***
Утро задалось просто ужасное. И было ли это вообще утро? России казалось, что он чувствовал себя просто отвратно: голова гудела, уши звенели, конечности все онемели и словно замёрзли от долгого пребывания на холоде, — но как только русский открыл глаза, все недуги спали, как будто их и не было, что было чертовски странно. Россия подскочил на кровати, и ещё мелкий испуг сковал его: он проснулся в чужой комнате. Русский не узнавал эти чуть пошарпанные по краям обои, этот старый дубовый комод, а кровать была диваном с простынёй на нём и постоянно скрипела, раздражая уши. Парень не заметил здесь ничего электронного: ни часов, ни телевизора, ни компьютера. Сначала ему показалось, будто он попал в прошлое, отчего России сделалось не по себе. Может, он всё ещё пьян, и это какая-то галлюцинация? Однако всё выглядело довольно реалистично. Русский встал с постели и огляделся: эта комната пахла чем-то старым, древним. Такой запах сразу забивает ноздри, когда навещаешь свою бабушку. А тишина какая тут стояла: ни одного звука машин, не слышно было и людей, — казалось, что Россия попал в какую-то глушь, где нет ничего из современных технологий. Его сердце бешено стучало, эхом отдаваясь в груди. А вдруг его похитили? Значит, преступник сейчас в одном помещении с ним. И Россия не знает, чего хочет от него злоумышленник. Зачем он его похитил? Русский вообще хотел, чтобы в этом доме было пусто, и ему не пришлось, например, драться с кем-нибудь, сражаясь за свою жизнь. Он аккуратно ступал по линолеуму, чувствуя, что что-то сейчас обязательно должно произойти. Россия вышел в коридор, который являлся, предположительно, прихожей: тумбочка, окружённая обувью для разных сезонов, на которой лежали шапки и перчатки, рядом с ней низкая полка, сделанная также для обуви, и слегка грязный коричневый коврик, лежащий перед входной дверью. Россия посмотрел сначала направо, потом налево и бросился к двери, подёргав ручку — закрыто. Он сдвинул щеколду и снова дёрнул дверную ручку — дверь не поддаётся, поэтому Россия стал судорожно искать ключи: он перевернул всю одежду, что лежала здесь, передвинул все ботинки, но ничего не нашёл. Вёл себя русский сейчас очень неосторожно — в любой момент на звук может придти похититель и снова вырубить его, а этого никому не хочется. Однако, как говорится, страх берёт верх над разумом. Россия недовольно цыкнул. Учащённый стук сердца всё не прекращался, а атмосфера этой квартиры словно давила на бедного парня, попавшего в такую непростую ситуацию. Его шаги были тяжёлыми, да и вообще России казалось, что он вырос, отчего всё становилось страннее. Однако русский просто ссылался на послеалкогольное состояние. Обойдя почти все комнаты, что были в этой квартире, Россия никого не нашёл, и после этого мог выдохнуть спокойно: хотя бы не придётся вести напряжённый разговор, в котором от каждого сказанного слова зависит твоя жизнь. К слову, все комнаты были сделаны в таком старом, советском стиле, на что указывала и расстановка мебели в комнатах. Даже в одной из комнат на стене висел ковёр. Пока Россия обходил неизвестное место, ему встречались разного рода оружие: от винтовки до обычных пистолетов — в шкафу он нашёл новенькие плащи и костюмы, покрытые толстым слоем пыли, словно ими уже лет сто никто не пользовался. Страх резко сменился любопытством, и Россия стал исследовать квартиру. В одной из комнат русский нашёл большущий шкаф со стеклянными дверцами, через которые было видно огромное количество всяких книг и журналов. Россия открыл шкафчик и достал оттуда первый попавшийся журнал — дата на нём стояла «15 декабря 1987 год». Русский распахнул глаза, всё продолжая пялиться на дату, которая уже высеклась на сетчатке глаза. Это было очень давно. Это значит, что хозяин этой квартиры уже довольно стар, поэтому интерес полностью поглотил Россию. Он вытащил из шкафа толстый кожаный альбом, но не решался открыть. Вообще в чужих вещах копаться неприлично, а также это является незаконным, но кто сказал, что этот человек, похитивший Россию, является хорошим? Может, русский сейчас узнает что-нибудь, выберется отсюда и посадит, например, уголовника за решётку. И несмотря на возраст: преступником может быть человек любой возрастной категории. Поэтому с чувством долга Россия открыл альбом, и тот сразу же вылетел из его рук. Первая фотография в этом альбоме… Это было фото его отца. То есть русский сейчас всё время копался и ходил в доме СССР? Россия нервно сглотнул, поднял альбом и продолжил листать. Неужели это квартира его отца? Но что его сюда занесло и где сам Советский Союз? Непонятно. Через пару переворотов появились фотографии России ещё младенцем, потом стали появляться и другие страны: Беларусь, Украина, Казахстан, Грузия, Азербайджан, Армения… А в конце было их общее фото. Русскому стало жутко. Он помнил, как листал этот альбом будучи маленьким, но в другой квартире. Не уж то СССР что-то скрывает от него? С каких пор его отец перебрался сюда, и знает ли кто-нибудь об этой квартире? Россия был уверен, что никто не был в курсе. В их мире давно ушедшим странам не разрешалось появляться в современном мире, что-то решать и влезать в политику, поэтому они находились в отдалении от центра мира, общаясь только с себе подобными. Конечно, им можно было появляться на глазах существующих стран, разговаривать с ними, но влиять на решения и делать что-то за других — категорически запрещено. СССР всегда следовал установленным правилам, поэтому, уйдя из этого мира, оборвал все связи со своими детьми, оставив их одних. Он никогда не разговаривал с ними с того момента, не звонил и не спрашивал банальное «как дела?». Советский Союз был слишком серьёзен в этом плане, и от этого России стало грустно. Как только его отец исчез, он начал скучать. Русский даже искал его! Но спустя недели усилий ему так и не удалось отыскать СССР. Россия захлопнул альбом и с довольно грустным лицом поставил обратно, захлопнув дверцу. Он глянул в стекло: оно было таким чистым, поцарапанным только по краям и то от старости, — а потом замер. Россия моргнул пару раз и сделал резкий шаг вперёд, упираясь пальцами в стекло. Его рот раскрылся от изумления, глаза распахнулись, а сам он не мог выговорить ни слова, будто парализовало. В отражении на него смотрел не он. Это был СССР. Русский коснулся пальцами лица, смотря на то, как его двойник делает то же самое. Он чувствовал, понимал, думал, ощущал касание. Он был в теле отца. Зрачки сделались словно бешеные: то сужались, то расширялись. Россия и не знал, что думать; первое, что пришло ему на ум: «я что, так сильно накидался?». Спустя пару секунд рассматривания себя русский кинулся в ванну, где наверняка есть зеркало. Ванная была единственной комнатой, в которую Россия не зашёл, потому что был абсолютно уверен, что там никого нет. Мысли совсем не хотели собраться, в голове творился хаос, даже руки задрожали, будто от холода. Как он мог попасть в тело своего отца? Как, чёрт возьми? Россия так сильно распахнул дверь, что та врезалась в стену, и казалось, будто она сейчас сломается пополам. Русский вбежал в ванную, упёрся дрожащими от страха руками в раковину и уставился на «своё» отражение. В зеркале стоял напуганный СССР в простой полосатой пижаме, обхватив до побеления костяшек пальцами край раковины. Его брови дёргались, как будто тот вдруг начал страдать нервным тиком, плечи содрогались так, что со стороны показалось бы, будто он плачет. Да, ему хотелось расплакаться, но что-то удерживало его слёзы на месте, да и к чему ему плакать? Отчего? От того что впервые за такое долгое время увидел отца, хоть и не от своего лица? Россия вообще уже почему-то уверил себя, что отец умер, ведь его исчезновение и так было похоже на смерть. Со смертью смириться проще, чем с банальным уходом. Россия развернулся и вдарил в стену кулаком с такой силой, с какой только мог, отчего ладонь пронзила острая боль. Кисть сразу же покраснела от раздражения, но это не остановило русского: тот ещё пару раз треснул по стене, из-за чего по пальцам потекли тонкие струйки крови из образовавшихся царапин; к слову, сама стена немного повредилась: на ней появилось пару трещин и вмятина, а также остались пятна свежей крови. России было чертовски досадно. Сначала грусть и даже некая тоска заняли первое место, а потом его обуревали страшная злость и непонимание. Какого чёрта? Почему, почему отец не выходил с ними на контакт? Это же не было сильно наказуемым! Русский от ярости стиснул зубы до скрипа и, шипя себе что-то под нос, направился в комнату, в которой очутился. Его тёмные брови были настолько сильно сдвинуты, что казалось, будто они соприкасаются, а на лбу выступила длинная, глубокая морщина. Россия ворвался в спальню и перерыл там всё, что было, чтобы побольше узнать о том, чем всё это время занимался СССР. Русский схватил за края одеяла и встряхнул его, после чего кинул в угол, куда потом улетели и простыня с подушкой. Парень осмотрел диван, под ним, за ним, но ничего не нашёл. Покопавшись в тумбочке, Россия нашёл какую-то старую запылившуюся кассету с надписью «Вечеринка», но откинул её в сторону. После достал из этой же тумбы всякие документы времён СССР, протоколы, указы, постановления, пару сломанных ручек и короткие карандаши — больше ничего. Комната стала представлять собой настоящий хаос: листки бумаги хаотично разбросаны по полу, в углу валяются простыня, подушка и одеяло, растения, которые стояли на подоконнике, перевёрнуты и разрыты, из маленького шкафчика, который стоял около кровати, вытащены все книги и брошены на пол, прямо к документам. Россия разочарованно цыкнул и стукнул по тумбочке в порыве злости. — Твою мать. Ну ведь не может тут ничего не быть. — причитал Россия, досадуя. Не мог СССР все дни сидеть дома и читать старые газеты, попивая себе мирно чаёк. Не в его это стиле! Значит, в этой квартире обязательно должно что-то быть, но где и что? Это как раз хотел выяснить Россия, пока не раздался настойчивый, сильный стук во входную дверь. От неожиданности русский вздрогнул, но, собравшись с мыслями и выдохнув, подошёл к ней и посмотрел в глазок — по ту сторону двери стояло его тело с очень недовольным