Тоньше... Меньше... Легче...

Меня мало кто поймёт, но мне это и не так нужно. Те, кому близки мои чувства, не дадут отчаяться. В их наполненных слезами глазах я увижу, что не одинока. Я обращу внимание, что есть случаи и похуже. Эгоистично, но я буду радоваться, что не зашла ещё так далеко, как они. - Ого, какая у тебя жирная жопа! Фраза, так спокойно и, казалось, совсем естественно брошенная одноклассницей, режет слух. Некоторые из проходивших мимо обернулись. Кто-то даже засмеялся. Перерыв между парами всех выгнал в один небольшой коридор, где и начался этот дурацкий разговор. - Н-ничего не жирная... - пробормотала, заикаясь, я, напрягая все мышцы, дабы хоть немного, хоть визуально стать тоньше. Зрителей не убедило. - Ты что, смеёшься? Да твоя задница больше, чем моя, но у меня хоть грудь есть! Пока руки пристыженно скрещивались на почти отсутствующей, совсем детской груди, оценивающий взгляд опустился ниже талии говорившей. Неужели я... ещё хуже? Вечер аккуратно обнял город темнотой и холодом, а я, стоя в своей маленькой комнатушке в одном белье, внимательно смотрела на отражение. Повернуться полностью не получится, но даже в пол-оборота... Правы они были, точно правы, я ужасно толстая. Пробежалась пальцами по рёбрам, погладили бок с приятным глазу изгибом в талии. Поворот - и я перестаю видеть себя, лишь девушку месяце так на третьем беременности. Не жир по бокам, а именно такое характерное его отложение в низу живота. Я похудею. Стану тоньше, меньше, легче. Я буду красивой и очень-очень худой. Есть те глупые, которые себя запускают, в скелеты превращаются. Но я ведь умная, я успею остановиться, да? Точно, я смогу. Говорят, если очень нервничать, то вес теряется сам по себе. Может, и у меня получится? В комнате тренироваться негде, а на улице по снегу не особо побегаешь, холодно и дороги не чистят - если упаду в сугроб, не скоро найдут. С тем, сколько времени провожу за учёбой и как переживаю за оценки, поседеть можно, не то что похудеть. Что же ещё можно сделать? Наверное, меньше есть. Двух раз в день вполне хватит. Но, главное, никому не рассказывать, чтобы не смеялись за спиной. Перед глазами - одноклассницы, говорившие про дефект фигуры. Весёлые, немного полноватые. Но какая разница, как выглядят они: если уж сделали замечание, значит, у меня всё действительно ужасно и запущено. Их широкие улыбки не выходят из головы... Пусть, стану красивой - сама смеяться буду. - 171 сантиметр, - скрипучий голос медсестры возвестил всех присутствующих в кабинете о моём росте. Я улыбнулась: мы с подругой были две самые высокие на весь десятый класс. Но волнение стиснуло горло когтистой лапой, как только прозвучали следующие слова: - Вставай на весы. Девушки за моей спиной не шушукались, каждая была занята своим делом: кто болтал с соседкой по очереди, кто выслушивал речи стоматолога... Меня будто не было, я осталась наедине с железной стойкой и циферками просто перед моим носом. То, как накренилось вбок «коромысло» медицинских весов, здорово кольнуло сердце. Только потом я заметила, что на десятках стояло число в сорок килограммов. Выдохнула, молясь, чтобы результат оказался хорошим. Как можно ближе к той цифре, что так быстро уплыла вниз. Короткие пальцы медсестры быстро переставили больший грузик на пятьдесят, но равновесие не было восстановлено. Шестьдесят. На какой-то момент показалось, что земля вот-вот уйдёт из-под моих ног, но громкий голос тут же вернул меня: - Пятьдесят шесть. Я быстро встала с весов, обуваясь, отчиталась сухонькой бабуле из поликлиники, пришедшей записать наши показания, и выбежала в класс. Ничего не помогает. Ни нервы, от которых иногда дёргается глаз, ни пробежки. Каждый день я вставала в чёртовых шесть утра и бегала, надеясь, что не встречу собак, как в один из случаев, что смогу привести тело в порядок. Даже в Пасху я делала это, но где результат? Пятьдесят шесть, как же много... Может, всё же придерживаться какой-то диеты? Но ведь завтрак и обед проходит всей семьёй, я не смогу сказать им, что пытаюсь похудеть. Каждый раз, когда я возвращалась с тренировки, мама смотрела осудительно: - Зачем ты бегаешь? У тебя всё хорошо. Конечно, свой ребёнок всегда прекрасен, пусть это будет даже такая толстуха, что на одном стуле не уместится. Приходилось кивать и вновь повторять: «Я за здоровый образ жизни, мам, это полезно». А она медработник, сама знает, что не вредно. Не догадывается только, чего я добиваюсь. Как-то неуверенно медленно между ног появился «просвет». Разводя ляжки руками, я сравнивала то, что есть, с тем, что