Не кусайся!

Летнее солнце светлыми и тёплыми лучиками легко обжигало безмятежное лицо Ренгоку сквозь ярко-зелёную листву раскидистого дуба. Казалось, что оно так с ним игралось, то весело прячась за листочками, то выглядывая вновь. Впереди долгожданных три выходных дня, и мужчина был рад наконец-то отдохнуть в любимом местечке. Года три назад он забрёл в эту совершенно необитаемую людьми часть леса. Словно что-то таинственное и неизведанное оберегало его. Высокая трава приятно шелестела, тогда ягоды дикой клубники так и манили. Вдохновившись общей атмосферой этого места, притащил несколько небольших срубленных брёвен, скорее походивших на низенькие табуретки. Они очень гармонично смотрелись около огромного и старого дуба, который почти со всех сторон был окутан пушистыми кустами малины. За ними можно было хорошо спрятаться и Кёджуро был уверен – если даже найдётся человек, забредший сюда, то не увидит его. Поначалу место казалось одиноким и очень загадочным, – особенно зимой, когда снег окутывал всё в свои холодные объятия – а затем самым любимым и воодушевляющим. Из-за чего при любом удобном случае спешил в маленький и уютный, только для него, «домик». Под ногами сплетались в небольшой ковёр светло-фиолетовые и синие фиалки, у некоторых серединки словно сверкали ярким оранжевым или белым. Один единственный тюльпан в их окружении казался принцем среди принцесс. Такой сочно жёлтый, с идеальными лепестками, кончики которых были слегка белыми. Его хотелось мягко погладить подушечками пальцев, чтобы ощутить лёгкую прохладу и необъятную нежность. Ренгоку так увлёкся разглядыванием цветов, аккуратно вырисовывая их в белоснежной тетради, что совершенно пропустил тот момент, когда рядом появился кто-то ещё. Тихие шаги и едва слышный хруст маленьких опавших веток с елей взбудоражили душу. В эту часть леса, никто кроме него ещё никогда не заходил. Любопытство и некое раздражение принудили выглянуть из-за огромного куста сладкой малины и всмотреться в человека, который посмел нарушить покой. Мальчишка, совсем подросток, отчего-то стоял посреди деревьев, ровно в центре, и дышал как-то рвано, сжимая ладони в кулаки. Словно собираясь с силами, но для чего? Вот он ровно выдыхает и Кёджуро буквально прирастает к бревну, поражённо стараясь не дышать. Мальчик начинает петь, сначала весьма тихо, что даже слов не разобрать, а затем его голос становится всё громче. Пронзительно проникая в саму кровь, будоража её, заставляя едва не кипеть. Слова переливаются, словно маленький безмятежный ручеёк на ярком солнце. Сердце Ренгоку учащённо бьётся в груди, звуками ударов отдаваясь во всём теле. Ладони слегка потеют, и маленький серый карандаш выпадает из бледноватых пальцев, не оставляя после падения и малейшего шума. И лишь спустя длинную минуту до мужчины доходит, что песня на совершенно незнакомом для него языке, отчего становится всё более непонятно, о чём же этот юноша так душераздирающе поёт. Но где-то в самой глубине сердца расцветает печаль, и мелкие дорожки слёз сами находят свой путь, скользя от янтарных глаз вниз по щекам, исчезая. Так же быстро и бесследно, как и затихает чарующий голос. Кёджуро словно вспоминает как дышать, рассеянно отворачиваясь в поисках единственного карандаша, который взял с собой. Слюна становится вязкой, взглотнуть её едва получается. Тут и там мерещатся тёмно-алые глаза и выбивающий воздух из лёгких голос. Почему-то ему хочется забыть всё увиденное и услышанное, как будто узнал что-то запрещённое, немыслимо тайное. Беззвучно прорисовывая лепестки единственного дикого тюльпана, который появился здесь самым волшебным образом, сжимал губы в тонкую линию. Солнце становилось всё беспощаднее, опаляя золотистые волосы с огненными кончиками и прыгая зайчиками по слегка румяным влажным щекам. Очень сильно хотелось пойти домой, чтобы сразу же стать в ванной под ледяные струи воды. Но вряд ли подросток будет рад, если поймёт, что его слышали. Не просто так ведь он забрался так далеко и готовился слишком долго. Какой человек, желающий быть услышанным, забежит в самую глубь леса? Желая ещё раз взглянуть на него, Ренгоку спрятал карандашик в небольшой карман на рубашке. После сразу же выглядывая и вновь застывая, приоткрывая удивлённо губы. Мальчик смотрел в ярко-голубое небо, запрокинув голову назад, тем самым открывая свою шею взору янтарным, обрамлённым алыми искрами, глазам. Отвести от неё взгляд казалось чем-то невозможным, а ещё дико хотелось