лицом. — Открывай, я знаю, что ты видишь меня! — рявкнул Советский Союз, ещё сильнее застучав по двери. Он так упорно стучал, что аж дверь вся сотрясалась. Россия вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоить себя, но выходило это не очень. Парень облокотился о двери и прислонился к ней, произнеся: — Дверь на ключ закрыта. На мгновение стук утих, СССР сложил руки на груди, хмыкнув и тоже прислонившись к двери, чтобы больше не орать на весь подъезд, а то какая-нибудь бабка выйдет и выгонит его отсюда, угрожая полицией, коего ему совсем не надо. — Он лежит на холодильнике. Красный ключ. — после этих слов послышался топот и шорох на кухне. Россия взял ключ и вернулся к двери, наконец открыв её и впустив внутрь законного владельца, только в чужом теле. Парень пропустил СССР в прихожую, скрестил руки на груди и, облокотившись о стену, с напором в голосе спросил: — Где ты был? — Советский Союз шикнул, прикоснувшись пальцами к голове и чуть сжав макушку, и сделал жест кистью по типу «потише». Он скривился и после усмехнулся, глянув на сына исподлобья. — У тебя в квартире. Блевал в тазик. — когда головная боль чуть утихла, а звон в ушах смягчился, Союз сделал то же самое, что и Россия — упёрся плечом в стену. На нём была самая простая одежда: чёрный пуховик с серебряной застёжкой и тёплые серые штаны — вообще СССР надел первое, что попалось ему под руку, ибо искать что-то в квартире сына ему не хотелось, тем более когда у него жутко болела голова из-за кое-кого. Союзу с трудом удавалось стоять на ногах, так как голова словно забилась железом и стала чертовски тяжёлой, а ступни еле выдерживали тело, грозясь всё время подкоситься и подвернуться. Россия покачал головой, вздохнул и сказал: — Я не это имел в виду. Но ладно. — русский опустил руки и осмотрел своё законное тело с ног до головы — как это странно. Это одновременно и удивительно, и жутко. — Сейчас меня в принципе не это должно волновать. — Россия запустил в волосы пятерню, отведя взгляд. Мигом вся раздражённость утихла, оставив после себя еле заметный след где-то глубоко внутри. СССР смерил пронзительным взглядом парня и цыкнул, отталкиваясь от стены и направляясь в спальню. Россия лишь испуганно проследил за телодвижениями Союза и мысленно приготовился к разборкам. Как только Советский Союз зашёл в комнату, то сразу же остановился. Было видно, как его спина резко напряглась, а атмосфера вокруг него сгустилась и сделалась будто нагнетающей. Развернувшись, СССР грозно зыркнул на сына и, сделав пару быстрых шагов, толкнул того в грудь и прижал к стене. — Ты что сотворил с моей спальней, гадёныш? — тихо, с угрозой прорычал Союз. В теле России он был ниже сына, что выглядело не особо страшно, а даже мило и смешно. Россия еле сдержался от смеха, закрыв рот рукой, но ему так хотелось посмеяться, что как раз-таки и заметил СССР. Тот стукнул кулаком в стену рядом с головой России и рявкнул: — Не смей ржать! — его глаза заблистали, что означало, что он в бешенстве. Парень помахал кистью, не прекращая улыбаться во всю ширь. — Ладно-ладно. — встретившись взглядом с Союзом, Россия всё же не выдержал и засмеялся в голос, согнувшись пополам и придерживая живот руками. СССР возмущённо вскинул голову, отступил и, раздражённо отвернувшись, зашёл в спальню, сильно хлопнув дверью. Россия уставился на закрытую дверь и, не переставая смеяться, пошёл за СССР. Он знал, что его отец был очень самолюбивым, и когда кто-то говорил что-нибудь обидное в его сторону, могло случиться разное. Во-первых, Советский Союз мог просто врезать, во-вторых, застрелить, в-третьих, наказать (если это был кто-то из его детей), а в-четвёртых, психануть и уйти. Только четвёртый вариант проявлялся только в общении с Россией. Парень вообще считал, что он с отцом был намного ближе, чем остальные, а следовательно обиды воспринимались близко к сердцу, и даже не то что обидно, а как-то печально и грустно. — Ты что, обиделся? — сквозь слёзы произнёс Россия, открывая дверь. СССР сидел на полу, а вокруг него стопки бумаг, разложенные по датам и виду. Все книжки разложены по полочкам, а разбросанные вещи поставлены на свои места. Это всё вогнало Россию в ступор, отчего он даже перестал смеяться. Союз вскинулся при виде сына, стукнув по несчастной тумбочке: — Нет! Вали отсюда! — закричал тот, даже чуть зарычал, показав клыки. СССР был готов наброситься на Россию, который глубоко затронул его самолюбие. Союз никогда не слышал шуток по поводу своего роста, так как его тело всегда было самым высоким по сравнению с другими странами. Его рост был два метра с лишком, а у России в то же время — всего метр восемьдесят с чем-то. Их разница была двадцать сантиметров, и эти двадцать сантиметров убили СССР наповал. Россия закашлялся, удивлённый такой неожиданной чистотой. — Меня же всего пару секунд не было… — с удивлением в голосе сказал парень, выпучив глаза. Он, конечно, заметил эту санитарную чистоту, но и не предполагал, что Советский Союз может убраться в комнате всего за несколько секунд. СССР фыркнул и поднялся на ноги, отвернув голову. Он прошёл мимо России, специально задев того плечом. Русский закатил глаза, недовольно вздохнув. Ну вот… Опять. Развернувшись, Россия вновь последовал за отцом, который вёл себя… ну, слишком по-дурацки наигранно. — Да блин, пап, ну чего ты обижаешься? Это же была невинная шутка… — после этих слов СССР неожиданно остановился и резко обернулся. В глазах его читался гнев. Советский Союз всплеснул руками. — Невинная?! Да даже плевать на неё! — тот сделал пару твёрдых шагов вперёд, указал кистью на Россию и продолжил, удивляясь, что всё ещё может стоять на ногах: — Ты набухался вчера вдрызг, даже не подумав, что я буду страдать за тебя! — вёл СССР себя довольно нормально в данных обстоятельствах, так как любой человек не сможет просто понять, как он оказался в теле, например, своей матери или отца, и из-за чего человек станет загоняться и психанёт в конце концов. А Союз ещё держался лучше всех. Россия же не мог собрать мысли в кучу и старался просто как-то отвлечь себя от этой неразберихи, что получалось крайне ужасно, тем более когда перед тобой стоит твоё же тело. Русский хмыкнул, взмахнув руками вверх и приблизившись к СССР. — Да как будто я знал, что мы с тобой телами махнёмся! Извини! — с явным сарказмом прокричал Россия, театрально поклонившись. — Я не хотел, чтобы ты мучался вместо меня! На мгновение наступила гробовая тишина, прерываемая лишь звуками природы, раздающиеся из приоткрытого окна. Советский Союз выдохнул, отступив и чуть отстранившись. — Ладно, успокоились. — он сразу принял вид серьёзный и деловой, с которым Союз ходил всю жизнь и с которым общался не только со взрослыми странами, но и со своими детьми. Голос его сразу стал грубее и тяжелее. — Никто из нас не знает, как это произошло. — СССР глянул на сына снизу-вверх, не получив утвердительного ответа. Злость вновь вспыхнула в нём, но только на пару секунд. — Не знаем? — напористо повторил Союз, нахмурив брови. Россия быстро закачал головой, понимая, что злить отца и испытывать его сейчас совсем не стоит. СССР вздохнул. — И что делать мы тоже не знаем. Но нам определённо надо выпутываться из… сложившейся ситуации. Россия усмехнулся. — Да ты капитан очевидность. — Заткнись. — прервал Союз, громко рыкнув. Русский сразу же утих, втянув голову в плечи. Острить тоже не стоит, хотя он думал, что это как-то разбавит напряжённую атмосферу. Пока Советский Союз бормотал себе что-то под нос, рассуждая, Россия прошёлся взглядом по коридору, и его взор остановился на настенных часах, которые показывали «11:57». Парень дёрнулся и округлил глаза. Уже почти двенадцать, а конференция стран была намечена в час дня. Если начать собираться сейчас, то можно успеть, даже на пару минут раньше придти. Россия перевёл взгляд на задумчивого отца, который стоял всё в той же позе, прислонив палец к губам. Но как ему об этом сообщить? Парень находился в теле СССР, поэтому появляться на конференции ему строго запрещено, а это значит, что туда должно пойти его тело, то бишь Советский Союз. Только Россия открыл рот, чтобы оповестить об одной из общей насущной проблеме, как Союз перебил его, заговорив громче: — Россия, а сколько тебе лет? — СССР посмотрел на сына исподлобья. В его глазах сверкнули подозрительные искры, как будто одна весёлая, забавная идея проскользнула у него в голове. Палец с губ он так и не убрал. Россия же нахмурился, не понимая, к чему отец вообще об этом заговорил. Тем более он должен знать, сколько своему сыну лет. — Двадцать восемь. — русский склонил голову набок, задумавшись. — К чему ты это вообще говоришь? — Вот ты, вроде, уже взрослый. — начал говорить Советский Союз, убирая палец. Усмешка тронула его лицо, отчего России сделалось не по себе. А выражение лица у СССР было насмешливое, и глядел тот с некой поддёвкой во взгляде. — А хуй у тебя всё такой же маленький. — Союз прыснул от смеха, приложив кулак ко рту, пытаясь сдержать смех от своей собственной шутки. Россия вытащил глаза и весь зарделся, смутившись. Он раскрыл рот и закрыл его ладонью, пару раз кашлянув. — Какого чёрта? — прохрипел парень, всё не понимая мотивов отца. Зачем он его обижает? Россия то хмурился, то краснел до кончиков ушей, боясь сказать что-то лишнее и опять начать кричать на СССР. Советский Союз же, не убирая злорадной улыбки с лица, прошёлся ладонью по волосам, поправляя их и укладывая. — Теперь мы квиты. — Союз подмигнул сыну и, развернувшись, продолжил свой путь, заходя на кухню. Он открыл настенный шкафчик и выудил оттуда небольшую, чуть прозрачную коробочку, сквозь которую были видны пачки лекарств. СССР открыл крышку и стал копаться там. Россия вновь проследовал за отцом, начиная раздражаться таким поведением Советского Союза. За прошедшие десять лет отец кардинально изменился, став более мягким и в некоторых моментах вспыльчивее, и эти резкие перемены сбивают русского с толку. Россия облокотился о проём двери, хмыкнув, наблюдая за СССР. Союз взял небольшую упаковку каких-то таблеток и, достав одну оттуда, выпил её, запив полстаканом воды. — Короче… — начал было Россия, но я снова перебили. — Твою мать! — воскликнул СССР, громко