Дай мне вырваться из замкнутого круга

      – Слушай… я знаю, это странно, но я, как бы… умираю каждый день. Постоянно. Умираю и снова оказываюсь в том месте, откуда начал. Украина сидел на маленьком заборчике в парке, пока какой-то едва знакомый ему бомж в ошметках старого пальто сидел рядом на тряпке, служившей ему одеялом, и из горла хлестал виски, который украинец принес и зачем-то отдал ему. – Что в этом странного? – на выдохе произносит бомж, вытирая губы тыльной стороной ладони. Он под два метра ростом, довольно неплохо сложен, так что удивительно, что он просто не может найти работу и стать как все. – Я делаю то же самое каждое утро – восстаю из мертвых, и каждый раз удивляюсь, что еще жив. Знаешь, порой я думаю, что меня тупо невозможно убить. Я этакий метафизический пограничный персонаж, которого Вселенная выдумала сторожить этот чертов забор. Он тряхнул головой, издал удовлетворенное пыхтение и заглянул в горлышко уже полупустой бутылки. Украина на мгновение кинул на него взгляд и достал из кармана пачку сигарет. – А мы нигде раньше не встречались? – прищурился. Бездомный снова тряхнул головой и придурковато улыбнулся. – Вряд ли. Разве что ты проходишь тут каждый день как перерождаешься и видишь меня. А я каждый день стою в одном и том же месте, в одной и той же позе и говорю одно и то же, пока ты своими действиями не меняешь привычный цикл. Украина хмурится, отбирает у того бутылку и допивает остатки, тут же закуривая. Бомж следит за его движениями и замолкает. Хохол видит его щенячьи глаза, тяжело вздыхает и достает еще сигарету, чтобы вставить ему в рот. – Пасиб. – приглушенно говорит бездомный, весело щурясь, пока тот подносит огонек к его фильтру. Глубоко затягивается, задерживает дым в глотке и протяжно, со вкусом, выдыхает. – А если серьезно, то это все должно казаться странным, разве нет? Как ты умер в этот раз? – Навернулся с лестницы и сломал шею. – скучающе оповестил Украина, будто рассказывал, что ел на завтрак. – Опять. Бездомный помычал, покачался туда-сюда, сидя на месте, и вдруг, улыбаясь, поднял глаза к маячившим в небе звездам, едва видимым из-за городского смога и ночного освещения. – У всего в этом мире свое место. – вдруг начал он, понизив тон и делая еще затяжку. – Кто-то рождается в богатой семье и добивается успеха. Кто-то рождается в семье похуже и тоже добивается успеха. Кто-то с самого начала летит вниз, пока не достигает дна, откуда может выбраться – или не выбраться. Одинаковы мы все лишь в том, что сначала – рождаемся, а в конце – умираем. Начало цикла – конец цикла, вот что неизменно. – Хах. Ты сам только что говорил, что умираешь каждый день. – язвительно хмыкает украинец, недружелюбно косясь на него. Нет, все-таки они где-то встречались раньше. – Я же говорю – я просто пограничное состояние! – почти возмущенно восклицает тот, оборачиваясь к нему. – Знаешь: ни жив, ни мертв. Свое место, помнишь?.. мое место – здесь, сторожить этот заборчик и быть для людей примером того, как жить НЕ стоит. А вот что у тебя за миссия – понятия не имею. – обиженно пыхтит сигаретой он. Украина отрешенно поддакивает и задумчивым взглядом смотрит перед собой. Потом скашивает глаза и оглядывает своего собеседника. Ну, допустим. Это действительно хороший пример. Другой вопрос: за что Вселенная так наказала этого парня, что он стал просто «пограничным состоянием»? Может, и с ним нечто похожее? Украина сделал что-то плохое – и теперь матрица каждый раз убивает и снова возвращает его к жизни. Чтобы, так сказать, выучил урок. Но это как-то глупо – думать, что Космос живет по правилам человеческой морали. Когда-то нормой были жертвоприношения, а сейчас за это сажают и делают вечным изгоем – и что с того? Распоряжаться кем-то, решать чью-то судьбу мерками субъективной морали?.. несправедливая бредятина. Вот целесообразность того или иного решения – это уже как-то более научно. Более логично. Хотя навряд ли и логика работает в космосе. Он выныривает из раздумий, когда окурок начинает жечь пальцы, и бросает его куда-то за спину. – Хей, я бы советовал быть осторожнее. – доносится резковатое со стороны, и Украину буквально толкают в бок так, что тот заваливается на асфальт. Он хочет было выкрикнуть все, что думает в этот момент, и съездить этому обдолбышу по роже, но вдруг останавливается и с изумлением смотрит на то, как бездомный хлопает своим дырявым пальто, больше похожим на половую тряпку, по полыхающему огню уже размером с баскетбольный мяч, а то и больше. И когда успело загореться?.. Еще пара взмахов – и очаг недовольно вспыхивает напоследок и тухнет. От пальто не остается и более-менее приличной тряпки. Украина большими глазами смотрит на все это еще какое-то время, а потом ему внезапно хочется истерически смеяться. Только что он снова мог умереть. Однако почему-то не умер, хотя все предыдущие разы Вселенная не давала ему шанса выжить – все ситуации, в которых была хоть крошечная возможность на его смерть, срабатывали без запинки, и он всегда по итогу находил себя в том же туалете, с которого начинался день, длящийся вот уже вторую неделю, если он не ошибается. Бомж выпрямился, хрустнул косточками и глянул на него, как бы говоря: ну ты че, серьезно?.. Украина все еще сидел, уткнувшись коленями в асфальт, и с этого