её укусить. Это резко возникшее желание удивило даже сильнее, чем чужие вишнёвые волосы. Улыбнувшись, мужчина вернулся к своему рисунку, решив подождать ещё несколько минут, а заодно и обдумать свои чувства. Однако его прервал громкий грустный вздох, после которого вдалеке прогремел гром с яркой вспышкой молнии. Погода быстро сменялась. Повернувшись назад, можно было заметить надвигающиеся почти что чёрные тучи. Оставаться и дальше в лесу становилось даже немного опасно. Закрыв тетрадь, Кёджуро поднялся, покидая своё любимое место и сразу же направляясь к подростку, который заметив его, бросился навстречу. — Здравствуйте, простите, Вы не знаете как отсюда выбраться? — темнеющие алые глаза лучились надеждой и еле уловимым страхом, — Я потерялся... немного, — не дожидаясь ответа, мальчик тут же спохватился, вытягивая руку вперёд и ослепительно улыбаясь. — Меня зовут Камадо Танджиро! Ренгоку ответил на рукопожатие, однако имени своего не сказал, не скрывая улыбку, которая покидала его губы разве что во время рисования. — Я проведу тебя, не волнуйся, идём. Надеясь провести всю дорогу к проезжей части в тишине, он рассматривал мелькающие лесные цветы и ягоды. Вслушиваясь в пение птиц и шелест листьев, ветер ощутимо усиливался и становился более прохладным, остужая нагретую солнцем кожу. — А Вас? Как Вас зовут? — юноша явно был очень любопытен, ступая рядом с ним почти что рука об руку. — А ты действительно хочешь знать? — пожалуй, мужчина впервые пренебрегал самыми простыми правилами приличия, скрывая своё имя. Изредка смотря на шею, которая с каждым разом как будто манила к себе всё сильнее. Танджиро запнулся на полуслове, будучи готовым услышать совершенно другое. Неприятная волна прошлась по телу, заставляя на несколько мгновений прикусить щеку изнутри. — Здесь очень красиво. Мужчина рассматривал привычные различные деревья, слушал тихие стоны высоких сосен. Трава под ногами ластилась, щекоча чувствительную кожу. Спелые сладкие ягоды кровавой малины влекли к себе. Неповторимый аромат леса и грядущей грозы смешались в воздухе, вызывая приятные мурашки по всему телу. — Да, очень, — следуя непонятным чувствам, Ренгоку потрепал мальчишку по волосам, сразу же указывая на довольно заметные многоэтажные дома. — Почти пришли. — Вах, спасибо Вам! Я тогда дальше сам, — Камадо широко улыбнулся, собираясь побежать домой. Но Кёджуро подушечками пальцев схватился за его белую футболку, совсем немного хмуря свои густые чёрные брови, приостанавливая. — Точно справишься? — Да! Не волнуйтесь обо мне! — в глазах подростка мерцала решительность и тёплая благодарность. Кивнув и отпустив вещь, он просто стоял и смотрел как чужой силуэт стремительно отдаляется, а после и вовсе исчезает из поля зрения. Ветер становился всё холоднее, хлестая по спине. Пришлось продолжить свой путь, потирая тетрадь и надеясь больше никогда не встретить этого юношу. Который смог одним лишь своим видом перевернуть в душе всё с ног на голову, заставляя расти цветы там, где они погибали. Но, как это обычно бывает с Ренгоку, все надежды сгорели к пеплу на следующий же день. Они встретились в продуктовом магазине, и мальчик был так рад, что не улыбнуться было просто невозможно. — Моя сестрёнка очень благодарна Вам за то, что помогли мне в лесу, — выбирая самые большие апельсины и бросая их в маленький пакетик, — Мне бы хотелось познакомить Вас с ней, — в тёмных алых глазах промелькнула хитринка, на которую мужчина издал тихий смешок. — Правда! Она была так рада! — Это приносит мне счастье, — отведя взгляд от парня на дисплей телефона, где в заметках были записаны нужные продукты, он кивнул сам себе, — Ещё увидимся, мальчик мой, — и не дожидаясь ответа, последовал на кассу. Полная от продуктов корзинка слегка оттягивала руку, Танджиро позади громко крикнул весёлое «до встречи». И пока кассир пропикивал большое количество овощей, а на маленьком экране позади него виднелась уже неплохая сумма за всё – Кёджуро впервые молился, чтобы уйти поскорее и более никогда не встретить Камадо Танджиро. Чья шея была слишком бледной и изящной, с сильно бьющейся жилкой. Чьи руки были одновременно сильными и красивыми, с тонкими кистями. Чья улыбка дарила такое нужное спокойствие и горячую нежность. Танджиро, тело которого хотелось полностью покрыть собственническими укусами. Три выходных дня промелькнули слишком незаметно, отец то и дело просил с чем-нибудь помочь. Брата пришлось учить готовить свой особый суп с