стукнув стаканом о столешницу. На миг показалось, что треснет не стакан, а пополам сломается сама столешница от такого удара. Союз недовольно зашипел, стоя спиной к сыну и не видя, как Россия грозно глянул на него, начиная вскипать как чайник. Советский Союз поднял руку вверх, активно жестикулируя ей. — Вот у меня к тебе один вопрос. Кто, чёрт возьми, так много бухает? Зачем ты вообще бухал? Нахуя? На-ху-я, объясни мне. — выговаривая слово по слогам, произнёс Союз, поворачиваясь лицом к своему телу. Россия прищурился, пытаясь сохранить спокойствие. — Вообще-то это три вопроса. — указал на недочёт русский, вскинув бровь кверху. У него начинал дёргаться глаз. — И знаешь… — С этого дня я запрещаю тебе пить алкоголь! — воскликнул СССР, перекричав голос сына. У России дёрнулся уголок рта, и он с громким стуком закрыл рот. Его пальцы сжались в кулаки, а ногти впились в ладонь. — Прекрати меня, блять, перебивать! — Россия не смог сдержаться, отчего закричал на отца что есть мочи. Его нервы итак были потрёпаны этой грёбаной экономикой и в особенности США, ибо эта сволочь никак не давала России жить спокойно. А тут ещё это в придачу с психованным отцом. Союз резко стукнул кулаком по столешнице, что её даже жалко стало. — Не ори на меня! — он рявкнул так сильно, что парень быстро умолк, захлопнув рот и прикусив язык. Всё-таки русский не извлёк с прошлого раза урок. Разве не было понятно, что отца невозможно перекричать? Всё было ясно как день, а Россия в этом случае был слепым. Врождённо. СССР вдохнул и выдохнул полной грудью, пытаясь усмирить свой гнев, который не давал покоя. Из-за него он чуть пару раз человека не убил. Ну, как пару раз… Объективно. Советский Союз махнул рукой в сторону сына, заставляя его говорить. — В общем… — Россия отвёл взгляд, почесав макушку. Выражение его лица сразу стало нервным и обеспокоенным. СССР зыркнул на сына, давая понять, что не намеревается стоять и ждать, пока парень пытается связать слова в предложения. Россия вздохнул, набравшись смелости, и на одном дыхании произнёс: — У меня, то есть у тебя, конференция через час, явка на которую обязательна. — повисло молчание. Русский опустил взгляд, боясь поднять его и встретиться глазами с отцом. Он был уверен, что тому эта информация не понравилась. Очень не понравилась. СССР лет десять не был на всяких конференциях и собраниях, а тут на те… И сразу валяй и решай дела. Советский Союз недовольно фыркнул, но промолчал. Послышались шаги, и через мгновение СССР протиснулся в проход, прижимая к проёму двери Россию. Он молча ушёл в комнату, хлопнул дверью, и вновь повисла гробовая тишина. Русский аккуратно, на цыпочках, подошёл к закрытой двери и, чуть приоткрыв её, заглянул в комнату. Союз взял свой старый чёрный деловой костюм, отряхивая его от пыли и раздражённо бурча себе что-то под нос. Россия выдохнул. Хотя бы возмущений и недовольств в свою сторону он не услышал.***
СССР недовольно шёл по коридору, стуча каблуками о кафельный пол. Вокруг него были одни дубовые двери, на которых висели таблички с разными надписями. Вот, только что он прошёл кабинет «Большой Семёрки», а следующая — «Большой Двадцатки». Таких кабинетов была куча, что в них было достаточно легко затеряться и даже схватить клаустрофобию (коридор в этом здании был очень узким), однако все страны довольно легко ориентировались в этом месте. Вот когда СССР был у власти, то здания, в которых собирались страны, выглядели попросторнее и явно шире. Союз не удивился бы, если бы и кабинет, в который ему надо прийти, тоже будет маленьким. По коридору он шёл один, и ни единого звука позади него не раздалось: ни стучания каблуков по полу, ни шороха одежды, ни чьё-то бурчание — ничего. Это было очень странно, так как раньше СССР всегда встречался со странами в проходе, начиная разговаривать с ними о политике, иногда даже угрожать или просто игнорировать. Вот такой он был. Нужный ему кабинет оказался в конце коридора, до которого тот топал целых пятнадцать минут. Пятнадцать минут, чёрт подери! Открыв дверь, перед ним предстала огромная по ширине комната, в центре которой стоял огромный стол и стоящие вокруг него стулья с чёрной пошивкой. По углам стояли разного рода растения, а одна стена являлась панорамным окном, вид из которого был великолепным: они находились на двенадцатом этаже, поэтому весь город было видно как на ладони, что просто завораживало. В этой комнате было жутко шумно и оживлённо. Осмотревшись, СССР понял, что кабинет был заполнен под завязку, и здесь не хватало только его. Вот чёрт, он всё же опоздал. Как только Советский Союз появился здесь, все взгляды обратились на него, но только один из них выбесил его — США. Союз надеялся, что этого ублюдка тут не будет, но, конечно, понимал, что присутствовать на конференции будут все, в том числе и он. СССР прищурился и не сводя презрительного взгляда с Америки уселся на последнее свободное место. К несчастью, Союзу пришлось сесть слева от США, что отнюдь не радовало его. По его правую руку стоял маленький флажок России — такие миниатюрные флажки имелись у каждой страны. СССР еле держал себя в руках, но старался следовать просьбам сына. «Во-первых, ни за что не разводить срач. Во-вторых, сидеть тихо и мирно, никуда не влезая, дабы проблем побольше не нахватать. В-третьих, ни в коем случае не острить или огрызаться.» — и много-много чего ещё. Союз выслушал только три просьбы, а дальше пропустил мимо ушей — сам разберётся, что делать, без сына. Вот чего удумал, самого Советского Союза учить! От этой мысли тот хмыкнул, улыбнувшись. Вдруг его уши уловили еле заметный шёпот со стороны американца — тот увлечённо с улыбкой на лице ведал Германии: — Я так и знал, что Россия опоздает. — США хихикнул, на секунду глянув на русского краем глаза. — Хотя вообще я думал, что он не придёт. Как-никак вчера Новый Год отмечал… — и после тихо рассмеялся в кулак, чуть похрюкивая. СССР с горем пополам «пропустил» гениальную шутку Америки, пытаясь не придавать этому значения. Однако даже сейчас ему хотелось накинуться на США и отомстить этому подонку. Союз сжал руки в кулаки, учащённо вдыхая и выдыхая. Интересно, а Россия часто терпел всякие издёвки? Ведь он просил его быть вежливым со всеми. Через пару минут началась сама конференция, на которую СССР особо не обращал внимания, только иногда улавливая какую-то информацию краем уха. Он сидел, облокотившись локтем о стол и уперевшись щекой в ладонь, крутил между пальцев ручку и скучал. Союз решил, что просто посидит здесь и свалит домой, так как уже совсем не привык заниматься всякой там внешней политикой, экономикой, рублём. На это он надеялся. Через какое-то время Советский Союз почувствовал на себе чей-то взгляд. Подняв голову, СССР увидел, что Украина, сидевший на противоположной стороне дальше от Союза на три стула, не моргая пялился на него. В глазах метали молнии, как будто его выбешивало нахождение России тут. СССР прищурился и отвёл взгляд, тем самым ещё сильнее раздражая украинца. Однако Украина молчал. Вскоре разговор стран переключился на Россию, что очень не понравилось Союзу. Абсолютно. СССР делал вид, что не слушал, хотя на самом деле следил за каждым сказанным словом, иногда хмурясь или усмехаясь. Это, конечно, льстило бы ему, что кто-то обсуждает его, но если бы это были хорошие отзывы. И ещё Союз бесился, только услышав этот противный американский акцент. Ему хотелось встать с места, замахнуться и хорошенько вмазать американцу да посильнее. А может, даже убить. Союз поднял взгляд и встретился глазами с США, который стоял, уперевшись ладонями в стол и чуть поддавшись вперёд, и ухмылялся, словно думал о чём-то приятном. СССР нахмурился. Америка отвёл взгляд и осмотрел всех находившихся в кабинете стран, громко произнеся: — Я самолично собираюсь сместить Россию с политической арены. — наступила тишина. Все страны обратили свой взор на США. Он улыбнулся ещё шире и продолжил: — Ведь кому нужен алкоголик, который не может решить своих проблем? Только на дно потянет. — Америка рассмеялся, и некоторые страны даже поддержали его: не то от страха, не то от согласия. Нет, этого СССР терпеть не мог. Как Россия вообще выносил всё это? Так обращаться с собой просто отвратительно. Союз цыкнул. Небось он ещё и засмеялся бы со всеми. Вежливый. Советский Союз грозно глянул на американца исподлобья, начиная активнее крутить ручку между пальцев, что означало его нарастающее раздражение. СССР нахмурился, искривившись. — Слушай меня сюда, американский пакет фастфуда, ещё одно слово в мою сторону, и я размажу тебя по стенке. — голос Союза был грубым, угрожающим, напористым. От него еле заметно дёрнулся США, но этого было достаточно, чтобы заметить. Наверное, вспомнил прошлое. Но авторитет нельзя было портить, поэтому Америка собрался и, поправив очки, скрестил руки на груди, приготовив ответную речь: — А кто это у нас тут голос подал? Снова проявляешь агрессию? Хочешь быть как твой отец? — а вот это уже интересно. СССР откинулся на спинку стула, прищурившись и не спуская пристального взгляда с США. Между ними разверзлась яркая молния, заметная лишь им двоим. Остальные страны сидели молча и пялились на Америку, только вот Украина и Беларусь смотрели на тело России. Советский Союз скрестил руки на груди. — А что тебе не нравится в моём отце? — США фыркнул, словно его этот вопрос рассмешил. А после прищурился, поняв, что «Россия» был настроен серьёзно. Американец вскинул руки, активно жестикулируя ими. — Деспот, тиран… убийца. Разве не понятно? — Америка упёрся одной ладонью в стол, выпятив правое бедро. США улыбнулся, показав маленькие белые клыки. — Правильно я тогда сделал. — это было слишком для СССР. Гнев сдержать у него более не было сил. В кабинете повисла гробовая тишина; аура сгустилась вокруг Союза, образуя тёмный сгусток чего-то страшного и ужасного. Все поголовно ощущали на себе эту атмосферу: кто-то съёжился, у кого-то прошлись мурашки по телу, а кто-то просто застыл, не смея сводить взгляда с «России». И вдруг в комнате раздался громкий треск: СССР сломал ручку. Её остатки рассыпались по столу, и Союз отряхнул ладонь, дёрнув ею. Тень накрыла его лицо, и он уже не понимал, что