должно быть. Вот так, тут я чувствую мышцы, а всё то, что собралось в ладони - жир, от которого нужно избавиться. Ещё немного... Только б не выпирали так рёбра при вдохе и не топорщились тазобедренные... - Ты так похудела, - услышала завистливый голос в раздевалке. Надеваю штаны, поворачиваюсь полностью к говорившей. Уж кому-кому, но ей точно никогда не придётся волноваться по поводу своего веса: худая и низенькая от природы, она будто совершенно не менялась с возрастом. - Спасибо, - улыбнулась я, - только вам кажется. - Да нет, - вторила её подруга, такая же миниатюрная и красивая. - Ты занимаешься, да? Всю осень я находила отговорки, чтобы не выходить по утрам, зиму - тем более. Не занималась, а... похудела? Как же так получилось? Ещё один вечер, такой же, как и тот, несколько лет назад, но гораздо более тёплый, был проведён у зеркала. Я крутилась, радостно улыбаясь, рассматривала себя со всех сторон. Немножко, ещё немножко, - сминала я кожу, - чуть-чуть, и я буду идеальной. И живот больше не топорщится так, как тогда: что отказывала себе в еде, о чём никогда не узнают родители, что качала пресс, и вот - хоть кулаком бей по красивой плоскости, устою. Ещё пробежка, махи, выпады... Ещё не то, не совершенно, не так, как должно быть. Но с каждым днём всё ближе. - Примерь-ка вот это. Я взяла протянутые мне штаны и с уверенностью начала их надевать. Только так и не смогла - они застряли аккурат на середине бедра. Пот прошиб всё тело: неужели мне просто казалось, что я похудела? - Я их не надену. - Почему? - Я в них не влезаю, они малы, - в голосе появились слышимые пока одной только мне слёзы. Продавщица подошла и, хмыкнув о том, что сама носит такой размер, унесла брюки, возвратившись с другими, большими. - Да, - сказала она матери, - ты была права, вроде и худенькая на вид, а попа не маленькая. Но и эти брюки не подходят: просто не застёгиваются. Кажется, я уже видела это раньше в каком-то фильме: там толстушка пыталась натянуть на себя узкие шорты. Но я ведь занималась, почему... почему снова? Протягивают ещё одни, на сей раз загадочного для меня, домоседки, размера: сорок шестого. Но разве не этот же размер заказывали бабушке? А ведь она такая полная... Только не плакать, не подавать виду, просто примерить и уходить. Домой, к столу и книгам, лишь обойти зеркало. Брюки садятся хорошо. - Ты в них смотришься такой стройненькой. Да, стройненькой. Пока не спросить, какой размер. Новенькие напольные весы показали красивенькую цифру "51". Измениться так всего за год - хорошее достижение. Да, не так много, как хотелось, но, кажется, жировую массу теперь заменила мышечная. Сегодня заметила, что если поставить ноги крест-накрест, плотно прижимая одну к другой, между ними всё равно останется просвет. А ещё я поняла, что у меня замечательные ключицы. Они картинно выпираются даже тогда, когда я отвожу руки назад. В последнее время стали немного выпадать волосы. Но с ними давно беда, нужно просто покушать творог: там Кальций, он полезен... - Ты себя хорошо чувствуешь? Я почти не слышу голоса того, кто говорит, плохо вижу. В животе неимоверно громко, так, что все вокруг оборачиваются, урчит, но я лишь с силой сжимаю кожу. Как же вовремя уехала на курсы мама. Бабушка и папа совсем за мной не смотрели, и я не ела, кажется, уже целую вечность, хотя на самом деле всего неделю. Мою талию теперь можно обхватить очень легко, нужна всего одна рука. Я улыбаюсь, бормочу что-то невнятное о том, что я в порядке, и продолжаю идти. Сумка, набитая учебниками, которую я раньше носила с лёгкостью, сейчас в руках друга. Между его бровей складочка от беспокойства, а в карих глазах - тревога. Конечно, я теперь не такая, как раньше. При встрече с новыми людьми одной из первых фраз, которые я слышу, звучит «Ого, какая ты худая». Это невообразимо приятный комплимент. Жаль только, что вместе с жиром ушла и появившаяся грудь: кто же знал, что она состоит не целиком из молочной железы? Пляж я посещать боюсь. Каждый раз натыкаясь взглядом на кого-то красивее, я перестала ходить туда вообще. А родители не понимают, что со мной происходит. Не-по-ни-ма-ют. А к врачу не поведут никогда. Из груди вырвался тихий хриплый смешок - раньше я бы, наверное, рассмеялась, но сейчас способна только на это. Я достигла того, чего хотела. Бедра не свисают, нигде ни жиринки. Земля как-то странно покачнулась. Солнечный свет померк. Врачи констатировали крайнюю степень истощения и рестриктивную анорексию. Ничего они не понимают. В отличие от тех скелетов, которых называют анорексиками, я идеальна. Идеальна.