***
В мою дверь стучит мужчина. Я понимаю, что это − мужчина, потому что слышал, как тот разговаривал с миссис Хадсон. Они общались меньше минуты, а потом она отправила его наверх. Из этого я узнаю всё, что мне нужно. − Открыто! − кричу я, не желая бросать эксперимент. Открыв дверь, мужчина, робко улыбаясь, заходит в гостиную. Я бросаю на него всего один взгляд. − Клиент, − говорю я. − Прошу прощения? Мне не нужно больше на него смотреть, чтобы догадаться, что он озадачен. − Кто-то вам обо мне рассказал. Сообщив, что я решу ваши проблемы с пропавшей штуковиной. − Пропавшие штуковины могут быть любые, и все они скучные. Удивлённо заморгав, он хмурится. − Я − Джон Ватсон, − представляется он. Я должен сказать ему за это спасибо. Имена почти невозможно вычислить. Имя ему подходит. Он небольшого роста, обычный, средний. Скучный. Он смотрит на меня так, будто одно только его имя должно рассказать всю историю. − Шерлок Холмс? − спрашивает он. Я знаю своё собственное имя. Он, конечно, это понимает. Я не тщеславный человек, но меня легко узнают, а после решения нескольких громких дел моё имя знают многие. Иногда они обращаются ко мне, чтобы просто сказать о том, что знают, кто я. − Вы − Шерлок Холмс! − восклицает он, будто эта информация − результат блестящей дедукции. − Да, − говорю я, возвращаясь к эксперименту. Скучно. Когда я поворачиваю голову, он всё ещё там. Очевидно, о нём можно сделать ещё кое-какие выводы. Он пришёл сюда не для того, чтобы сказать, что знает моё имя. − Да? − подсказываю я. − Вы отправили мне письмо. − Письмо. − Я не отправляю писем. Я посылаю смс и иногда электронные письма. Он что-то достаёт из кармана, кажется, это — письмо. − Вы − солдат, − озвучиваю я свой вывод. Улыбнувшись, он кивает. − Джон Ватсон, − повторяет он. Это не говорит мне всего, что мне нужно знать. Но я не буду задавать вопросы. У меня есть репутация, которую я должен поддерживать. Он подходит ко мне, держа в руках конверт. Продаёт что-то, делаю я вывод. Тактика продаж. Притворяется, что знает меня, а затем скажет, почему мне нужно застраховать жизнь. Я смотрю на письмо и вижу дату. − Оно было отправлено по почте больше трёх лет тому назад. − Да. Когда я был в... − Афганистане, − заканчиваю я. Дедукция здесь не требуется. Я узнаю это по адресу: капитан Джон Х. Ватсон, Медицинский корпус Королевской армии(1), Кэмп Бастион(2)... А затем я вспоминаю. Реабилитационный центр. Ужасные групповые занятия, которые, как предполагалось, должны были заставить меня захотеть бросить наркотики, потому что сегодня первый день оставшейся части вашей жизни. И: То, что ты ищешь − уже внутри тебя. И: Не позволяйте прошлому украсть ваш подарок. И, конечно: Успех − результат небольших усилий, повторяющихся изо дня в день. И небольшие проекты. Списки благодарности, стенды воспоминаний, коллажи прощения. И ещё один, который я вспомнил только что: написать письмо военнослужащему в Афганистане. (Или Ираке) Один из сотрудников реабилитационного центра был знаком с такими людьми, у него был список и он дал каждому из нас имя. Друзья по переписке, сказала она. Просто подумайте, как они обрадуются, получив письмо! Скучно. (Крымская война? Мы будем вязать носки?) Я, возможно, кричал из-за всего этого. Я ненавидел небольшие проекты. Я не помню, что написал, но это вряд ли могло кого-то ободрить. Даже Джона Ватсона, который выглядит выжидающим и немного возбуждённым. Он хочет чего-то ещё. Чего-то скучного. Я сдаюсь. − Чего вы хотите? − Ну... − колеблется