Когда весь мир больше ничего не значит.

pov самый лучший автор(нет). Гена долго высматривал Славу, опять. Господи, сколько здесь народу! Даже Букер и Светло были; Никита психанул и решил пригласить всех кого только знал? Сначала оба кидали на друг друга робкие взгляды. Но потом Карелину это надоело; у него сегодня свои планы на Гену. Прямо сейчас. Фарафонов решил сегодня не пить. Завязав разговор с Лехой, он вдруг, кинув очередной взгляд на Славу, заметил что его нет. Нет рядом с Андреем. Стало напряжно. Он уже не слышал, что ему втирает это чмо в бушлате. Он снова глазами рыскал по всей огромной комнате и вдруг заметил, что Машнов поднимается по лестнице на второй этаж. Обратив внимание на то, что КПСС открывает дверь в комнату ключом, Гена усмехнулся. Что блять? Ключом? Комнату? - Я конечно не нарколог, но походу наш Славик малеха перебрал, - обратился он к Лехе, но тут же заикнулся. Дверь блять открылась. От ключа. Что. Медь пронзительно засмеялся наблюдая реакцию Фарафонова. - Интересно, чё он туда поперся, - только и успел ответить он, продолжая свой ахуенный рассказ. - Сейчас вернусь, - кинул Гена даже не глянув на собеседника. Поговорить с Карелиным ему хотелось. И вернется он точно не сейчас. Ноги подводят, колени слишком дрожат. И именно в промежуток времени пока Гена поднимался по ступенькам, он постоянно думал о том, что же еще может прийти Карелину в голову; иногда кажется, что Слава способен абсолютно на все. Настолько ему поебать на какие-то определенные жизненные принципы. Это и притягивало. Постояв перед дверью пару минут, держа руку над ручкой двери, он все таки взял себя в руки. И первый раз в жизни собрался с мыслями и продумал все, что он будет говорить. Хули он так ссыт в самом-то деле!? И все же на счет три он сильно дернул ручку и дверь перед ним распахнулась. Карелин стоял прижавшись спиной к стене напротив двери. И первое, что увидел Гена, это хитрый, острый, прекрасный взгляд этих серых, глубоких, загадочных глаз. Эта улыбка. Она сводила с ума. Заставляла напрягаться, смущаться, возбуждаться. Сразу хочется съязвить: хули вылупился!? Или задуматься, чем же я заслужил этот пронзающий насквозь взгляд? Захлопнув за собой дверь, Фарафонов облакатился на нее и скрестив руки начал пронзительно рассматривать противника. В одной руке он держал очки, во второй бутылку коньяка. Не может он без бухла. Они так простояли несколько секунд. Гена еле сдерживал смущение. Это ебаной желание закрыть покрасневшие щеки тронув переносицу пальцами и опустить взгляд. Но он смотрел на него серьёзно. После смешка, Слава сделал два глотка с бутылки и все таки начал. - Я ждал тебя. Тобой так легко манипулировать, Гена, - он так загадочно улыбается, эти ямочки на щеках, господи, не хочется дышать, но в то же время начинаешь жадно хватать воздух. Гена решил пропустить это мимо ушей, и тут же взял себя в руки. Карелин был еще довольно трезвым, что не могло не радовать. - Мне интересно лишь одно, - Рики попытался сделать максимально серьезный вид, но судя по взгляду Карелина, получалось крайне хуево. Слава выпучил глаза и не отрывая взгляда повернул голову в лево. - Лишь одно?, - медленно произнес он усмехнувшись, - хватит. Хватит недоговаривать, Гена, - с какой же нужной интонацией и аккуратностью он призносил это имя. После этого Слава нагнулся, поставил бутылку на пол и начал подходить к Рики доставая что то из кармана джинс. Тут уже Фарафонов понял, что внутри все снова вывернулось наизнанку. Он тяжело держался на ногах и ощущал себя так, будто блять его сейчас изнасилуют. Эти изумрудные зрачки. Как у маньяка. Стремно, пиздец. Сглотнув, он все еще продолжал наблюдать за тем, как эти глаза приближаются. Вновь. И вот ему приходится уже смотреть снизу, Карелин подошёл довольно близко. Гена не сразу понял, что он хочет сделать рукой, которую вытянул из кармана и опустил куда то вниз. Но услышав щелчек он поджал губы и убрал руки с груди. - Рики Эф, - Слава сделал небольшую паузу, - я, Соня Мармеладова, вызываю тебя на версус под биты. В твоём родном баре 1703. Посмотрим, правда ли ты чертовски хорош, а то вдруг наговаривают, - жутко медленно и довольно громко произнёс он паралельно закрывая дверь ключом. Фарафонов пустил смешок. Карина была права. Он реально бросает финалисту Фрэшблада вызов. Гена слегка улыбается и опускает глаза. Стоп, он заперт? Нахуя Карелин только что закрыл дверь!? С трудом осилив себя и снова подняв глаза на Славу он улыбнулся шире. - Ты серьёзно думаешь, что сможешь перечитать меня? Слава вдруг улыбнулся и засунув руку обратно в карман резко схватил