его к себе лицом. Смотрит влюбленными глазами и улыбается. — Сейчас принесу салфетки, подожди. Он стаскивает презерватив, выбрасывает в урну, которая стоит здесь же, в ванной, моет руки и поправляет свою одежду. Отходит на минуту и возвращается с пачкой влажных салфеток. Присев на корточки, заботливо вытирает с Кристи сперму, а затем нежно целует выпирающие косточки на его бедрах. — Послушай… — говорит Леха, вставая, выбрасывая салфетку и не глядя ему в глаза. — Ты хочешь… — Он замолкает, но Кристи продолжает за него: — Ты хочешь со мной встречаться? — Да. Боже, да! Кристи улыбается: это ли не счастье, когда твой любимый отвечает тебе взаимностью с перспективой длительных отношений? — Значит, решено. — Пойдем в спальню. — Для продолжения, пожалуй, слишком рано. — А мы посмотрим фильм, а потом пойдем на второй заход. Кристи на этот раз ничуть не возражает, когда Леха закидывает его на плечо, чтобы отнести в спальню. Они в самом деле смотрят фильм, Леха угощает его бутербродами с крепким и сладким чаем, а потом они дрочат друг другу, оба счастливые, что их любовь оказалась взаимна. Этого всего Юля, уже ложащаяся спать во хмелю после трех бокалов вина, знать не может. Она уже и думать забыла о шумных посетителях бара, а они, глядите, счастливы друг с другом.