помидорами и это, пожалуй, отняло самую бо́льшую часть времени. Ведь Сенджуро и готовка две самые что ни на есть противоположные вещи, которым встречаться запрещено. Но как отказать умоляющим золотистым глазкам и робкой улыбке? Никак, из-за чего отдохнуть получалось разве что ночью. Про мечтательные походы в лес мужчина вспомнил только тогда, когда уже ехал в маршрутке на работу. Младший братик сообщением желал хорошей недели, а за окном поднималось сверкающее солнце, разгоняя мелкие тучки. И в мыслях совершенно точно не было какого-то там подростка, своей улыбкой чарующего каждого прохожего. Там был милый Камадо Танджиро, которого всё ещё безумно не хотелось встретить. Колокольчики на дверях любимого кафе громко звенят, в помещении витает утренний прохладный ветерок, соединяясь с горьким ароматом кофе. — Опаздываешь, Ренгоку, опаздываешь! — Узуй Тенген носился около барной стойки с маленьким полотенцем, протирая всё до блеска. — Помогал бабуле перейти дорогу. — Может, чё получше придумаешь, а? Один вон тоже бабульку переводил, — указав взмахом руки на засыпающего Гию, — Поздней ночью походу через лес и рощи, — фыркнув, выкинул ненужную тряпку в мусорку. — За работу, ленивые задницы! — А ты? — отдав свой чёрный рюкзак повару-который-начальник, прикреплял бейдж к белой идеальной рубашке, после закатывая рукава по локти. — Пока заполню бумаги, посетителей всё ещё нет, но мои милые помощницы уже приготовили пирожные сегодняшнего дня, — мечтательно улыбнувшись, Узуй тут же вернул себе грозный вид, ну надо же соответствовать репутации босса. — А вы работайте, оболтусы! Гию, сука, хватит слюни на стол пускать! — Заноза, — слегка нахмурившись от громкого хлопка двери, названный потянулся и размял плечи. После доставая из кармана штанов резинку, небрежно завязывая длинные чёрные волосы с синим отливом в хвост, как всегда оставляя чёлку торчащей в разные стороны. — Что на этот раз? — Кёджуро улыбался, протирая бокалы и беленькие кружечки, заменяя уже непригодное молоко в маленьком холодильнике на свежее. — Задрил всю ночь по сети, — встав рядом с бодрым другом, Томиока потянулся за блюдцем, в котором были маленькие зефирки, — А там в пати какая-то истеричная хилка попалась, — закинув в рот одну жёлтую, отвернулся к шкафчикам позади, доставая упаковку печенек в сахаре. — До сих пор голова от её голоса болит. — А ник какой? — приняв печенье из слегка дрожащих рук, начал рассыпать его в специальные железные белые лотки. — Какая-то там баба, бабочка... сучка, в общем. — Понятно, — усмехаясь от раздражённого вида Гию, отдал ему пустую упаковку. — Поспи пару часов, с утра всё равно мало людей будет, я справлюсь. — Ага, — не став спорить в ущерб себе, широко зевнул, тихо прикрывая дверь для персонала. Ренгоку увлечённо потирал любимые кружки для латте, раздумывая над тем, что и ему неплохо было бы поиграть во что-нибудь. В прошлом являлся довольно неплохим игроком, бегая воином и танкуя самых сильных боссов. О да, школьные времена запомнились бессонными ночами из-за рейдов и различных мероприятий, после которых на уроках любая информация пролетала мимо. Колокольчики мелодично начали позвякивать, пока два зевающих парня проходили в кафе. Мужчина тут же отложил специальное полотенце подальше. — Два крепких эспрессо без сахара, чтоб аж ух! Понимающе кивнув, принялся готовить заказанное. Ах, как же он любил горький аромат кофе, который оставался на кончике языка и который заполнял собой всё помещение. — Работа? — давно знакомые лица слегка скривились. — Да не, помогаем за бесплатно с перевозкой мебели, — Санеми взьерошил свои серебристые волосы, зло поглядывая на необычно молчаливого Обаная. — Его вот девушка уже до смерти достала. — Мицури? Она же солнышко, — улыбаясь от воспоминаний, в которых зеленоглазая плела ему косички, поставил две маленькие кружки на блюдцах перед парнями. — Печеньки? — Солнышко? Она? Ты будто не знаешь, что творится в голове у этой помешанной на любви. — Попрошу так не отзываться о моей милой Канроджи, — сверкнув гетерохромными глазами, Обанай принялся маленькими глотками пить кофе, вкус которого был приятен, несмотря на всю свою горечь. — А то чё? Между парнями разгорелась словесная перепалка, в которую мужчина решил не вслушиваться, аккуратно кладя кухонными щипцами на их блюдца несколько печенек. Затем делая себе зелёный чай и рассеянно поглядывая в огромные окна, за которыми люди носились туда-сюда, но не видя абсолютно ничего. Перед глазами