Фарафонова за шею. Ух ты ж еб твою мать. Гене резко стало невыносимо жарко, щеки покрылись пламенем, и кажется, поднялось давление. Рука по инерции крепко взялась за славино запястье. «О боже, что же ты творишь...» - еще чу-чуть и Фарафонов точно выговорил бы это вслух. Карелин все еще широко улыбаясь смотрел на него. Чувствовал, что Рики жутко напряжен; его зрачки с каждым разом увеличиваются, грудь тяжело поднимается, а сам он начинает дрожать. - Уж не сомневайся, - Слава начинает медленно сокращать расстояние и когда между ними остаются миллиметры, останавливается. В прошлый раз все прошло не очень хорошо; скорее ужасно. Фарафонов тепло улыбнулся; даже в такой ситуации, когда он в прямом смысле чуть ли не душит его, Карелин боится повторить ту самую ошибку, того самого вечера. И решив не медлить, Гена сам потянулся к нему, и их губы снова соприкоснулись. Время не для неловкостей. Вообще было уже похуй на все. Слишком много чувств внутри. Когда Карелин захватил зубами нижнюю губу Рики, тот тяжело вздохнул и слегка прижмурившись и положив руку на плечо Славы, сжал в руке ткань тонкой футболки. Внутри Гены уже давно все кипело. Нужна доза по-больше. Карелин как наркотик. Мозги отключились, все что сейчас ему хотелось, это как можно сильнее прижать Славу к себе и выплеснуть все, что накапливалось у него все это время: похоть, гнев - комбо грех. Слава отпрянул, и следующее прикосновение было глубоким. Горячий язык Гены сначала вел себя скромно, но вскоре почувствовав алкогольный вкус стал смелее и настойчивее. Руки уже не знали куда деваться, хотелось что бы между ними не было ни малейшего расстояния, что бы Слава проникнул в его личное пространство, а Гена растворился в нем. Настал момент, который затуманил разум Гены полностью и он уже был не силах что либо соображать. Карелин отпрянул от покрасневших губ и начал оставлять нежную, мокрую дорожку поцелуев на щеке, потом скулам, и остановившись на шее принялся ставить метку. Фарафонов закатывая глаза пытался не закричать от передоза возбуждения. Эти тяжелые выдохи придавали Карелину смелости и в определенный момент Гене стало больно. Очень больно. Эта боль начала будто отрезвлять. Он открыл глаза и взявшись за волосы Славы начал слегка тянуть его в сторону, пытаясь снова поцеловать. Но как не удивительно, Карелин не собирался уступать. В глазах начинало темнеть. - Слав, больно... - тихо простонал Гена. Затомив дыхание, Фарафонов еле сдерживал громкие стоны продолжал томно вдыхать. Карелин начал заканчивать и облизнув поврежденную кожу, все таки убрал губы от эрогенной зоны. Тут уже Гена с облегчением выдохнул. - Блять, Гена, - прошептал на ухо Слава заплетаясь, - ты мне пиздец как нравишься. Фарафонов улыбнулся, приятно поглаживая его горячую спину. Слегка закусив мочку, Слава услышал громкий глубокий выдох, который эхом пронёсся в его сознании. Самое время. - Закончим начатое? Гена даже не успел принять эти слова, как вдруг свет выключился и Слава толкнул Рики куда то влево. После чего, задняя часть коленей тронулась мягкой поверхности, и Фарафонов от второго толчка длинных рук рухнул на диван. Стоп, всмысле? Гена резко открыл глаза и увидел лишь темноту. Тут ему стало по настоящему страшно. Страшно не выдержать. Страшно поверить в это все. Он уже даже не заметил, как с него слетело худи. Он опомнился лишь тогда, когда горячее тело оказалось сверху и все такие же горячие губы вновь настойчиво коснулись его шеи. Безудержные приятные ощущения. Безудержные эмоции. Их будто, невозможно было сдерживать. Но Гена же терпеливый человек, он же не может дать Карелину выиграть снова. Как же он любил Славу. Дотронуться до его мягкой, теплой кожи - что то невероятное, восхищающее... Его нежные поцелуи сводят с ума, эти прикосновения заставляют тебя извиваться на мягком, широком диване. Руки хватаются за спинку, за ткань, за стол рядом, просто все сжимая в кулаке. Гена продолжал сложно дышать и опрокидовать голову назад, подставляя шею для поцелуев. Легкий оранджевый свет фонаря пробивался сквозь томные, коричневые шторы. Гена не любил этот цвет. Скорее - ненавидел. Но сейчас ему абсолютно плевать что происходит вокруг, ему лишь не плевать на то, как бы сдержать себя и не закричать на всю комнату. Идут мурашки по коже. Сердце заставляет голову кружится, а сдержанность вот-вот соскочит с тонкой иглы парадокса. Но он же должен терпеть! Губы уже вкрай сухие. Гену мучает жажда - как же похуй. Слава начинает убирать футболку с его ключиц холодными, тонкими пальцами, что бы расцеловать их, приспособить, прочувствовать. Прочувствовать весь тот