он. Облизнув губы, он моргает, а затем перемещает вес с правой ноги на левую. − Прямо сейчас мне нужно в туалет. Когда он возвращается из туалета, я сижу в своём кресле, а миссис Хадсон разливает чай. Я об этом не просил, обычно она отказывается, напоминая мне, что она − не моя домработница, но Джон Ватсон произвёл на неё благоприятное впечатление. Она сияет, когда подходит к нему с чайным подносом. − Как хорошо, что твой друг по переписке к тебе пришёл, Шерлок, − щебечет она. − Я уверена, что он расскажет тебе несколько интересных историй, поэтому я оставлю чайник под чехлом, чтобы он не остыл. Дайте мне знать, если понадобится что-то ещё. − Она закрывает дверь, продолжая улыбаться. Я предлагаю ему устроиться в другом кресле. Добавив в чай молока, он осторожно на него дует. Ранен в левое плечо. Психосоматическая хромота. ПТСР. Родители умерли, один родной брат... − Предполагаю, что я должен сказать вам... − начинает он. − Я сам вычислю, − перебиваю я. Его внешность должна сказать мне всё, что я должен знать. Я наблюдаю за ним, пока он пьёт чай. На нём новые джинсы, но они ему великоваты, поэтому подвёрнуты. Кожаная обувь, тоже новая. Клетчатая рубашка, джемпер серо-жёлтого цвета. Куртка темно-зелёная, похожа на военную. Обычный мужчина, и проблемы у него обычные. − Вы пытаетесь найти своего брата, − говорю я. − Сестра, − отвечает он, потянувшись за ещё одним печеньем. − Только я знаю, где она... Я поднимаю руку. − Я... сам... вычислю. − Вопросы для любителей. − Вы не ладите. Пока вы были за границей, она вступила в права наследства. − Вздохнув, я отставляю свою кружку и печально смотрю на безнадёжно испорченный эксперимент. − Вам нужен адвокат, а не консультирующий детектив. − О... − Он снова выглядит озадаченным. Недоумение, кажется, основа его существа. − О, так вы − детектив? − Консультирующий детектив, − отвечаю я. Теперь я озадачен. Почему он здесь? Я продолжаю дедуцировать. − Вы, очевидно, здесь из-за письма. Он снова улыбается. − Да. − Из-за того, что я вам обещал?.. − Вы ничего не обещали, − говорит он. − Хотели бы вы увидеть письмо? Возможно, вы забыли о том, что написали. Я протягиваю руку. − Осторожно, − предупреждает он. − Оно немного хрупкое. Я отмечаю, что письмо читали много раз. На нём несколько пятен, но оно было написано на высококачественной бумаге среднего веса прекрасным Montblanc Classique(3), подаренным мне братом, с помощью чернил Omas Sepia(4). Его можно будет разобрать, даже если оно будет под водой сто лет, когда Лондон уступит глобальному потеплению. «Дорогой капитан Ватсон, Я − наркоман, в настоящее время проживающий***
Он не просит денег, но действительно остаётся. Я разрешаю это, и не потому что он − мой случайный незнакомец, а потому, что я ещё не всё о нём узнал. Это меня раздражает. Для обычного человека он раздражающе загадочен. Когда я захожу на кухню, чтобы приготовить завтрак, я нахожу его на полу перед камином, свернувшегося калачиком и дрожащего под одеялом, которое я ему дал. Огонь в камине давно погас. Мне казалось, что я ясно дал ему понять, что он может спать на диване. Я даже дал ему подушку. Возможно, он неправильно меня понял. Я поставил на стол две кружки, вскипятил чайник и приготовил чай. Я не слышал, как он встал, но когда обернулся, он стоял рядом, протирая глаза. − Я могу воспользоваться туалетом? − спрашивает он. − Пожалуйста, − говорю я. Где ещё он сможет помочиться? − Я найду для тебя полотенце, если ты захочешь принять душ. На его лице сияет улыбка. − Я был бы