был образ поющего юноши, в окружении деревьев. В ушах раздавалось его пение, оно пробуждало бабочек в животе, заставляя их порхать. Томиока, как и договаривались, вернулся через два часа. Выглядеть лучше не стал, но зато хоть работать был в состоянии. Хотя отпечаток стола на щеке вызывал едва сдерживаемый смех у Ренгоку и тихие хихиканья девушек. — Будешь ещё ночь напролёт играть? — широкая улыбка и ненавязчивая музыка скрывали смешки. — Буду, — отпив чёрный холодный чай, безразлично рассматривал посетителей за столиками. — Вредишь себе, это не хорошо. — Я отомщу. — Кому это? — от удивления даже смеяться перехотелось. — Той хилке. — За бессонную ночь что ли? — почесав указательным пальцем щеку, Ренгоку улыбнулся на краткие благодарные слова девчушек, которые смеялись из-за вида второго бариста особо громко. — За неумение держать язык за зубами, — Гию хмуро готовил капучино, бросая на молочную пенку цветочек корицы, затем относя его к самому дальнему столику, за которым сидела девушка с фиолетовыми волосами. Она что-то увлечённо читала, даже не взглянув на кофе и бариста, который довольно быстро вернулся за стойку. — Ты злой, как старый дед. — Кто-то сейчас договорится, — Гию потянулся за лимоном, не сводя взгляда своих тёмно-синих глаз с лица друга. — Молчу-молчу. Пролетевшая рабочая неделя была наполнена засыпающим Томиокой, который всегда спешил поделиться тем, как его достала теперь новая хилка в их команде. И чего только ему в ней не понравилось? Ренгоку сделал вывод, что дело вовсе не в её голосе и способе игры – здесь что-то совершенно иное, более глубокое. Но копаться в других людях было не в его принципах, сам поймёт, когда захочет. Узуй отчего-то был довольно нервным, изредка срываясь на обоих бариста, но сразу же извиняясь и уходя залечивать свои раны к помощницам. Которые, на секундочку, были его жёнами. И зачем ему только три жены? Обанай приводил к ним Мицури, угощая её самыми различными сладостями в кафе. Краснея при этом и иногда заикаясь, как дитя малое прям. Умилительная парочка. Смотря на то, как девушка набивает хомячьи щёчки пирожными, замазывая губы кремом, а парень нежно их обтирает салфеткой – тоже хотелось чего-то подобного. При таких мыслях образ Танджиро совсем не хотел покидать золотистую голову. Кёджуро на это хоть и улыбался, иногда зависая от своих же романтичных фантазий, умом понимал, что такое невозможно. Он уже довольно взрослый человек – как раз в мае праздновали двадцатипятилетие – в то время как мальчику не было и шестнадцати на вид. Так нельзя. Именно за такими мыслями прошли выходные, в которые мужчина надеялся встретить Камадо, приходя на любимое место и проводя часы в ожидании. Изрисовывая тетрадку его портретами, вспоминая любые мелочи и с восторгом дорисовывая серьги в ушах. Но встречи не произошло даже спустя последний месяц лета. Ренгоку отчаялся и хотел найти юношу. Только зачем? И что скажет? «Я влюбился в тебя с первого взгляда»? Какой бред, однако он был искренним. Хотя скорее не со взгляда, а с первых мелодичных слов. Очень непривычная тоска разрывала сердце, грустные вздохи вызывали уйму вопросов. Разве такое возможно? Разве такое правильно? Разве можно ему любить? После смерти матери всё стало таким сложным и непонятным. Была б она жива, Кёджуро обязательно бы спросил у неё совета – женщина всегда знала как решить ту или иную проблему. Но её нет, а отец совершенно точно скажет, что он уже достаточно взрослый, чтобы понять всё в одиночку. Однако сам Ренгоку так не считал, рассеянно провожая взглядом скользящие по окнам капли дождя. Слишком запутано, как будто лабиринт, а не чувства. А, может, чувства – это и есть лабиринт из которого нужно найти выход? Или потайной ход, в глубине которого скрывается что-то очень важное и ценное. Но любое движение отдавало мурашками и дрожью по всему телу. Неизведанное страшило своими масштабами и возможными последствиями. А бледная шея всё манила, манила к себе. С первых дней сентября Кёджуро совсем потерял надежду встретить мальчика, всё-таки теперь будет жить в городе, совсем рядом с работой. А вероятность здесь его встретить равна нулю. Так он думал, пока в кафе не забежали три подростка, слегка мокрых от очередного дождя. Они заняли столик прямо около окна, о чём-то увлечённо споря. А у мужчины в душе случился самый настоящий взрыв, превращающий всё в безумный хаос. Томиоки сегодня, как на зло, нет. У него встреча с той самой хилкой, которая, оказывается, живёт