bath salts

Фемслэш
PG-13
Завершён
20
автор
Размер:
2 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
20 Нравится 0 Отзывы 1 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста

Hey

I’m feeling okay

      Алекс очень доволен собой — естественно — и ты знаешь, что он не даст тебе с этого продыху, но ты всё равно рада, что оживший сгусток подсохшей блестящей нефти в неудобном кресле его не прикончил. Ты выдыхаешь, наверное; проводишь руками по лицу и волосам несколько раз и внимательно смотришь на ладони — на длину пальцев — на их количество; за последние несколько лет это стало такой пустяковой привычкой, что ты этого даже не замечаешь — только когда Мика откладывает свои наушники и нежно прикладывает свои ладони к твоим; это уже тоже как вторая натура. Игве и Элазар тоже растирают лица, потягиваются и неспешно отъезжают от своих микрофонов; Сара до сих пор не может смотреть тебе в глаза — демонстративно отводит взгляд куда-нибудь поверх твоего плеча — или в потолок — или вообще разворачивается к тебе боком — но не сейчас; сейчас она буквально на секунду смотрит на тебя — действительно смотрит, как будто ты нормальный дееспособный человек — как будто ты существуешь — и ты чувствуешь, что хочешь одновременно расплакаться и разулыбаться; не конкретно из-за Сары, конечно — многовато чести, шепчет тебе голос из чужого прошлого — но если даже на её вечно скукоженном лице вдруг можно разглядеть облегчение и — радость? — ты что-то всё-таки сделала правильно. Три недели с ней в одной небольшой комнате, пусть и на расстоянии нескольких метров, были достаточно спорным удовольствием; у тебя до сих пор внутри что-то сжимается, когда ты вспоминаешь её взгляд после определённых реплик «Января» или монологов для скриптованных аудиологов; Микейла постоянно напоминает тебе, что Элазар слишком хорошо знает Морган — другую Морган — и что к ней стоит отнестись с пониманием — но ты каждый раз смотришь ей вслед, растирая о колени зудящие ладони, и хочешь спросить, когда эта любезность начнёт относиться и к тебе. Элазар просто успешно пережила ещё одну бойню; не проснулась однажды в теле идентичного ей незнакомца с эмоциональным и моральным багажом размером с космическую станцию.       Даниэлла возвращается в кабинет с красными опухшими глазами; ты знаешь, что она почти без остановки плачет уже неделю — с того самого момента, как Морган-тифон в симуляции начала собирать засохшие лепесточки их с Абигейл отношений; с того самого момента, как она нашла тело Абигейл в морозилке; и, иногда, ты плачешь вместе с ней — потому что из всей этой бурлящей клоаки воспоминаний и впечатлений того бесконечного дня эта маленькая, личная трагедия — эти несказанные слова и застывшие в космической вечности сожаления — эти несколько драгоценных минут, которые ты потратила на поиски тела Беллами и выслушивание собственной истерики в офисе Коля — задели тебя глубже всего; вы даже почти не приукрашивали ничего из их разговоров и переписок – ты рассказала, как помнила, а Даниэлла только кивала или качала головой, когда ты была не уверена; Микейла была против, конечно — да и ты не была уверена, что это хорошая идея — но Даниэлла настояла; а потом написала самой себе максимально драматичный финал, после просмотра которого Микейле пришлось использовать на ней твоё успокоительное и укладывать спать на диване в комнате отдыха. Но тебе всё равно кажется, что ей стало легче — что она, может, закрыла для себя какой-то гештальт; в её уставших, потемневших глазах, когда она смотрит на тебя, больше нет ядовитого отвращения, которым она щедро поливала тебя с того самого момента, как ты затащила её слабое брыкающееся тело в первый попавшийся шлюз; и, может быть, она даже ненавидит тебя чуточку меньше — за то, что ты спасла её жизнь, конечно; не за то, что ты даже не помнишь её любимых людей, которых принесла в жертву собственному эго. Может быть, позволяешь ты себе подумать, в этот раз видеть тебя на годовщине будет более-менее рад не только Игве; может быть, в этот раз тебя не закидают грязью на кладбище.       Мика не спеша легонько царапает ногтями внутреннюю часть твоего запястья — это тоже одна из устоявшихся рутин; она говорит, что это сентиментальный осколок всех тех моментов, когда ты заваливалась в свой кабинет, заливая мрамор кровью и падая то на пол, то на столы, то на кресла при смерти, потому что на обратном пути у тебя закончились аптечки — включая тот памятный эпизод, когда им с Игве пришлось тебя натурально реанимировать, но они так паниковали, что не могли понять, какой у тебя ритм; ты бы, наверное, так и осталась лежать на собственном рабочем столе, кормя мимиков, если бы в «Октябре» не стояли медицинские протоколы и она не была старым-добрым рудиментарным ИИ с набором строгих директив и без — характера — который ты очень тщательно отыгрывала для «Января»; но это всё враньё, конечно — Мика просто щупает так твой пульс при любой удобной возможности, чтобы предсказать, насколько ты близка к очередной панической атаке; ты знаешь, что у неё уже выработалась для этого целая система и безошибочная интуиция. Тебе это не нравится, конечно — этот бесконечный контроль; эта бесконечная забота — и не потому, что, вы вроде как вместе; по крайней мере, не совсем — это, на самом деле, относительно новое дополнение ко всему этому мягкому домашнему аресту под наблюдением человека, чья скорость реакции между учащением твоего пульса и иголкой шприца-ручки у тебя в ягодице не может не навести на мысли, что вся эта история с параплексией была хитрым враньём, и инженер Ильюшина напихала в себя тифонских нейромодов ещё на «Талосе». Но ты всё равно ей позволяешь — иногда даже ищешь этого контакта; потому что это приятно — и ещё потому, что физические ощущения — единственное, что кое-как доказывает тебе, что ты на самом деле существуешь; с удовлетворительным оправданием этому факту, к сожалению, всё немного сложнее. Иногда, ночью, в вашей квартире, в полной темноте и с мерным гудением нуль-волновых экранов, с её потом у тебя на губах, ты можешь убедить себя, что ты — именно то, чего она хочет; иногда, впиваясь зубами в её плечо, ты будто бы на мгновение помнишь, как этим быть; иногда, засыпая, пока она чистит зубы, ты даже видишь золотистое мерцание снов, которые не принадлежат кому-то ещё.       Алекс со счастливой улыбкой подводит тифона к бронированному стеклу с выключенным экранированием, и вы впервые смотрите друг другу в глаза; у неё твоё лицо — смоляно-чёрное; скользкое, нечеловеческое и чужое; безупречное.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.