не против. Спасибо. Он, без сомнения, самый благодарный гость, который у меня когда-либо был. Не то чтобы у меня часто бывали ночные гости. Однажды был Лестрейд, когда меня подстрелили и я отказался ехать в отделение скорой помощи, потому что это была просто царапина и я мог справиться с ней с помощью антибиотика и бинта. Мой дом подготовлен к маленьким чрезвычайным ситуациям. Больше никто не проводил здесь ночь, но если надо, я был готов иметь дело с любыми лёгкими травмами. Я часто принимаю клиентов в своей квартире. Приготовив им чай, я сижу в кресле и слушаю их болтовню. Обычно я понимаю всё за первые две минуты, но долгий рассказ, кажется, заставляет их почувствовать, что они получили свой денежный эквивалент. Поэтому я позволяю им говорить. Они обычно выражают благодарность чеком. Мой новый гость не болтун. Я ещё не уверен, каков Джон Ватсон, но пока что он у меня не попросил ничего, кроме места, где можно провести ночь. К тому времени, когда он, приняв душ, выходит из ванной, пахнущий моим шампунем и одетый в одежду, в которой пришёл, завтрак уже готов. В дополнение к чаю есть яйца и тост. − Мне очень жаль, что я доставил тебе столько хлопот, − извиняется он, увидев тарелки и еду. − Садись, − предлагаю я. − Ешь. Он думает над моим предложением. − Могу я взять яйцо и тост? − Он не притрагивается к еде. Я кладу на тарелку намазанный маслом тост и использую ложку, чтобы положить яйцо-пашот около тоста. А потом двигаю банку с джемом в его направлении. Его глаза расширяются. − Прекрасно, − улыбается он. Он медленно ест, наслаждаясь каждым кусочком. Позавтракав, он достаёт маленький блокнот из кармана и что-то записывает. − Спасибо. Я не подглядываю. Во-первых, когда дело доходит до вопросов, я, как правило, спрашиваю о вещах, которые людей расстраивают, и больше всех других взаимодействий я ненавижу разговоры, включающие плач. Или крик. Мои вопросы обычно весьма специфичны. Однако я не могу придумать никаких вопросов, чтобы распутать тайну Джона Ватсона. Во-вторых, в большинстве вопросов нет необходимости. Я нахожу, что из наблюдения могу почерпнуть больше, чем от ста вопросов. Люди лгут себе и (особенно) другим людям. Ложь может быть разоблачающей, но лжецы, как правило, самые неизобретательные из людей. Скучные. Приняв это, я разглядываю Джона Ватсона. Но это исследование даёт мало информации. Он кажется осторожным человеком. Он был за границей в течение трёх лет, служа в армии капитаном. Медицинский корпус Королевской армии. − Ты − доктор, − говорю я. Он кивает. − Лондонский университет и больница Бартса. − Он с тоской смотрит на джем. − Ещё тост? − О... Нет, спасибо. − Он продолжает смотреть на джем. − Я не могу. − Пожалуйста, − говорю я. Намазав джем на два тоста, один я беру себе, а другой кладу ему на тарелку. − Зачем добру пропадать. Ешь. Он выглядит так, будто ему преподнесли лучший рождественский подарок. Он наслаждается хлебом и джемом больше, чем кто-либо. Разговор откладывается. К счастью, мне пишет Лестрейд, нуждаясь в консультации на месте преступления. Я сомневаюсь, что это будет интересно, но чувствую потребность выйти из квартиры и сбежать от этого загадочного, любящего джем мужчины небольшого роста. − Я вызову кэб. Может, тебя куда-то отвезти? − Нет, но спасибо. Со мной всё будет в порядке. − Он слизывает джем с пальцев. Я думаю, будет хорошей идеей оставить его здесь. Я мог бы взять его с собой на место преступления, но... − Просто ничего не трогай, − прошу я, указывая на оборудование. − О, я не буду, − говорит он. Возможно, он ограбит меня, увезёт в фургоне всю мою мебель и продаст. По крайней мере, это будет интересно.***