очень даже близко. Подбежавший парень с чёрными волосами, кончики которых были ярко-синими, громко хлопнул ладонью по стойке. — Два американо и один такой кофе, чёрный-чёрный, как душа вон того парня, — указав пальцем на Танджиро, он ухмылялся, в зелёных глазах прямо-таки искрился азарт. Вот ведь шкодник. — Конечно, — Кёджуро поспешил выполнить заказ, делая для своего мальчика сладкий латте с сердечком на пенке. — Зефир? — Побольше! — в нетерпении парень переступал с ноги на ногу, постоянно оглядываясь на своих друзей. — Держите. — О, круто, — посмотрев на кружку с латте, он проморгался. — А этот кофе точно самый, ну, как душа его? — Да, я в этом уверен. — А, ну ладно, пофиг, — всё равно не разбирался, чего спорить? Забрав сразу все три кружки, едва не роняя их, подросток плюхнулся на свой стул, постоянно поглядывая с довольной лыбой на Камадо. Мужчина от этого только глухо посмеивался, краем глаза наблюдая за ними, выполняя заказы, бегая на кухню и успевая отвечать Томиоке в сообщениях. Тот был каким-то нервным и писал полный бред. А ещё, прислал фото, на котором девушка тянула его за щеку. Только первая встреча, а она уже завоевала его настолько, что он позволяет трогать себя? Удивительная женщина, хитрая небось до ужаса. Пока посетителей не было, он так увлёкся перепиской, что пропустил тот момент, когда кто-то громко поставил кружку на столик, ойкая. — У Вас очень вкусный кофе, Ренгоку-сан! — Танджиро удобнее садится на барном стуле, поглядывая на белый бейджик бариста и убеждаясь, что правильно произнёс фамилию. — Спасибо большое, солнышко, — мужчина тепло улыбается, слегка прикрывая глаза на несколько мгновений, у него чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Удивлённое и одновременно очень смущённое личико подростка навсегда отпечатается в памяти, он в этом уверен и обязательно нарисует его после работы. — А м-можно узнать Ваш номер? Я очень хочу дружить с Вами! — Камадо по привычке хотел поклониться, но видимо забыл о наличии барной стойки и с размаху ударился лбом об неё, сразу же поражённо выпрямляясь, краснея от стыда всё гуще. — П-простите, я, пожалуй, пойду. — Ох, дурашка, погоди, — взволнованно касаясь пострадавшего лба кончиками пальцев, Ренгоку шумно вздохнул. — У меня крепкий лоб, ничего страшного, — Камадо робко улыбался от нежных поглаживаний. Мужчина покачал головой, посмеиваясь, и достав ручку с маленьким блокнотом, быстро написал свой единственный номер, вырывая листок и отдавая его мальчику. — Пиши, когда только захочешь, я буду рад. — Спасибо, Ренгоку-сан! — счастью словно не было предела, как и широкой улыбке на его губах, — Обязательно буду, — быстро записав номер в записной книжке своего телефона. — Нам нужно спешить на последнюю пару, до встречи и, я очень хочу в следующий раз такой же вкусный латте. — Обязательно исполню твоё желание, — Кёджуро едва не мурчал от удовольствия, как довольный кот, провожая взглядом парней, один из которых кричал на всю улицу о том, что он вовсе не тупой. После этого дня Танджиро очень часто приходил в кафе, рассказывая свои впечатления от преподавателей и новых предметов. Особенно сильно ему понравились пары математики, и Ренгоку с удивлением вспоминал о том, что в выбранном подростком университете этот предмет преподавал Санеми. Видимо, Шинадзугава был хорошим учителем, несмотря на свой агрессивный и вспыльчивый характер. За почти что ежедневными разговорами со сладким латте мужчина узнал довольно многое о двух лучших друзьях юноши. Того шкодника, оказывается, зовут Иноске и он очень хороший друг, на которого всегда можно положиться. Хоть и напоминал дикого зверя, тот ещё бунтарь, который совсем никогда не следит за тем, что и когда говорит. Но зато в химии этот парень был лучшим, взрывая всё, что можно и нельзя. Кёджуро хотел объяснить, что с этим предметом это не так работает, но ему и слова вставить не дали. Второго друга звали Зеницу и о нём без смеха послушать у мужчины совсем не получалось. Блондинистый подросток с карими глазами, у которого всё вечно валится из рук. Чья любимая белая футболка с надписью:«Не кричи на меня, я точно разревусь». И это было совершенно точно, он очень много плакал, часто повторяя о том, что где-нибудь обязательно умрёт в большом городе. Но Зеницу очень добрый и светлый человек, иногда засыпающий прямо на ходу, страдая лунатизмом. Однако больше всего понравилось слушать о любимой сестре Танджиро – Незуко. Парень очень сильно по ней