творит. У Америки сердце стучало так бешено, будто готово было выскочить прямо сейчас. США чувствовал себя жертвой, которую растерзает голодный дикий волк. СССР резко поднялся и, сделав пару шагов в сторону американца, прижал его к стене, схватив за ворот. США повис в воздухе, зажатый между стеной и «Россией», абсолютно ошеломлённый происходящей ситуацией. Его ступни даже не касались пола, а воздух еле поступал к лёгким, так как СССР чуть пережал его горло. Глаза «России» сделались словно красными, в них сверкали искры и молнии. Он был на грани. Его рука крепко сжимала воротник и шею американца, отчего лицо США покраснел из-за нехватки воздуха. Смотрел Союз просто убийственно. — Послушай меня сюда, кусок американского дерьма. Ты слишком много возомнил о себе. — Советский Союз сильнее стиснул горло Америки. Тот запищал, схватившись пальцами за кисть, пытаясь хоть как-то спастись. Все страны подскочили на местах, удивлённые и испуганные ничуть не меньше США, но ничего не делали, лишь наблюдали. — Я знаю, как я отомщу тебе. Сначала я сломаю тебе пару костей, отобью почки, потом оторву твой маленький хуй, изнасилую и выброшу в канаву. — от этих слов Америка поморщился, а СССР довольно улыбнулся. Союз поднял вторую руку и схватил пальцами США за челюсть, двигая его голову то вверх, то вбок, словно осматривал. — Ты понял меня? Американец хрипло усмехнулся. — А вот и повод… Выгнать… Тебя. — задыхаясь, произнёс США с задержкой. Глаза СССР сверкнули, и тот швырнул Америку вбок, к панорамному окну. Американец ударился макушкой о твёрдое стекло и сполз по нему вниз, обессилено опустившись на пол. От удара стекло чуть затрещало, а один маленький осколок въелся в кожу головы, отчего тоненькая струйка крови потекла из ранки. США дёрнулся вперёд, глубоко вдыхая и жадно глотая воздух лёгкими. Американец схватился пальцами за макушку, недовольно шипя. Возвысившись над США будто статуя, Союз глядел на ничтожного сверху-вниз. На лице «России» появилась коварная улыбка, показались острые клыки. СССР отвёл руку назад, за спину. — Знаешь, кто сейчас исчезнет? — США сидел молча, чувствуя напор со стороны Советского Союза, и не рыпался, понимая, что тем самым сделает себе только хуже. Хотя куда ещё хуже. СССР поднял подол пиджака и достал из-за брюк чёрный револьвер, направив дуло прямо в лоб США. Америка округлил глаза, напрягаясь всем телом, и раскрыл рот от испуга. Руки американца затряслись, и тот попытался сдать назад, но упёрся в стекло. Ситуация стала абсолютно безвыходной и катящейся к убийству. А умирать США вообще не хотелось. Америка через силу покачал головой, не сводя взгляда с «России». Тот жутко пугал его, даже не он сам, а такие резкие перемены в отношении к нему. Россия всегда был тихим и вежливым, а когда про него шутили, он тоже смеялся, называя шутку «прикольной». А сейчас русский был сам на себя не похож. Он был похож на своего отца в тридцатые годы двадцатого века. Это было опасно. — Ты исчезнешь на глазах у всех. — СССР сделал шаг вперёд и опустился на корточки, приставив пистолет ко лбу США. Американец сглотнул. Советский Союз взмахнул рукой; его взгляд наполнился восхищением и предвкушением. — Ты мешаешь всем. Ты портишь всё. Как жаль, что я тебя не убил тогда. — СССР облизнулся, усмехнувшись. Он приблизился к лицу Америки почти вплотную, не убирая револьвер ото лба. США машинально отодвинулся, вжавшись в панорамное окно, пытаясь быть как можно дальше от «России». Его лицо вблизи было более устрашающим и пугающим, отчего у него по телу пробежали мурашки. Америка моляще глянул в сторону, встретившись взглядами с Германией, который испуганно стоял чуть поодаль от них и наблюдал за сложившейся ситуацией, думая, что можно сделать и чем помочь. СССР заметил это и улыбнулся шире. — Чувствуешь пропасть между нами? Мы с тобой совершенно разные, понимаешь? — прошептал Советский Союз, чтобы никто, кроме них, не слышал. В этот момент перед глазами США всплыл образ СССР, и ему теперь казалось, что не «Россия» перед ним, а сам Союз, чей лишь взгляд пугал и вводил в ужас. Ему даже показалось, что глаз русского сверкнул золотым и на миг показались серп с молотом. Америка затаил дыхание, не смея дышать и вообще боясь сделать что-либо лишнее. — Ну что, исполним мой план в действие? — СССР облизнул клыки и ухмыльнулся, возрадуясь. Он взял США за подбородок, чуть приподнимая вверх, и одновременно медленно нажимал на курок. Стук сердца Америки был слышен на весь кабинет, и, наверное, последнее звучание его живого сердца. Вдруг кто-то из стран сделал шаг вперёд, задевая стул, из-за чего кабинет наполнился резким звуком скрежета ножек мебели. Украина всплеснул руками, закричав: — Россия, ты что творишь?! — СССР обернулся на звук. Его губа дёрнулась от раздражения, а глаза сверкнули красным цветом. Цветом ярости. — Заткнись! — так громко рявкнул Союз, что аж стены комнаты затряслись. Украинец вытаращил глаза и стоял словно парализованный. Он попытался отступить, но неуклюже споткнулся и чуть не свалился на пол, благо Беларусь поддержала брата. Украина знал этот тон, знал этот взгляд как никто иной. Перед ним стоял совсем не Россия. СССР отвернулся и вновь вернулся к своей любимой игрушке. Он был похож сейчас на извращенца-убийцу, которому плевать на последствия, плевать на чужое мнение. Германия дёрнулся вперёд и схватил под мышки «Россию», оттягивая назад. За ним последовал и Канада, который помог оттащить от США разбушевавшегося Россию. Советский Союз задрыгался, пытаясь вывернуться, но двое крепко сжимали его, ограничивая его круг возможностей. Союз нажал на курок, выстрелив из револьвера пару раз, попав лишь в стекло, которое с треском обвалилось за спиной США. Тот упёрся руками в пол, округлив глаза, и обернулся, увидев за собой город с высоты двенадцатого этажа. Американец быстро отполз от края, схватившись за сердце и тяжело дыша. Он был чертовски напуган, и ему казалось, что сейчас расстаться с жизнью. Америка мог выбраться, но тело его словно сковало, и он ничего не мог с этим поделать. СССР же поднялся на ноги. Он оттолкнул от себя Германию и Канаду, убрав пистолет на своё законное место. Многие страны сразу зашептались. Лицо «России» тронула тень, и тот усмехнулся, разворачиваясь. Он нагло оглядел всех, произнеся: — Вы все глупцы и идиоты. А он хитёр и умён, и вы даже не понимаете, что именно эта тварь убьёт вас. — с этими словами Союз покинул помещение, хлопнув дверью и оставив остальных в полнейшем шоке от произошедшего.***
В это время… Как только его тело ушло на конференцию, Россия продолжил свои поиски. СССР предложил ему перед уходом проводить до дома, чтобы тот знал, куда идти, но парень отказался, сказав какую-то бредовую причину, и Союз прищурился, смерив того взглядом. Из-за его тупой головы отец точно что-то заподозрил, но почему тогда не уточнил? Почему не заставил уйти? Эти вопросы тоже мучали голову России, однако ему было чем заняться. Русский решил порыскать на кухне, потому что все остальные места он уже осмотрел и ничего там не нашёл. Может, отец так спокойно ушёл лишь потому, что был уверен в том, что Россия ничего не найдёт? Наверняка. Это как раз походило на него: самоуверенный, чересчур самолюбив, эгоистичен и вспыльчив. Со всем этим русский не раз сталкивался будучи мальчиком: особенно когда СССР не кормил Украину. Россия тогда вступился за брата, но всё это привело к очень печальному исходу. От этих воспоминаний парень вздрогнул. Русский открыл шкаф, и на него сразу вывалилась куча всего: стопка одежды, всякая обувь в потрёпанных коробках, сломанные вещи и какая-то маленькая коробочка, которая как раз-таки заинтересовала Россию. Весь хлам сбил его с ног, отчего сейчас он сидел на полу, держа в руках небольшую коробку, которая была довольно лёгкой: либо там лежало что-то почти невесомое, либо совсем ничего. Россия без стыда поднял крышку и увидел опять фотографии. Но в чём была сама фишка, и отчего так перепугался Россия и после радостно воскликнул, поняв, что нашёл нужное ему. Прятать предметы отец совсем не умеет. От этой мысли русский усмехнулся, но вновь напрягся, посмотрев на фото. В коробке лежала целая стопка фотографий. Фото всех его детей по отдельности. Вот на первой фотографии Россия идёт вместе с Арменией и о чём-то увлечённо разговаривал; на следующей — Украина и Беларусь зимой в тёплой одежде, идущие по улице и держась за ручки, чтобы поддержать друг друга, если кто-то подскользнётся; на третьей — Эстония стоит спиной к фотографу и, подняв голову вверх, общается с Финляндией, при этом фин улыбался, положив руку на макушку эстонца; дальше — Грузия и почти все страны Северного Кавказа жарят шашлыки на чьей-то даче, смеясь и улыбаясь во всю ширь, сзади видно, как кто-то дерётся, а кто-то — удирает. Таки фотографий была куча, и все они сделаны издалека, будто тот, кто фотографировал, не хотел показаться. А это значит, что СССР всё это время следил за ними. А то-то Россия думал, почему все потерянные вещи на следующий день сразу находятся, если он уйдёт куда-нибудь на пару часов. И Беларусь не раз говорила ему, что видела какую-то тень около дерева или что ей казалось, будто на неё кто-то смотрит, из-за чего ей становилось неприятно, хотя она была не из робкого десятка. Вообще эта информация пугала его. Однако, если так подумать, страшного в этом ничего не было: Союз ведь только присматривал за ними (не как маньяк какой-то), помогал в определённых ситуациях. Но даже от понимания этого всё равно брало в дрожь. Россия положил фотографии на место и быстренько убрался. Он глянул на часы: «13:41». Значит, у него ещё есть время одеться и дойти до дома, где они собирались встретиться. СССР перед уходом кратко объяснил, как добраться до квартиры России, но детально ничего не уточнил. Ещё по приходу в свой дом русскому надо поискать информацию о… смене тел. Может, что подходящее найдёт, стоит только надеяться. Парень накинул первое попавшееся пальто, предварительно отряхнув его, обулся и вышел из квартиры СССР, закрыв дверь на замок. Спустившись по лестнице вниз, Россия открыл подъездную дверь и выбрался наружу. Свет от Солнца был мягким и приятным, не таким ярким и ослепляющим