жар, который сейчас внутри у бедного Фарафонова. Гена начинает запускать свои руки под его футболку и Карелин ощущает, как легкая боль пронзает его лопатки. Но это лишь, опять же, придает ему уверенности. Поднявшись еще немного, он начинает страстно и жадно кусать сухие губы. Гена несколько секунд томно дышит, но потом хватаясь за волосы Славы, начинает углублять поцелуй и пытаться как можно лучше прочувствовать этот сладкий, едкий язык. Карелин отрывается первым. Эти зелено-карие генины глаза-хамелеоны даже при тусклом свете видно. Видно, как расширились зрачки, видно, что ему очень нравится. - Готов? Конечно, Слава спросил не для того, что бы дать тому выбор. Через чур глупый вопрос. Гене казалось, что если Слава хоть дотронется до него, то он уже кончит; если учитывать то, что Гена пытается не показывать что он полностью на данный момент принадлежит Славе. Ну и зачем? Почему бы просто не расслабиться? Да потому что! Уже проходили этот момент. Не дождавшись ответа, Карелин поцеловав Гену чуть выше скулы, начал длинными пальцами расстегивать пуговицу, а потом и молнию на джинсах. Фарафонова вдруг будто молнией ударило. Стало резко холодно, все тело начало колоть. Когда Слава снова глянул ему в глаза, то по его зрачкам сразу же прочитал страх. Ему очень страшно. - Не бойся, я не кусаюсь. Гена попытался выдавить из себя угрюмую улыбку, и медленно выдохнув, запрокинул голову назад и расслабился. Карелин понял: теперь все в его руках. Причем, и в прямом и в переносном смысле. Только он дотрагивается до Гены через джинсовую ткань, как Фарафонов вздрагивает. И там уже конечно, все готово. Внутрь вдруг ударил дикий жар - никто так нежно и аккуратно с ним себя не вёл. Его изнасиловали когда то - и это единственное, что до сих пор снится ему в кошмарах. Слава ядовито улыбнулся. Будто маленький ребенок, который знает что вот-вот получит то, чего так долго просил. Аккуратно приспуская сначала джинсы, гремя ремнем, потом боксеры он медленно и мучительно таки, обхватывает уже готовый, твердый член в руке. Тот начинает торопливо и глубоко дышать, будто ему не хватает воздуха; откройте кто нибудь окно! Он закатывает глаза от наслаждения но в то же время все еще пытается не издать ни звука. Голову охватила лютая тьма, глаза все сильнее расслаблялись, а руки уже давно ухватились за худые, широкие плечи как за последнюю соломинку. Целуя вены на шее, Слава начинает потихоньку двигать ладонью. Он понял, что Гена из-за всех сил пытается выиграть. Доказать, что все не так просто. Его громкие выдохи еле - еле сдерживают стоны. Тело продолжало извиваться, а кости на лопатках вот-вот хрустнут. Целуя своего любимого Гену в губы, он начинает ускоряться, чувствуя, как жестко Рики не хватает воздуха. И отпрянув, он медленно начал опускаться вниз, убирая руку с дивана. Самое время. Сделав еще немного оборотов кистью, Слава полностью заглатывает. Тут уже, Гена понимает, что сдаётся. Стоит сейчас Карелину сделать хоть маленькое движение в области органа, как он срывается. Когда Слава отпрянул от члена, сладко причмокнув в конце, Гена издает отчетливый стон. Громкий и пронзительный. Карелин улыбается. Он победил. И сейчас, ему хочется уже как можно побыстрее удовлетворить его. Он начинает страстно водить языком по головке, а потом снова берет его в рот, паралельно наслаждаясь тихими, томными стонами. У Гены темнеет в глазах. С каждой секундой сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Сложно дышать. Легко задохнуться. Когда Слава сделал еще пару оборотов. Фарафонов почувствовал, что сейчас кончит. Вот блять прямо сейчас, через несколько секунд, стоит только Славе еще хоть раз двинуть рукой. Он жмурится и задерживает дыхание. - Слава... Я... Больше не могу... - ужасно трудно говорить. Карелин тут же ухватыват его мысль, двигаясь быстрее. Из губ Фарафонова вылетает уже пронзительный крик и через секунду он все таки кончает. Расслабляются руки, облегчается тело и Гена просто морально падает в вираж. Слава улыбается, робко улыбается. Одев Гену он встает и идет в ванную к раковине. Вода включается, Гена начинает соображать и хватаясь за голову садится на диван. Виски пульсируют и жутко сильно бьется сердце. Кружится голова. Слава выходит с ванной и подойдя к входной двери нагинается. Сделав голоток с прохладной бутылки, он подходит к Гене и ставит ее на стол. Присаживаясь рядом с Фарафоновым он сильно прижимает его к себе. Гена очень горячий. Отпрянув, Рики посмотрел в спокойные, изумрудные глаза и сделал губки бантиком. Карелин вторично улыбнулся, поцеловав его в лоб. - Ты прекрасен, когда смущаешься.