Ветер дует в сторону Рейна

Что ты ищешь в тишине звезд и шуме ветра? Что хочешь увидеть там, в высоком вечернем небе, где они загораются по очереди, словно свечи? Бетельгейзе, Антарес, Дубхе… Яд аль Джауза, Калб аль Акраб, Зар ад-Дуб аль Акбар, — вспоминаешь ты их древние имена, которые почти уже стерлись из людской памяти. Ничего не вернуть, время утекает бесследно, словно песок из разбившихся часов (ты ведь всегда любил философию, да?). Уходят люди. Уходят города и государства. Спустя три-четыре столетия не станет и этих мостовых, лежащих сейчас под твоими ногами, да и сам город, Кёльн, Кёлле, Колония, изменится до неузнаваемости, исчезнет. А ведь они кажутся такими прочными, надежными, будто всегда были и всегда будут. Есть ли хоть что-то вечное в этом зыбком мире, похожем для тебя на пляску пламени костра или поток, не останавливающийся ни на секунду? Есть ли? — спрашиваешь ты себя и сам же отвечаешь, задумавшись на мгновение: — Ветер. Ветер, дующий в сторону Рейна. Он такой же, как многие века назад. Ветер, проснувшийся в степных травах, пряный от запаха полыни и летних ливней, летящий куда-то за горизонт мимо тебя, зовущий и манящий. Он звал за собой, и ты пошел на его голос, словно ребёнок за свирелью гамельнского крысолова, хоть такое сравнение и не могло прийти тебе в голову тогда. Да ты и был ребёнком в те дни, наивным мальчишкой, глупым, слепым и верным, как многие другие. Мальчишкой, едва получившим меч легионера. Брат говорил тебе, что ветер дует в сторону великой западной реки, и ты каждый вечер смотрел за горизонт, пытаясь её увидеть, думая, что видишь. И когда Император послал туда свою непобедимую армию, ты пошёл без раздумий и страха. Пошёл по степной траве, что режет кожу, словно тупая бритва, и не оглянулся ни разу. Не оглянулся, потому что это было слишком больно. Больно видеть плачущую мать и отца, который прятал глаза, пытаясь скрыть волнение при прощании, больно видеть Вечный город, скрывающийся за холмами, больно видеть друга, смотрящего в небо мертвыми глазами, сражённого меткой стрелой кочевника. Всё, что ты когда-то любил, оставалось позади, даже сама река, к которой ты всегда так стремился. Рейн — не край света, он всего лишь очередной рубеж, через который ты должен был перешагнуть. Перешагнуть — и остановиться в растерянности, не зная, что делать дальше. Ты стоял на берегу реки один, потеряв всё, что было тебе дорого. Лишь ты, да вечный ветер, перебиравший тонкими пальцами степные травы и твои волосы. Ветер, дующий в сторону закатного солнца. И ты все же вернулся назад, туда, где тебя еще ждали. Вернулся, чтобы быть убитым на ступенях сената близ Императора. Ты думал, что по этой дороге нет пути назад, но судьба и здесь сыграла с тобой злую шутку, обрекла тебя на движение по вечному кругу. Возрождение — жизнь — смерть — возрождение — жизнь — смерть… Раз за разом, как по сценарию дрянной пьесы, поставленной на подмостках провинциального театра. Время уносило чувства, стирало их, как ветер стирает в пыль гранитные скалы. Ты странствовал по миру годы и столетия, ища свое место и не находя. Призрачная Прага, ослепительный двор Мадрида, туманные берега Альбиона… Всё это для тебя — пустые слова, точки на старой карте. Они сменялись одна за другой, пока ты случайно не оказался здесь, в Кёльне, и, сделав пару шагов по этим старым мостовым, понял, что не в силах уехать. Ты полюбил эти старые улочки, причудливо изгибающиеся, шагая по которым не знаешь, куда придешь. Полюбил истершиеся камни мостовой, помнящие каждого, кто проходил по ним, от герцога Лотарингского до мальчишки-нищего. Они запомнят и тебя, странного человека без прошлого и даже без имени, почти призрака. Ведь когда-нибудь, ты уйдешь отсюда, вновь шагая вслед за ветром. Он всегда дует в сторону смерти, теперь ты знаешь это лучше, чем кто-либо. Да только тебе его не догнать.