как летом. Повсюду был снег, стояли свежие снеговики, на сугробах нарисованы детские «ангелочки». Атмосфера была чертовски уютной. Также на улице было тихо и безлюдно: все разбрелись по работам, садикам и школам. В этом месте был свежий воздух, который не сравниться с воздухом в городе. России нравилось это всё, и он бы остался тут навсегда, не будь он кем-то важным. Русский не спеша побрёл вперёд, посчитав, что идёт в правильном направлении. Ему не хотелось думать о чём-то, размышлять и придумывать, что делать. Но решать надо было: не могли же они остаться в телах друг друга. Россия шёл сгорбившись и засунув руки в карманы. Он втянул шею, закрыв её воротником пальто и шарфом. И всё-таки на улице было ужасно холодно, особенно когда ненадолго поднимался ветер, взметая хлопья снега вверх и прямиком в лицо России. Парень шёл, тихо ругаясь на зиму и на ветер, который постоянно летел в его сторону. Он готов уже был закрыть лицо чем-нибудь и идти себе так, не боясь, что его собьёт чья-то машина или что врежется в кого-нибудь, или упадёт ненароком. Вдруг Россия услышал шаги позади себя и обернулся (он был чистым параноиком на этот счёт). Его нервозность не подвела его: за спиной русского стоял Третий Рейх, направив какой-то старый пистолет ему в лоб. Россия округлил глаза, испугавшись не то пистолета, не то умершего нациста. Он вообще никогда не видел Рейха, а только слышал с рассказов отца о нём, но даже и не представлял, что Третий Рейх настолько пугающий. Огромный страшный шрам пересекал его лицо, на одном глазу была чёрная повязка, на которой была нарисована свастика, одна бровь рассечена, радужка глаза серая, словно глаз был слепой, губы обсохли и обветрились, оставив после себя лишь подобие губ, брови густые и как будто постоянно «хмурые». Да, России бы не захотелось воевать с ним, тем более четыре года. Русский попятился, пытаясь понять, что ему от него надо, а потом его вдруг осенило: он же в теле СССР, а значит, и Рейх воспринимает его как Союза. К несчастью России, русский не знает, какие отношения между отцом и Третьим Рейхом, но догадаться вполне можно. Они явно пытаются убить друг друга до сих пор. А иначе зачем нацист наставил на него пистолет? Россия поднял руки вверх, понемногу сдавая назад. — СССР… — пролепетал Рейх, улыбнувшись. Он оглядел «Советский Союз» с ног до головы и прищурился. — А что это ты ручки вверх поднял? Всё же решил сдаться? — Рейх засмеялся. Его смех был до жути противным, низким и, казалось, будто тот задыхается. Россия скривился, но промолчал: в данной ситуации лучше придумать как сбежать, а не вести переговоры, как это сделал бы отец. Да СССР вообще напал бы на Рейха первым, однако Россия не был таким смелым и отчаянным. — Ладно, шутки в сторону. Что это за прикид такой? — нацист обвёл рукой, которой держал пистолет, вокруг России и вскинул брови, ожидая ответа. Поняв, что можно расслабиться, русский опустил руки, отряхнулся и кашлянул в кулак, пытаясь вести себя как отец. Но Россия понятия не имел, как СССР общается с Рейхом. Он угрожает? Нападает? Шутит? Отвечает с сарказмом? Или вообще игнорирует и уходит? Чёрт его знает. — Что захотел, то и надел. — сначала на лицо Третьего не выражало никакой эмоции, а потом тот согнулся пополам, заржав как лошадь, что аж слёзы выступили из его глаза. Россия нахмурился и сделал ещё пару шагов назад, приближаясь к переулку, куда он мог сбежать и спрятаться. Осталось чем-то отвлечь нациста, но чем? — Ты, конечно, смешной. — Рейх выпрямился, вытерев слезу, и поправил фуражку. Он вновь направил дуло пистолета на «СССР», улыбнувшись. — Ну что, продолжим нашу игру? — эти слова сильно смутили Россию, но зато ему дали чётко понять, что у Третьего Рейха всё не на месте. Он какой-то чокнутый придурок. Хотя стало понятно, что нацист не догадался. Россия указал пальцем на переулок (куда ему в принципе и надо было идти) и сказал: — Иди к чёрту, Рейх. У меня дела, твоих игр ещё не хватало. — русский пытался держать себя в руках, но все его конечности дрожали от страха. Он надеялся, что этого нацист не заметит. Третий Рейх прищурился: — Ты не СССР. — Россию передёрнуло, и он кинулся бежать, понимая, что если сейчас останется там, то его в лучшем случае пристрелят. Раздался выстрел, потом ещё один, но ни одна из пуль не угодила в парня, отчего тот прибавил скорости. Он перепрыгивал через всякие коробки, мусорки, перебегал из переулка в переулок, всё ещё слыша, как кто-то гонится за ним. Сердце бешено стучало в груди, эхом отдаваясь внутри. Ему было чертовски страшно. Однако вскоре звук чужих сапог утих, и Россия остановился, выдохнув. Хорошо, что он умеет долго бегать и что он вообще выносливый. Русский сгорбился и тяжело задышал, чувствуя неприятные ощущения в горле, будто то было разодрано. Отдышавшись и набравшись сил, Россия продолжил свой путь.***
— Что ты сделал? — с выпученными глазами произнёс Россия. Он был шокирован, удивлён, сбит с толку и много других синонимов, но принцип один — Россия конкретно охуел. Он совсем не рассчитывал, что его отец устроит драку, что испортит авторитет сына, что напугает всех стран, что заставит остальных активнее действовать против него. Русский опустил голову, обхватив её руками, и тяжело прерывисто вздохнул. Сука. Россия выпрямился, сделал вдох и выдох, плавно подняв и опустив руки, и, облокотившись о свою коленку локтём и уместив свой острый подбородок в ладони, вновь посмотрела на СССР, которому вообще было плевать. Для Союза это раньше было обыденным делом, а если ещё упомянуть войну с Рейхом… Россия дёрнулся. Рейх. Надо будет рассказать о… О их столкновении отцу, но чуть позже. Сначала стоит разобраться с чуть более насущной проблемой. СССР откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди и возведя взгляд вверх, словно ему не хотелось пересекаться взглядами с сыном. Он мог предположить, что тот был просто в ярости, и наверняка готов прибить его. Даже не наверняка, а совершенно точно. — Я его предупредил. — возразил Советский Союз, вызвав тем самым удивление у России. Парень вскинул брови, округлил глаза и прислонил два пальца к виску, уперевшись. — Предупредил? Предупредил? — Россия указал кистью на отца. — Ты смеёшься? Я просил тебя. Просил ведь. — с напором в голосе сказал русский, отчего Союз нахмурился. СССР наклонился вперёд; взгляд его не предвещал ничего хорошего. — А ты что, половая тряпка, собрался бы терпеть это всё? — Советский Союз сложил руки на коленях, перенеся весь вес на них; мышцы спины напряглись. Россия хмыкнул, не спуская взгляда с отца — они сидели и играли в «гляделки», и каждый из них молчал. Русский закинул одну ногу на другую и отодвинулся, недовольно цыкнув. СССР тоже отодвинулся, вернувшись в прежнее положение. — Не собрался. Но и не поступил бы так как ты. — выделив последнее слово, произнёс Россия. Союз вытянул руку и взял с кофейного столика журнал, начав просто листать страницы, не останавливаясь ни на каком разделе, словно ему вообще было плевать на то, что там написано — просто взял для виду. СССР глянул на сына. — А что тебе не нравится, я не понял? Хочешь сказать, что ты бы отругал его и всё? Ты клоун. — твёрдо сказал Советский Союз, вновь вернувшись к журналу, в котором страницы постепенно заканчивались. А журнал, к слову, был всего один. Россия тяжело вздохнул, согнувшись и прислонив ладони к лицу, закрывая его. — Господи, боже мой… — прошептал Россия, резко замолчав — даже его дыхания слышно не было. СССР посмотрел на всю эту картину, и улыбка тронула его лицо, а потом он и вообще рассмеялся. Парень недоумённо посмотрел на отца как на сумасшедшего. — Как смешно смотреть на то, как я молюсь. — и Союз вновь засмеялся, вытирая выступившие слезинки. Смех его был заразительным, громким и казался таким энергичным, заряжающим энергией, отчего Россия тоже засмеялся, не задумываясь о каких-либо проблемах, которые стояли сейчас на первом месте и требовали срочного разрешения. А потом в его голове пронеслась одна мысль, точнее воспоминание, не такое далёкое: встреча с Рейхом. Да, он понимал, что сотворённое отцом уже не вернуть и не исправить, однако СССР сам не может оставаться в неведении, ведь, не дай Бог, из-за этого у него что-то случиться. А винить потом будут только Россию, потому он же не рассказал. Русский резко замолчал, сжав губы. Он стиснул в пальцах руки и весь сжался, не зная, как лучше преподнести эту информацию Союзу. СССР, конечно, и сам заметил неожиданную перемену в настроении сына, поэтому напрягся всем телом и прищурился, ожидая плохой новости. И правильно ожидал. — Это… Пап… — Россия коротко глянул на Советский Союз и вновь отвёл взгляд. — Я это, короче, пока шёл к себе домой, встретил… Рейха. — после того как русский произнёс имя заветного врага отца, СССР весь сделался будто каменный. Брови его так сильно были нахмурены, что казалось, будто они соприкасаются друг с другом. Через пару секунд Союз кивнул, чтобы Россия продолжил свою повесть. — И он понял, что это не ты. — русский вжался в кресло, боясь поднять голову и встретить испепеляющий взгляд отца на себе. СССР не двигался. — В смысле? Он прямо так и сказал? Россия кивнул, а после услышал, как отец поднялся с места. Парень краем глаза проследил, куда направился Союз, но особо далеко смотреть не пришлось — тот подошёл к окну, повернувшись спиной к русскому. Все мышцы тела были в сильном напряжении, а сам Советский Союз стоял не двигаясь. Россия боялся сдвинуться с места и вообще что-либо говорить. — Пиздец. — подвёл итог всему случившемуся СССР. И Россия мог подтвердить, ведь всё произошедшее никак «полнейший пиздец». Они поменялись телами, отец чуть не убил США, а он заставил Третьего Рейха заподозрить что-то. Россия был уверен, что весь этот бред ни к чему хорошему не приведёт. Абсолютно. Вдруг раздался настойчивый стук в дверь, и Россия по привычке поднялся, направляясь к входной двери. СССР же просто посмотрел на сына через плечо и вздохнул. Дебил. Идя парень задался вопросом: «кто бы мог там стоять?». Вроде, до Нового Года он никого не приглашал к себе первого января, да и никто и не напрашивался. Тогда кто? И что ему вообще тут надо? А за дверью стояли Украина и Беларусь. Украина