Место преступления было скучным, мне оказалось достаточно бросить всего один взгляд, чтобы всё понять. − Вы вызвали меня для этого? − ворчу я, глядя на Лестрейда. − Ваши люди настолько некомпетентны, что не могут вычислить, что близорукий мужчина, курящий трубку, убил тайного близнеца своей жены? − Близорукий мужчина с трубкой? − Табачный пепел, лоферы с кисточками, одиннадцатого размера, от Армани, выстрел с близкого расстояния. − Но... тайных близнецов не бывает, − удивляется Лестрейд. − Ты всегда это говоришь. Никаких тайных близнецов. Никогда. − Исключение только подтверждает правило. Что я здесь делаю? Он пожимает плечами. − Я не видел тебя в течение пары недель. Твой брат сказал, что я должен за тобой следить. − Мне не нужен воспитатель, − бурчу я. Фыркнув, я взмахиваю полами пальто от Belstaff и ухожу, чтобы поймать кэб. А потом я вспоминаю про Джона Ватсона, одного в моей квартире. Проверив мобильный, я вижу, что ушёл приблизительно два часа назад. Я должен увидеть то, что он задумал, думаю я. Возможно, он ушёл. Как ни странно, от этой мысли я чувствую крошечный укол разочарования.***
Когда я возвращаюсь в квартиру, он сидит на том же стуле, уставившись на пустую тарелку. − Что ты делаешь? − Пора задать этот вопрос. Ничего об этом человеке не говорит мне всего, что я должен знать. − Я собирался помыть посуду, но ты сказал, чтобы я ни к чему не прикасался, − отвечает он. − Могу я сделать это сейчас? Или он − самый буквальный человек в мире, или у него есть кинк на тему доминирования/подчинения. Он ожидает, что я буду им командовать, говорить, где сидеть, что есть и когда пойти в туалет? − Да, ты можешь помыть посуду, − разрешаю я. − Я не имел в виду не трогать её. Я просто имел в виду... у меня здесь дорогое оборудование... − я замолкаю, наблюдая за его лицом. − Прости, − извиняется он, выглядя смущённым. − Это было глупо, подумать так. Я сейчас её помою. − Тебе нужен туалет? − спрашиваю я. Он расслабляется. − Да, пожалуйста.***
Во вторую ночь я слышу крики. ПТСР, очевидно. Я гуглю, что делать в случае ночных кошмаров. Во-первых, статья советует предоставить поддержку. Немного поздно для этого, но утром я могу спросить его об обращении к психотерапевту. Во-вторых, избегать алкоголя и наркотиков. Об этом можно не волноваться. Только чай. В-третьих, не вмешивайтесь. Это похоже на разумный совет − пока я не слышу грохот. Я выхожу в гостиную, чтобы увидеть то, что случилось. Он стоит, уставившись на руку, которая кровоточит. Зеркало разбито. Он ударил кулаком по зеркалу, делаю я вывод. − Джон? Он смотрит на меня, поэтому я понимаю, что он − не лунатик. − О, привет, − здоровается он. − Прости за зеркало. В то время как я обрабатываю рану на его правой руке, он пишет в своём блокноте левой. Амбидекстер(6). Я использую свои навыки чтения верх ногами, чтобы увидеть то, что он пишет. Это − список: Яйца: 2 Хлеб/масло: 4 Джем: половина банки Чай: 5 чашек (6 чайных пакетиков?) Шампунь, мыло и т.д. Тайская еда на дом Зеркало: 1 Пластыри, антисептическая мазь Он записал каждое яйцо, каждый тост и кружку чая. − Ты составляешь список. Он кивает. − То, что я тебе должен. − Но... Ты − мой гость. − Мой случайный незнакомец. − Мне некуда пойти. И я не хотел бы злоупотреблять твоим гостеприимством. Я с тобой расплачусь. Я просто не могу сказать, когда это будет. − Но... разве ты не получаешь чеки? От правительства? − Они сказали, что на то, чтобы вернуть меня из страны мёртвых, может понадобиться время. − Он робко улыбается. − Бюрократия, ты знаешь. − Ты мёртв? − Да, − отвечает он. − С этим так много хлопот. Его рука прекратила кровоточить. Я наношу на раны мазь и заклеиваю их пластырями. − Мы завтра кое-кому позвоним и всё уладим.***
