***
Свет солнца проникает сквозь щели между досками их домика на дереве, путается в волосах и оставляет на щеках россыпи веснушек.Они плетут бумажные венки и украшают ими все вокруг. - Как думаешь, Брэй, мы тоже когда-нибудь вырастем и будем такими же большими, как мама и папа? - Не знаю, по-моему это все неправда. Я вот не верю, - он пожимает плечами. Сисси заканчивает мастерить самый большой венок и водружает ему на голову. С таким сиянием в карих глазах , с широкой улыбкой и очаровательными ямочками она удивительно напоминает золотистый подсолнух.***
Они все делают вместе, но годы проходят, и Брэндон опускается на землю и прочно стоит на ней обеими ногами, а Сисси придумывает вместо настоящего мира, который душит её, свой собственный - и остаётся в нём. Отец ушел от них, днём дом пустует, зато всю ночь ходит ходуном. Грохочет посуда, гремит мебель, слышатся крики маминых друзей - а они продолжают жить каждый в своём мире. Он усердно учится, сестра - строит замки на песке. Цветы гибнут от бесконечного ветра и града. Сисси жестоко растоптал реальный мир, которого она усердно избегала - её стебель надломился. Она коротко стрижётся и красит волосы, бледнеет, и теперь похожа скорее на ту белую розу, шипами которой он поранился в детстве. А когда однажды он застает её за полосованием нежной кожи на запястьях бритвенным лезвием - впервые в жизни по-настоящему выходит из себя. Он вырывает из пальцев Сисси лезвие, кричит на нее, и они жутко ссорятся, обвиняют друг друга в самых немыслимых вещах. Они расходятся по разным комнатам, хлопают дверями - и ночью из сна Брэндона выдергивает сотрясающий нутро и выворачивающий наизнанку кашель. На постель сыплются бесчисленные лепестки белых роз. Ему нельзя приближаться к Сисси. От этого легкие пожирает пламя, из них прорастают кусты с шипами, безжалостно царапающими внутренности. Он сбегает, оставляет наедине с домом, где её ненавидят, и огромным страшным миром, потому что это единственный выход, и потому, что даже это лучше, чем признаваться в любви собственной сестре.***
На другом континенте, который опьяняет духом свободы, он хоронит свое прошлое, старается забыть, как дурной сон. Нескончаемый поток из женщин, порно и оргазмов помогают занавесить воспоминания от него самого. Но среди этого потока нет ничего, что напоминало бы ему о подсолнухах. Нью-Йоркское небо всегда затянуто серой пеленой. Ничто из новой жизни не может заменить ему одного-единственного из жизни старой. И вот спустя восемь долгих лет Сисси вновь у него на пороге, вновь стучится к нему в дверь, беззаботно болтает и улыбается, несмотря ни на что. Брэндон просто не может её прогнать, но и выдавить что-то большее, чем подобие улыбки, у него не выходит. Одного взгляда хватает, чтобы внутренности скрутило, а изо рта тут же полезли белые бутоны. Сисси понимает - что-то не так, но не может понять, что именно. Она наталкивается на холодную отчужденность и, пришибленная этим, вскоре уезжает от брата, оставляя его наедине со своими мыслями. Сисси то появляется, то вновь исчезает, иногда живет у него, и это невыносимо. Брэндон нарочно отталкивает её, чтобы не было ещё хуже. Он продолжает тонуть в кратковремнном удовольствии, во вздохах и всхлипах, ощущении прикосновения чужой кожи к своей. Он закрывает рот ладонями, плотно сжимает губы, но белоснежные бутоны пополам с кровью усыпают кафельный пол ванной. Как ты мне помогаешь? Как ты мне помогаешь, а?! Брэндон хватает её за горло, сжимает подбородок - он готов убить её сейчас, лишь бы прекратить все это - и её отношения с его боссом, который её просто - напросто использует, и её вечную беспечность, и их неловкие, изувеченные отношения. Ты настоящий паразит. Раздражение плещется через край, и он не в состоянии взять его под контроль. Брэндон уходит, хлопнув дверью, и, как обычно, пытается найти панацею в баре, в гей-клубе, в постели сразу с двумя девушками... ...И видит лужу алой крови, растекающейся жутким пятном на полу ванной. Брэндон пытается остановить кровь, зажимает раны и плачет навзрыд, чувствуя, жизнь младшей сестры утекает сквозь пальцы с каждой каплей. Как же он ошибался. Пускай он погибнет от этого, но она не должна. Они ещё столько всего не успели сделать вместе... Где-то далеко пронзительно завывает сирена. Брэндона не держат подкосившиеся от усталости ноги, и он опускается на асфальт и снова отчаянно плачет, согнувшись и раскачиваясь из стороны в сторону - однако с каждой секундой ему становится всё легче и легче. Слезы вымывают всё, что он так долго держал в себе, а вместе с ними и болезнь. Сисси чудом выжила, и спустя долгие годы он наконец признаётся самому себе в том, что следует от себя стыдливо скрывать: он с самого детства влюблен в родную сестру, и нет смысла пытаться это изменить.***
Домой они отправились на такси. Они вместе сидели на заднем сиденье. Брэндон сжимал ладонь Сисси, а она дремала, положив голову ему на плечо. Он обязательно ей расскажет, а что подумают другие - не так уж и важно. На мгновение блеснувшее солнце озарило Нью-Йорк и заиграло в витрине цветочного магазина, мимо которого они проезжали. Брэндон успел заметить, что весь прилавок завален букетами подсолнухов - они впервые появились здесь в продаже.