был намного выше своей сестры и одет посолиднее её: тёмно-коричневое пальто, чёрные тёплые ботинки, серые штаны и обычные перчатки чёрного цвета. Беларусь же носила повязку, висевшая на её голове по диагонали, волосы её были распущены, а на концах чуть спутаны; носила она лёгкую длинную тёмно-зелёную куртку, под которую надевала кожанку и однотонную серую футболку, а снизу — брюки чёрного цвета; на руках её были тоже чёрные перчатки только с вырезами на пальцах; обувь Беларуси представляла собой тёмного цвета кроссовки с большой и широкой подошвой. В кармане её постоянно лежали ключи, которые она могла использовать в качестве самообороны. Они решили прийти к России лишь из-за его странного поведения на конференции. И был ли это Россия? Украина не мог успокоиться с того момента, как Россия покинул кабинет. Что на него нашло? С чего это он так резко переменился? Может, на это кто-то повлиял? Если нет, то как иначе? Не мог же Россия сам измениться — по нему было видно, что его всё устраивает. Украинец пялился на дверь не моргая. Что-то точно произошло во время празднования Нового Года. И как Украине было досадно, что он не присутствовал — а так он мог бы узнать что-нибудь или даже воспользоваться этим. Например, заручиться поддержкой, ведь если Россия кардинально изменит свой настрой, то это явно принесёт плоды, что значит, что он достигнет небывалых высот. А с помощью него Украина мог бы добиться своих целей. Беларусь краем глаза глянула на брата и усмехнулась, заметив на его лице смену эмоций. За этим было довольно интересно наблюдать. Когда-нибудь понаблюдайте этот момент, когда грустно-печальное лицо человека приобретает вид радостный и счастливый, как, недавно плача, он искренне смеётся вместе с вами — это и есть красота. Поэтому Беларусь старалась улыбаться чаще, чтобы когда-то встретить человека, разделяющий её взгляды. Человека, который также будет улыбаться несмотря ни на что. От этой мысли её лицо тронула лёгкая улыбка. Вдруг послышался щелчок, и дверь открылась перед ним. А внутри квартиры стоял не Россия, а СССР. — О, Украина, Беларусь, привет. Вы что тут… — инстинкт самосохранения сработал по полной: Украина резко вытащил из-за спины чёрный пистолет, направив его на «Союза», а Беларусь чуть отступила назад, за спину брата, сжав в кармане ключи. Она прищурилась, не спуская взгляда с «отца». Россия округлил глаза, вскинул брови и поднял руки вверх, глянув на мгновение в дуло и вновь переведя взгляд на украинца. Украина насторожился и весь напрягся, боясь, что «СССР» сейчас что-нибудь учудит. А также он очень боялся за свою сестру, поэтому отодвинул её подальше свободной рукой. Украинец нахмурился. — А я-то думал, что с Россией случилось. Так это ты во всём виноват. — русский сначала не вдуплял, что происходит, и почему Украина говорит о нём в третьем лице, а потом его осенило. Придурок. Да он полнейший идиот. Вот как, как он мог забыть о том, что находился сейчас в теле отца? Идиот, дубина, глупец, скотина… Как только себя не называл Россия. Он был больше шокирован не тем, что на него наставлен пистолет, а тем, какой же он тупой. — Я… Это… — парень пытался как-то выкрутиться из этого неловкого положения, но резко замолчал, заметив, что Украина крепче сжал в ладони пистолет, напрягая палец, что грозился нажать на курок. Россия сжал губы, думая, что можно сделать. Да в принципе ничего. Вдруг чья-то рука легла на его плечо, и взгляд Украины сфокусировался на ком-то за спиной России. Русский посмотрел за спину и увидел там своё тело с чертовски недовольным лицом. СССР нахмурился и невольно скривился, придвигаясь ближе к украинцу. — Чё вы тут забыли? Валите отсюда. — ну, этого Россия терпеть уже не мог. Мало того, что отец испортил всю конференцию, умудрившись подраться с США, так теперь ещё и гонит на Украину и Беларусь. Русский цыкнул и, забив на направленный на него пистолет, приложил два пальца ко лбу, показывая тем самым своё недовольство и раздражение. — Я же просил, блять, быть вежливым. — и это было так. Россия раз сто повторил о вежливости, перед тем как СССР ушёл на собрание. Но тот его не собирался даже слушать. Сволочь. — Банальная, блять, вежливость. Это так, сука, сложно?! — Россия грозно зыркнул на отца и встретился с ним глазами: один убивал взглядом другого. Что за потеха. Украина заморгал, не понимая, что происходит. В его голове накопилось столько вопросов, на которых вообще не было ответа. Беларусь выглянула из-за спины брата тоже с удивлённым лицом. Украинец даже ослабил хватку. СССР же хакнул и всплеснул руками. — Да плевать я хотел на твою вежливость, тряпка. — Тряпка? Тряпка?! Ты серьёзно сейчас?! — психовал Россия, схватившись рукой за голову, недовольно вздыхая. — Тебе, наверное, ещё плевать и на пистолет, наставленный на меня?! — Возможно. — без тени совести произнёс СССР, усмехнувшись, когда сын вытаращил глаза. Во взгляде России промелькнуло бешенство и ненависть. Ему хотелось несколько раз ударить Союза. Даже не несколько раз. Он хотел его избить до полусмерти. В порыве злости Россия выхватил пистолет из рук Украины и направил уже на отца, тыкая дулом в грудь Советского Союза. Тот для приличия поднял руки, но сам он широко улыбался. Вся эта сцена его очень забавляла. Давно СССР так не веселился. — А как тебе такое?! — парировал русский. В его глазах метали молнии, и он даже готов был нажать на курок (наверное). Союз усмехнулся и аккуратно отодвинул пистолет вбок от себя двумя пальцами. — Успокойся, гремлин. — Россия вспыхнул как спичка, надув щёки, и напряг мышцы плеч, возмущённо глядя на отца. Тот кинул пистолет на пол, развернулся и с громким топотом ушёл. — Да пошёл ты. — сказал он только, а потом скрылся за дверью, сильно ею стукнув, что аж стена затряслась. СССР тихо засмеялся, закрыв рот рукой, и проводил взглядом распсиховавшегося Россию. Украина недоумённо глянул на «брата». — Я сейчас ничего не понял. — произнёс украинец, тупо смотря на «Россию», который сразу же переменился в лице. Из насмешливого он сделался строгим и серьёзным. Брови его опустились, улыбка пропала, а взгляд чуть блеснул. — Вы всё ещё здесь? Я же сказал, проваливайте отсюда. — после этих слов дверь в комнату вновь распахнулась. Оттуда выглянул «СССР» весь красный и с бешеным видом. Союз прыснул со смеху. Россия ткнул пальцем на своё законное тело и крикнул: — Это СССР! Застрелите его! — Украина перевёл взгляд с «Советского Союза» на «Россию» и захлопал глазами. Он вообще ничего не понимал. Вообще сначала ему показалось, что «Союз» сошёл с ума, но потом детали собрались, образовав всю картину. Украинец отскочил от «России», вскинув руки. — Какого чёрта?! — Беларусь тихо стояла за спиной брата, анализируя ситуацию. До неё дошло позже, а после она схватилась за пальто брата, достав из кармана связку ключей, чтобы защититься. Украина ткнул пальцем на «Россию». — Ты… СССР? — ответом был кивок. Украинец вскинул брови, округлив глаза. М-да, не такого он ожидал. Украина и вообще не думал, что у них с Россией получиться поговорить. Он вновь посмотрел на «Советский Союз». То есть в теле отца сейчас был Россия, а в теле России — Союз? О-ху-еть. СССР закатил глаза, видя весь этот испуг, и хмыкнул. — Проходите уже. Будем думать, как нам вернуться в свои тела. — Союз чуть подвинулся, пропуская внутрь двоих, которые всё не решались двинуться с места. А потом Советский Союз начал было закрывать дверь, и те сразу зашевелились. СССР усмехнулся.***
— Никогда с таким не сталкивалась. — прошептала Беларусь и во все глаза смотрела то на Россию, то на СССР, которым это уже порядком надоело. Украина же сидел молча, не спуская подозрительного взгляда с «России». Они разговаривали уже почти час, но ни к чему толковому не пришли, отчего становилось скучнее и бесполезнее. Парень уже хотел было попрощаться с ними, как украинец неожиданно заговорил: — Стоит позвать Германию или Японию. А лучше сразу двоих. Они-то, может, что-то и придумают. «Но я не уверен». — Украина произнёс последнее предложение так тихо, что никто его не услышал. Россия кивнул, возвращаясь на своё место. — Да, хорошая идея. Украинец достал свой мобильник и чуть дрожащими руками набрал Германию. К слову, немец ответил достаточно быстро, говорил он словно скороговоркой, будто торопился, а когда услышал, что России нужна срочная помощь, тот замешкался, вспомнив недавний инцедент. Нет, он, конечно, может помочь, но в основном ему было страшно за себя и свою жизнь — мало ли что русский сможет выдумать — и не такое было. Помниться, Россия припёрся к нему домой в два часа ночи с бутылкой дорогого коньяка. Он долбил в его дверь, пока Германии не пришлось всё же открыть её и впустить русского внутрь. Тот начала рассказывать ему о произошедшем: как его баба на бабки развела, как он кредит в «банке» не выплатил вовремя, а после встретился с «работниками», как какой-то мужчина вручил ему этот коньяк (при этом Россия начинал активно его расхваливать и предлагать Германии) и многие другие истории. Немец сидел весь сонный и почти не слушал Россию. От русского пахло перегаром, алкоголём, и Германия только думал о том, как он будет этот запах из квартиры выветривать. А ещё как прогнать отсюда Россию да поскорее. Германия бы с удовольствием составил ему компанию, но явно не ночью. Кстати, после своей пылкой речи о несчастной жизни своей русский попросил воды, а когда ему дали стакан, он вылил всё содержимое на голову немца. На следующий день Россия ничего не помнил, но когда ему об этом рассказали, весь покрылся краской и весь день извинялся. Но этот случай Германия запомнит надолго. В итоге, Украина и Беларусь уговорили немца прийти, а также попросили взять с собой Японию, так как она тоже могла помочь. Кто-то ещё предложил Южную Корею, но общим голосованием было решено, что много людей звать не стоит — ни к чему большое количество свидетелей. Германия пришёл достаточно быстро. Они открыли дверь (точнее Россия в теле СССР, а за его спиной стояли остальные) и впустили гостей. Как только немец увидел Советский Союз, то вздрогнул от неожиданности — ему говорили, что проблема у России, а том, что тут будет ещё и Союз, ему никто не сказал. Что за подстава? Он