Утром оказывается, что у нас закончилось молоко, и он предлагает сходить в магазин. Я даю ему свою карту, говорю пин-код и рассказываю, как всем этим пользоваться. Он слушает меня так, будто жил в бомбоубежище в течение тридцати лет. Я даю ему список и объясняю, где находится ближайший Tesco. Как только за ним закрывается дверь, я звоню Майкрофту. − Чему я обязан такой честью? − спрашивает он, растягивая слова. − У меня есть солдат, − объясняю я. − Джон Ватсон. Правительство думает, что он мёртв и не присылает ему чеки. Он фыркает. − Если правительство думает, что он мёртв, то пусть привыкает к этой мысли. − Что ты имеешь в виду? Кто-то не может просто найти бланк и убрать галочку? − Ему поставили памятник. Он должен будет возместить его стоимость правительству Её Величества, прежде чем они смогут объявить, что он жив. − У него нет денег, − напоминаю я. − Он должен получать пенсию. А если он был мёртв, армия должна ему задержанную зарплату. − Он может взять правительственную ссуду под низкий процент, − предлагает Майкрофт. − Мёртвые люди могут занять деньги? − Это распространено больше, чем ты думаешь, − отвечает он. − Восстановление документов займёт несколько недель. − Слушай, ты должен это исправить, − указываю я. − Он вполне живой, спит на моём диване и ест мой джем. Он − грустный мужчина небольшого роста, лишённый семьи и друзей, полностью зависящий от доброты случайных незнакомцев. На конце провода многозначительная пауза. − Я посмотрю, что можно сделать. − Поскорее, Майкрофт. − Джон Ватсон, ты сказал. − Капитан Джон Х. Ватсон, RAMC. Я слышу, как он вздыхает. − Отправь его в приют для бездомных, если устал от него. − Нет. − Я удивлён, что не подумал об этом, и ещё больше удивлён, что нахожу это абсолютно неприемлемым, чувствуя себя ответственным за этого случайного незнакомца.***
Джона нет уже некоторое время, и я думаю, должен ли начать волноваться. Прежде чем я успеваю что-то решить, мой телефон звонит. Лестрейд. − Ну что ещё? − спрашиваю я. − Вы ещё не нашли одиннадцатый размер? Он уклоняется от моего вопроса вопросом. − Ты знаешь Джона Ватсона? − Знаю. − Ты можешь приехать и забрать его. Он нашёл на свою голову неприятности. − Неприятности? Что произошло? С ним всё хорошо? − Я, кажется, задаю сегодня много вопросов. − Он арестован? − Он поругался с кассой в магазине. Констебль Браун следил там за порядком − они были ограблены на прошлой неделе, как ты знаешь. Так или иначе, он пришёл на помощь, а этот малыш заволновался, начал отбиваться и кричать на пушту. Для парня такого небольшого роста он очень сильный. Потребовалось три констебля, чтобы его усмирить. Когда я приехал, Лестрейд отвёл меня к нему. Я не слышу криков, и это хорошо. − Он успокоился только тогда, когда мы его заперли, − рассказывает он. Джон сидит на полу за решёткой один и читает моё письмо. Он улыбается. − Привет, Джон, − обращаюсь я к нему. Он с удивлением смотрит на меня, затем сворачивает письмо и прячет в карман. − Привет, Шерлок. Прости за молоко. Лестрейд открывает дверь, и я захожу внутрь осторожно, на случай, если он начнёт кричать и нападать. Однако он выглядит спокойным. − Я могу