ракурса его новый «знакомый» казался еще выше, еще больше, еще… внушительней. Нет, ну правда, они точно виделись раньше! И речь не про его постоянные смерти и день сурка, в котором ему приходится сталкиваться с одним и тем же раз за разом. – Хей, а как… как тебя зовут? – он старается, чтобы голос не звучал настороженно, но прищуренные глаза выдают его с потрохами. Бездомный какое-то время смотрел на него сверху вниз сквозь опущенные, необычно длинные ресницы, и по его взгляду было непонятно, о чем тот думает. Тяжело вздохнув, будто объяснял одно и то же в сотый раз, он взъерошил волосы на голове и глянул на остатки пепла от недавно горевшего очага, который исчезал, растворяясь в тенях травы и забора, прямо на его глазах. – Все-то тебе надо повторять по десять раз. А потом ты еще спрашиваешь, почему оказался в подобной ситуации. Украина на мгновение перестал дышать. Так он что-то знает! Ха, попался!.. Стойте… но ведь понятно было с самого начала. Он сразу начал подозревать, что неспроста этот бомж преградил ему дорогу в первый день его воскрешения. – Я всего лишь состояние. Всего лишь атрибут, с помощью которого ты должен был наконец разгадать эту задачку для первоклассников. Типа… молоточек в руках кого-то более сильного и знающего, который и дает тебе возможность умирать и рождаться заново все эти чертовы две недели. Украина шокировано разглядывал его, и медленно, но верно в глазах его возникало что-то, похожее на узнавание. Бездомный кривовато усмехнулся. Его сигарета все еще была целая, будто вообще не тлела. Затем он почти бесшумно развернулся на пятках, махнул украинцу рукой и побрел прочь – от него, от забора, от этого странного разговора. Украина смотрел ему в широкую спину, теперь скрытую только замызганной порванной майкой, и вдруг в горле его встал ком. Они виделись. Точно были знакомы раньше. И ты все это время знал об этом, верно… …Россия? Хохол нахмурился. Потер рукавом внезапно защипавший изнутри нос, часто поморгал. – Так… так это ты хотел, чтобы я понял? Что у всех… у всех в этом мире свое место? Что все предопределено и мы изначально те, кем нас задумали сделать, и выбора нет? Фигура, все это время уходившая от него и уже почти скрывшаяся в темноте, растворившаяся в ней, внезапно замерла. Россия обернулся, и украинец ощутил на себе его долгий взгляд, будто говоривший: черт возьми, парень, ты что, так ничего и не понял?.. – Кажется, сегодня кто-то навернется с лестницы в шестнадцатый раз, приятель! – саркастично закричал он, разводя руками. И собрался было продолжить путь в никуда. – Что? Нет! – воскликнул хохол, растерянно заметавшись глазами по темноте. – Нет, я не это имел в виду!.. Мы можем… да, мы может что-то изменить! За этим этот день и повторяется – чтобы мы раз за разом меняли детали и учились на прошлых ошибках. Чтобы исправляли то, что не получилось сначала. Этот день – он одинаковый, абсолютно идентичный самому первому, но что-то всегда неуловимо меняется! Вчера… вчера у меня дома пропали все зеркала. А сегодня я смог заговорить с тобой – разве это не значит, что мы движемся вперед? Цикл повторяется – его основа неизменна, но каждый раз меняются детали вроде людей, с которыми я встречаюсь на пути, или слов, которые они мне говорят! И, самое главное – я запоминаю то, что происходило накануне, я накапливаю опыт и могу в следующий раз вести себя иначе! – чем больше он говорил, тем сбивчивее и быстрее становилась его речь. Под конец он запыхался и даже сделал пару шагов вперед, будто боялся, что этот бездомный – нет; Россия, его брат, который погиб в автокатастрофе, когда Украине было двенадцать – уйдет, не услышит всего, что он хотел сказать здесь и сейчас. Возможно, он не вспомнит этого завтра, когда снова очнется после того, как навернется с лестницы, или упадет в канаву, или перевалится за бортик моста через реку – он заметил, что если в его окружении появляется что-то новое – то что-то обязательно забывается. А значит, он может не вспомнить даже о том, как думал, что был раньше знаком с этим странным чуваком с улицы. Фигура снова замерла, уже наполовину скрытая в тени, и Украине показалось даже, что облик его медленно растворяется в воздухе, как голограмма. Россия чуть повернул к нему голову. Хмыкнул. – А ты, может быть, не такой уж тугодум. По крайней мере, не такой, каким был в детстве. Глаза уже слезились от напряжения – Украина неосознанно моргнул. И в тот же миг переулок опустел. Там, впереди, теперь не было никого и ничего, кроме теней от домов и деревьев парка. Стой, но он же… Не успел договорить. Кто уходит вот так, не дослушав?.. это ужасно грубо. …Впрочем, его брат никогда не отличался чувством такта. Украина просто хотел добавить напоследок: «Я правда… скучал». Тогда, когда тебя сбил грузовик, было очень больно смотреть на твое тело, скрытое простыней. И после – видеть, как плачет сестренка на похоронах. Вообще-то, ты просто ужасен. Наверное, Вселенная все-таки знакома с понятием «мораль», раз ты теперь стал просто «пограничным состоянием» – и только ради того, чтобы помочь ему выбраться из замкнутого круга. Так тебе и надо!.. В тот вечер Украину сбила машина – грузовик – за рулем которого сидел не спавший трое суток водитель. И на этот раз он не оказался там, откуда все началось. Он не воскрес.