прошёл внутрь, недоверчиво осмотревшись. Все смотрели на него как на какого-то спасителя, который обязательно поможет им. — Ну так… — Германия поправил очки пальцем и посмотрел на «Россию», которому, походу, вообще было плевать: он стоял в стороне ото всех и рассматривал свои пальцы. Немец нахмурился. — В чём, собственно, проблема? Не похоже, что ты болеешь. — немец тронул «Россию» за плечо, а в ответ получил лишь недовольный взгляд, а ля «я вообще-то занят». Германия вскинул брови. Япония же просто стояла и смотрела на всех, иногда перекидываясь парой словечек с Беларусью. Россия в теле СССР подошёл сзади к немцу и развернул его к себе лицом, чем жутко перепугал Германию. Немец весь сжался и напрягся как струна. Русский вздохнул. — Я Россия. А в моём теле — СССР. — Германия пребывал в шоке, пытаясь переварить полученную информацию, но в голове у него ничего не складывалось. У него было много вопросов, как и у Украины в первый раз. А у Японии аж глаза загорелись, и она завизжала, подбежав к России и начав трогать его. — Божечки, я даже и не думала, что мне посчастливиться увидеть и услышать это. Обмен телами. Боже мой, боже мой. — тараторила она, прислонив ладони к щёкам и крутясь из стороны в сторону как ненормальная. Россия недоумённо посмотрел на неё и склонил голову набок. — Может, ты знаешь что-нибудь? Как нам вернуться… в свои прежние тела? — русский переглянулся с отцом, но СССР даже не удосужился голову поднять. Россия тяжело вздохнул, закатив глаза. В это время оживился Германия, который вроде как что-то да понял. — Это антинаучно. Такого я ещё ни разу в жизни не слышал. — с восторгом на лице произнёс немец. А смотрел он на этих двоих как на подопытных, отчего пришла очередь России съёжиться и даже прищуриться. Не-не-не, на растерзание Германии он не пойдёт ни в коем случае. С надеждой во взгляде русский посмотрел на Японию, которая уже вся раскраснелась от переизбытка эмоций. — Я столько фильмов посмотрела на эту тему! «Мальчик в девочке», «Чумовая пятница», «Загадай желание», «Какой отец, таков и сын», а ещё аниме «Твоё имя»… — Россия вскинул руку, заставляя Японию замолчать, а то он был уверен, что та бы не остановилась. Девушка замолчала и кивнула. — Так вот… В основном, на следующий день всё само разрешалось, а иногда всё зависело от желаний, которые вы загадали. — парень посмотрел на отца. — Ты какое желание загадал? — от этого вопроса СССР попытался увильнуть, но ему не дали и шага сделать. Россия недоверчиво глянул на Советский Союз. — Что ты, чёрт возьми, загадал. Союз почесал макушку, но всё же произнёс: — Я хотел быть поближе к современному миру. Мне надоело сидеть дома и… — он осёкся, вспомнив о фотографиях. Не будет же он им говорить об этом. — И ничего не делать. Да. А ещё Рейх меня выбешивает целыми днями. Мне это наскучило, ну и вот… Россия сжал губы в тонкую полоску и покачал головой. — Ну, это мы за вечер не провернём. Тем более после произошедшего. — в этот момент русский зыркнул на отца, словно напоминал ему, хотя СССР и так прекрасно помнит, что сделал. Ну не зря же. Зато он поставил США на место, даже напугал. Гордился бы лучше. — А я… Я загадал, чтобы моя политика и экономика улучшилась. Каждый год это загадываю, и только сейчас… — последнее предложение Россия прошептал, но все его отлично слышали. Япония широко улыбнулась, что показалось русскому странным, но он решил не придавать пока этому значение. СССР пожал плечами. — И это мы тоже не сможем разрешить за вечер. Россия хмыкнул. — Конечно, после сегодняшней конференции… — Советский Союз нахмурился и вплотную подошёл к сыну, скрестив руки на груди. Он попытался смотреть грозно, но всё же при росте России это выглядело смешно. Русский прыснул со смеху. — Ты чё, всё ещё считаешь, что я неправильно поступил?! — разозлился СССР. Он начал закатывать рукава, не спуская испепеляющего взгляда с сына, который, к слову, очень хорошо держался. — Тогда я тебе покажу наглядно, как надо решать по-моему. — Советский Союз уже замахнулся, однако между ними встряла Япония, которая упёрлась ладонями в грудь обоих парней, пытаясь их отодвинуть друг от друга и усмирить. — Так, стоп! Прекратите! Мы ещё вашу проблему не решили. — воскликнула девушка, расслабив руки, когда оба отстранились. Она облегчённо вздохнула. Япония повернулась к России и кивнула головой в сторону другой комнаты. — Россия, можно тебя на минутку? — ответом ей был кивок, и двое покинули комнату, закрыв за собой дверь, чтобы их никто не слышал. Остальные оставшиеся лишь проводили их подозрительным взглядом, но ничего не сказали. У каждого в голове были свои догадки, однако ответа на них они не смогут узнать. Зайдя в соседнюю комнату, Япония аккуратно прикрыла пальцами дверь, чтобы не повредить её, и ненароком осмотрела комнату — обычная спальня: в дальнем левом углу стояла одноместная кровать с заботливо заправленным по уголкам чистым белым одеялом, подушка лежала «уголком», около кровати находилась небольшая тумбочка, на которой стояли электронные часы и на которой лежал маленький блокнотик, весь исписанный, и карандаш; по другую сторону от постели имелся письменный стол с компьютером на нём, на котором, помимо техники, лежали ещё наушники, большие и маленькие, стояло огромное количество немытых стаканов из-под чая или кофе, в стопки были разложены книги разных жанров и авторов, на полке, висящей над столом, уместились всякие комиксы и журналы, а также там стояло одинокое растение в коричневом горшке; на стуле, который находился слева от Японии лежали разного рода зарядки, там же лежал графический планшет, весь поцарапанным по углам. В общем, комната России была не особо маленькой и не сказать, что большой — здесь всё умещалось, и приэтом создавалось ощущение просторности. Русский уставился на японку, сев на край кровати и закинув ногу на ногу. Япония глянула через плечо назад, удостоверяясь, что их никто не слышит, и подошла поближе к России, начиная говорить: — На самом деле я уже сталкивалась с подобным. — парень округлил глаза и хотел было подскочить, но Япония удержала его на месте и шикнула на него. Она обещала никому не рассказывать, но помочь же ей надо. — Им… ничего не помогло. — японка сжала губы, пытаясь как-то растянуть время, ибо ей не хотелось говорить правду вслух. Она не знала, как отреагирует на эту информацию Россия, но другого выхода не было. Русский испытывающе смотрел на девушку. — Кроме одного. Поцелуй. — скороговоркой выговорила Япония последнее слово и уставилась на Россию. На его лице происходили конкретные перемены: сначала он просто вскинул брови, потом, чуть глубже осознав сказанные слова, его взгляд сделался до жути испуганный и наполнился отвращением и неприязнью. Он покачал головой, вскинув руки вверх. — Япония, что ты такое мелешь? Чтобы я и отец поцеловались?! — русский засмеялся, словно шутку какую вспомнил. — Не-ет, так не пойдёт. Мы лучше что-нибудь другое придумаем. — Россия уже начал было вставать с места, как Япония толкнула его обратно, вся разозлившись. — Ты не понимаешь! Я ведь не шучу! — русский недоумённо уставился на японку. — У тебя нет выбора! Либо так, либо вы остаётесь в разных телах навсегда. — понимание сложившейся ситуации пронеслось в голове России, и он скривился, опустив голову и сжав её в руках. Япония отступила на шаг, переставая напирать на русского, у которого и так проблем навалом. — А как отец отреагирует? Да он нас убьёт! — Россия поднял голову и с испугом в глазах посмотрел на Японию, как на спасительницу. Она поставила руки по бокам и улыбнулась. — Россия, ну ты как всегда. Ты ведь можешь напоить его так, чтобы он на следующий день ничего не вспомнил. — русский вскочил и всплеснул руками от недовольства. — А я?! Я ведь буду помнить! И как мне потом жить с этим? Как я буду ему в глаза смотреть?! — Россия кричал шёпотом, ведь понимал, что всё сказанное им может быть услышано чужими ушами из другой комнаты. Ему очень хотелось нормально покричать, попсиховать, может, даже разбить что-нибудь, но обстоятельства не позволяли. Япония покачала головой. — Другого выхода нет. Придётся свыкнуться. — Россия посмотрел на японку жалобными глазами, и выглядел при этом отчаявшимся. Япония даже почувствовала сострадание к нему. Она подошла к России и крепко обняла его, погладив по спине.***
Через пару часов гости ушли, и Россия с СССР остались вдвоём. Советский Союз пытался разобраться в компьютере: как он устроен, что там можно сделать, что такое социальные сети и тому подобное. Иногда из комнаты России слышались недовольные возгласы или ахи и похвала всему современному миру. Русский не выдержал и засмеялся. Сам же Россия ходил по квартире задумчивый, иногда вздрагивая; на фоне играл телевизор. Чтобы отвлечься, парень направился на кухню, дабы приготовить что-нибудь. Они сегодня вообще ничего не ели, и желудки у обоих выли как киты. Россия открыл холодильник и вытащил оттуда пару помидоров, рукколу, сыр, а из соседнего ящика — бутылку душистого масла и кунжутные семечки. Он собирался сделать свой любимый салат, которым, можно сказать, питался почти каждый день. Русский достал глубокую стеклянную тарелку и, открыв упаковку рукколы, высыпал туда зелень, а после взял дощечку и положил на неё сыр. Россия с помощью тёрки натёр сыр на маленькие, тоненькие кусочки и отправил их к рукколе. Помыв помидоры, парень приступил к нарезке. Он аккуратно держал нож, и вообще Россия очень хорошо с ним обращался. По крайней мере никаких ужасных происшествий с ним у него не случалось. Русский, нарезая помидоры, углубился в себя, не слыша никого и ничего, словно пелена накрыла его от реальности. Он думал о том, что ему надо сделать… с отцом. И при этом Россия будет помнить обо всём, а СССР — нет. Ему даже было как-то досадно от этой мысли. Русский также думал о будущем: как он будет вести себя рядом с ним, как посмотрит в глаза на следующий день, как объяснит его нервозность при нахождении с ним. И стоит ли ему рассказать обо всём отцу? Нет, точно не стоит. Он его просто убьёт. Сломает шею и выкинет куда-нибудь. Нет, нельзя говорить. Вдруг раздался неожиданно громкий смех, и Россия вздрогнул. Нож соскочил и попал русскому на