отвести тебя домой, если ты готов, − говорю я. − Они отклоняют обвинения. − ПТСР, сказал я Лестрейду. Он наклоняет голову и закрывает глаза. − Здесь хорошо. Наконец-то, наконец-то я вижу всё, что должен увидеть, и это говорит мне всё, что я должен знать. − Ты здесь чувствуешь себя в безопасности, − замечаю я, сев рядом. − Сколько времени ты был в плену? − Приблизительно три года, − отвечает он. − Я потерял счёт через некоторое время. Я получил твоё письмо перед тем, как они меня схватили. − Ты был ранен. − И тебя пытали, думаю я. Это будет другой разговор. Он кивает. − Но они обо мне заботились. − Он поднимает голову и открывает глаза. − Они позволили мне оставить твоё письмо. Я читал его, представляя, как ты выглядишь, и что мы скажем друг другу, когда наконец встретимся. Я думал, что умру после того, как в меня стреляли, но я знал, что ты не умрёшь от передозировки. Когда мне стало лучше, я спросил, могу ли написать тебе письмо, чтобы ты знал, что я получил твоё, но они сказали «нет». − Как ты понял, что я не умру? − Потому что я знал тебя. После того, как я прочитал твоё письмо столько раз, я мог услышать твой голос. − Он снова закрывает глаза и улыбается. − Ты не был похож на человека, который сдастся. Поэтому я не сдавался тоже. − Джон, − говорю я. Мой голос звучит странно, и я понимаю, что у меня по щекам текут слёзы. − Ты вернёшься домой? − У меня нет дома, − отвечает он. − Моя сестра забрала все деньги, когда умерла наша мать. Она исчезла, ничего не оставив для меня. Моя девушка вышла замуж за парня по имени Дэвид. Я не могу её винить. Я был мёртв. И я всё ещё мёртв. − Это будет скоро исправлено. − Майкрофт тоже приехал. − У вас будет первый чек к концу этой недели, капитан Ватсон. − И он не будет возвращать деньги, потраченные на памятник, − намекаю я, многозначительно посмотрев на брата. − За свою службу он заслужил хотя бы это. Майкрофт кивает. − Вы больше не мертвы, доктор Ватсон. Британское правительство объявляет вас живым. И героем. Он смотрит на меня. Печаль, покорность, страх. − Я − не герой. Всё, что я сделал − это выжил. − Он качает головой. − Но я не знаю, как жить дальше. Слишком многое изменилось. У меня нет дома. Тишина оседает между нами, как мелкая пыль. Я вижу дни изоляции, недели и месяцы ожидания. И я знаю, что делать. − Я играю на скрипке, когда думаю, − сообщаю я. − И иногда долго молчу. Это будет тебя беспокоить? Потенциальные соседи по квартире должны знать худшее друг о друге. Задумавшись, он поджимает губы. − Мне нравится скрипка. А молчание... я привык к нему. − Он хмурится. − Но мне снятся кошмары. Я разбил твоё зеркало. − Зеркала легко заменить. − Я − незнакомец для тебя. Ты ничего обо мне не знаешь. − Я вычислю, − говорю я. − Или спрошу. А ты можешь рассказать столько, сколько сам захочешь. Он улыбается. − Я рад, что ты мне написал. Твоё письмо сохранило мне жизнь. Я протягиваю ему руку. − Джон Ватсон, я рад, что мы наконец встретились. И теперь мы больше не случайные незнакомцы. − Кто же мы тогда? Я встаю и помогаю ему подняться. − Это ещё предстоит выяснить. Но у меня есть хорошее предчувствие. Давай пойдём домой. Только купим молока. И ещё джем. − Отлично, − улыбается Джон. Он выглядит так, будто наконец-то рад оказаться дома. *** Примечание переводчика: (1) − Медицинский корпус Королевской армии (англ. RAMC − Royal Army Medical Corps) (2) − Кэмп Бастион (англ. Camp Bastion) − это основная военная база Великобритании в Афганистане. (3) − Omas Sepia − чернила коричневого цвета.