скучал, иногда покупая разные безделушки и отправляя ей, не в силах ждать момента, когда сможет приехать домой. Так же собирал со стипендии большую сумму, чтобы купить сестре платье, о котором девушка давно мечтает. Она часто печёт разные булочки и берёт их прямо в школу, кушая даже на уроках, к чему учителя уже привыкли и не обращали внимания. В один такой же день, когда пары были позади и Камадо нетерпеливо ёрзал на барном стуле, дожидаясь когда мужчина принесёт заказанные пирожные со сгущёнкой одной девушке, пришли Обанай и Мицури. Юноша был весьма заинтересован беседой с девушкой, чьи розовые волосы с зелёными кончиками вызывали ассоциации с красивым цветком. Её светлые изумрудные глаза излучали доброту и наивность, говорить с ней обо всём на свете было приятно. И за долгим разговором, во время которого Канроджи успела съесть почти восемь пирожных, Танджиро совершенно не замечал ревностного и злого взгляда мужчины, который пришёл с ней. А Игуро очень бесился, хоть и пытался это скрыть, ревновать к ребёнку – смешно. Но любые попытки убедить себя в этом не работали и отвлечь смог только очень внимательный взгляд кроваво-янтарных глаз. Ренгоку пристально смотрел в гетерохромные глаза – яркий бирюзовый и жёлтый, словно лимон – заставляя обращать всё внимание на себя. Так они и сражались взглядами, пока Обанай понятливо не вздохнул, выводя пальцем в воздухе что-то похожее на «удачи». После этого у Танджиро начались бессонные недели подготовки к зачётам, уж очень хотел хорошие результаты. Отчего реальные разговоры пришлось заменить на ежедневные сообщения с пожеланиями доброго утра и спокойной ночи. Это было тоже в какой-то мере волнительно и очень приятно. Засыпать вместе с человеком, который не безразличен, и просыпаться вместе с ним, хоть и на расстоянии друг от друга – просто волшебно. Выполняя очередной заказ, Ренгоку совершенно случайно посмотрел на включённый дисплей телефона Гию, затем удивлённо приподнимая брови. — О-о-о, «хилочка», а куда делась «зараза»? — Ренгоку громко начал смеяться, тыкая пальцем друга в щеку. — Она такой и была несколько дней назад. — А потом? — А потом... — Томиока скривился, вспоминая как Шинобу с улыбкой и ножом в руках шла к нему. — Тебе лучше не знать. — Всё так запущено, ахах. — Тц, не смешно. Кёджуро наблюдал за тем, как у всех его знакомых всё налаживается. Ранее совершенно не спавший ночью Гию наконец-то избавился от синяков под глазами, хорошо высыпался и видимо сытно ел, судя по его рассказам. Обанай становится с каждым днём всё смелее в проявлении своих чувств к Мицури, и это было так волнительно и мило. А у него... ужас какой-то. Он любит подростка, младше на девять лет, именно любит. И совершенно точно не знает, что с этим делать. Сидя в свой выходной за столиком кафе, в котором работал, Кёджуро слушал радостные вопли мальчика, вздрогнув, когда тема про учёбу резко прекратилась. — Ренгоку-сан, а давайте прокатимся на катере по морю? — юноша очень счастлив, сдав все зачёты на отметку «отлично» и теперь был совершенно свободен. — Нет, слишком холодно, заболеешь, — наблюдая как чужое хорошее настроение стремительно падает к нулю, он поспешил исправить ситуацию. — Может, лучше сходим в кино, как раз новый ужастик выходит, хочешь? — Конечно! — Тогда вперёд, — мягко улыбаясь, мужчина не забыл помахать рукой Томиоке, на что тот лишь закатил глаза к потолку. От любимого кафе до кинотеатра было как раз не слишком далеко, и фактически спустя минут десять пути они уже были на месте, поглядывая на афишу. — «Адские клыки»? — Камадо скептически смотрел на кровавую надпись, следуя хвостиком за мужчиной. — Агам! Как оказалось, фильм начнётся как раз через полчаса и они решили больше никуда не уходить, занимая свои места в седьмом ряду. Было уже довольно много людей, кто-то ел попкорн и чипсы, а другие громко переговаривались, к счастью не обсуждая грядущий ужастик. — Не боишься? — Кёджуро помог подростку завязать шарф, потому как ему немного прохладно. — Если только немного, — улыбаясь от заботы со стороны златовласого, поглаживал алый тёплый свитер. То ли он простудился, то ли осень в этом году и вправду суровая. — А Вы любите котов? — Обожаю, всегда хотел котёнка дома, но как-то не получилось, а ты? — Все животные хорошие, всех люблю. — Как мило, — Ренгоку уже в который раз удивляется доброте этого парня, сдерживая горячую лаву внутри, принуждающую хотя бы погладить румяную щеку. Вскоре в зале разговоры затихли и реклама