палец. Парень дёрнулся, убирая палец, на котором выступила кровь. Россия включил холодную воду и подставил под неё ранку, чувствуя неприязнь. Одновременно с этим он свободной рукой достал из верхнего шкафчика аптечку и вытащил пластырь, быстро заклеив царапину. Надо же было так испугаться, что аж поцарапал сам себя. Россия хотел было поставить коробку с лекарствами на место, как увидел бутылку дорогого коньяка, что стояла за аптечкой на полке. Он припрятал эту бутылку пару лет назад, когда ему её подарили на День Рождения, и с того дня русский её не доставал. Берёг. Россия протянул руку и взял коньяк, начиная его осматривать. В голове сразу пронеслись слова Японии, и русский вздохнул, собравшись с силами. Россия убрал аптечку, поставил бутылку рядом с тарелкой и закончил салат, поставив его после на стол. Парень взял коньяк и направился с ним к СССР. Сердце его стучало бешено. Россия открыл дверь и увидел, что Советский Союз сидел за столом в больших наушниках и смотрел видео на YouTube, что очень поразило Россию. Вот это быстрая интеграция в современный мир. Союз, услышав шорох, снял с себя наушники и глянул на Россию, заметив у того в руках алкоголь. Его глаза сначала блеснули, а потом потухли, и СССР прищурился. — Чего это ты? Решил меня добить? — Россия сначала не понял, о чём его отец говорит, а потом вспомнил про то, как отмечал Новый Год, и ему сразу сделалось стыдно. Конечно, по Союзу не было видно, что у того что-то болит, но если он ещё что-то выпьет, то на завтрашний день просто «умрёт». Россия невольно усмехнулся. Какая ирония. Русский помотал головой. — Нет-нет, я… Мне просто нужна компания. А то так много мыслей, а один я с этим не справлюсь. — он пытался придумать какую-нибудь весомую причину для бухича, однако, походу, СССР и этой хватило. Союз поднялся с места, ставя компьютер на «сон», пошёл следом за Россией. А русский и не знал, что чувствовать: то ли ликовать, то ли плакать. Парень надеялся, что отец откажется, и он сможет со спокойной душой лечь спать, но нет. Нет, блять. Неловкость неожиданно сменилась беспричинной злобой, однако Россия пытался этого не выдать ненароком. Не хватало ему ещё поссориться с СССР и сделать всё только хуже. Они сели за стол и начали выпивать. Спустя пару часов оба были пьяными, только СССР переносил это в ещё более тяжкой форме. Россия же помнил свою особенность и решил воспользоваться этим. Союз уже не смыслил, что говорит, не понимал, что делал, он просто был в пьяном бреду и нёс всякую чушь, а Россия в это время чувствовал себя довольно бодрым и ещё осознавал свои действия. Сделался русский очень храбрым и смелым, поэтому страха предстоящего поцелуя у него не было. Тот, пока ему не стало стыдно, придвинулся поближе к отцу, заметив, что тот смотрит на него, и положил руку на плечо. Он облизал губы. Неожиданный страх обуял его, но тот постарался его подавить. Была не была. Либо так, либо остаться в теле СССР навечно. Россия неприлично близко приблизился к лицу СССР и коснулся его губ. Глаза Союза блеснули, но тот не сопротивлялся, что было странным, и русский углубил поцелуй, получив на него ответ. России было очень приятно; он весь зарделся, мурашки пробежались по его телу, и русский вздрогнул. Ещё немного, и хватит. Парень хотел было отстраниться, но СССР схватил Россию за макушку, заставляя приблизиться. Русский удивлённо посмотрел на отца, во взгляде которого читалась абсолютная серьёзность. Что за чёрт? Он не это рассчитывал. Союз уже настолько пьян, что не понимает, что творит?! Твою мать, твою мать, твою мать… Их языки сплелись. Россия всё пытался отодвинуться, но хватка у СССР была железная, и ему ничего не оставалось, кроме как отдаться на растерзание. Советский Союз повалил русского на пол, нависнув над ним. Оба встретились глазами: в них читалось желание, необъяснимое желание. СССР вновь припал к губам России и одной рукой залез под футболку, начиная поглаживать тело. Он как будто нечаянно задел сосок, отчего Россия выгнул спину от удовольствия. Ему было чертовски приятно, ему хотелось большего, но в голове проносились мысли, что так нельзя, это неправильно. Россия довольно замычал, прижимаясь телом к СССР. Вокруг них сгустился воздух, стало жарко, даже звуки телевизора были не слышны, они были поглощены друг другом. Союз стащил футболку с России, обнажив тело: на нём было множество шрамов, незаживших царапин и ран, татуировка на ключице в виде орла. СССР знал своё тело, поэтому он понимал, чего стоит касаться, а чего нет. Россия обхватил ногами талию Союза, прижимаясь как можно сильнее. Он попал в ловушку, и он не собирается из неё выбираться. Оба дышали тяжело. У них никак не удавалось насытиться вкусом друг друга. Они хотели быть ближе. Россия запустил пальцы в волосы СССР, придвигая к себе его голову. Они отстранились лишь только для того, чтобы глотнуть немного воздуха, и снова сближались. Советский Союз опустил голову и припал губами к шее, оставляя засосы. Россия же провёл руками вниз, по спине, и крепко стиснул футболку, возбуждаясь от действий Союза. СССР прикусил ключицу, и из ранки выступили капельки крови, которые он слизнул. Они были в бреду, не осознавая более своих действий, не думая о том, к чему это приведёт. Сейчас им было плевать на последствия, плевать на будущее — им достаточно было их двоих. СССР вновь поцеловал Россию, углубляя поцелуй. Этот поцелуй был жаркий и страстный, его хотелось всё больше и больше. Парень провёл руками под футболкой Союза, приподнимая её вверх и оголяя торс. Он чувствовал на губах металлический привкус, но это лишь заводило его. Вдруг раздался настойчивый стук в дверь, и двое резко отстранились. СССР отодвинулся от России, выпуская того, и вытер ладонью губы, сжав их. Русский же быстро нашёл свою футболку и напялил её, поднимаясь и направляясь к входной двери. Он открыл дверь, за которой стояла Япония. Её взгляд невольно упал на свежий засос, отчего она удивлённо вскинула брови, но постаралась не смущать Россию, спешно отведя взгляд в сторону. Японка кашлянула в кулак. — Я у вас зонт оставила. — девушка заглянула внутрь квартиры и улыбнулась, забрав зонт, который стоял около шкафа. Россия и не заметил его. — Вот же он. — Япония покраснела и поспешила удалиться, прижав предмет к груди. — Ладно, пока. — она махнула России рукой и быстро убежала, не оглядываясь назад. Парень всё это время стоял молча, не проронив ни слова. Он закрыл дверь и выдохнул, весь покрывшись краской. До чего они дошли. Россия покраснел до кончиков ушей, и некий страх сковал его. Ему было страшно возвращаться обратно на кухню. Однако русский осторожными шагами подошёл к двери и выглянул из-за угла: СССР сидел смирно, склонив голову набок и мирно сопя. Россия облегчённо вздохнул: он отрубился. Слава Богам.***
Только открыв глаза, Россия почувствовал себя отвратительно: голова готова была расколоться на две половинки, в ушах звенело, а конечности все болели и словно онемели. Русский, не смотря на своё состояние, подскочил и подбежал к ближайшему зеркало: там был он. То есть всё получилось? Россия радостно крикнул, вскинув руки вверх, при этом сжав ладони в кулаки. Боже, он наконец-то в своём теле, ему не придётся думать и мучаться, как им вернуться обратно, что делать дальше, а если не получиться, как им жить с этим. Россия сразу отбросил все мысли в сторону, задумавшись снова о выпивке. Это же такой праздник, как его не отметить? А в проёме двери стоял СССР, который мирно попивая кофеёк и наблюдал за реакцией сына. Россия только потом заметил присутствие Союза в его комнате и сразу покраснел. В голове у него крутились картинки вчерашнего вечера, который, слава Богу, был прерван Японией. А то кто знает, до чего они смогли бы дойти? Советский Союз улыбнулся, чувствуя себя достаточно бодро для человека, который вчера пил. — М-да, досталось нам такое испытание, да? — Союз подошёл к России, который всё ещё сидел у зеркала весь красный. СССР усмехнулся и протянул кружку кофе России, чтобы тот взбодрился и пришёл в себя. Русский принял чашку и начал пить, чтобы занять чем-нибудь рот, иначе он начал бы говорить что-то бессвязное или проболтался бы. Советский Союз глянул в зеркало, а потом нахмурился, отодвинув ворот футболки. — Это чё такое? — он указал пальцем на засос, потрогав его. Настоящий. СССР перевёл взгляд на сына, ожидая от того ответа, так как он совсем не помнил, что вчера было. А из России, казалось, идёт дым — настолько стыдно он себя чувствовал. И ещё чертовски неловко. Россия начал перебирать в голове, что можно сказать отцу, чтобы тот ничего не заподозрил, и выпалил: — Так ты вчера так напился, что начал танцевать с пылесосом. Ну и вот… — затараторил Россия. Он хотел ударить себя: что за глупая отговорка? Дебил, дебил, дебил. Советский Союз же ни разу не поверит в эту чушь. Русский опустил взгляд, пытаясь успокоиться, но выходило у него это плохо. СССР удивлённо захлопал глазами, а потом засмеялся. От этого смеха Россия стало как-то неудобно и даже страшно. Может, отец с ума сошёл? А что? Всякое может быть. Россия недоумённо посмотрел на СССР, а тот махнул рукой. — Ой, ну это я могу. Честно признаться, я уже так делал в молодости, когда пил с друзьями. — вот такого поворота событий Россия никак не ожидал, но зато он мог вздохнуть спокойно. Значит, не надо выкручиваться и придумывать ещё какую-нибудь ахинею. Русский поднялся, отдав чашку кофе СССР, и поспешил на кухню. У него в животе заурчало. Ноги еле несли его, и Россия чуть не свалился на месте, если бы Советский Союз не подхватил его. СССР засмеялся вновь. — Ты, конечно, пить не умеешь. — констатировал факт Союз, а Россия оттолкнул от себя отца, покрывшись краской. Он стукнул СССР по голове, недовольно воскликнув: — Не надо мне помогать! Я сам могу дойти! — развернулся и почти бегом ушёл на кухню, закрыв за собой дверь. Россия приложил ладони к щекам, чувствуя жар, исходящий от него, и хлопнул себя по лицу пару раз, чтобы придти в себя, наконец. Пора оставить это в прошлом и просто забыть как кошмар. А СССР всё стоял в коридоре, не двигаясь. После того как Россия ударил его по голове, в него пронеслись картинки перед глазами. Он вспомнил вчерашний вечер.