«Мнение большинства — ошибочно, ибо большинство людей — идиоты» — Эдгар Аллан По
* * *
— Вскрываемся, Мистер Мур. Приятная и уютная атмосфера, тихий и непринуждённо играющий джаз на заднем плане, всего пара-тройка людей, сидящие за круглыми маленькими столиками, напоминающие по своей комплектации скорее эксклюзивный итальянский сыр, чем предмет общего интерьера, совершенно не сходятся с остро проскальзывающими противоречиями между невольно сформировавшейся компашки из четырёх человек, как это ни странно для подобного строя заведения, играющей в покер. Сидящий весьма в пикантной позе мужчина средних лет, весь в наколках, с блестящей залысиной и в большинстве своём с золотыми зубами нервно и непрерывно стучит пальцами по столу, приводя в раздражение остальных поблизости окружающих его людей. По его скошенному, вероятно, от перенапряжения лицу считались ужас и отчаяние, и смотреть на это было весьма забавным занятием, как считал некто иной, как пока ещё непревзойдённый и всеми нами известный азартный игрок. Наблюдать за растерянно бегающими глазами противников, чуть ли ни до самых костей чувствовать этот пронизываемый каждой клеткой организма страх, интенсивно текущий в венах, — разве не это и есть действительно настоящий азарт, уже такой привычный и обыденный для нынешнего образа жизни? Прямо-таки несомненная умора и явное наслаждение от приводящего в нескончаемый восторг обозрения происходящего. — Две пары, — поспешно выдал мужчина, ужасно захрипев и крепко сжав карты в своих руках. С его лба интенсивно тёк пот, и не заметить его трепещущего волнения было абсолютно невозможно, так как все карты были раскрыты на лицо. Мокрые от перенапряга ладони, дрожащая интонация речи и крепко стиснутые зубы явно указывали на неготовность к такой, казалось бы, неравной и надолго затянувшейся борьбе. Но скоро справедливость восторжествует, и всё встанет на свои первоначальные места. — Мне очень жаль, — самодовольно оскалившись и посмотрев исподлобья, съязвил Д'Арби, — фулл-хауз собственной персоной. Демонстративно развернув карты на всеобщее обозрение, он не солгал. И действительно, напоказ красовались три короля и две шестёрки. Недалеко стоявший мужчина весьма пожилого возраста ахнул и, прикрыв рот одной рукой, больше не смог вымолвить и слова. Стефан Мур в свою же очередь сначала поддался невероятному удивлению от увиденного, однако спустя несколько секунд пришёл в ужасающую ярость. Резко встав со стула, он насильно схватил Даниэля за воротник рубашки и, разьярённо тряся его, как игрушку, сорвался в дикий крик: — Ах, ты сукин сын, — брызжа слюнями, кипел мужчина, — да я таких, как ты, опущенных и проклятых шулеров на зоне как собак нерезаных по сводке гонял! Ты мне тут фуфло не гони, петушок, твои понты тут ни к чему. Не может и быть такого, чтобы так гладко легла масть! Уже в который раз ты тут куражишься. Слушай меня сюда, отморозок, со мной шутки плохи, и можешь считать, что это твоя последняя игра, где ты можешь дышать спокойно! Находившиеся в кабаке люди от подобного рода речи начали оборачиваться и пристально наблюдать за сидевшей парочкой в самом дальнем углу. Кто-то перешёптывался, кто-то поспешно вставал и уходил, ещё долго не упуская из виду данных индивидов, но ни одна живая душа не подошла к столь весело проводившей своё время компашке, не желая рисковать своим собственным здоровьем. Даниэль же, как будто бы в порядке вещей, на одно мгновение прикрыв глаза и вытерев слюну рукавом, которую его соперник извергнул на его лицо в порыве злости, стекающую по его левой щеке, непринуждённо ответил: — Не понимаю вашу столь агрессивную реакцию, Мистер Мур, — раскрепощёно начал он, установив со своим неугомонным претендентом зрительный контакт, — вас никто не тянул за язык составлять со мной пари. Я предложил вам отыграться, и вы согласились. Повторюсь ещё раз, специально для вас, вы просто могли встать и уйти, и наш нерешённый вопрос был бы благополучно исчерпан. Но раз уж вы решили настоять на своём, то неужели вы забыли, ради кого вы хотели вступить со мной в схватку? — одним краем игрок кивнул в сторону бездыханно развалившейся на стуле женщины, глазные яблоки которой, по всей существующей видимости, были кристально чистыми и белыми, отчего мужчина буквально десять минут назад был в полном недоумении и чуть ли не хватался за голову, смертельно переживая за самочувствие своей любимой жены. Как будто что-то вспомнив, Стефан ежесекундно ушёл в раздумья и так же быстро из них вышел, отпустив из своих рук Д'Арби, не переставая испепелять его своим недовольным взглядом. До сих пор стоящий старик прерывисто дышал и, оперевшись на рядом возвышающийся стул, тихо прошептал: — Стеффи, я же говорил тебе, не стоит сюда идти… Вернувшись на своё место и присев на стул, с которого буквально несколько мгновений назад его оторвали и так грубо облапали, заставив его изумительно отглаженную рубашку превратиться в ужасающее нечто, Даниэль скрестил руки в замок, терпеливо дожидаясь своего соперника собраться с мыслями. К каждому новому, пускай и не всегда приятному, оппоненту он старался подходить максимально компетентно и вежливо, как только мог, ведь кто знает, как именно соизволит выпасть карта. Может быть, даже этот раздражающий конфликтный агрессор станет эксклюзивной изюминкой в столь дорогой ему коллекции. — Ну, что ж, господа, — беззвучно вздохнув, оглядывая двух мужчин взглядом, произнёс Д'Арби, — пришло время расплачиваться за свои грехи. И как по щелчку пальцев в воздухе как будто бы закружилась некая чёрная сила, сконцентрировав всю себя в области шеи Мура, заставив его задыхаться. Казалось, будто сам чёрт забрал всю его жизненную энергию, оставив от тела лишь его пустое начало. Старик же завизжал как резанный, бросившись к уже бездушному телу мужчины, с невероятным грохотом упавшим на пол. А в руках Д'Арби оказалась очередная натура межеумка, достойного чести быть навеки заточенным в покерную фишку из-за своей чрезвычайной ветрености. — Дьявол, — заверещал старик, проливая крокодильи слёзы, смотря на игрока, как на беса, — отродье Сатаны! Пропадите вы все пропадом, чёртовы атеисты! Помогите, убивают, режут моего сына! Что ты сделал с ним? Что ты натворил?! Дьявол, Дьявол, Дьявол! — как будто в бреду он обливался потом, горя изнутри от такой горькой потери, — вот-вот его мог схватить порок сердца, и повторяя одни и те же бесполезные слова, которые уже, к великому его сожалению, ни к чему хорошему не приведут. Говорят, дуракам везёт. Самая обыкновенная и глупая фраза, так просто продвинутая в народ и всеми воспринимаемая за чистую монету. Д'Арби абсолютно не был с этим согласен, ведь за всё и всем, даже тем наивным простачкам, рано или поздно придётся платить. Придётся платить своей собственной жизнью и кровью, пролитой над подписанием своего собственного смертного приговора.