на экране сменилась началом долгожданного фильма. Всё казалось скучным и обычным ровно до тридцати минут просмотра, компания людей в средневековье исследовала заброшенные катакомбы. Под замком, который несколько столетий назад сожгли вместе со всеми людьми внутри, тогда был большой бал. Появившиеся внезапно страшные вампиры напугали Танджиро так сильно, что он сжал чужую тёплую ладонь своей. Шокировано следя за новыми героями и не обращая внимания абсолютно ни на что весь оставшийся фильм. Изредка вздрагивая, уж очень противными были вампиры. Крепко продолжая сжимать ладонь мужчины в своей. А Ренгоку не мог смотреть на что-то иное, кроме как открытую шею, ведь шарф уже давно не нужен. Слишком безумно её хотелось укусить, аж зубы словно сводило от желания. Пфф, клыкастые недо-вампиры в фильме, да он самый настоящий вампир в этом мире! Немного стыдно, но что он может поделать? Пожалуй, этот день запомнился ему теплом любимой руки и нежной улыбкой, когда он проводил подростка домой в тишине. А потом в одну ночь, спустя несколько суток молчания, от которого хотелось на стены лезть, Танджиро просто присылает сообщение о том, что хочет поговорить. И Ренгоку дрожащими пальцами пишет ему свой адрес, мучительно ожидая, волнуясь, ведь всё-таки далеко не раннее утро. Подросток весь дрожит, хлюпая носом и неуверенно переминается с ноги на ногу, когда мужчина открывает ему дверь своей квартиры. Кёджуро напуган? Очень и очень сильно. Бережно берёт мокрую от слёз ладонь в свою и заводит в коридор, аккуратно снимая тёплую куртку с шапкой. Ничего не говоря и сразу же проводя Камадо в свою комнату, усаживая на застелённую кровать и садясь у его ног. Молчать ужасно больно, однако он терпит, зная, что в такие моменты терпение единственное, что может помочь. Что же страшное случилось? Ренгоку помнил себя такого в день смерти матери и несколько месяцев после. Грудную клетку сдавило от волнения, мысли смешались в горстку чего-то непонятного. Переживания не давали возможности даже размеренно дышать, отчего было ощущение, словно он задыхается. Но всё весьма быстро прекратилось. Юноша бросился обниматься, сдавливая шею и наконец-то прекращая ронять беззвучные слёзы. Обнять крепко в ответ не дали возможности – Танджиро отстранился очень резко и быстро, заглядывая в янтарные глаза с алым блеском. Которые словно светились от тусклой настольной лампы. Кёджуро напоминал ему тигра, дикого, но невероятно ласкового. И он собрался с духом, представляя полосатые ушки в золотистых волосах. — Я люблю Вас, Ренгоку-сан. Весь мир разом будто прекращает своё существование, огромная атомная бомба захватила абсолютно всё живое, превращая в пустоту. Мужчина застывает и совсем не знает, что делать. В животе не то, что бабочки, там их целые стаи. А в груди, в самом сердце, словно наконец-то расцвели цветы. Ступор длится недолго, он скидывает ранее крепкие сдерживающие цепи с себя и мягко целует влажные губы. Затем ещё и ещё, нежно-нежно, не веря в происходящее и боясь проснуться. Но «сон» не заканчивается, а Танджиро неумело целует в ответ, в пылу чувств сталкиваясь зубами. Это вызывает тихий сорвавшийся смешок с уст обоих, а после они целуются несколько часов подряд, не переступая за грань трепетной нежности. Устало засыпая от переполняющих пылких эмоций в объятиях друг друга. Утро начинается с лёгких касаний губ к щекам и горячего ароматного зелёного чая с персиками. Обоим нужно спешить, но отпустить руку, которую наконец-то можешь без страха сжимать в своей, слишком мучительно. — Учебники где возьмёшь? — голос тихий и хрипит, потираясь носом об щеку парня, сидящего у него на коленях, Ренгоку крепче сжимает его за талию, не отпуская. — Иноске принесёт, — млея, Танджиро трепетно улыбается, покрываясь лёгким румянцем и прижимаясь сильнее к горячему телу. — Нужно идти. — Да... И продолжают сжимать друг друга в крепких объятиях, растворяясь от невыносимо прекрасных чувств. Кёджуро на секунду хитро улыбается, сразу же кусая немного пухлую щеку подростка, после целуя её и покидая горячие тиски. Камадо рассеяно потирает укушенное место, затем ярко краснея, словно спелая клубника. Но не успевает даже что-нибудь выкрикнуть, как мужчина скрывается в дверном проёме, желая приятного дня. Ренгоку спустя несколько дней как будто наконец-то избавляется и от ошейника, не позволяющего делать что-то очень желанное. И кусает Танджиро абсолютно всегда и везде: на своей работе, около ворот университета, за просмотром мультфильмов, в душе и просто на прогулке. Кусает куда хочет, куда можно и нельзя: любимые мягкие щёчки, вздёрнутый носик, молочные плечи, вечно краснеющие ушки, худые кисти рук и длинные пальцы, но шею – никогда. — Какие телячьи нежности я наблюдаю, век бы их не видеть, — Узуй громко чихает, сжимая небольшую стопку бумаг между пальцами. Он как раз застал лёгкий «кусь» щёчек. — У тебя что-то случилось? — пока Камадо пытается справиться со смущением, Ренгоку рассматривает почти фиолетовые круги под бордовыми глазами начальника. — Мои жёны со мной поссорились, — он обидчиво выпячивает нижнюю губу, после сразу же ярко улыбаясь, — Но я только что придумал как помириться с ними! Пока! — уже собираясь скорее побежать к своим жёнушкам, приостановился. — У всех выходной на неделю, и засранцу Томиоке передай! Не отвечая ни на какие вопросы, Тенген выбегает из своего кафе, оставляя в помещении лёгкий прохладный ветерок. Совершенно не боясь и зная, что самый лучший работник, которому об этом не очень то и нужно знать, точно закроет заведение. — Какой он радостный... — подросток ещё долго смотрит вслед убежавшему. — Впереди целая неделя, мальчик мой, — Ренгоку ласково гладит его тёплую щеку, большим пальцем проведя по губам, вызывая этим приятную дрожь и стаи мурашек по позвоночнику. Танджиро тепло улыбается, всматриваясь в янтарные глаза, которые переполнены нежностью и любовью к нему. От этого словно весь воздух пропадает и хочется вечность смотреть на такое красивое лицо. Хочется перебирать слегка длинные золотистые волосы и играться с их огненными кончиками. И он себе это позволяет поздним вечером, лёжа в кровати, рассматривая медленно засыпающего и довольного мужчину, который совсем тихо, словно и вправду кот, мурлычет. Но Кёджуро не спит и не собирается, наслаждается трепетной лаской, едва не растворяясь. Легонько вздрагивает, когда тёплые подушечки пальцев касаются уха, изредка выдёргивая случайно пару волосинок. Любовно улыбается от этого всего и прижимается лицом к груди юноши, вдыхая лесной аромат его тела. А затем приподнимается, нависая над своим солнышком и начиная покрывать его плечи лёгкими поцелуями и укусами. Скользя языком к алым щёчкам, полизывая их и тут же кусая носик, отчего Камадо слегка хмурится, сжимая в ладонях одеяло. — Не кусайся! — отводит взгляд в сторону и часто дышит. — Тебе не нравится? — Ренгоку застывает, с волнением всматриваясь в смущённое личико. — Нравится, просто это как-то так... слишком интимно и очень смущает, — буквально пробубнив последние слова, почти что стонет, когда мужчина целует чувствительное ушко и шепчет. — Не смущайся меня, я ведь любя. Он широко улыбается и не дав до конца осмыслить сказанное, наконец-то вгрызается в манящую шею так, как давно хотел и мечтал. Подросток под ним громко и протяжно стонет, зажмуривая глаза и запуская пальцы в золотые волосы. В голове всё словно пульсирует и взрывается, маленькие капли крови будоражат металлическим привкусом. Горячая кожа такая нежная-нежная, что Кёджуро не сдерживается и снова кусает. Затем кончиком языка скользит по отметинам от зубов, слизывая редкие выступающие капельки алой жидкости. — Ты такой вкусный, Танджиро. Мужчина тяжело дышит, непрестанно касаясь ранок. Цветы любви в самом сердце сгорают заживо от пламени чувств, чтобы после, словно маленькие фениксы, расцвести ещё бо́льшим букетом. — Я хочу большего... — Камадо постанывает от горячего языка на своей шее и ёрзает на одеяле, кусая нижнюю губу в нетерпении. — Рано тебе ещё, мальчик мой. Эти слова вызывают бурю в душе подростка. Ну как так? Дразнит, дразнит, а потом! — А тебе не рано, — нагло прижимает стопу к чужому набухшему бугорку сквозь одежду, отмечая как хитро Ренгоку на это улыбается. — Я буду ждать, — целует влажные покрасневшие губы, трепетно сминая их и поглаживая кончиками пальцев скулы. — А пока спи, учёбу не отменяли. Танджиро хихикает и счастливо соглашается, прикрывая глаза казалось бы всего на мгновение, но к удивлению весьма быстро засыпая. Полная Луна за окном освещает его силуэт, и Ренгоку спешит развязать шторы, чтобы ничего не мешало уставшему и крепкому сну. Затем аккуратно вытягивает одеяло из-под мягкого тела и укрывает его по самый подбородок, останавливаясь взглядом на приоткрытых губах. — Споёшь ли ты мне когда-нибудь ещё хоть раз? Переливающийся тихий вопрос останется без ответа, Кёджуро уснёт рядом с любимым человеком, не сдерживая счастливую улыбку даже во сне.